Край Истинного света

– Как ты узнал? – с нажимом спросил Винсент.

– Белый совет не знает – догадывается, – Себастьян избавил себя от дальнейших расспросов, и его острые черные глаза впились в меня. – А у тебя большие проблемы, юная гончая. Твое имя теперь звучит рядом с его. – Он указал подбородком на Ди-Горна.

– Не нагнетай на нее.

Кэннур ярко скривился.

– Если бы ты действительно заботился о Дэлле, то не позволил бы ей становиться лакомым куском для Агмунда, – бесцветно бросил некромант, закипающему Ди-Горну.

– Это мое решение.

Я подошла к напрягшемуся Винсенту.

– Не лезь, – шикнул защитник и дернул плечом, словно отмахиваясь от моего приближения.

Обидно, но ничего удивительного.

– С меня достаточно. – Себастьян вскинул руку. – Каждый из вас будет наказан.

Сердце пропустило удар.

– Начнем с тебя, Винсент. До конца месяца будешь ездить по целительским моргам и забирать материал для обучения. – Граф без прежней злости оглядел меня. – Теперь ты, Дэлла. В качестве наказания, к тебе будет приставлен преподаватель по тактике ведения боя, и я попросил леди Шлор обучить тебя этикету.

– Это лишнее, – воспротивилась я, шагая к Себастьяну. – Может лучше я вместе с Винсентом пойду по моргам?

Ди-Горн покачал головой, давая понять, что лучше мне не видеть, чем ему предстоит заниматься.

– Нет, – отрезал Кэннур. – Принятие клятвы не за горами, а ты даже вилку держишь неправильно. А тактика ведения боя тебе необходима в будущем. Гончие безоговорочно принимают командование над отрядом. Тебе нужно научиться использовать боевую силу отряда с наибольшей выгодой.

– И дело только в этом?

Винсент недоверчиво прищурился, выходя вперед и слегка загораживая меня плечом.

– Остальное обсудим позже. – Себастьян оправил идеально выглаженный черный пиджак. – Советую хорошо выспаться. Вас ждет много работы.

Кэннур щелчком пальцев деактивировал полог тишины и спешно вышел из тренировочного зала.

Глава 2

Утро вышло слишком мельтешивым и шумным. За проведенные дни вдали от Академии, я отвыкла от громких утренних коридоров, заполненных учениками, и комнаты, пропитанной суетой Селин.

За пару минут девушка успела наобниматься со мной, скидать книги в сумочку, рассказать о последних новостях – я не пропустила ничего интересного – и, узнав о нашей близости с Винсентом, смешать пару порций горько пахнущих жиж из тягостной травы – средство против беремени.

Не передать словами, как я была ей благодарна за это, хоть Винсент уже и успел снабдить меня подобными жижами, мне было бы спокойнее и комфортнее самой решать подобные вопросы.

Получив в столовой на завтрак мой любимый творожный пудинг и ванильные тосты, я побежала к нашему столу, с уже сидящими за ним Миафом, Сэмом и Паулем, желая, как можно скорее вкусить лакомство.

Друзья неправильно восприняли мою торопливость и, когда я села за стол и накинулась на еду, даже не поздоровавшись, их широкие улыбки померкли.

– Я тоже рад видеть тебя, Дэлла.

Сэм обиженно цокнул языком.

Я подняла на него глаза, но, увидев окрепшую фигуру Миафа, застыла. Его плечи стали заметно шире, а всегда бледное нежное лицо, приобрело жесткие черты.

– Тренировки с Янгридом идут тебе на пользу, – подытожила я свои наблюдения.

Миаф довольно прищурил глаза, с бесцветными радужками, и с болезненно прямой спиной откинулся на спинку стула.

– Если сегодня день комплиментов, то я жду свой.

Пауль придвинулся к Селин и подмигнул мне.

Я улыбнулась и вернулась к пудингу. Обойдется.

Спокойно поесть мне не удалось. Каждый из ребят задавал по несколько вопросов одновременно, выуживая подробности поездки. На одном из вопросов Сэма я чуть не проговорилась про Захара, но вовремя остановилась, делая вид, что подавилась крошкой от ванильного тоста.

– Со мной разобрались. – Я громко поставила на стол пустой стакан. – Теперь вы рассказывайте. – Я повернулась к Паулю. – Чем занимался вчера вечером?

Парень напрягся.

– Ничем интересным, – пожал плечами, – тренировался.

Плохо. Очень плохо. Советник явно о чем-то попросил Пауля – о чем-то таком, чего нельзя знать всем остальным.

Я покосилась на Селин.

Она беззаботно накручивала черную кудряшку на палец и рассматривала оконную раму. Не похоже, что она знает о их встрече.

– Я вчера встречался с родителями. – Миаф решил, что мой вопрос относился ко всем.

– И как? – коротко спросил Сэм.

– Ужасно. Хотят, чтобы я снова начал жить с ними.

Я бросила выскребание остатков пудинга из плошки и подняла на разумника хмурый взгляд.

– А где ты жил до этого?

– С дядей.

– Почему?

Миаф посмотрел на меня как на слабоумную. Остальные не выражали такой же яркости чувств, но легкое недопонимание между нами витало.

– Я – паразит, Дэлла, – холодно бросил Миаф.

Это не дало ответа на мой вопрос, и Сэм, заметив мою потерянность, пришел на выручку:

– Дар паразитов активен с самого рождения – с их первого вздоха. Управлять им не могут: ни младенец, ни его родители. Обычно, паразиты начинают контролировать себя ближе к пяти, а то и к десяти годам. Это тяжелая нагрузка на рассудок для людей, окружающих растущего паразита, – не каждый способен выдержать такие продолжительные эмоциональные перепады.

Сердце от понимания сжалось.

– Они тебя бросили, – выдохнула я.

– Да, – отрезал Миаф и без доли грусти продолжил ковыряться в тарелке. – И не стоит так смотреть на меня, Дэлла. Дядя дал мне сносное детство. Возможно, оно даже было счастливым.

– С казначеем-то? – весело отозвался Пауль. – Готов поспорить у тебя было все, что только приходило в твою одаренную маленькую головушку.

– Было, – коротко ответил он и, чуть улыбнувшись, ушел в тихие мягкие раздумья.

Оставив Миафа греться в воспоминаниях, я повернулась к Селин.

– Твой брат тоже паразит, причем с весьма неприятной эмоцией. Как твои родители смогли воспитать сына, внушающего страх, и не повредиться умом?

Может я сделала слишком поспешные выводы, и они не такие уж и плохие люди, раз не отказались от сына и вырастили его, рискуя своим рассудком?

– Селин?

Девушка побледнела, сжала кулачки и уронила взгляд в пустую тарелку.

– У Бенира не было счастливого детства, – прошептала она и подорвалась с места. Мы только и успели увидеть, как вслед за ней из столовой выбегает Пауль.

– Не стоит больше это обсуждать. Никогда. – Миаф отодвинул от себя нетронутый завтрак. Ухватив мое несогласие, он добавил: – Подумай о том, что люди делают, встречаясь со своими эмоциями лицом к лицу, и ты все поймешь.

Что делают? Я почесала щеку и задумалась.

Стыд – неловкая и весьма неприятная эмоция. Люди стараются избегать этого чувства. Я глянула на спокойно-беззаботного Миафа, обсуждающего с Сэмом одно из его новых изобретений. Его родители так и поступили: сбежали – предпочли навязанному чувству настоящее. Хотя, сомневаюсь, что у подобных людей есть совесть, – бросили и, когда все трудности оказались позади, решили вернуть. На месте Миафа, я бы тоже не хотела обсуждать подобные семейные «тонкости».

А что касается страха, то тут все несколько сложнее, – каждый на него реагирует по-разному: кто-то спасется бегством, кто-то ищет защиты, кто-то теряется, а кто-то пытается бороться. Я росла бок о бок с этим ощущением, и нет в том чувстве ничего теплого – к нему невозможно привыкнуть и, тем более, нельзя полюбить. От Бенира родители не отказались, – не потерялись, не убежали, они выбрали бороться.

– Бездна, – шикнула я. Об этом, и правда, не стоит больше говорить.

Поморщившись на кружащиеся в голове жуткие мысли, я отвернулась к столу «Высшего света».

Каспар будто только этого и ждал. Поймав мой взгляд, он активно замахал обеими ладонями. Двойняшки Беррит, по своему обыкновению, одновременно прикрыли глаза в покровительственном приветствии. И, к моему удивлению, Шарлотта, не показывая и капли раздражения, сдержанно кивнула мне, и Фрида спешно повторила за своей подругой.

Я не много растерянно кивнула им всем в ответ.

Сердце замерло, встретив янтарные глаза и ухмылку.

Винсент лукаво вскинул брови, молчаливо спрашивая:

– «Удостоила меня наконец-то взглядом?»

Я так же безмолвно ответила, наморщив нос и закатив глаза:

– «Какие мы ранимые.»

Занятие с Тилен прошло на редкость увлекательно, но не из-за очередной своры исписанных пергаментов по тонкостям Общей магии, а из-за частых и продолжительных переглядываний преподавательницы и Миафа. Маг разума без прежней робости откровенно заигрывал с Тилен.

Я, не жалея сил, всматривалась в каждую крупицу их молчаливой беседы, поражаясь розовому румянцу на щеках декана факультета разума.

После Общей магии Миаф остался с Тилен в кабинете. И как бы мне не хотелось узнать, что между ними происходит за дверями, остаться и подслушать я не могла – нужно было спешить на Боевую подготовку.

– Дэллочка! – Янгрид сгреб меня в медвежьи объятья. – Как же я соскучился!

– Задушишь, – просипела я, вырываясь из грубой хватки.

Боевые маги даже не посмотрели в нашу сторону, а кто посмотрел, не заостряя на этом внимания, прошли мимо. Ученики уже привыкли к поведению Лорда Увина со своей любимицей – смирились.

– А меня не обнимешь?

Пауль раскинул руки.

Янгрид скривился и махнул на него рукой.

– Предвзятое отношение? – прищурился Пауль.

– Откровенное нежелание тереться об твою плоскую грудь, – парировал Янгрид и, оскалившись улыбкой на мое немое возмущение, пошел к центру арены.

Я потрясенно уставилась на развеселившегося Пауля.

– Он сейчас признался, что обнимал меня, чтобы полапать?

– Больно ты мне сдалась, доска тощая! – крикнул Янгрид, расслышав даром гончей мои слова.

Друг хихикнул и потащил шипящую меня вслед за остальными учениками.

С самой первой минуты занятия Янгрид начал гонять нас по арене как озверевший гигантолигр. К бегу и отработке стоек с оружием, он добавлял неожиданные нападки песочных тварей, создаваемых из черного песка арены-артефакта. После всех отбитых атак, лорд Увин ставил нас в спарринги друг с другом, а «доживших» до конца занятия заставил пройти десять раз полосу препятствий, обнуляя счет при малейшей ошибке.

Ноги и руки раскинулись на песке. Я не могла найти в себе силы даже дышать. Слегка приподняв голову, я увидела десятки таких же обессиленных учеников, только Янгрид и Винсент стояли на ногах, смешливо оглядывая поле, поросшее лежачими молодыми защитниками.

– Бездна, помоги мне.

После обеда меня в тренировочном зале ждет лорд Йун, а я даже не знаю, как дойти до столовой.

Крупная фигура Винсента заслонила солнце, и я помянула, что в Тиррионе уже давно не лето. Воспоминания о горячанке были слишком свежи, и я с благодарностью посмотрела на принесшего мне плащ защитника.

– Спасибо.

Я тяжело подняла трос и, не найдя сил встать, осталась сидеть на черном песке.

Винсент накинул плащ мне на плечи и уместился рядом, притягивая за талию ближе к себе.

Я охотно поддалась.

– За что он нам мстит? – обреченно прошептала я.

– Это не месть, а желание помочь.

– Помочь?! Со встречей с Великой? – Упоминание Великой Прародительницы неприятно царапнуло кости. Я устала от ее шуток надо мной. Больше ей нет места в моей жизни.

Ответа я не услышала. Винсент легко улыбнулся и, подняв пальцами мой подбородок притянул к себе, захватывая меня поцелуем.

– Дэллочка! – ахнул Янгрид. – Серьезно? Он?!

Я повернулась к прячущему улыбку декану и показала язык.

Наигранно обидевшись, он продолжил обход бездвижных тел.

В этот раз, я сама нашла губы Ди-Горна, напитываясь через томное желание силами.

Говорить Винсенту о том, что Пауль соврал и не рассказал о прогулке с советником Размаром, я не стала, и, отобедав вместе с ним за дальним столом столовой, мы не хотя отправились отрабатывать каждый свое наказание.

До тренировочного зала я дошла на одной силе воли. Встретив внутри седого сурового защитника, мысленно сложила себе погребальный костер.

– Здравствуйте, лорд Йун.

– Доброго дня.

Мужчина говорил спокойно, но от его голоса зазвенели окна. От лорда веяло силой и жесткой собранностью – он пропитывал собой воздух, незримо давил на серый неровный камень стен. Услышать запах его магии мне не удалось.

– Вы гончая?

Йун сдержанно кивнул. Это вторая гончая, с которой мне довелось встретиться, не считая отражения в зеркале, и вывод напросился сам – ждать легкого времени препровождения не стоит.

Я скинула плащ, сумку и, бросив их у двери, подошла к опытному защитнику.

Каждый кожаный ремешок на его жилете, каждая перевязь и ножны, были затянуты идеальными прямыми линиями. Даже седые волосы, убранные в тугой коротких хвост, не смели топорщиться.

– Первое, что ты должна усвоить – это дисциплина.

Вот так сразу? Без должного знакомства?

– Она обеспечит сплоченность и готовность отряда к выполнению поставленных задач.

Под тяжелым взором его темно-синих глаз, голова сама кивала в подтверждение – я внимательно слушаю.

Последующие часы Йун нагружал меня тирадами о важности контроля поведения и следования правилам, а пока он вкладывал в мою голову знания, заставлял стоять с прямой спиной, руками, ногами – всем, что способно вытянуться в прямую линию, а что не способно, должно к этому стремиться.

– К следующему занятию ты должна выучить все виды боевых построений. Так же запомнить в чем преимущество каждого и какое построение более эффективно в той или иной ситуации.

Высунув мне в руки толстую потертую книгу, он оставил меня в ноющем сожалении и раскаянии перед Себастьяном.

Не стоило его злить.

Доволочив свое тело до третьего этажа, я хило постучалась в дверь.

Увидев мое измучанное лицо, Каспар захлопотал у своего целительского чемодана, обещая сотворить микстуру, способную помочь мне справится с усталостью.

– Винсента можешь не ждать, – без вопроса ответил Каспар, смешивая у тумбочки своей кровати разноцветные тягучие жидкости и шурша травами. – В лучшем случае он закончит с моргами на рассвете.

– Хорошо, – отрешенно ответила я, немного сочувствуя Винсенту.

Пробегая взглядом по бордовому ковру, шелковым обоям и темной обивки дивана, я ждала обещанное мне средство от усталости. Резко осознав момент, подходящий для озвучивания моей просьбы, я пересела на широкую кровать.

Каспар вскинул на меня черные глаза, коротким махом головы убирая свой длинный хвост из огненных волос с плеча.

– Помоги мне кое-кого найти.

Рассказав без утайки все, что узнала от Старшего о маме, я с надеждой посмотрела на него.

Медленно затягиваясь сигарой, Каспар, расслабленно откинувшись на диване, гонял в голове мысли. Ему стоило хорошо обдумать и решить, готов ли он справиться с последствиями помощи мне. Обрекать себя на гнев отца легкомысленным желанием помочь, молодой некромант, явно, не хотел.

– Как ты сказала? – уточнил Каспар, выпуская со словами дым. – Она пила мерцающую пыль для сохранения плода?

– Ребенка, – поправила я Кэннура.

– Как скажешь.

Он задумчиво уставился в шкаф у двери и потер большим пальцем острый подбородок. Черные глаза приобрели грузность.

– Тот целитель был прав, назначая маме яд как лекарство?

– Не знаю, – бросил он и затушил сигару. – Точнее, я догадываюсь о причинах выбора такого способа исцеления, но наверняка сказать не могу – это может только назначавший лечение целитель.

Не дав мне открыть рта для новых расспросов, он подлетел ко мне, вкладывая в руки пробирку с микстурой и бессильно, но настойчиво, повел к двери.

– Каспар, если тебе что-то известно, – начала я.

– Я найду для тебя того человека, но мне понадобиться портрет Патриции.

Я обрадовалась и, ведясь на уловку Каспара, легко вышла за порог его комнаты, и, лишь с хлопком двери за спиной, поняла, что меня облапошили. Некромант прикрылся согласием о помощи, избегая вопросов о мерцающей пыли. Вероятно, его предположения были не утешительными и не предназначались для ушей потерявшей мать дочери.

Оглядев общую гостиную, я направилась в комнату Винсента. Путь до моего этажа, пролегающий через бесконечные коридоры и крутые лестницы, – стал бы для меня настоящей пыткой. Думаю, он будет не против разделить свою огромную кровать со мной.

Прихватив из шкафа полотенце и белую пижаму Винсента, я побрела в помывочную.

Каспар так и не показался. Вытянуть из него скрываемое будет не просто. Пожалуй, стоит для начала отыскать портрет мамы. Но где? У меня его отродясь не было.

Наскоро высушив волосы сферой и выпив микстуру, я нырнула под одеяло и сразу же проваливаясь в сон.

Ближе к рассвету, сквозь расслабленную черноту, дар уловил, как пространство обволакивает дух грозы. Тело вдавилось в матрас под тяжестью обнимающей меня руки, а следом мягкие губы коротко поцеловали в щеку, вновь отправляя в крепкий сон.

Глава 3

Яркий свет из окна безжалостно бил по глазам.

Выругавшись, я, не двигаясь и на дюйм, обреченно подняла веки. Все тело ныло от беспощадных занятий по боевой подготовке. Пальцы рук сводили судороги от тренировок с Себастьяном. Граф сполна давал понять ошибку. Следующий раз я хорошенько подумаю, прежде чем обманывать его.

Присев на кровати, подражая восставшему упырю, я сухо оглядела бардак, царивший в комнате. К разбросанным учебникам по целительству, пробиркам и кулькам с травами, присоединились мои книги по ведению боя и свитки со старыми отчетами специальных отрядов защитников, данные мне лордом Йуном.

Опытный защитник считал, что отведенных нам часов для занятий мало и нагружал дополнительными заданиями. Всю ночь я писала разбор отчетов, объясняя действия защитников или вдумывалась в их ошибки. Легла лишь с рассветом, поставив задание Йуна выше сна.

– Может проведешь выходные в постели? – прошептала Селин, боясь разбудить спящего рядом с ней Пауля.

Грудь стянуло. Прошедшие недели были так загружены, что я почти не виделась с Винсентом, лишь короткие минуты в столовой и мимолетные секунды между занятиями.

– Я бы с большим удовольствием осталась в кровати, но сегодня у меня встреча с леди Шлор. – Я спустила ноги на холодный пол и, огибая препятствия, пошла к шкафу. – А после выступление в пабе.

– Дэл, нельзя себя так перегружать. Оставь хотя бы работу на время, – попыталась меня образумить подруга.

– Нет, – обрубила я.

Деньги мне нужны не для себя. Каждый день, прожитый Наиром на пасеке с голдуфами, забирает у него драгоценную жизнь. Я не могу из-за банальной усталости подвергать его лишнему проведенному там времени.

Горячая вода придала мне не много сил, и я почти смогла улыбнуться, слушая несуразную и неинтересную историю Пауля. Узнав о его встрече с советником, я старалась внимательно следить за каждым его словом или действием, но поведение друга оставалось прежним. О чем бы Пауль и Размар не говорили – это вряд ли касалось слежки и выуживания информации. Он бы так не поступил. Надеюсь.

После завтрака я поспешила к леди Шлор, прихватив с собой Миафа.

– Это прекрасно! Прекрасно! – Пожилая женщина восторженно хлопала в ладоши, обсыпая разумника похвалой за умелую игру на фортепиано. – Я просила провести с собой партнера для обучения танцу, а ты, Дэллиция, привела мне настоящий кристальный турмалин!

Поморщилась.

– Что я говорила про вредные привычки?! – воскликнула Шлор, заметив мой скукоженный нос. Я тяжело выдохнула и расслабила лицо, вздергивая подбородок. – Вот так, и ни как иначе.

Миаф довольно улыбнулся и, уступив место у фортепиано дворецкому, сел на диван между мной и леди Шлор.

Женщина умело поддела грациозной рукой пышную юбку платья из атласной мятной ткани, освобождая парню место.

– Позвольте угостить вас чаем, дорогой Миаф.

Две молоденькие девушки, в отглаженных коричневых платьях, принесли поднос с хрустальным чайным сервизом и поставили на низкий стол перед нами.

Одна из служанок хотела разложить посуду перед гостями, но хозяйка остановила ее и попросила жестом удалиться.

– Прошу, Дэллиция.

Шлор указала на сервиз.

Хоть бы Миаф не перенял у нее мое исковерканное на манер «Высшего света» имя.

Я, с прямой спиной и легкой улыбкой, подошла к столику. Внутри кипело от напряжения, но я старательно выполняла все, чему меня успела научить женщина. Ни капли мимо, ни единого шумного вздоха, даже воздух рядом со мной был непоколебим под плавностью движений.

Паразит оценил мои старания и вылупился, не узнавая преобразившуюся подругу.

Не переживай, это не на долго.

Когда чай был разлит по кружкам, я так же неспешно вернулась на место.

– Хорошо, – похвалила меня леди, и я довольно улыбнулась. – На твоем месте, я бы не радовалась, Дэллиция. С момента начала наших занятий прошло две недели, а ты за это время только и научилась, что подавать чай.

Миаф весело покосился на меня, сверкая вспышками фиолетового в глазах – паразит чувствовал наполняющий меня стыд и жадно хватал необходимые его дару эмоции.

Я предостерегающе оскалилась. Пусть злорадствует сколько хочет, но ужинать мной – не позволю.

– Ах! Что за безобразие? – Шлор вскинула ладонь ко лбу, словно была готова лишиться чувств.

Пришлось снова надеть маску добропорядочности.

На первой встрече леди сразу дала понять, что наши занятия будут проходить ровно до того момента, пока я не удовлетворю ее требования к благовоспитанности. Мне не остается ничего, кроме покорного следовать ее указаниям для скорейшего освобождения из ее огромной квартиры, похожей на десерт.

Все окна и мебель были увешаны белыми рюшами и ажурными плетенными салфетками. Просторная гостиная, в которой и проходили наши встречи, вмешала в себя два дивана и три кресла, обшитых нежно розовой шелковой тканью. Белые обои и, в цвет им, ковры сверкали чистотой – я всегда старалась обходить светлый пушистый ворс, жалея слуг, которым придется чистить его от следов моих потертых сапог.

Фортепиано было единственным темным пятном в этом тошнотворном сладком пространстве. Лакированное темно-коричневое дерево переливалось в свете из широких окон, но даже на него она умудрилась накинуть кружевную салфетку.

– Пора приступать к изучению танцев, входящих в список грядущего бала. – Леди Шлор выставила нас в центр гостиной и придирчиво оглядела меня: брюки, черная рубашка, ножны, перевязи с иглами, перетягивающие левое плечо и правое бедро. Ее лицо было спокойно, но в глазах сверкало неодобрение. Однако, она ни разу не заикнулась о моем внешнем виде. – Луа, принеси подъюбник.

Уже через пару минут дворецкий принес огромный конус из хлопковой ткани, держащийся на трех кольцах разного размера.

Затянув на моей талии – это «нечто», дворецкий прошел к фортепиано и, усевшись поудобнее, начал играть ненавязчивую мелодию, дающую больше ритм, чем удовольствие от глубоких звуков инструмента.

– Миаф, дорогой, – обратилась леди Шлор. – Веди Дэллицию, а ты смотри за мной и повторяй.

Миаф уложил одну мою руку к себе на плечо, другую обхватил и протянул чуть в бок на уровне груди. Паразит знал, что делал и, как ни странно, вписывался в сладкий интерьер гостиной. Его нежная и броская красота, отвлекала внимание от приторной обстановки, а плавные грациозные движения сочетались со спокойствием окружающих нас пастельных цветов.

Шлор встала ко мне спиной, смотря за нашей парой в зеркало на стене.

– И, начали. – Женщина шагнула назад – я повторила, и в ту же секунду Миаф сделал шаг на меня. – Молодцы! Продолжаем. Раз, два, три. Рад, два, три.

Поставленная передо мной кружка студеного пива за пару мгновений исчезла, находя себе место в моем желудке. Голова трещала, по черепу гулял звонкий голос леди Шлор: «Раз, два, три. Раз, два, три», и даже хмель не мог притупить эти сводящие с ума звуки.

Я обессилено упала лбом в стол, выкрашенной синей краской. Распущенные волосы разметались по столу, и вплетенные в них бусины застучали по дереву.

Паб радовался, говорил и смеялся. До меня, то и дело, долетали обсуждения моего прошедшего выступления. Мужики и редкие женщины восхищались продемонстрированным танцем золота. Громко делясь впечатлениями от моей игры на ракушке и представленными им сегодня образами золотых рыб, лениво плывущих по потолку; они с нетерпением ждали нового выступления. Им не известно, что за музыкой ракушки и мерцающей пылью, воплощающейся под хрупкие звуки в созданные мной образы, скрывается тяжелый труд сборщиков пыли, вынужденных собирать ядовитую золотую пыль с ульев.

Я использую очищенную пыльцу, но каждая игра заканчивается для меня тревожными воспоминаниями. Они возвращали меня в дни, когда я работала со всеми на пасеке и гадала, когда же золотая лихорадка унесет меня в небесные чертоги, и надеялась, что это случится раньше, чем она успеет забрать Наира.