Сокол: Пылающий туман

В конце концов, он – свободолюбивый человек, а не семьянин, готовый пожертвовать самым ценным ради возможности растить детей вместе с любимой жёнушкой.

– Итак. – Медея, изучая местность, положила руки на бёдра. – Лавки вижу. Цирюльник, наверное, дальше.

– А давай всё же не будем? Ты не представляешь, чего меня лишаешь! Я даже придумал имя, прикинь? – гордо объявил Сокол, с достоинством проведя по густым и неаккуратным волосам на подбородке. – Бородушка!

На веснушчатом лице Медеи отобразилось недоумение. Сам оуви, с нечитаемой эмоцией зациклившись на наёмнике, чуть приоткрыл клюв.

– Это что, твоя запасная рука? – скептически полюбопытствовала Лиднер. – Ты уберёшь это. Живо. Иначе не получишь деньги за работу, которая ещё не выполнена, если ты тугодум и до сих пор не допёр. Дом моего отца – это лишь малая часть нашей с тобой сделки.

– Я даже не в курсе, ради чего страда-а-аю! – наигранно захныкал Сокол. – О, деньги, почему они так манят! Сущий, это наказание!

– Прекрати придуриваться. Ты вообще видел себя со стороны? Ты как неудачник. Весь заросший и грязный. Бродяжки и то выглядят лучше тебя.

– Нас обзыва-ают, Бородушка, нас не це-енят…

– Я не собираюсь это терпеть.

– Ты слышишь это? – Сокол притворно загрустил. – Кто-то мешает нам наслаждаться обществом друг друга!

Оуви засмеялся, пока Медея ещё больше закипала. Сокол же, воспользовавшись представившейся возможностью, начал всячески изощряться и намеренно играть на бедных нервах Медеи.

– Я целый год, целый го-од жил с ней! А сейчас эта наглая женщина, с которой я почти не знаком, заставляет меня расстаться с любовью всей моей жизни! Она шантажирует меня деньгами! Деньгами! О, какое же издевательство!

– Я сама куплю тебе орехи, Стриго, – уверенно произнесла Медея.

– П-правда? – Оуви вопрошающе глянул на распалявшегося Сокола. – Но к-как же…

– Оставим его наедине со своей неадекватностью.

Медея пошла прочь от Сокола, а за ней поплёлся оуви. Тот, чувствуя себя подлым существом, постоянно оборачивался, но вместе с этим он успокаивал себя, что покупка настоек и продуктов – сейчас важнее всего, ведь впереди наверняка намечалась долгая дорога. А то, что делал Сокол… Он ребячился, и кроме потраченного впустую времени это ничего бы не дало их общему делу.

Когда Медея и Стриго ушли, Сокол вздохнул с облегчением. Он побыстрее ретировался, чтобы больше не привлекать к себе ненужное внимание жителей города. Ему и без того пришлось опозориться.

Даже для меня это перебор, хотя мне совершенно наплевать на внешность столь убогих созданий.

– Ой, только вот тебя здесь не хватало.

Тебе стоит внять этой одарённой. Она единственная, кто говорит здравые вещи.

– Ага. Может, мне ещё плюнуть кому-то в рот? – язвительно поинтересовался Сокол. – Ну, это же так здраво!

Тебе это всё равно не поможет поумнеть.

– Ха-ха! Пошёл ты.

Проходившая мимо женщина косо глянула на Сокола. Она уставилась на его бороду, скривилась и ускорила шаг, чтобы, по всей видимости, скорее забыть эту жуть.

О, какая печаль. Тебя остерегаются даже эти самобытные организмы.

– Я не буду. Не буду!

Пробегавшие мальчишки лет шести резко остановились. Они недолго изучали серьёзного Сокола, после чего указали пальцем на его длинную растительность внизу лица, рассмеялись и убежали.

У тебя до сих по нет желания привести свою скудную внешность в относительный порядок, смертный?

– У меня есть отличное желание послать тебя ещё раз.

– Мама, мама, вот там! Вот! – Девочка в красивом розовом платьице показала на Сокола. – Этот дядя как будто в коровьих какашках! Это так забавно!

– Тише! – Женщина закрыла собой дочку, а потом зыркнула на человека, которого так нелестно описала девочка, и с трудом удержалась, чтобы не захихикать. – Не будь такой грубой. У дяди могут быть проблемы… Давай же, не отставай!

Может, они и глупы, но я впервые разделяю их мнение.

– Ох, дерьмо! Ладно, ладно! Я понял. Всё! Я подчинюсь, только отвалите от меня все!

На крики Сокола оглянулись ещё люди. Махнув на них рукой, он целеустремлённо пошёл вперёд, завернул в узкий переулок, однако совсем скоро ему пришлось вернуться назад, потому что дальше располагался тупик.

Цирюльника он нашёл только когда перерыл весь несчастный город и, не обнаружив ничего подходящего, спросил у проходившего мимо старика, любезно помогшего советом. Он даже не засмеялся, как другие, хотя… постойте. Нет. Зараза! Когда Сокол направился в указанное место, то услышал за спиной очередной хриплый хохот, принадлежавший, бесспорно, этому старому гаду. Будь он проклят! Дух, едко прокомментировавший эту ситуацию, был также заткнут разозлённым Соколом.

Его всё бесило, и любые слова в свой адрес вызывали в нём новый приступ неконтролируемой агрессии.

Когда Сокол достиг долгожданной цирюльни, то пару раз вздохнул, собираясь с силами, а затем, мысленно попрощавшись со своей Бородушкой, вошёл на негнущихся ногах в это убийственное заведение.

***

– Мне т-тяжело… – чуть ли не взвыл Стриго, таща на плече сумку.

– Ты несёшь только настойки. А их и так очень мало, – указала Медея, поправляя более крупный походный рюкзачок. – Так что прекрати ныть и приноси хоть какую-то пользу.

– Я с-стараюсь, но мне пр-равда тяжело!

– Ну, значит, отдашь всё Соколу. Пусть спасает тебя во второй раз.

– Это, д-должно быть, х-хорошая идея, но я не х-хочу-у-у… О Сущ-щий!

Стриго, непонятным образом удержав сумку, вскрикнул, когда заметил Сокола, подпиравшего стену дома – но не просто обычного, того самого Сокола, а побритого Сокола! Оуви представлял, как кардинально наёмник может измениться, когда эта злополучная борода пропадёт с его лица, да чтобы настолько… Даже Медея, порядком потрясённая, не могла произнести ничего дельного. Она просто изучала его и определённо поражалась возникшим переменам – они точно пошли их спутнику на пользу.

С сорокалетнего мужчину сразу в двадцатилетнего парня – право слово, поразительный контраст!

– Привет.

– Ты-ы… изменился, – протянула Медея. – Это… похвально.

– Да, я всё же подумал над вашим предложением, поэтому решил не откладывать на потом столь важное дело.

– Вы в-выглядите просто великолепно, м-мой спаситель! – охнул Стриго. – В-вы оч-чень к-красивы!

Сокол сделал изящный поклон и подмигнул Медее и оуви.

– Это у вас там еда? А зачем?

– Провиант тебя спасёт, когда мы покинем завтра же утром город. – Она, специально продолжая утаивать подробности, перестала пялиться на Сокола и вгляделась в тихие, безлюдные улочки. – Я не буду спрашивать, сколько ты здесь стоял. Пора в гостиный дом. К твоему счастью, мы его уже нашли.

– Отлично! Но перед этим… – Сокол достал увесистый мешочек и протянул его Стриго. – Я укра… Я нашёл для тебя орешки. Самые разные! Как ты и мечтал.

Янтарные глаза оуви начали блестеть от подступивших слёз. Он вытер их свободной рукой и с благодарностью кивнул Соколу.

– Я б-бы в-вас обнял, н-но вы не л-любите н-нежности… И я п-переживаю, что тогда в-все настойки м-могут разб-биться…

– О не-ет, вы ещё и их купили?

– Потому что это тебе тоже пригодится, дуралей, – беззлобно уколола Медея. – Ну и нам. Всем. Вы меня потом будете благодарить.

Сокол аккуратно взял у оуви маленькую сумку и повесил её на свободное плечо. Он подумал, что было бы неплохо заменить всё одним рюкзаком, дабы не таскать, как последний идиот, кучу предметов и испытывать неудобства. Впрочем, сейчас это его волновало не так сильно. Вот утром, может быть, он действительно над этим задумается.

Медея, цокнув языком, ничего не произнесла. Однако ей очень хотелось высказаться, что вместо настоек Сокол мог взять на себя провиант.

Оуви, трепетно забрав мешочек с орешками, вышел вперёд и вприпрыжку повёл своих спутников к гостиному дому.

***

– Что это значит? Почему вам не нужен совместный номер?!

Толстяк, лет пятидесяти, с седыми висками и лысой макушкой, щурился на своих клиентов и никак не мог понять, почему два человека, мужчина и женщина, рвались снять не совместный номер. Что с ними не так? Неужели они пропустили табличку рядом с кустиком? Все её игнорируют, а потом жалуются!

– Потому что мы хотим одноместный, старый ты кретин, – процедил Сокол, уставший повторять одно и то же. – Ты что, считать не умеешь? За два номера ты получишь больше прибыли, чем за один!

– Но вы должны снять совместный! Разве вы не пара?

– Нет! – хором гаркнули Сокол и Медея, недовольно переглянувшись между собой.

Оуви, находившийся рядышком, медленно грыз орешки и каждый раз сдерживал смешки, когда хозяин дома возмущённо взмахивал руками и повторял однотипную фразу, порядком раздражавшую и Сокола, и Медею.

– Вы же совсем как пара! А это ваш… Ну как там его… Раб, ага! Или лакей – неважно. Я уже видел такие парочки, я всё знаю!

Стриго, подавившись, бросил озадаченный взгляд на Сокола, но тот, поглощённый бесполезной беседой с хозяином гостиного дома, не обращал ни на что внимания.

– Послушайте, мы не пара. И нам даром не сдался двухместный номер. Я хочу побыть в одиночестве. Она хочет побыть в одиночестве. Наш оуви тоже хочет побыть в одиночестве. Мы все устали после тяжёлого дня, поэтому заткни свой тупой рот и дай нам человеческие кровати!

– Думаю, ты перестарался… – прошептала Медея.

– Я всё понимаю, – пролепетал хозяин.

Послышался синхронный вздох облегчения.

– Отлично, а теперь…

– Я понимаю, – перебил Сокола мужчина, – в паре бывают ссоры, но мы, между прочим, призваны решать такие случаи! На красивенькой табличке я всё предельно ясно написал! «Да придут сюда те, кто нуждается в любви»! Меня втайне зовут Человеком, Который Сшивает Сердца! Так что вы можете поделиться со мной любыми секретами!

– О Сущий…

– Давай я. – Медея оттолкнула Сокола, положила руки на стойку, чуть наклонилась и мило улыбнулась. – Мой дорогой не желает признавать нашу связь. Он утверждает, что не такой, как все, – она, перейдя на шёпот, сделала странный жест, и хозяин ошеломлённо присвистнул. – Да и посмотрите на его внешность… Впрочем, я хочу устроить ему небольшой сюрприз, но для этого нам нужны три комнаты. Теперь вам ясно?

– Конечно, конечно! – Он закивал, резко ударил себя по лбу и погрустнел. – Однако для вашего существа я не могу выделить место. Комнаты только для людей. Он может переночевать неподалёку в хлеву.

– Я заплачу вам за его комнату по двойному тарифу. Он чистоплотный. Вам не стоит переживать.

Хозяин, прикусив губу, вспотел. Он размышлял, как поступить: по правилам или поддаться жажде наживы. В итоге деньги перевесили его совесть. Вздохнув, он положил на стол три ключа.

– Только никому.

– Никому.

Она протянула ему глеты, снова обворожительно улыбнулась и мысленно отпраздновала свою маленькую победу.

Поднимаясь по небольшой деревянной лестнице на второй этаж, Сокол, порядком вымотавшийся за целый день, первым нарушил наступившее молчание, которое изредка перебивалось хрустом орешков:

– Ловко ты его. А откуда у тебя столько денег-то?

– Украла сбережения отца. Он откладывал глеты на «чёрный день», когда ещё мать и сестра были… – Медея невнятно промычала, когда прикусила губу. – Забудь. Это не имеет значения.

– Ладно. – Сокол задумчиво почесал затылок. – Спасибо. Я бы не вытерпел, если бы застрял вместе с тобой в одном маленьком помещении.

– А я бы не х-хотел спать в хлеву. Со с-свиньями! – Оуви испуганно взмахнул крыльями. – М-мне даже в с-страшном сне такое не п-приснится!

– Будете должны. Оба. – Она утомлённо передала Стриго и Соколу ключи. – Спокойной ночи. Пожалуйста, не убейтесь во сне.

– Спокойной, Медея. Надеюсь, ты не лунатишь.

– Ещё раз большое сп-пасибо, м-мисс! Сладких-х снов.

И все трое, не оглядываясь, разошлись по своим комнатам, располагавшимся рядом друг с другом.

Ночь была длинной, и каждому так некстати снились свои кошмары из далёкого и трагического прошлого, о котором каждый грезил забыть.

III. Провинциальный городок и его сложности

– Будь проклята эта неблагодарная должно-о-о-о..!

Мавор, споткнувшись о торчавший корень, повалился лицом прямо в мутную лужу. Вся его одежда мгновенно позеленела, а появившийся запах был таким, словно он искупался в грязи вместе со свиньями.

Болото во всём Королевстве Ин-Нар считалось прóклятым и неблагоприятным местом. Люди предпочитали обходить его стороной, потому как боялись попасть под невиданные чары и навсегда в нём заплутать. Но, как и везде, находились смельчаки, или просто отчаявшиеся безумцы, приходившие сюда и бесследно пропадавшие. Пожалуй, именно из-за них Болото приобрело плохую славу, породившую выдуманные истории об агрессивных призраках, забирающих с собой живых.

Однако одних неупокоенных душ не хватало, чтобы сделать россказни достаточно устрашающими, поэтому люди придумали монстров – настолько жутких в человеческом воображении, что от одного взгляда на них, опять же по легендам, всё тело коченело, а сердце останавливалось.

Разумеется, это были обычные страшилки для маленьких детей, чтобы те вовремя ели противную кашу и не смели убегать из родительского дома. Правда, Болото действительно являлось особенной территорией, где происходило предостаточно необъяснимого.

– Ты упал. Молодец. – Цирцея со скукой наблюдала за поднимающимся Адъяром. – Что потом? Ты обваляешься в дерьме февулов?

– А вот знаешь… – Мавор выпрямился, и, хоть он выглядел жалко, его лицо оставалось безучастным. – Говорят, отходы февулов в переработанном виде благосклонно влияют на кожу. Как думаешь, милая, мне уже необходимо следить за собой?

Адъяр похлопал себя по щекам и подмигнул Виге, на что та закатила глаза и фыркнула.

– О чём ты вообще думаешь, Мавор?

– О том, как понравиться тебе!

Стряхнув с рукава чёрной одежды комок грязи, Мавор, глядя на Цирцею, поиграл бровями.

– Так ты точно ничего не добьёшься, – фыркнула она.

– О, ты просто не ценишь меня, такого замечательного и неповторимого. Ты бы тоже была прекрасна, как и я, если бы прекратила прятаться в свой непробиваемый панцирь и считать, что это правильно. – Адъяр равнодушно махнул рукой. – Чаще всего именно такое поведение свидетельствует о причинённой боли.

– Никогда, – Цирцея подняла палец и нахмурилась, – слышишь? Никогда не смей делать подобные анализы. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Конечно. – Мавор ободряюще улыбнулся и отдал ей честь. – Как скажешь, госпожа.

– Прекрати так улыбаться! Это неуместно.

– Я бы и дышать прекратил, но, боюсь, тогда тебе придётся тащить меня на своих шикарных плечах.

Цирцея, громко ругнувшись, пошла прочь от Адъяра. Её раздражала вся ситуация, бесило это убогое, никому не нужное Болото и Лидер, посмевший отправить сюда их, а не приспешников, обязанных выполнять приказы за милую душу.

В конце концов, она испытывала целую бурю негативных эмоций от одного присутствия Мавора рядом с собой – того, кто будто намеренно издевался над ней.

Бесит!

Она огляделась с целью более-менее понять обстановку и невольно заметила, как туман, прежде терпимый, стал гуще. Цирцея щёлкнула пальцами и попыталась таким образом создать небольшой огонёк, позволивший бы ей хоть как-то сориентироваться в пространстве, но он, к несчастью, тут же погас.

– Мавор?

Она повернулась назад, когда почувствовала прохладный ветерок, вызвавший мурашки. Вига прищурилась, сделала пару осторожных шагов. Что-то мерзко хлюпнуло под её ногами, в воздухе раздалось злостное рычание, и Цирцея резко отскочила, выставив руку в защитном жесте.

Отражать нападение не пришлось – настораживающие звуки пропали, словно и не было здесь никого живого, за исключением противных кровососов, мешающих сосредоточиться.

Цирцея сжала кулаки.

– Мавор, это не смешно! Прекрати!

Эхо наложилось и создало не менее страшный эффект множественного присутствия. На миг Виге почудилось, что рядом с ней сотня… тысяча человек, и они повторяли её слова, только разными голосами: от детских до старческих.

– Мавор?..

Цирцея была не из пугливых. На самом деле, она выделялась на фоне других в Циннии как раз-таки благодаря своей смелости. Она – наравне с Лидером, который своей непроницаемостью мог в самом натуральном смысле убивать. Человеком он являлся жутким, особенно для новичков, полагающих, что их предводитель способен по щелчку пальцев взорвать Солфас. Конечно, мир он навряд ли взорвёт, а вот человека – без проблем. Однако новичкам, послушникам, такую информацию лучше не знать.

В общем, чтобы напугать Цирцею – надо постараться. Сомнительная работа закалила её нервы, и они стали почти стальными. «Почти» – это ключевое слово, потому что данная ситуация, куда она угодила по милости Лидера и, несомненно, Мавора, – вывела её из равновесия.

Все легенды, которые Вига когда-либо слышала об этом Болоте, всплыли в её сознании. Все монстры, придуманные больной человеческой фантазией и описанные во всяких книгах, в её испуганном разуме стали приобретать всё более и более зловещие формы. Она почувствовала, как пальцы предательски сжались, а ноги подкосились. Цирцея, уставившись в серое никуда, прикусила нижнюю губу и замерла.

Казалось, это был абсолютно другой человек – разбитый, раненый и вовсе не похожий на невозмутимого Лидера, далёкого от всех эмоций.

Она обняла себя в естественном желании защититься. Сделала ещё пару шагов, ожидаемо не приблизивших её ни к какой цели. Складывалось впечатление, что всё Болото – живое существо, незаметно дышащее и только ждущее, когда жертва, ослабленная психологическим давлением, свалится в пасть монстру.

Цирцея вздохнула. Она не умрёт здесь, не заблудится. Она докажет свою силу. Никто не тронет её.

Больше никто.

Прямо перед ней что-то пошевелилось. Фигура, заметно выделяющаяся в тумане, быстро росла. Сначала массивные рога, метровые уши, закрученные в спираль, следом – морда, длинная шея с непропорционально маленьким телом и наконец огромные лапы с невероятно острыми когтями, готовыми с лёгкостью распороть человеческое брюхо.

Существо издало оглушающий рык, от которого обязательно бы побилась вся посуда, если бы она только была, и туман, прежде густой, стал медленно редеть, будто управляемый этим до странного уродливым созданием.

Это – «Тот, кто ненавидит» – в прошлом, во времена духов, называемый людьми Тони́трусом. Опасный зверь, извергающий из своей пасти едкую кислоту, способную прожечь даже драконью кожу, славившуюся прочностью во всём Солфасе. Цирцея читала о нём в книге, ещё в далёком детстве, и прекрасно знала, что они давно вымерли.

Тупая морда с уродливым носом и розовыми пятнами смотрела прямо на неё: зелёные губы облизывал длинный, змеиный язык, красные глаза с фиолетовым горизонтальным зрачком пристально наблюдали за Вигой, приворожённой столь тошнотворным зрелищем. Она никогда в жизни не видела существа более безобразного. Даже Мавор по сравнению с ним – настоящий красавчик.

Цирцея искренне не знала, что ей делать. Она никогда не сражалась с реальным противником. Она умела подбирать правильные слова, манипулировать, если в том имелась необходимость, но не драться, как Мавор, которого очень не хватало.

Раздался гром – это Тонитрус сделал вялый шаг к Цирцее, глупо смотревшей на него.

Ещё один шаг.

И ещё.

Сердце безумно заколотилось в грудной клетке. Вига призвала к себе чёрную магию, окутавшую спиралями руку, и выставила её вперёд, направив собранный сгусток на монстра.

Бесполезная попытка.

Магия быстро прошла сквозь Тонитруса и никак не задела его. Ни во второй, ни в третий раз. Ни в четвёртый.

Цирцея непонимающим взглядом уставилась на чудовище, медленно подбирающееся к ней. Она с трудом верила, что вся магия, все её силы ушли напрасно. Они даже толком не тронули его, словно он…

О Сущий. Только не это. Нет. Нет, нет, нет. Невозможно!

Это гадкое создание не может быть невосприимчивым к магии. Тем более к этой магии. Это какой-то бред. Проверка её способностей? Шутка? Она провалила задание?

Цирцея хотела развернуться и метнуться со всей дури прочь, но её – какой кошмар! – засасывала вязкая вода, где она всё это время стояла.

Это – конец.

Вига видела, как неспешно, будто осознавая своё превосходство, надвигался на неё Тонитрус – «Тот, кто ненавидит», – видела его морду – так себе картина перед смертью – и ощущала свою никчёмность.

Почему ей вечно доставалось всё самое худшее? Чем она заслужила от судьбы такой жестокий пинок?

Где была справедливость?

– Цирцея!

Не успела Вига среагировать, как её сбили с ног. Она упала в склизкое месиво – вся одежда и в том числе волосы перепачкались в мерзопакостной, воняющей грязи – и начала неожиданно задыхаться.

– Цирцея!

Вига не могла открыть глаза, она хваталась за воздух в надежде выжить, но эти движения были слишком рваными, беспорядочными и причиняли только больше боли.

На её лоб опустилась тёплая ладонь. Тёмная магия заволокла всю голову и отправила её во внеземной полёт по звёздному небу. Такому красивому и бесконечному…

– Пожалуйста, приди в себя, ненормальная!

Было так легко и приятно. Никаких забот и переживаний. Даже голос не мешал наслаждаться полной свободой, в которой она нуждалась всю свою жизнь.

– Цирцея, прошу…

Вига с трудом разлепила веки и первое, что она лицезрела – это перепуганное до смерти лицо нависавшего над ней Адъяра. Осознание пронзило её мозг, и Цирцея чересчур шустро поднялась и по неосторожности столкнулась с Мавором, не успевшим отодвинуться. Оба одновременно потёрли ушибленные лбы.

Цирцея, не замечая ни монстра, ни тумана, с прищуром огляделась. Слева виднелась шаткая избушка, окружённая растительностью в виде жухлой травы и полуживых деревьев без листвы.

Это отчасти безмятежное Болото никак нельзя было сравнить с тем напряжённым и жутким местом, где она находилась. Или находится и по сей час?

– Где… Где Тонитрус?

– Кто? – удивлённо спросил Мавор и, не дождавшись ответа, добавил: – Ты знаешь, почему вокруг этого Болота ходит так много легенд, раненая пташка?

– Что ты… – Цирцея небрежно убрала руки Адъяра со своей талии, поднялась и чуть пошатнулась. – Хватит говорить своими загадками. Давай прямо.

– Раньше здесь было пастбище. Тут жили огры. Необычная территория для них, да? – посмеялся Мавор. – Но потом животные начали заболевать, сами огры, впрочем, тоже проявляли признаки хвори. Природа с каждым месяцем увядала и становилась мёртвой. Есть теория, что дело – в проклятии духов, а вот я считаю, это сплошные байки. Где появляются огры – там начинается засуха, даже если это и вредит в первую очередь им. Чистый факт.

– Ну и зачем мне нужна эта информация?

– Эй, я не договорил. – Мавор нахмурился.

– Ах, прошу прощения. Продолжай свой дивный сказ!

Адъяр пропустил язвительную интонацию мимо ушей.

– Природа тут настолько испортилась, что стала местом сосредоточения всякой дряни. Тут нет монстров – никто бы не стал селиться в Болоте, будучи в уме. Но зато есть иллюзии. Игры воображения, понимаешь? Опять же всё спихивают на духов, но я готов поспорить.

– Мавор, ты…

– Гений? Да.

– Откуда ты это знаешь? – Цирцея отказывалась верить, что Мавор мог быть разумным. – Звучит как бред.

– Всё благодаря древней литературе. Я прочитал её, чтобы понять, куда нас направили.

Цирцея недоверчиво оглядела Мавора. Мысль, что он сидел при свечах за книгой, смешила её.

– Брехня. Ты и чтение? Совершенно на тебя не похоже.

– Ладно… я немножечко солгал, каюсь. Мне в сжатом виде рассказали про это Болото. Спасибо Лидеру.

– Что ж… теперь я верю, – проговорила Цирцея, удовлетворённая тем, что добилась от Адъяра правды. – Значит, Тонитрус был иллюзией?

– Да. Они же подохли вместе с теми, кто их создал. Ну, почти. – Мавор, борясь с сильным желанием закурить, сплюнул. – Гадкие духи.

– У тебя тоже была иллюзия?

– Я морально подготовился к этому. – Он указал на старую избушку. – Вот наша цель.

– Ведьма?

– Ага, – подтвердил Мавор. – Она единственная поехавшая, кто сумел освоиться на Болоте. Лидер сказал мне, что Ведьма – как сорока, любящая собирать всякие блестящие безделушки. Не думаешь, что у неё есть какой-то артефакт, способный спасать её от иллюзий?

– Если таковой у неё и имеется, то после нас он перекочует в руки Лидеру.

Мавор одобрительно усмехнулся. Он излишне радостно хлопнул в ладоши и виновато перевёл внимание на Вигу.

– Ты прости, что уронил тебя в… ну, в грязь. Я не специально, но у тебя глаза побелели и закатились. Я запаниковал и-и…

– Не извиняйся. – Она сторонилась Мавора, не желая своим видом показывать ему, как была благодарна. – Я намереваюсь быстро разобраться с этим заданием и вернуться в столицу. Потом обязательно принять душ. Но перед этим я выскажу этому говнюку всё, что о нём думаю.