Полная версия:
Дело влюбленного киллера
Для всех старых знакомых Катерина работала в системе медицинского обслуживания. Но никто не знал, чем она занимается на самом деле. Сначала она действительно трудилась в той же клинике, что Марина. Потом, сославшись на якобы выгодное предложение, уволилась и говорила всем, что устроилась в какой-то санаторий под Питером. Только никакого санатория не было…
Катя уже привыкла к своей ежевечерней работе и научилась находить клиентов почти сразу. Вчера вечером ее после пятиминутного ожидания подцепил симпатичный парнишка с физиономией, напоминающей рекламу модного средства от прыщей.
– Привет, топ-модель. – Он как бы приценивался. – Вечер свободен?
– И вечер, и ночер, – улыбнулась Катя. – Хочешь чего-нибудь предложить?
Стильный парнишка достал бумажку в сто баксов, хрустнул ею, будто раздавил насекомое, и сунул обратно в карман.
Катя любила, когда клиенты не рассусоливали, а сразу переходили к главному. Если человеку нужно просто поболтать с бабой, то в кафе можно затащить и десятиклассницу. Тот же, кто решил заснуть не один, должен найти ту, знающую, как сделать ночь памятной надолго.
Пару минут спустя Виталик (так представился новый знакомый) уже вел машину, болтая о том, как он сегодня устал и очень хочет отдохнуть.
Отъехали они недалеко. Остановившись на Моховой, Виталик небрежно захлопнул машину, и они вошли в подъезд.
– Может, шампанского купим? – предложила Катя.
– Все там есть. И вино, и кино. А еще киндер-сюрприз.
Квартира была на первом этаже, поэтому у Кати не было времени спросить Виталика или погадать самой: что за «киндер-сюрприз» он ей приготовил.
Дверь в квартиру оказалась не заперта, что удивило Катю. Они вошли в темный коридор. Девушка хотела зажечь свет, но Виталик сам снял с нее куртку, повесил, потом взял ее за руку и они, сделав несколько шагов, оказались в большой комнате.
– Крекс, фекс, пекс! – крикнул Виталий и включил свет.
Комната была огромной, с примитивной меблировкой: несколько стульев, тумбочка для телевизора, журнальный столик, уставленный полупустыми бутылками, и диван. На диване сидели четверо парней. Такие рожи отверг бы самый невзыскательный рекламный агент.
– У нас, Катя, сегодня мальчишник, – заявил Виталий, – я с пацанами решил вспомнить, как по подъездам развлекался. Так что выбирай, с кем будешь после меня.
Катерина отлично понимала, как поступают дуры, попавшие в такую ситуацию: захлебнуться истерикой и слюной: «Мы так не договаривались, пустите!» Если пьяные мальчики хотят поиграть в групповуху, то их не отговорить. Но сдаваться нельзя: из-под таких парнокопытных можно живой и не вылезти.
– Конечно, выберу. Только сначала выпить надо.
– Садись, деваха. На трамвае кататься надо с заправкой, – хохотнул один.
Катя спокойно села на диван, будто своя квартира. Ей налили полстакана «клубники на коньяке». Глотнув залпом почти всю гадость, она, закашлявшись, вылила себе на чулки рассол из-под импортной сельди.
– Ребята, я умыться должна. Где здесь ванная?
– Так оботрешься, – гоготнул один из парней, но второй, икая, шепнул ему на ухо: – Ты ее такой, что ли, лапать будешь?
Катя выбралась в коридор. Сзади брел Виталик. Он показал ей, куда войти, как зажечь свет и остался в коридоре.
«Три минуты я выиграла. В комнату возвращаться нельзя. Значит, сейчас».
Катя быстро замыла чулки, но от них разило по-прежнему. Она сняла с полки дезодорант и несколько секунд пфыкала им на жирное пятно. Потом, не поставив баллон на полку, вышла в коридор.
Там было уже светло – Виталику надоело стоять в темноте. Входная дверь – рядом. На двери всего один замок, вроде того, что у нее в квартире.
– Подмылась? – поинтересовался Виталик.
Вместо ответа Катя подняла дезодорант и всадила ему в глаза длинную струю. Парень вскинул руки. Катя бросила баллончик, схватила большой зонт, двинула им Виталию в живот и бросилась к двери.
Сзади послышался топот: по нечленораздельным воплям остальные мальчики поняли, что происходит. Рука Кати скользнула к замку, он открылся, и гостья выскочила из квартиры.
Скатившись по лестнице (как только на ногах устояла!), Катя оказалась на улице, затем промчалась два дома под раздающийся сзади дружный топот и вдруг она услышала визг тормозов, а чуть позже заметила «мерседес», выезжавший из-под арки.
Все, что смогла сделать Катя – упасть на бампер, не очень сильно ударившись.
– Идиотка, ты же меня чуть не задавила, – неторопливо и беззлобно констатировал происшествие водитель, высунувшись в окно. – Собаки за тобой гонятся?
Однако он тотчас же увидел, что гонятся вовсе не собаки. Парни подскочили к Кате и вцепились в нее. Она же была почти без сознания не столько от удара, сколько от страха, которого не было еще в квартире, но который нагнал ее здесь, вместе с парнями.
– Понесли, пацаны, – скомандовал спутникам парень, видно, придумавший всю историю с «киндер-сюрпризом». – А ты, мужик, – кивнул он водителю, – проезжай.
– Это у тебя в штанах мужик, – процедил сквозь зубы водитель, лениво вылезая из машины. – Пацаны, выкладывайте, чего вы на нее наехали. И скорей, я спешу.
– Ты, пля, фильтруй базар. – Ближайший из парней, тяжело дыша, шагнул к водителю. Больше он ничего говорить не стал, ибо в нос ему уперся ствол «стечкина».
– Сядь на хвостик, – нахмурился водитель, – и остальные. Ну, быстро!
Все плюхнулись прямо на грязный снег, лишь один Виталик, теревший глаза, замешкался, но друзья дернули его за ноги: поторопись, жить, дурак, не хочешь?
– Я тороплюсь, – повторил водитель, продолжая поигрывать пистолетом, – в чем дело?
– Мы ее выпить пригласили, а она психанула, – запинаясь, промямлил один из парней.
– С тобой ясно. А ты что скажешь? – Это уже вопрос к Кате.
Та, уже пришедшая в себя, рассказала все до того момента, когда ей объявили про сюрприз. Водитель прервал ее:
– А куртку им в залог оставила? Мальчик, – пистолет, как указательный палец, ткнулся в одного из парней, – сбегай-ка на квартиру, принеси ее куртку, а то человек простудится.
– Ну, знаешь… – попытался возразить один из парней, но водитель не дал ему договорить:
– Ты с какой грядки? Или партизанишь?
Парень пару минут лепетал о каких-то тамбовцах, пока Катин спаситель не перебил его:
– За такой базар, малыш, можно всю жизнь с ответа не слезать. Если она будет долгой. Ты – шпана.
«Тамбовец» что-то пробурчал в ответ, а водитель взял другой рукой мобильник.
– Саня. Я еще внизу. Тут гопа быкует. Пошли людей, разобраться надо.
– Прости, начальник, – заюлил парень, – сейчас куртку принесем. – После чего вскочил и помчался в обратном направлении. Через пару минут он вернулся с одеждой.
– Сколько ты ей обещал? – поинтересовался незнакомец у Виталика.
– Сто баксов.
– Вот и отдай.
Виталик вынул из кармана бумажку и протянул Кате.
– Значит, так, – водитель чуть повел стволом пистолета, – если я еще…
Участники несостоявшегося мальчишника все поняли и, набормотав кучу извинений, спешно ретировались.
– Садись, – велел Кате ее спаситель. – Если хочешь, на рабочее место отвезу. Мне через Невский.
Катя села. Незнакомец попросил рассказать подробнее, как ей удалось избавиться от гопников. Катя исполнила просьбу.
– Молодец, – удовлетворенно хмыкнул он. – Как звать?
Катя представилась и в ответ узнала, что ее спасителя зовут Боря.
В этот день до «Невского паласа» она так и не доехала, а оказалась у Бориса на квартире. Находчивая девица ему приглянулась. Он велел ей не выходить завтра на работу, а приехать снова к нему. Появился шанс, что она нашла своего «папика»…
* * *Все-таки Марине пришлось отвечать на Катькины вопросы о мнимом спонсоре.
Он мужик вроде нормальный. Обещает не надоедать. У него, сама понимаешь, семья, только по выходным будет приезжать. А я (Марина, кажется, уже сама поверила в эту сказку) хоть к черту на рога. Понимаешь?..
Опять не выдержала: начала плакать.
– Ну, ну, не надо. Он как, ничего, не очень старый?
– Да нет, лет на пять старше всего. Фирму свою имеет. Говорит, что в любом случае деньги назад не попросит. А я как смогу все равно отдам. Только бы сейчас уехать…
В конце концов, вдоволь наговорившись, подруги легли спать. Вскоре Марина переехала в новую комнату.
Как-то после этого Катька, забежав к ней в гости, прошептала на ушко, что уже нигде не работает, а, бросив комнатенку на Свечном, перебралась к нормальному парню.
– Посмотри в окно, видишь? Это он около мерса курит. Я приглашала Борю зайти, но он торопится. А на Рождество мы обязательно отпразднуем новоселье. Обещаю.
Обещаю…
Только Катькиным словам не суждено было сбыться, так как на Рождество она укатила со своим Борисом куда-то в Арабские Эмираты. Марина же сидела дома одна.
Зазвонил телефон. Марина не хотела просыпаться, но звонки не прекращались, будто кто твердо знал, что она дома и решает идти или не идти разговаривать с настырным абонентом.
Наконец она взяла трубку.
– Алло.
– Марина? Здравствуй, лапочка, – раздалось змеиное пошипливание. – Ты только, пожалуйста, трубку не бросай. Послушай меня внимательно.
– Кто это? Вам кого надо?
– Тебя, лапочка. Тебя, Марина Андреевна. Как квартирка, понравилась? А денежки-то отдавать надо.
– Какие денежки? Я ничего не знаю!
– Ты не волнуйся, лапочка, не шуми, а то соседка, не ровен час, услышит, заволнуется. Денежки, на которые ты комнатку прикупила, у человечка нашего из пакетика украла. Нехорошо.
– Я ничего н-не крала, – заикаясь и начиная понимать, что влипла, залепетала Марина.
– Ну, хорошо, не крала: просто отравила человечка, а пакетик уже у мертвого взяла. Чьи пальчики на стакане менты найдут, не знаешь? И они не знают. Пока. Или ты уже в их картотеке числишься? Нет, лапочка. Будем дружить – спишь спокойно, а нет – без головенки останешься. Да еще ушки братца из Луганска в посылке получишь. Кхе-кхе…
«Это смех, что ли, у него такой?»
– Какой братец, какие ушки? – Марина просто не успевала обдумывать то, что шипел телефон. – Я сейчас милицию…
– Да-да, вызывай, лапочка. И расскажи, как по прежнему адресу человека убила, как доллары заработала. Тебе обязательно поверят. Лет так через семь-восемь, когда бороться с мафией надоест. А ты – организованная преступность. Человека убила, на его деньги квартиру получила…
– Да я только комнату…
– Вот и я говорю: убила и получила только комнату. И прокурор скажет. В общем, так: разговор есть. По телефону не будем общаться. Завтра, в два часа, приедешь одна на «Василеостровскую». Пойдешь по Среднему проспекту до Третьей линии…
– Не перебивай. Пойдешь. Если хочешь сама жить и чтоб братец твой живым остался… Пойдешь направо. До Большого проспекта. На углу встанешь. Там тебя встречу. Поговорим о долге. Вспомнишь свои занятия спортивные разок, отработаешь. Понятно? Жду.
– П-пожалуйста…
А в трубке уже короткие гудки. Завтра, в два… Спортивные занятия… О чем это шипел змееныш?.. Но память уже услужливо высвечивала родной Луганск…
* * *…Чтобы сделать приятное матери и поднять авторитет тусклого Станислава Трофимовича, Марина согласилась ходить на его занятия по стрельбе, которые он вел в одном из спортклубов. Все удивлялись тому, каких быстрых результатов удалось ей достичь. Уже через пару лет она вышла в мастера спорта.
Через год молодожены обзавелись крепышом Петенькой, славным мальчуганом, которого Марина любила больше его собственной матери. Слишком ответственная и серьезная Анна Леопольдовна не сумела, как с некоторым изумлением убедилась Марина, насладиться радостью этого позднего материнства. На первом месте для нее были порядок и режим. Мать и отец были для Петруши суровыми педагогами, а сестра стала доброй и ласковой нянюшкой. Похоже, только одна Мариша в этом доме и наслаждалась его агуканьем, его смехом. Марина гуляла с Петенькой, рассказывала ему по вечерам сказки, без которых он не хотел засыпать. Постепенно эта любовь малыша к Марине стала даже раздражать отчима, он ревновал сына к падчерице, так что обстановочка в доме была еще какой напряженной!
Но все-таки у нее была семья. До поры до времени. До летних спортивных сборов после десятого класса. Через неделю после того, как они уехали на сборы, Станислава Трофимовича вдруг вызвали в город: мать попала в больницу, но звонила почему-то не она сама, а врач. В лагерь он вернулся только к вечеру следующего дня – осунувшийся, с черными кругами под глазами.
– Понимаешь, Мариша, нам надо приготовиться к самому страшному. Сказали, что дольше чем до весны, Аннушка не проживет. Рак… Такая молодая – и вот тебе… За что?
До последних дней Анна Леопольдовна верила в то, что выздоровеет. Правду ей не говорили. А в феврале врач позвал на беседу Маришу.
– Боюсь, что Станислав Трофимович всего не поймет. Последите за ним. Он очень неустойчивый человек. Может не справиться.
– Что? – зачем-то переспросила Марина.
– Терминальная стадия…
Маму выписали из больницы, сказав ей, что у нее грипп. В клинике была такая традиция: отпускать больного умирать дома, в кругу родных.
В день похорон Марина уже была безучастна ко всему. Она не понимала, зачем говорят свои длинные речи учителя из маминой школы. Зачем голосят над гробом вдруг взявшиеся откуда-то многочисленные родственницы Станислава Трофимовича. Почему после кладбища все эти незнакомые ей люди пришли в их дом и принялись с аппетитом поедать сало и огурчики, привезенные тетками отчима из деревни. Она еле удерживала себя, чтобы не прогнать всех этих людей из дома. Но и остаться здесь, наедине с портретом мамы… Почти что наедине со Станиславом Трофимовичем… В этом было что-то странное, тревожное, что-то противоестественное.
Со Станиславом Трофимовичем и в самом деле стало твориться неладное. Первые недели он молчал. Если и заговаривал, то это были какие-то обрывки фраз без начала и конца. Каждую ночь ему снилась Анна Леопольдовна.
Потом отчим запил. Правда, не дома. Уходил куда-то с утра, а ближе к ночи раздавался звонок в дверь: «Мариша, рыженькая, пусти папулю. Не обижай папулю». Бывало, что в затуманенном сознании он смотрел на нее мутными, невидящими глазами и называл Аннушкой…
Как-то Марина проснулась от кошмара. Снилось, что ей на плечи, на шею набрасывается отвратительная собака – то ли колли, то ли сеттер, вся грязная, со сбитой в клочья шерстью, с гнилым запахом из пасти. Собака валила ее на землю, впиваясь клыками в затылок. Перекинув ее через себя и выхватив карабин, Марина начала стрелять по вмиг заскулившей, распластывающейся в окровавленной грязи туше. Пули входили в шкуру, взрывая ее красными ошметками. Но тут же еще одна собака набросилась на нее, повалив на изрешеченный труп псины.
Марина с трудом очнулась. Дышать было тяжело – на нее кто-то навалился. К своему непередаваемому ужасу, она увидела, что это был отчим. Уткнувшись мокрым от слез лицом и усами в ее шею, он бормотал что-то пьяное, бессвязное.
С колотящимся сердцем Марина выбралась из его объятий – отчим спал, продолжая стонать и всхлипывать. Она дрожащими руками оделась, собрала кой-какие вещи, растолкала сонного братика Петеньку и, ничего не понимающего, вывела из квартиры на ночную улицу. Оставаться со Станиславом Трофимовичем было уже не только страшно, но и опасно. Но куда идти в такой час?
До пяти утра они, обнявшись, проспали на жесткой скамье на автовокзале, а уже в полдень были в деревне у той доброй тетки. Бегство из дома Марина объяснила коротко: отчим запил. Деревне это было понятно, так что больше Марине никаких вопросов не задавали. Петенька стал любимцем всей родни, он быстро освоился на вольном воздухе, среди чадолюбивых теток и бабушек. Деревня привела его в восторг, и Марина нисколько не переживала о том, что вырвала брата из городской жизни. В деревне она окончила среднюю школу, благо до экзаменов на аттестат оставалась лишь пара месяцев.
Марина никогда и ни за что не хотела больше вспоминать о Луганске. Все светлое из детства, связанное с этим городом, в один момент было перечеркнуто тем страшным ночным кошмаром.
После выпускных экзаменов Марина решила уехать в Петербург, поступать на филологический факультет университета. Тетка успокоила ее, уверив, что будет следить за Петенькой не хуже родной матери, да Марина в этом и не сомневалась. Новая родня собрала сироте деньги. В Луганске Марина даже не стала заглядывать в свою квартиру. Старого уже не существовало. Начиналась новая, другая жизнь…
* * *…Марина кое-как добралась до комнаты. Своей, за которую теперь неизвестно как расплачиваться. Добралась. И без сил ничком упала на продавленный диван.
«Что делать? Эти бандиты не отвяжутся. В милицию идти бесполезно – они вряд ли смогут защитить. Деньги взять негде. Катька со своим «папиком» в Эмиратах. Да и зачем втягивать подругу в эту историю? Зачем ей лишняя головная боль? А встреча со Змеенышем назначена на завтра».
А если не идти на эту встречу и ждать? Это не выход: все равно найдут, а то, еще хуже, позвонят в отделение и шепнут по-змеиному, мол, вы убийцу ищите, а она живет припеваючи в новой комнатке.
Почему Змееныш говорил про убийство? Ах да, отравила, мол. Сам, гад, напоил бомжа, а теперь на меня все свалить хочет. Но кто же поверит в такие сказки? – Никто не поверит. И никто в этом многомиллионном городе не сможет ей помочь. Никому она не нужна со своими проблемами. Но откуда же было ей знать, что все так обернется.
«Господи, что делать? – мучительно думала Марина. – Кто сможет поверить мне, а не этому выкинутому из бомжатского пакета стаканчику с отпечатками пальцев?»
И чем дольше она задавала себе один и тот же вопрос, тем яснее понимала, что во всем Петербурге рассчитывать ей не на кого и надо немедленно бежать из города, в который она приехала несколько лет назад с такими надеждами…
Глава 3. Я встретил ва-ас…
…Хмурым июльским утром 1991 года Ил-62 зашел на посадку в Пулково. У Алексея начиналась новая жизнь…
Сначала он рассчитывал добраться до квартиры в старинном доме на улице Чайковского. Там можно было бросить опостылевший багаж, состоящий из спортивной сумки и «дипломата» (большего добра в военной прокуратуре нажить не удалось) и помыться. Затем Нертов собирался навестить родителей в Ленинградской области – отец Алексея директорствовал на одном из заводов и потому перебрался из Питера поближе к своей фирме, построив среди сосен весьма приличный по тем временам дом.
Только надеждам молодого человека не суждено было сбыться. От багажа он, правда, избавился и даже доехал до нужного железнодорожного вокзала. Но задержался у ближайших ларьков, забитых всяким барахлом. В это время на его глаза сзади легли две теплые ладони.
– Кто это? – прошелестело над ухом.
– Ты. – Алексей не нашел более оригинального ответа и, отведя чужие ладони от своего лица, оглянулся. Перед ним стояла, улыбаясь, бывшая жена Светлана, с которой он успел по дурости расписаться на одном из младших курсов и так же скоропостижно развестись на последнем. Впрочем, расстались они довольно мирно, к общему удовольствию, у обоих в это время появились другие симпатии, слишком отягощавшие семейную жизнь.
Симпатии, понятное дело, как пришли, так и ушли. Но и Алексей, и Светлана отнеслись к этому философски, а накануне отъезда Нертова на службу бывшие супруги даже умудрились совместно помянуть ушедшую любовь в уютном кафе. Причем «поминки» оказались столь бурными, что вновь испеченный лейтенант юстиции чуть не опоздал к месту службы, спасибо еще, что Светлана умудрилась-таки проснуться буквально за час до отхода поезда и растолкать спящего экс-мужа.
И вот теперь снова встреча с бывшей однокурсницей и супругой.
– Ой, Лешенька, ты вернулся, – затараторила Светлана, будто только и делала прошедшие два года, как ждала его возвращения, – это дело, как говорится, надо обмыть.
Алексей попытался отнекиваться, но железная логика бывшей жены оказалась непробиваемой. Мол, родители все равно еще не знают о возвращении, а у нее, Светланы, появилась квартира. «Здесь, на Невском, недалеко. Милый, тебя никто не заставляет лезть ко мне в постель. К тому же я замужем. Мы можем распить бутылочку мартини, а я попутно расскажу, что у ребят делается. Ты не представляешь… Впрочем, как знаешь. Можешь ехать, куда заблагорассудится». И Светлана обиженно надула губки.
Конечно же, Нертов никуда не поехал, тем более что ему и правда было интересно узнать, чем занимаются сейчас бывшие однокашники. Да и о возможных перспективах работы, глядишь, Светлана могла какую-нибудь идею подкинуть…
Новая квартира бывшей жены оказалась очень даже в стиле.
– Ты что, Европейский банк обчистила? – удивлялся Алексей, рассматривая «евростандарт» светских хором.
– Нет, просто я замужем за клерком из Фонда госсобственности, – усмехнулась хозяйка, – знаешь, я там работала юрисконсультом, и вот…
Что такое «вот», Алексею выяснять не захотелось – это было неважно. Но Светлана не заметила настроения бывшего супруга и поведала, что вышла замуж за некоего Владимира Ивановича Лишкова, начальника тендерного отдела Фонда госсобственности. У чиновника, как говорится, наступил переходный возраст, когда молодые уже не дают, а на старых еще не тянет. Тут-то Владимиру Ивановичу и подвернулась Светлана. Она быстро сообразила, что от воспылавшего страстью Лишкова проблем будет гораздо меньше, чем плюсов. Так и случилось. В результате молодожены оказались в квартире на Невском, полученной с помощью фирмы, кровно заинтересованной в услугах шефа тендерного отдела. Правда, тут вышла небольшая неувязка: история с квартирой попала в одну из газет, и скандал едва удалось замять. Впрочем, и здесь Светлана выиграла, так как квартира была оформлена не на подмоченное имя Лишкова, а на ее собственное. Что же касается газетенки, то ее редакторша не пропустила публикации продолжения истории, тоже переселившись на главный проспект города…
За милым щебетанием бывшей жены Алексей не заметил, как день перешел в вечер, вечер – в ночер, а уютное кресло оказалось замененным джакузи («Нет, ты обязательно должен узнать, что это такое»!). В конечном итоге, когда Нертов утром продрал глаза, то запоздало сообразил: у неизвестного ему Лишкова, пребывающего нынче в московской командировке, выросли вполне развесистые рожки. За что боролся…
От Светланы Алексей все-таки удрал, только поклявшись, что после встречи с родителями он обязательно ей позвонит…
– Ну что, наследничек, – хохотнул Юрий Алексеевич Нертов, которому сын вкратце поведал историю про увольнение со службы, – надеюсь, больше тебя воевать не тянет? Как говорят мои немецкие партнеры, в каждом большом свинстве есть как минимум маленький кусочек вкусной ветчины. Все, что ни делается, – к лучшему…
Ближе к концу вечера отец вернулся к теме трудоустройства сына, заметив, что Алексею было бы неплохо устроиться на работу в какой-нибудь солидный банк.
– Знаешь, есть у меня один такой на примете. Руководит им мой добрый знакомый, а ему позарез нужен то ли в доску свой юрист, то ли начальник секьюрити, то ли и то и другое вместе.
Алексей попытался отнекиваться, дескать, знание рукопашного боя – не основная функция для охранника, а опыт в расследовании преступлений мало сгодится для банковского дела. Но отец настаивал и в конце концов Нертов младший пообещал дать определенный ответ не позднее чем через неделю…
* * *Через некоторое время после приезда к берегам Невы Марина лишь улыбалась, вспоминая о своей наивной самонадеянности. А тогда, после разговора в приемной комиссии университета, она безутешно рыдала, сидя на спускающихся к самой воде гранитных ступенях набережной.
– Милая моя, – импозантная дама, руководившая приемом документов, всплеснула руками, – да зачем же вы вообще сюда приехали? Объявили о своем суверенитете – так и живите себе в «незалежности»! Неужели вам мало вузов во Львове, Харькове или в Киеве? А иностранцы у нас нынче учатся только за доллары.
– Но я не объявляла о незалежности, и у меня же нет долларов. – Марина была обескуражена. – Я могу с общим конкурсом поступать.
– Ничего вы не можете, – оборвала абитуриентку импозантная дама, – возвращайтесь-ка лучше домой, пока границы не закрыли.
– Но мне некуда возвращаться… – почти беззвучно пролепетала Марина под аккомпанемент: «Все, с вами мы закончили. Следующий!»
У девушки на глаза навернулись слезы, и дама, заметив их, несколько смягчилась, посоветовав устроиться куда-нибудь работать, чтобы получить временную прописку. «Если удастся, можете попробовать поступить на вечернее или заочное отделение».
Выплакавшись на набережной, Марина воспользовалась советом дамы из приемной комиссии, через пару дней вышла на работу в одну из городских больниц и поселилась в общаге неподалеку от площади Льва Толстого. В больнице она и познакомилась с Катей.
