Спортивное пиратство для начинающих

– Вам, жалкие дилетанты, нипочём не догадаться, как благодаря хитрому пиратскому плану мне удалось зайти вам в тыл, пока Макроджер со своей командой проводил отвлекающий манёвр!.. Готовьтесь к смерти!.. И предупреждаю, быстрой она не будет. Вам ещё предстоит выслушать мою длинную торжествующую речь. Начать, пожалуй, следует с краткого экскурса во всемирную историю пиратства…

– Крюк, – прошептал я, не поворачивая головы и стараясь не шевелиться, – ты помнишь, что мы тренировались делать прошлой ночью?

– Гм… Если честно, не очень.

– Если честно, я тоже. Но сейчас – самое время вспомнить. Пираты, шапки… Ну?.. Используй силу подсознания, Крюк!

– Какие, к морскому лешему, шапки?! Что мне с ними следует дел… Ах, в этом смысле… Ложи-и-ись!..

В воздухе, оставляя за собой пенный выхлопной шлейф, пронеслась запущенная в Роллинза бутыль. Реакция у того оказалась превосходной. Торжествующая речь оборвалась на полуслове, пистолет моментально развернулся в направлении обнаруженной цели.

Бахнул выстрел. Брызнули осколки. Огненный вихрь взвился над баржей. Ударная волна подняла нас в воздух и швырнула на пирс. Роллинз улетел в противоположную сторону, куда-то в море.

– Что… это… было? – спросил Патрик, ощупывая голову, в целости которой явно сомневался.

– Бургундское! – д’Арманьяк шпагой указывал на охватившие соломенную крышу домика языки пламени. – Там почти тридцать галлонов бургундского!.. Спасайся кто может!

Первым отреагировал Макроджер.

– Полундра! – завопил он, подхватил д’Арманьяка в охапку и со всех ног кинулся прочь от горящей баржи.

Мы не замедлили последовать его доброму примеру. В спину дохнуло жаром, уши заложило грохотом. Все попадали на землю. Я обернулся. Там, где ещё минуту назад стоял домик старого мушкетёра, вырастал исполинский огненно-дымный гриб. Останки баржи величественно уходили под воду.

– Благодарю вас, сударь, весьма благородно с вашей стороны, – сказал д’Арманьяк, выбираясь из объятий Макроджера. – За это я буду иметь честь проткнуть вас шпагой последним.

– Нет уж, это я тебя в следующий раз проткну, – сказал Макроджер, поднимаясь и отряхиваясь. – Для того и спасал. Должен признать, ты ещё крепкий старик. Ты мне нравишься.

– Сказать по правде, вы мне тоже. Позвольте узнать, не доводится ли, случаем, вам родственником граф Рокфор, мой давний знакомец?

– Никогда не слышал, – Макроджер учтиво кивнул д’Арманьяку и повернулся ко мне. – А ты, капитан Фаулз, запомни: это ещё не конец. Мы ещё встретимся. Обязательно встретимся… Пираты!.. Становись!.. В колонну по два!

Охая и потирая ушибы, разгромленное воинство его поднялось на ноги и заковыляло восвояси, вразнобой приветствуя шествующего им навстречу мистера Тича. Я вдруг заметил, что Патрик как-то странно ухмыляется.

– Что?..

– Он назвал тебя капитаном, капитан. Всерьёз.

Замечание было интересным. И, чего уж там скрывать, лестным. Но обдумывать его было некогда. Передо мной уже стоял мистер Тич, с кислой полуулыбкой взирающий на последствия великой битвы.

– Так-так-так… Уничтожение линейной каравеллы губернаторского флота Сан-Януарио… В условиях военного времени, прошу заметить. Это попахивает государственной изменой. И уж абсолютно точно – самым глубоким казематом.

– Это попахивает нарушением договорённости.

Выяснилось, что призрак способен улыбаться не менее кисло.

– Слушайте, а как это у вас так получается из ниоткуда появляться? – не удержавшись, поинтересовался я.

– Ну я же не спрашиваю, мой дорогой персонаж, как это у тебя бургундское вино вдруг стало взрывоопасным. Пусть у каждого из нас останутся свои маленькие секреты, хорошо?.. С вином, кстати, это удачно получилось. Теперь, когда вред, причиняемый алкоголем, продемонстрирован столь наглядно и красочно, никто не сможет упрекнуть нас в том, что мы призываем к его употреблению. За возрастной рейтинг можем быть спокойными. Но вернёмся к сюжету… Итак, Тич, я требую объяснений. В чём дело?

– Вот! – мистер Тич указал на догорающие останки баржи.

– Угу. Прискорбно. Я вижу перед собой сгоревшее и утонувшее морское транспортное средство типа баржа.

– Каравелла, – с нажимом сказал мистер Тич.

– Баржа, – сказал призрак с ещё большим нажимом. – Теперь объясни, почему я на неё смотрю? Признаться, нахожу это малозанимательным.

Мистер Тич побагровел так, что, казалось, сейчас взорвётся не хуже злополучной баржи. Но молчал. И лишь со злостью, едва ли не до крови, кусал губу.

– Если бы я тебя знал чуть хуже, – сказал призрак, – то сейчас бы очень удивился. Но мы ведь не первый десяток лет знакомы… А потому, едва только персонажи вдруг начали попугаить мне среди ночи, я прямо в домашних тапочках отправился выяснять, что же там Тич опять такого натворил…

Ужасная мысль с отчётливым запахом цыплёнка табака посетила вдруг меня: боже мой, попугай!..

– Дур-р-рак!.. Дур-р-рак!

В плечо мне вцепились попугайские когти. Был он сильно закопчённым и чрезвычайно сердитым. Но невредимым. Я с облегчением выдохнул. Призрак меж тем продолжал:

– И что же я увидел?.. Моих персонажей, сидящих в каком-то дырявом корыте, вместо обещанного им – и мне, прошу заметить – пиратского корабля. Понятное дело, я сразу же поспешил к губернатору Клеменсу. Только домой ещё заскочил. Во-первых, сменить обувь, во-вторых, захватить цепи позвончее и мятные пастилки для горла. Когда долго завываешь по-приведенчески, такая неприятная сухость во рту появляется, знаете ли… В общем, Тич, на твоём месте я бы сейчас со всех ног бежал к губернатору. Приводить его в чувство и объяснять, по чьей же вине эту ночь он провёл, забившись от ужаса под кровать… Хорошо, что я не на твоём месте.

Мистер Тич на него даже не смотрел. Он смотрел на меня. И от взгляда его мне стало очень не по себе.

– Ну что? Доволен? Ты хоть понимаешь, чем твой новый дружок занимается? У всех нормальных людей это называется бандитизмом и вымогательством. Если не сказать – терр…

– Но-но! – сказал призрак. – Следи за возрастным рейтингом!

На лице мистера Тича играли желваки, он часто дышал. Кулаки его судорожно сжимались и разжимались. Наконец ему всё же удалось вновь собой овладеть.

– Очень хорошо, Фаулз. Поздравляю. Теперь ты соучастник настоящего преступления. Даже двух. Просто напомню, что ради мимолётной прихоти ты лишил этого несчастного старика дома и крова. Что ж, тебе с этим жить, не мне… Завтра получишь новый корабль, – бросил он через плечо, уходя.

Робко и пристыжено глянул я на обездоленного мною старика. Обездоленный старик улыбался до ушей и едва ли не прыгал от восторга.

– Что за драка это была!.. Ах, судари мои, что за чудесная, изумительнейшая драка!.. С таким наслаждением я не дрался аж с самого тысяча… хм… проклятый склероз… Но ничего, теперь, когда у нас будет свой корабль, мы сможем устраивать не менее восхитительные драки хоть каждый день!

– У нас?.. – переспросил я.

– Ты, насколько помню, интересовался, как именно я работаю, – призрак обернулся к Патрику. – Вот тебе наглядный пример. Теперь, с д’Арманьяком на борту, другие пираты вам больше не страшны. Ну, в разумных пределах, конечно… Однако, всё же постарайтесь следующий корабль не утопить. И не попадайте в безвыходные ситуации по ночам, очень вас прошу. Мне сверхурочных не оплачивают.

– Один за всех!.. – вскричал старый мушкетёр.

– Не возражаю, так в перечне должностных обязанностей и запишем, – сказал Крюк.

Глава пятая. Как топить корабли и сидеть в темнице сырой

Даже здесь, стоя у причальной стенки, он словно бы летел над волнами. Вздрагивал всем корпусом, норовисто подёргивал сковывающие его до поры швартовые концы. Я провёл ладонью по тёплому дереву наружной обшивки. Оторвал руку, глянул на неё недоверчиво. Всё было наяву. Он действительно существовал. Самый прекрасный корабль, что видел я в жизни. Ну хорошо, не буду лукавить: единственный корабль, что видел я в жизни. Так близко, во всяком случае. Мой корабль.

– Эта штуковина как-нибудь называется? – спросил Крюк.

– Не знаю, – сказал я. – Всё равно я собираюсь дать ему новое имя.

– О, крещение корабля! – Крюк оживился, покопался за пазухой. – Здесь по старой морской традиции необходимо…

Патрик и д’Арманьяк, не сговариваясь, одновременно повисли у него на руках, аккуратно отобрали бутыль и выплеснули её содержимое в море.

– Вот уж да!.. То есть нет, – сказал я. – Это уже какая-то нездоровая традиция будет. Мы лучше новую традицию заложим. Разрешите на минуту воспользоваться?..

Позаимствовав у д’Арманьяка обнажённую шпагу, я коснулся ею борта.

– Сим нарекаю тебя «Росинантом»!.. Чем бы ни был ты прежде, ныне же, опередив прочих, станешь величайшим пиратским кораблём в мире.

Мы поднялись по трапу. Изнутри «Росинант» оказался небольшим, но уютным. Команда моя перемещалась от борта к борту, живо обсуждая открывающиеся виды на Сан-Януарио и морские просторы. Я взобрался на полуют. Взвесил на ладони массивный жёлтый ключ. Получил я его не от мистера Тича, а от дежурного стражника. Губернаторский секретарь, как оказалось, ещё затемно отбыл из города по делам государственной важности. Оно и к лучшему, рассудил я. Чем реже будем мы друг друга видеть, тем спокойнее. Обоим спокойнее… Вставив ключ в замочную скважину, я разблокировал штурвал.

– Свистать всех наверх!.. С якоря сниматься!

Крепкий порыв ветра дохнул мне в лицо. Руки на штурвале налились приятной тяжестью.

– Отдать концы!.. По местам стоять!

Ничего не изменилось. «Росинант» не сдвинулся ни на дюйм, всё так же поскрипывая рангоутом у причала.

– По фор-бом-брамселям… – добавил я чуть менее уверенно.

Команда разглядывала меня с интересом.

– А это на каком языке сейчас было? – спросил Крюк. – Хотя без разницы, я один чёрт на нём не говорю.

– Капитан, – любопытство Патрика явно одержало победу над деликатностью, – а ты чего, собственно, ожидаешь?

– Ну… Теоретически после этого мы должны выйти в открытое море и помчаться навстречу приключениям. Во всяком случае, так это описывали многие авторитетные источники.

– Я, конечно, могу ошибаться, но вот эти штуки, которыми мы привязаны к берегу… Возможно, проблема в них.

– Так я же скомандовал: отдать концы.

– Ещё чего не хватало, – сказал Крюк. – Ишь, размечтался.

– Хорошо, – сказал я, – обойдёмся пока без специальной терминологии. Просто избавьте нас от этих верёвок. Пожалуйста.

– Один за всех! – вскричал д’Арманьяк. – Защищайтесь, верёвки!

Прежде чем успел я его остановить, засверкало лезвие шпаги. Освобождённый «Росинант» медленно отвалил от причала. Течение увлекало его к центру бухты, туда, где стояло на якорях множество других пиратских судов.

– Боюсь показаться пессимистом, – сказал Патрик, – но наш курс выглядит несколько рискованным. Если мы в них врежемся…

– Согласен, – сказал я. – Поднять паруса!.. Гм… Прикрепить эти белые штуки к этим вертикальным штукам!.. Что, тоже нет?.. Скажите честно, кто-нибудь из вас когда-нибудь ходил под парусом?

– О да, сударь мой! – сказал д’Арманьяк. – Однажды, когда королеве понадобился смелый, находчивый и преданный человек, готовый отправиться по её поручению в Лондон, мне выпала честь подняться на борт парусной фелуки… Но, боюсь, вы ещё не знакомы с важными деталями. Позвольте же мне поведать эту удивительную историю с самого начала… Итак, в первый понедельник апреля…

– Отставить! – поспешно сказал я. – Во-первых, нам не платят построчно, во-вторых, мы сейчас разобьёмся. У меня есть план: хватайте вёсла и начинайте грести!

– Это не галера, капитан, – сказал Патрик. – Здесь нет вёсел.

– Хм… Тогда слушай мою команду: выламывайте доски из фальшборта, будем грести ими.

– Чем выламывать? – спросил Крюк.

– Используй крюк, Крюк, – скомандовал я.

Без отдыха и остановки гребли мы вот уже три четверти часа. Пот застилал глаза, ноющая боль терзала мускулы, погружать доску в воду с каждой минутой становилось всё тяжелее. Зависть к условиям труда профессиональных галерных гребцов отравляла душу. Дорого отдал бы я сейчас за удобную скамью под собой, ухватистое весло в руках и услужливо задающего ритм надсмотрщика.

– Эй, а плыть-то нам далеко ещё? Много осталось? – спросил Крюк.

– Не хотелось бы показаться излишне дерзким, капитан, – добавил Патрик, – но не мог бы ты заодно пояснить, куда именно мы плывём?

– Я могу, – сказал Весёлый Макроджер. – По моим наблюдениям – а должен признать, что удовольствие наблюдать за вами не променял бы ни на какой в мире цирк – вы прошли ярдов пятьдесят вдоль причала. И сейчас находитесь ровнёхонько на стояночном месте «Чёрной белой акулы» капитана Клинта. Поскольку же «Акула» только что вошла в бухту и минут через десять начнёт швартоваться… Получается, гребёте вы прямиком дьяволу в пасть.

В изнеможении бросив доску, я распрямился и огляделся по сторонам. Лишь узкая полоса воды отделяла нас от берега. На самом краю причала, укрываясь от солнца под дамским кружевным зонтиком, в складном парусиновом кресле возлежал ухмыляющийся Макроджер. В руках у него была початая бутылка рома, над головой висел огромный, намалёванный чем-то красным – уж не кровью ли?.. – плакат: «Стоянка запрещена. Штраф – смерть. Клинт».

Я обратился в сторону моря. Там, меж стоящими на рейде кораблями, скользил огромный фрегат. Хотя можно было уже в деталях рассмотреть, как трепещут на ветру чёрные паруса, как горит солнце на меди палубных орудий, как скалится голый череп на флаге, казался он совершенно безлюдным. Ни одного человека на борту, ни малейшего признака жизни.

– Без паники! – сказал я своей растерянной команде. – Мы же не специально. Мы не можем прямо сейчас освободить место. Я с этим Клинтом поговорю и всё объясню. Уверен, он войдёт в положение.

Макроджер приподнялся в кресле и бешено зааплодировал.

– Браво!.. Бис!.. Воистину, лучшего представления я не видал с тех пор, как капитану Батлеру взбрело в голову на всех парусах швартоваться к ирландскому берегу под ураганным ветром!.. Ты, Фаулз, я погляжу, не менее рисковый парень. Мне, пожалуй, будет тебя недоставать. Запомни: никто и никогда не говорил с капитаном Клинтом. Мало того, его никто не видел. Никто из тех, кто мог бы об этой встрече потом рассказать, конечно же… Даже я, наикровожаднейший пират на тысячу морских миль окрест, боюсь его, как голубой марлин боится капитана Хэма, и не стесняюсь в этом признаться. Так что пойду-ка я отсюда, пока не началось… Счастливо оставаться, утопленнички!

«Чёрная белая акула» неумолимо приближалась. Ухватившись за леер, я вскарабкался на планширь и изо всех сил замахал рукой.

– Эй, Клинт!.. Прежде чем вы совершите какой-нибудь опрометчивый поступок, давайте переговорим и всё обсудим, как надлежит почтенным джентльменам удачи!

«Акула» замедлила ход и начала менять курс.

– Вот видите, – сказал я, – он ложится в дрейф. Если попросить вежливо и уважительно, то два разумных человека всегда смогут найти общий язык…

Завершив поворот, фрегат остановился к нам бортом. Длинный ряд пушечных портов распахнулся одновременно. Жерла орудий выдвинулись наружу и заворочались в поисках цели.

– Упс… – сказал я. – Кто-нибудь проверял, у нас на «Росинанте» есть какие-нибудь пушки?

– С-сейчас п-посмотрю в т-трюме…

Проворный Крюк с нехарактерным для него проворством нырнул в палубный люк.

– Если не возражаешь, капитан, я это… помогу искать… – сказал Патрик, следуя за ним.

Пушки «Акулы» тем временем сошлись в одной точке – точкой этой оказалась моя голова – и замерли.

– Тре бьян, канальи!..

На сей раз выхватить шпагу д’Арманьяк не успел. Демонстрируя не меньшее проворство, я столкнул его в люк, затем прыгнул вниз и сам. Последним, что услышал я, прежде чем потерять сознание, был могучий залп, свист ядер и жалобный треск ломающегося дерева.

Тишина и темнота. Это выглядело уже не так плохо. Способность воспринимать абстрактные концепции свидетельствовала в пользу того, что я скорее жив, чем мёртв. Облегчённо выдохнув, я попытался вдохнуть. Вдыхать оказалось нечего. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что каким-то образом угодил за борт и теперь погружаюсь на дно. Из последних сил сражаясь за жизнь, отчаянно замолотил руками…

– Ай!.. Извини… – сказал Патрик, сполз с моего лица и откатился куда-то в сторону.

– Ну и где, кит меня проглоти, мы находимся? – спросил из темноты голос Крюка.

– Где?.. Где он?.. Защищайся, кит!

– Ай!.. Хватит колоть меня этой штукой, сумасшедший старик!.. Я в метафорическом смысле.

– Тихо! – сказал я. – Слышите? Там, наверху… Шаги… Эй, кто-нибудь, мы здесь!.. На помощь!

Шаги приблизились, гулко застучали над головой. Чуть погодя застучал топор. Ослепив нас лучом солнечного света, в потолке – если это, конечно, было потолком – открылась узкая щель.

– Надо же… – сказал Макроджер, с любопытством нас рассматривая, – Вроде бы живы.

Мы лежали на груде обломков в том, что, по всей видимости, было трюмом «Росинанта». Вот только выглядел он как-то необычно.

– Что случилось? – спросил я. – Где Клинт? Мы его победили?.. И где, кстати, мы?

– Там же, где и были. У причала. «Акула» жахнула по вам всем бортом, развернулась и ушла обратно в море. А вы – буль-буль!.. Оверкиль.

– В смысле? – спросил Крюк.

– В смысле, что я сейчас на днище вашей посудины стою. Вашей бывшей посудины, если уж быть точным.

– Тогда зачем ты его продырявил, злодей?.. Утопить нас задумал?!

– Хех… Чисто технически вы уже утонули. Ниже уровня воды сидите. Тут сверху только киль и торчит… Но если считаете, что спасать вас не надо… Ладно, не больно-то и хотелось.

– Макроджер, подождите, – сказал я. – Крюк не хотел вас обидеть, это посттравматический шок, простите его. Вытащите нас, пожалуйста, пока мы не ушли глубже.

– Глубже не будет, не боись. Вы мачтами в дно упёрлись. Ну хорошо, так уж и быть… Не ради тебя, а лишь из уважения к твоему крепкому старику. Сейчас лаз расширю и верёвку сброшу…

– Отставить, – послышался голос мистера Тича. – Именем губернатора приказываю посторонним очистить зону расследования водно-транспортного происшествия.

Он заглянул в щель.

– В очередной раз поздравляю, Фаулз. Должен признать, ты и впрямь образцово-показательный пират. Два корабля за два дня, это серьёзно. Только есть одна маленькая проблема. Ты в курсе, что пираты обычно топят чужие, а не свои корабли?.. Хотя нет… Две проблемы. Это же и впрямь были не твои корабли.

– Капитан Клинт напал на нас без причины и предупреждения, – сказал я. – Я требую провести расследование.

– Вот как. Требуешь?.. То есть пиратская вольница тебе вдруг нравиться перестала? Вдруг понадобилась вмешательство органов правопорядка?.. Странно, странно… Ну да ничего. Конечно же, мы проведём расследование. Самое тщательное, не сомневайся. Пожалуйста, никуда не уходите и дожидайтесь прибытия сотрудников губернаторской инспекции безопасности водного движения.

– А долго их дожидаться? – спросил Крюк. – Я есть хочу.

– Хм… Дайте-ка подумать… Разумеется, финансирование инспекции было заложено в проект бюджета Сан-Януарио на этот год. Но времени, чтобы бюджет принять, у губернатора так и не нашлось, постоянно отвлекали более насущные дела. Скрываться от призраков под кроватью, например… Так что вновь инспекция заработает в штатном режиме лишь в следующем году. Надеюсь. Если, конечно, и на этот раз принятию бюджета ничто и никто не помешает. А до тех пор зона происшествия объявляется закрытой для входа и выхода. В целях сохранения улик в неприкосновенности. Данное распоряжение касается всех не уполномоченных иным специальным распоряжением лиц… Мистер Фаулз… Джентльмены… Желаю вам приятного времяпрепровождения.

По потолку – точнее, по дну – нашего пристанища – точнее, узилища – забухали удаляющиеся шаги.

Следующие несколько часов провели мы за выработкой планов самоспасения. Крюковская идея проделать в борту дырку встретила горячие возражения Патрика, справедливо указывавшего, что вода зайдёт внутрь быстрее, чем мы успеем выйти наружу. Попытки соорудить пирамиду из обломков дерева, трюмного скарба и собственных тел, чтобы добраться до щели в потолке, привели лишь к появлению многочисленных синяков у всех участников мероприятия.

Вечерело. Пробивающиеся сверху лучи солнца тускнели и грозили вот-вот угаснуть совсем. Идеи кончились. В животах бурчало.

– Это несправедливо, в конце-то концов! – Патрик в сердцах бухнул кулаком по стенке. – Они не имеют права уморить нас голодом посреди гавани Сан-Януарио!

– Решительно не понимаю, судари мои, почему пираты никогда не ездят на лошадях? Когда я был мушкетёром, лошади нас в таких случаях очень выручали.

– Верно, Шарль! – сказал Крюк. – Ну ничего, будем полагаться на свои силы. Вызываюсь добровольцем. Ради спасения команды я готов пожертвовать собой и съесть Патрика.

Патрик спешно отполз от него подальше.

– Хватит, – сказал я. – Пока капитан здесь я, никто никого есть не…

Груда мусора в самом дальнем и тёмном углу зашевелилась. Трюм огласила серия душераздирающих и леденящих кровь нечеловеческих воплей.

– Чёрная каракатица! – вопль Крюка был не менее душераздирающим. – Выбралась из морских пучин, чтобы пожрать нас всех!

– Дур-р-раки!.. Дур-р-раки! – продолжал вопить попугай, усаживаясь мне на плечо и отряхиваясь от мусора.

– Ура! – сказал я. – Мы спасены!

– Ага, ура, – согласился Крюк, плотоядно глядя на попугая. – Соль есть у кого-нибудь?..

Подняв фонарь над головой, призрак с интересом рассматривал окружающий трюм.

– Скажите, – спросил я, – но как это у вас всё же так получается? И нельзя ли нас отсюда тем же способом эвакуировать?

– Как и говорил, у меня есть свои методы. Для вас они, увы, не подходят. Точнее, не во всех случаях. Разумеется, проще всего было бы вас убить. И тогда вы тоже стали бы призраками, и души ваши шагнули бы за стены узилища и носились над тёмными волнами, печальными криками вселяя тоску и отчаяние в помрачённый разум несчастных моряков, навсегда покинувших родину и обречённых на вечное странствие в океане жизни вдали от милых и дорогих сердцу лиц, оставленных там, в тех навеки потерянных краях, что ныне почти стёрлись из памяти и лишь глухой болью отзываются где-то в потаённых закоулках сознания, ещё озарённых ласковым светом надежды на будущее возвращение к далёким и столь желанным берегам, на которых высятся замки вновь обретённой мечты, и расстилаются долины грядущего благоденствия, орошаемые полноводными реками былой любви… Но, боюсь, вам это не понравится.

– Извините, а нельзя ли нам просто верёвку сбросить? – спросил Патрик.

– Тоже вариант, – согласился призрак.

– Ну?.. – выжидательно спросил Крюк.

– Что «ну»? Я призрак, а не такелажник. Будет вам верёвка, потерпите. Или вы куда-то торопитесь?

– Вообще-то, нет. Теоретически нам здесь как минимум до будущего года сидеть, – сказал я. – Но хотелось бы как-нибудь побыстрее. Если можно.

– Уж как получится. Кстати говоря, опять ночь на дворе. А я ведь просил… Ну что за безответственные персонажи пошли…

Фонарь угас. Призрак испарился.

– Эй, – обиженно сказал Крюк в наступившей темноте, – а рому по дороге сюда он не мог, что ли, захватить?..

Призрака не было всю ночь. И весь следующий день. И следующую ночь… Попугай неизменно возвращался с сообщением о том, что призрак находится вне зоны полёта. Голод и жажда терзали нас уже нестерпимо. Лица товарищей моих осунулись, глаза потускнели. Надежды таяли.

– У кого-нибудь есть часы? – спросил я в начале третьего дня заточения.

Часы обнаружились в жилетном кармане д’Арманьяка. Позаимствовав их и вооружившись деревянной щепкой, уселся я под единственным узким лучом солнечного света и принялся за работу.

– Позволено ли будет узнать, что вы делаете? – спросил д’Арманьяк.

– Пытаюсь снять стекло. Если у меня получится, то мы сможем превратить стекло в зажигательное, добыть огонь, изготовить факелы и отправиться на исследование трюма. И тогда, если повезёт, не дожидаясь призрака, найдём какой-нибудь выход.

– Блестящая идея, сударь мой! И как продвигается сия удивительная задумка?

– Плохо, – сознался я. – Слишком мало света, не могу разглядеть, как стекло крепится.

– Если это вдруг поможет, то с тех пор, как впервые угодил в Бастилию, за подкладкой шляпы я всегда ношу несколько свечей и огниво… Вот, возьмите.

– Спасибо, – сказал я, укрепил перед собой зажжённую свечу и вновь погрузился в загадки хитрого механизма.

– Какого чёрта я делаю?!.. И какого чёрта вы меня не спросите, какого чёрта я делаю? – сказал я через некоторое время.

Д’Арманьяк смотрел на меня с недоумением. Я лишь махнул рукой…

Несчастный «Росинант», упираясь, по словам Макроджера, мачтами в дно, лежал на границе воды и воздуха с дифферентом на нос. Если, конечно, понятие дифферента применимо к перевернувшемуся кораблю. От того места, где провели мы всё это время, и которое мысленно окрестил я базовым лагерем, трюм уходил вниз, в темноту, с уклоном градусов в двадцать. Я предполагал, что по нему можно пройти до самого форпика.