Спортивное пиратство для начинающих

Лишь флаги на верхушках мачт ещё несколько мгновений реяли над толщей вод: разноцветный флаг Соединённых Панцирей и флаг чёрный, пиратский. Затем волны сомкнулись и над ними.

Глава двенадцатая. Как избавляться от врагов и брать на абордаж друзей

Гостевая комната, в которую меня поместили, была едва ли не лучшей в губернаторской резиденции. Об истинном моём статусе здесь напоминали лишь решётки на окнах да неусыпный караул за дверью.

Отвернувшись к стене, лежал я на постели. Лежал, вероятно, уже давно. Сколько – я не помнил. Мыслей в голове не было. Точнее, мыслей было предостаточно, но сплетались они в столь запутанный клубок, что выцепить из него отдельную нить рассуждений возможным не представлялось.

Дверь скрипнула. Послышались медленные шаги.

– Питер?..

Я молчал. Видеть её я сейчас не хотел. Точнее, именно её хотел я видеть больше всего в жизни. Но не сейчас.

– Питер, я знаю, ты сердишься.

Я молчал. Она присела на кровать. Рука её осторожно погладила меня по плечу.

– Но я пришла не затем, чтобы извиняться. Извиняться мне не за что. Я хочу, чтобы ты выслушал. И понял. Понял, насколько всё сложнее, чем кажется. И насколько ты ошибаешься.

Я сбросил её руку, резко повернулся.

– Ах вот как?.. Ошибаюсь, значит?.. Хорошо же. Объясни. Объясни, зачем ты всё это время водила меня за нос. Объясни, почему мои друзья, которые твоими стараниями оказались в плену, теперь считают – и справедливо считают! – меня предателем. Объясни, да… Мне очень интересно, как это у тебя получится. Давай, попробуй. Внимательно тебя слушаю.

Взгляд мой она выдержала спокойно. Не отводя глаз, покачала головой.

– Нет. Не меня. Я прошу только об одном: пожалуйста, встань и пойдём со мной. Я хочу, чтобы ты познакомился с Клинтом. С настоящим Клинтом. Тогда ты поймёшь.

– Да неужели?.. Ты всерьёз полагаешь, что я об этом двуличном негодяе чего-то ещё не знаю? Думаешь, он только тебе рассказывал сказки о своих высоких идеалах и о том, как в одиночку хранит Сан-Януарио от неисчислимых бедствий?.. И да, признаю: я и впрямь идиот. Настолько, что порой даже был готов ему поверить. Но вот тебе правда, Дженни. Единственная правда о Клинте: он такой же пират, как и все остальные… Хотя нет, он гораздо хуже. Он лицемер и трус. Ему не хватает смелости даже на то, чтобы быть самим собой. Хочешь, чтобы я это повторил ему в лицо?.. Что ж, пойдём. Уж что-что, а назвать мерзавца мерзавцем я, по крайней мере, ещё способен!..

– …Клинт, ты – гнусный мер… – начал я, с треском распахивая дверь и врываясь в губернаторский кабинет.

И осёкся. Эффектное появление моё должного эффекта не возымело. Сидевший за рабочим столом Клинт едва-едва обратил на меня внимание. Призрак же и вовсе не повернул головы и всё так же стоял у окна, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.

– А ты что здесь делаешь?

– Садись, Фаулз. Мисс Дженни… Прошу вас, – Клинт указал на расположенные перед столом кресла. – Призрака вызвал я. Видишь ли, я намереваюсь рассказать тебе одну историю. А он мои слова подтвердит.

– Ну-ну. И чем же ты его подкупил на этот раз?

– Пожалуйста. Ради меня. Просто послушай.

Дженни мягко, но настойчиво подтолкнула меня к креслу. Я пожал плечами, уселся и демонстративно скрестил на груди руки.

– Очень хорошо. Ну так вот. Это история… – Клинт несколько мгновений рассматривал призрака, словно надеясь прочесть нужные слова на его делано безразличной спине. – Это история одного глупого мальчишки, что грезил пиратами, далёкими островами и сокровищами. При первой же возможности сбежал он из дома. Всеми правдами и неправдами добрался сюда, в Сан-Януарио, и… Собственно, на этом история и закончилась бы. Такие истории всегда заканчиваются очень быстро. И очень плохо. Наш общий паранормальный друг не даст соврать. Не так ли?

Призрак резко повернулся, ткнул в Клинта пальцем.

– Да. И ты прекрасно знаешь, что это именно та причина, по которой…

– По которой ты заявляешься туда, куда не нужно, и начинаешь помогать тем, кому помогать не следует.

– Ах вот оно как… То есть, по-твоему, я должен был…

– Именно так! Ты должен был позволить всему идти своим чередом. Каждый выбирает свою судьбу. Каждый в ответе за свои поступки. Если бы всё закончилось тогда и сразу, это было бы гораздо честнее. Не говоря уж о том, что мы бы сейчас тут не сидели и не пытались решить ту кучу проблем, которую ты нам всем обеспечил.

– Вот, значит, как, да?.. Значит, мне нужно было позволить мальчишку ограбить, зарезать и пустить на дно?.. Что ж, возможно, ты и прав. Ну извини. В следующий раз буду умнее.

– А моим мнением на этот счёт вы не хотите поинтересоваться? – спросил я.

– Нет!.. – рявкнули они хором, не прекращая сверлить друг друга тяжёлыми взглядами.

Клинт вдруг тряхнул головой и уставился на меня.

– Подожди. Ты же ведь не решил, что…

Он не договорил и рассмеялся. Призрак раздражённо махнул рукой и вернулся к окну.

– Ну так вот, – продолжил Клинт. – Хотя наш дорогой призрак обычно устраивает чужие судьбы с грацией слона в посудной лавке, дела у мальчишки с тех пор и впрямь пошли на лад. Он попал на лучший корабль к лучшему в Сан-Януарио капитану…

– Вот именно, – сказал я. – Макроджер гораздо лучше тебя. У тебя даже не хватило духу встретиться с ним в честном бою!

Я попытался вскочить на ноги. Дженни удержала меня, успокаивающе гладя по руке, покачала головой. Клинт не повёл и бровью.

– Эгоцентризм, Фаулз. В этом твоя беда. Но я продолжу, с твоего позволения… Итак, стараниями призрака, мальчишка попал на лучший корабль к лучшему капитану. К капитану Монте-Винчи.

Некоторое время молча переваривал я услышанное. Затем спросил:

– Призрак?.. Ну-ка объясни мне. Я правильно понимаю, что…

– А чего сразу призрак?.. Ну да. Это он сейчас такой мудрый да рассудительный. А в те времена юнга Эдуард Клинт мне почему-то забыл сообщить, что в помощи не нуждается. В те времена он мне почему-то регулярно попугаил среди ночи… Ах, призрак, спаси, ах, помоги!.. Тьфу!..

– Так вот оно что… Значит, это ты сделал Клинта Клинтом… Но потом увидел, какого монстра сотворил и решил его остановить моими руками? Так?

– Остановить?.. С чего это вдруг мне понадобилось бы его останавливать? Он мой любимый персонаж. Но ты не переживай, тебя я тоже люблю.

– Что?!.. Выходит, всё это время ты…

– Работал на обе стороны, – закончил за меня Клинт. – Помогал и тебе, и мне. Точнее, делал вид, что помогает. Он так развлекается, Фаулз. Находит это крайне забавным.

– Мерзавец!.. В смысле – вы оба! Я теперь даже не знаю, кого из вас ненавижу больше.

– Ну начинается… – призрак хмыкнул. – Ты даже не представляешь, сколько раз я это слышал… Добро и зло… Свет и тень… Благородный герой чего-то там ищет, осаждает и защищает, то и дело порывается вернуться домой, пока это всё не осточертевает ему до такой степени, что жить становится тошно. И каждый, разумеется, свято уверен, что герой в этой истории – именно он и никто иной… Давай, Клинт, расскажи ему. Расскажи, как ты стал капитаном «Акулы».

– Не трудись, я это уже слышал, – сказал я. – От Монте-Винчи. Которого ты обманул и предал.

Клинт усмехнулся.

– Маленькая проблема, Фаулз. Ты никогда не видел капитана Монте-Винчи. Я хочу сказать: того Монте-Винчи, каким был он двадцать лет назад. И счастье твоё, что не видел. Он был величайшим из пиратов. Не по этим жалким современным меркам, когда над словами «кровожадный и беспощадный» смеются даже рыбы, о нет. Там, где проходила «Чёрная кархарадон кархариас», рыбы тонули от ужаса. Молча.

– Хватит врать, Клинт. Даже если я не знал его тогда, зато знаю сейчас. И совершенно ничего злодейского в нём нет. Человек не может измениться настолько, пусть даже и за два десятилетия.

– Злодейского?.. Кто это тебе сказал, что он был злодеем? Не выдумывай ерунды. Нет, Монте-Винчи был абсолютным гением пиратства. А гений и злодейство – вещи, не имеющие другу к другу никакого отношения. Если кто-то пишет гениальные картины, гениально играет на скрипке или же сочиняет гениальные стихи – что ты можешь об этом человеке сказать? Способен ли понять, что он из себя представляет, каков он по характеру?.. Хороший ли, плохой, злой?.. Так чем же, по-твоему, отличается гениальный пират? Да, Монте-Винчи возводил непревзойдённые дворцы хитроумных планов. Виртуозно топил корабли. Творил шедевры абордажной поэзии. Складывал пушечные залпы в фуги и симфонии, что заставляли рыдать от ужаса и восторга… Но всё это никак не мешало ему в свободное от пиратства время переводить старушек через дорогу и снимать с деревьев застрявших наверху котят. В сущности, он был добрейшей души человеком. И детей очень любил. Очень. На людях никогда этого не показывал, но я-то знал, как он втайне убивался, что Похититель Детей сманил от него Макроджера… Тогда это всё и началось… Тогда я впервые заметил в его глазах безумие. Он не хотел, чтобы юнги становились взрослыми пиратами. Мечтал, чтобы они всегда оставались юнгами. Всегда оставались с ним. И потому нашёл необитаемый остров. Нанял какого-то пройдоху-мозгоправа, что наобещал ему с три короба…

– Ты, кстати, его видел, – вставил призрак. – Он с тех пор совершенно одичал.

– В общем, Монте-Винчи собирался похищать детей и отвозить их на остров. А мозгоправ должен был сделать так, чтобы они никогда не взрослели.

– Стойте, я не понимаю… – сказал я. – Похищать? То есть без их согласия?.. Против воли?

Клинт с призраком дружно кивнули.

– Но ведь это… Это ужасно!

– Видишь, Фаулз, как много у нас с тобой общего… Строго говоря, намерения у него были самые лучшие. Беда в том, что гениям, ищущим высшего блага, свойственно забывать о чувствах и желаниях других людей. Но ты прав, это было ужасно. Я пытался его вразумить, но… Что тогдашний Эдвард Клинт мог противопоставить великому капитану Монте-Винчи?.. Вот потому-то и родился мистер Тич. Чтобы одолеть гения, мне пришлось стать гением самому. Гением педантизма и буквоедства. Бездушной канцелярской машиной, перемалывающей в жерновах крючкотворства всякого, кто осмеливается встать на её пути. Я превратил себя в абсолютное оружие, равному по силе которому не знала история человечества. Я стал бюрократом. Единственным бюрократом в Сан-Януарио. И потому – непобедимым. Не думай, что это далось мне легко. Всё существо моё противилось такому насилию над человеческой природой. Но цель оправдывала средства. Монте-Винчи арестовали за пиратство, дети были спасены…

– А ты заполучил «Чёрную белую акулу» и награбил с её помощью несметные богатства, – закончил я за него. – Знаешь, Клинт, может, конечно, это был благородный поступок, не спорю. Вот только последствия его оказались какими-то уж больно для тебя выгодными.

– Выгодными? Вот как?.. Да, я забрал «Акулу» себе. По одной простой причине: другого выхода у меня не было. Закон хорош тогда и только тогда, когда его соблюдают. В ином случае он бесполезен. Видел ли ты когда-нибудь статую Фемиды?.. Мистер Тич стал весами правосудия в одной её руке. Капитан Клинт – карающим мечом в другой. Ибо первое без второго существовать не может.

– А сокровища, на которые этот твой памятник самому себе ногами опирается? С ними как быть?

– Я думаю, на это можно внимания не обращать. Фемида же этого всё равно не видит, у неё на глазах повязка. Правильно я говорю? – пришла на выручку Клинту Дженни.

– Гм… – сказал Клинт. – Боюсь, мисс Моблад склонна воспринимать аллегории излишне буквально… Но это к делу не относится. По-настоящему важно не это, Фаулз. Когда мы с тобой впервые встретились, ты, помнится, сочинял что-то про то, как покажешь всем пример и научишь безопасному спортивному пиратству. Было такое?.. Ага… Что ж, времени с той поры утекло изрядно. Ты много где побывал, много чего в Сан-Януарио видел. А теперь скажи-ка, тебя ничего не удивило?

– Хм… Дай подумать… Ну да, удивило. Например… эмм… Всё без исключения, например. Что за дурацкий вопрос?

– Питер, он не дурацкий. Пожалуйста, задумайся над ним. Ради меня.

Дженни просила так убедительно, что я и впрямь задумался. Даже глаза зажмурил от усердия. Перед внутренним взором проносились минувшие бои, атаки, сражения, штурмы, осады, грохотали взрывы, ревели звери, тонули корабли, скрещивались сабли, пролетали ядра… Мне вдруг показалось, что чего-то здесь не хватает. Какого-то важного элемента в этой картине недостаёт. Я отмотал воспоминания на начало. Пересмотрел заново. Распахнул глаза. В изумлении уставился на Дженни.

– Не может быть… Получается, никто не…

– Да, – сказала Дженни.

– Вот-вот, – сказал Клинт.

– Ни один персонаж этой истории не пострадал, – сказал призрак. – Фатально, во всяком случае. Ничего такого, что нельзя было бы исправить.

– Ещё задолго до того, как ты здесь объявился, Фаулз, – сказал Клинт, – Сан-Януарио жил по законам спортивного пиратства. По моим законам.

– Нашим, – вставил призрак.

– Гм… И ты ещё смеешь меня в чём-то упрекать?.. Меня, который двадцать лет в полном одиночестве, разрываясь между Тичем и Клинтом, следил за тем, чтобы куча самых кровожадных и беспощадных головорезов в мире друг друга не поубивала? Серьёзно?.. Меня?..

– Нас, – вставил призрак.

– Гм!.. Но я устал. О, если бы ты знал, как я от всего этого устал!.. И потому, когда волею судьбы здесь появилась мисс Дженни…

– Меня. Волею меня, – вставил призрак.

– Да заткнёшься ты в конце концов, черти бы тебя побрали, и дашь мне спокойно закончить ключевой сюжетный монолог?!

– Ладно, ладно, молчу… Вы, персонажи, нервные такие все…

– Так вот… гм… Появилась мисс Дженни, которая, после определённых первоначальных разногласий, – Клинт с болезненной гримасой пощупал бок, – не только сумела понять мою точку зрения, но и обнаружила способности прирождённого пиратского капитана… Только тогда увидел я для себя выход. Если пиратов в Сан-Януарио больше не будет, то нужда в мистере Тиче и капитане Клинте отпадёт. И они смогут вновь превратиться в единого Клинта. Губернатора Клинта. То есть меня.

– А мы сможем вернуться домой, – сказала Дженни. – Раз пиратов больше нет, то и делать тебе здесь больше нечего. Ведь так же, Питер?..

– Нет, не так. Если бы вы с Клинтом не напридумывали хитрых планов… Если бы ты ещё совсем недавно просто пришла ко мне и сказала: «Давай вернёмся»… Я бы согласился. С радостью. Но сейчас, когда друзья мои по твоей… по моей… гм… по нашей вине попали в беду… Нет. Я пират. И я остаюсь.

– Ты меня с кем-то путаешь, Фаулз, – сказал Клинт. – Хитрых планов я не придумываю. Планы у меня всегда очень простые. И очень эффективные. Вот тебе моё предложение: я отпускаю Макроджера и всех остальных, а ты едешь, куда захочешь.

– Угу. Ну, продолжай… Там же ещё «но» в конце есть, я знаю.

– Разумеется. Но. Перед этим ты должен убедить их добровольно и навсегда оставить пиратство и присягнуть на верность генерал-губернатору Сан-Януарио и Соединённых Панцирей.

– То есть тебе… И не мечтай. Они не согласятся. И потом, тебе-то это зачем нужно? Ты и без того победил. Торжествуй, пока можешь.

– В том-то и дело, что не могу. Я привык заглядывать чуть дальше собственного носа. Вешать я их не собираюсь. Я не злодей и не убийца. Надеюсь, хоть сейчас ты это понимаешь. Если же оставлю за решёткой, если не сумею прийти с ними к соглашению… Тогда спокойствия мне не видать. Я буду сидеть на пороховой бочке. И непременно отыщется кто-нибудь, кто захочет поджечь фитиль.

Он выразительно посмотрел на призрака. Призрак, что-то насвистывая себе под нос, с интересом разглядывал потолок. Лицо Клинта пошло бурыми пятнами.

– Стража, ко мне!.. – рявкнул он. – Арестованные пираты… С ними всё… гм… в порядке?

– Не извольте беспокоиться, ваш высок благородие господин генерал-губернатор, сэр! – отрапортовал рысью примчавшийся в кабинет офицер. – Согласно отданному приказанию все сидят в самом глубоком каземате.

– Где-где сидят?.. – переспросил я.

– Какому, к дьяволу, приказанию?.. – переспросил Клинт. – Я, что похож на идиота, который мог бы вам, идиотам, такое приказать?!

– Осмелюсь доложить, так точно, ваш высок благородие! Во исполнение вашего приказания, что нам вон тот стоящий у окна господин передал.

– А ведь ты, пожалуй, прав, Клинт, – сказал я. – У нас с тобой и впрямь общая характерная черта имеется. Дженни не даст соврать.

Клинт, в свою очередь, тоже порывался что-то сказать. Однако скопившийся в голове и готовый вот-вот пойти из ушей пар, членораздельную речь, надо полагать, затруднял. И потому он мог лишь безмолвно тыкать в призрака дрожащим от ярости указательным пальцем.

Так и не сумев ничего произнести, пулей вылетел он прочь из кабинета. Мы с Дженни, не сговариваясь, последовали за ним.

В самом глубоком каземате за время моего отсутствия произошли заметные невооружённым глазом изменения. Решётки камер были выломаны, погнуты и скручены. Стены испещрены ходами и лазами. Пол устилали груды камней и строительного мусора. Единственным, что напоминало о прежних временах, было полное отсутствие людей. Почти полное.

– Привет, мистер Тич, – сказал бывший губернатор Клеменс. – Вы там, надеюсь, ещё не придумали, в чём меня обвиняют? Заклинаю вас, ни в коем случае не торопитесь, расследуйте всё столько, сколько нужно, и самым тщательным образом! Я всегда знал, что следственные действия это весело, но никогда не имел возможности посмотреть на них… эмм… с другой, так скажем, стороны. И, смею вас заверить, тут ещё интереснее, чем там!.. Эх, кабы раньше знать… Давно б уже сам себя арестовал! Не понимаю, чего нашим гостям из Соединённых Панцирей так не понравилось?.. Уж я их и убеждал, и уговаривал остаться. Хотя бы лет десять подождать. Когда они ещё получат такую замечательную возможность изнутри увидеть, как работает юридическая система и вертятся мельницы правосудия?

На Клинта больно было смотреть. Запустив обе руки в шевелюру, он раскачивался из стороны в сторону и едва слышно подвывал.

– Двадцать лет… Двадцать лет в этом сумасшедшем доме… И вот именно сейчас, когда уже почти… Где?.. Где они, Клеменс?.. Сказали, что собираются делать?

– А вон туда все ушли.

Клеменс указывал на одну из дальних камер. Задней стены в ней не было. Место её занимал вход в туннель, по которому могли бы свободно пройти в ряд два, а то и три слона. Собственно, так они, вероятно, и поступили.

– И ещё просили… Где же это было?.. Ага, вот… Записку вам просили передать.

Он выкопал из груды тряпья на полу массивную скрижаль. С трудом подтащил её к нашим ногам. Мы уставились на высеченные в камне буквы.

«Эдвард, почти сын мой!

Когда ты прочтёшь эти строки, меня уже не станет. Здесь не станет. Но прежде я должен сказать: ты был прав, Эдвард. А я ошибался. Сейчас, когда ты прислал сюда Роджера, моего старшего почти сына, я наконец-то это понял. Юнги должны становиться взрослыми пиратами. Должны однажды покидать родной корабль. Лишь тогда и только тогда почти отец сможет гордиться ими по-настоящему. Как горжусь я сейчас Роджером. И как горжусь тобой. Спасибо, что уберёг меня от ошибки и не дал разрушить детские судьбы. Теперь я могу уйти спокойно. Снова уйти в море.

Засим откланиваюсь и желаю тебе всего наилучшего.

С любовью, твой почти отец Монте-Винчи.

P.S. Капитан Монте-Винчи.

P.P.S. Ну, в смысле, снова капитан.

P.P.P.S. Роджер просит передать, что когда с тобою встретится, повыдёргивает у тебя ноги, откуда они, дьявол их забери, растут.

P.P.P.P.S. И руки тоже.

P.P.P.P.P.S. Прочие джентльмены и звери к нему присоединяются».

Клинт уселся на скрижаль. Спрятал лицо в ладонях. Посидел так немного. Посмотрел на меня.

– Чему ты так радуешься, Фаулз? Здесь нет ничего смешного. Ты хоть понимаешь, что это значит? Это война. Не такая, что ты видел прежде, настоящая. Запустить Монте-Винчи в нынешний Сан-Януарио… Это как запустить пиранью в аквариум с золотыми рыбками. Тот аквариум, что столько лет оберегал я от истинных хищников.

– Ну уж, не преувеличивай. Каким бы гениальным пиратом Монте-Винчи ни был, он вполне разумный человек. Если ему всё как следует объяснить…

– Вот именно! Кто?!.. Кто будет ему объяснять и советовать? Эти твои так называемые друзья, которые его сейчас окружают, да?.. И что же тогда, по-твоему, произойдёт, а, Фаулз?..

Я задумался. Перед мысленным взором моим промелькнул Макроджер, стоящий на фоне разбуженного вулкана… Роллинз, облачённый в купальную шапочку и спасательный круг… Литтлфрог, увлекающий в атаку слонов… Размахивающий шпагой д’Арманьяк… Вздымающий бутылку рома Крюк… Патрик…

– Патрик, – сказал я. – С ними есть Патрик. Он не даст им наделать глупост…

Патрик с обнажённой саблей в руке… «Капитан, что же ты стоишь?!.. Это предательство!» Патрик, не сводящий с Дженни исполненного ненависти взгляда…

– Клинт, мы должны что-то придумать. Должны их остановить. И как можно быстрее…

– …Я не понимаю. Если ты действительно собираешься вернуться домой, то что мы здесь делаем?

Мы стояли у борта «Чёрной белой акулы» и смотрели на приближающуюся джонку. Берега Острова Погибших Черепах затягивал туман. Из тумана доносились неразборчивые крики. Это заставляло меня нервничать. Заметили ли они белый парламентёрский флаг? Не прилетит ли сейчас в нас залп из снятых с «Макфьюри» пушек?..

– Да, собираюсь, Дженни. Хватит с меня пиратства. Вторым Макроджером я стать всё равно не смогу, вторым Клинтом – не хочу. Но прежде должен сделать так, чтобы эти двое друг друга и всех остальных не поубивали. Иначе эта кровь будет на мне. Я это начал, мне и заканчивать. А вот потом… Потом я приеду домой. И скажу: «Йо-хо-хо, Дженни, я вернулся».

– Питер Фаулз, ты всё же идиот. Неисправимый. Нет, ты правда думаешь, что я примчалась сюда, научилась управлять этой штуковиной и искоренила пиратство… ну ладно, почти искоренила… Чтобы что, а?.. Ты думаешь, это всё доставляет мне хоть малейшее удовольствие? Думаешь, я всё это проделала, чтобы твоё йохохонанье услышать?.. Да наберись ты уже наконец смелости и скажи «я тебя люблю», чёрт бы тебя подрал, Питер!

– Я тебя люблю, чёрт бы тебя подрал, Питер! – сказал Крюк, перелезая через борт «Акулы». – Не, ну а чего?.. Раз просят, мне не трудно. И потом, я к тебе и впрямь как-то привязался… Хотя ты и гнусный предатель.

Выглядел он впечатляюще. Пальцы его украшали перстни с огромными бриллиантами, шея и грудь начисто терялись под мотками золотых цепей. Даже крюк теперь был сделан из инкрустированного рубинами золота.

– Крюк?.. Что ты… тут… А где Макроджер и… Патрик?..

Я пытался собраться с мыслями. Получалось это у меня не очень хорошо, от перипетий санянуарской политики мысли норовили уйти и отправиться в сторону последних слов Дженни.

– Но-но, попрошу!.. Не Крюк, а Хуан де Ла-Плата, министр внешней торговли и природных ресурсов Содружества Соединённых Панцирей. Внешней торговли природными ресурсами, вернее сказать.

– Да, но… Здесь же нету никаких природных ресурсов…

– Вот потому министр я, а не всякие глупые мальчишки. Кто первым месторождение открыл, тот и министр.

– Чего… месторождение?

– Панцирей, конечно же. Черепашьих панцирей!.. Ну, строго говоря, я просто однажды под ноги посмотрел… Теперь мы их добываем, викингоиндейцы делают из них мебель и другие полезные в быту штуковины, Тот-кто-всё-называет их как-нибудь покрасивше называет, а потом мы всё это в Старый Свет отправляем. Акаб нынче туда переехал, клиентов нам загарпунивает. Прям талант у него открылся. Очень уж настойчивый он. Пока не купят, нипочём не отвяжется. На вес золота продаёт, – он с любовью погладил золотой крюк. – В общем, зря ты предательством занялся. Сейчас бы вместе со мной новую яхту выбирал.

– Я не… Ладно, неважно… Послушай, я рад тебя видеть, правда… Но мне нужно срочно поговорить с Макроджером. Он здесь?

– Да какое там… Все ж с вами, санянуарцами, воюют. Как, осьминога им в клюз, с ума посходили!.. Президент из бункера ни на шаг не вылезает, целыми днями с Монморанси – он теперь министр обороны – совещается… Остальные уплыли куда-то. Вроде секретную операцию какую-то против вас готовят… Мы с миссис Литтлфрог и Гунь-Винем одни за всех на хозяйстве отдуваемся.

– Какую операцию? – спросила Дженни. – И куда именно они поплыли?

– Хех!.. Где твоя логика, женщина? Откуда ж я знаю, что за операция, если она секретная? Слыхал только, они про пирамиду какую-то говорили… Хотя погодите… Или нельзя вам об этом рассказывать?.. Вы же этот, как бишь его… Противник, во!

– Не-не-не, всё в порядке, – сказал я, – мы совершенно ничего не поняли. Ни полслова! Но ты извини, я вдруг вспомнил об одном ужасно важном деле. Мне нужно… Короче, мы поплыли, хорошо?..

– А, ну тогда ладно. У меня тоже дела. В летней резиденции моей гобелены вешают, нужно проследить, чтоб цвета не перепутали… Счастливого пути и удачи, противники! Вы потом это, как довоюете, в гости заплывайте. Я к тому времени парк с фонтанами дострою, д’Арманьяк рагу ирландё наготовит, посидим, вспомним… В общем, буду рад видеть…