Ночь, когда погасли звезды

Непоколебимая уверенность, звучавшая в словах старика, сильно влияла на юношу. Хотя он продолжал надеяться найти своих родных, его вера в успех угасала с каждым днем. Гослин узнал, что мир, который он знал, сгорел в одно мгновение. Присоединение к одному из орденов в его положении выглядело не приговором, а спасением.

– Не торопись, ответишь, когда будешь готов, – все продолжал Алген. – Можешь даже уйти, если хочешь, но я бы все же советовал подумать над моим предложением. А сейчас иди отдохни, вон та дверь – твоя.

Гослин поблагодарил рыцаря за помощь и направился в указанном направлении. За ней оказалась небольшая гостевая комната с маленьким окном, через которое пробивались солнечные лучи. У стены стояла кровать, рядом – небольшой шкаф. На столе лежал десяток увесистых книг, а рядом с ними – одинокая свеча, которая, казалось, с нетерпением ждала, когда ее наконец зажгут. Он отодвинул несколько книг в сторону. От них несло ветхостью, но слова на кожанной обложке были видны хорошо. Впервые в жизни юноша пожалел, что не умеет читать.

Утром следующего дня вновь явился Алген. На сей раз он выглядел еще более уставшим, хотя это представлялось попросту невозможно. Он будто не спал всю ночь и вот-вот свалится с ног. Мешки под глазами выглядели так, словно в них свалили в два раза больше репы, чем они могли бы выдержать.

Рыцарь поставил на стол большую деревянную тарелку с похлебкой. Она казалась заполненной лишь наполовину. Ее насыщенный аромат был скрашен дымом от костра, а сильный запах ячменя напомнил, как давно Гослин не ел.

– Как спалось? – спросил Алген, едва Гослин взял в руку ложку.

– Я… Эм… Подумал над вашим предложением и… я согласен, – морщины старика сформировали забавную картину удивления. – Только…только я хотел бы сначала… – Гослин замешкался. – Сначала я хочу найти родителей. Хотя бы то, что от них осталось.

– Если кто-то жив, то их имя, как и твое, должны быть увековечены в записях. Я провожу тебя в обитель, где размещали… тех, кто пострадал меньше твоего. Но я советую смирится с тем, что останки мы вряд ли найдем.

Молодой человек понимающе кивнул и приступил к трапезе. На удивление еда пахла гораздо вкуснее, чем была на вкус. Съев пару ложек, он понял, что это были не кусочки мяса, а какие-то овощи, которые уже невозможно было различить – они превращались в кашу, едва касаясь языка. Когда Гослин закончил, он обнаружил, что старик, облокотившись о стену, чуть слышно сопел. Создавалось впечатление, что, оказавшись в самом центре того огненного вихря, он мог бы спать так же безмятежно. Но стоило юноше привстать с табуретки, как Алген тут же очнулся.

На вопрос молодого человека о том, как можно спать стоя, Алген ответил легендой восточных королевств. Согласно ей, среди облаков есть два божества, которые играют друг с другом в различные игры. От победителя этого соревнования зависит, будет ли на земле идти дождь или светить солнце. Каждому божеству по душе свое: они постоянно состязаются, и этому не видно ни конца, ни края ни днем, ни ночью, ни через года, ни через столетия.

– Глупо, не правда ли? – вздохнув спросил рыцарь. – Как будто богам больше заняться нечем. Ты отдыхай. Вечером я зайду, обсудим, как сделать лучше.

Он уже почти закрыл за собой дверь, когда Гослин окликнул его:

– Я бы хотел еще узнать! Что все-таки случилось? Ну… там, в городе.

Набрав воздуха в грудь, Алген ответил:

– Рано тебе еще об этом знать. Всему свое время.

* * *

Вздыхая, Гослин едва касался страниц. Навеянные ими воспоминания походили на зудящий укус насекомого.

Прогремел гром.

– Снова проиграл? – раздосадовано произнес рыцарь, взглянув на собирающиеся в кулак тучи.

Он решил подождать старого знакомого еще день, а затем, если тот не появится, отправиться на поиски близнецов. Рыцарь посмотрел на корни дерева, которые удачно выглядывали из-под земли. Ему тут же пришло в голову, что это подходящее место, чтобы спрятать здесь послание для Алгена, если он все же не успеет прибыть.

«Ты так часто смотришь на эту звезду, и куда же ведет тебя твоя богиня? – думал он о старике. – Неужели свет Лотх завел тебя в беду?»

Пока память свежа, он решил написать послание о маршруте и просьбу, не дожидаясь похода в Альшалон. Перелистывая листы к концу, рыцарь заметил, что страница, которая должна быть заполнена, пуста.

– А что здесь было? – вслух спросил он себя.

Глава 9

Вечером того же дня.

– …так вот, я ведь тогда не знал, что, если видишь детеныша кхара, надо головой крутить, как будто сошедшая с ума сова, потому что его мамаша всегда рядом, – оживленно рассказывал Дотран молчаливым спутникам. – А это все равно не помогает, потому что она чаще всего уже висит над твоей головой.

Как и всегда, он говорил громко и совершенно не задумывался, слушает его кто-то или нет. Великан не смолкал уже несколько часов и даже Аркан, раздраженно спросивший: «Когда уже у тебя кончится воздух?» – не смутил его даже на мгновенье.

Ная, в отличие от рыцаря, который время от времени несмело поглядывал на нее и иногда хмурился, слушала рассказы Дотрана с интересом. «Никогда не знаешь, что пригодится…» – учил ее Амброзиус. Когда великан, заметив ее увлеченный взгляд, воскликнул: «Хоть кто-то понимает, насколько это полезно!» – Аркан ответил, что это только потому что она слышит эту историю впервые.

Девушка часто оглядывалась на учителя, который, к ее удивлению, совсем не отставал от них. Выражение его лица было очень красноречивым – оно буквально дышало равнодушием.

Вдруг Алген внезапно прервал подопечного:

– Вот и он, – указал он на поднимающийся над деревьями дым.

Волшебнице подумалось, что этим он спас тяжело вздыхающего Аркана. Возможно на это повлиял его призыв к Дотрану: «Молись, чтобы я не поправился! Потому что, если поправлюсь, то на сей раз непременно отрежу твой язык».

* * *

Великан плечом открыл толстую дверь постоялого двора. Вошедший рыцарь привлек к себе внимание тех немногих, кто был в зале. Их перешептывание нисколько не волновало его. Он сразу заприметил два больших шкафа за прилавком, где стояло вино вперемешку с напитками подешевле, и тут же поспешил к нему.

Когда посетитель постучал по прилавку, из соседнего помещения вышел местный. Он выглядел неприветливо и, увидев очередного рыцаря, вздохнул, словно обреченный. Молодой полуэльф с тревогой взглянул на следы крови, оставшиеся после недавней драки. Он облизнул верхнюю губу и поклонился, сказав:

– Чего изволите желать, господин?

Пока работник вальяжно шагал к рыцарю, тот успел рассмотреть весь товар. Он точно знал, чего хотел.

– Кружку медового, – озираясь, быстро произнес Дотран.

Он барабанил по деревянному прилавку, как одержимый.

– Один серебряный альде́́р[1].

Едва полуэльф успел договорить, как монета уже лежала перед ним.

– Дотран! – раздался громогласный крик.

В помещение вошел Алген. Он бросил на здоровяка такой злобный взгляд, что у Аркана, опирающегося на старика, не осталось ни малейших сомнений: будь Алген здесь один, он бы немедленно кинулся к застывшему богатырю.

– Если ты снова потратил походные на выпивку, клянусь Всезнающим, тебе не будет спасения! – заявил старик.

Выражение лица Дотрана напоминало нашкодившего ребенка. Если бы братья увидели его, то наверняка бы рассмеялись, а Аркана понадобилось бы снова возвращать к жизни. Но пока они видели лишь вжатую в плечи голову. Сладкий цветочный аромат медового вина уже добрался до него и манил к себе.

– Убери! – коротко, словно удар плетью, произнес он сквозь зубы.

Полуэльф пожал плечами и с невозмутимым видом выполнил просьбу. Рыцарь проводил взглядом кружку с насыщенным золотистым напитком и облизнул губы.

– Нам две комнаты с парой кроватей, и завтрак чтоб был, – глубоко вздохнув, сказал ему Дотран, оглядываясь через плечо на старика.

Работник вынырнул из-под прилавка.

– Насколько пожелаете остаться?

– На ночь.

– Что же, это будет стоить один имперский гала́т[2]. Если вы захотите добавить в него сыр, то придется доплатить еще три альдера, а если мясо – еще семь.

– Мяса не жалей…

Работник улыбнулся, загребая монеты.

– Комнаты вверх по лестнице, вторая и третья дверь по правую руку.

Дотран нервно кивнул головой и развернулся, собираясь уйти.

– А как же ваше медовое вино?

Старик, помогая Аркану сесть, метнул взгляд на кружку, как боги метают с небес ветра, и тихо произнес:

– Уши оборву…

Здоровяк чуть отодвинул кружку, но почти сразу, махнув рукой, притянул ее обратно. Со словами: «Ай, ладно!» – он залпом осушил ее и пошел «сдаваться» старику, ожидая сурового наказания. Согревающий богатый вкус сладости с тонкими нотами специй того стоили.

– Ну хоть немного стыдно, – упрекнул старик.

– Ну что ты в самом деле? Я свои честно заработанные потратил! – возмутился Дотран… ну почти, – добавил он себе под нос.

Старик минуту прожигал в нем дыру взглядом. Когда он поднял руку, Дотран зажмурился, но тот лишь махнул на него рукой.

Аркан усмехнулся, сдержав смех. В отличие от старика, ему было известно, как великан заработал эти деньги. Тайна заключалась в том, что он делал ставки на друга при каждом удобном случае: когда тот участвовал в турнирах, сражался на арене с деревянным мечом или просто демонстрировал свое мастерство. Аркан нередко защищал честь ордена на турнирах, но, чтобы подзаработать как можно больше, в такие моменты он не использовал ничего, связанного с братьями. Многие хотели помериться силой и с самим Дотраном, выглядящим весьма внушительно. Однако выигрывать так же часто, как Аркану, ему не удавалось. Орки были достойными соперниками, хотя, возможно, дело обстояло совсем наоборот. Но радость не продлилась долго, рыцарь сразу же схватился за грудь, почувствовав острую боль.

Сидя за столом, Дотран пристально смотрел на Алгена, как кролик на лису, и нервно постукивал пальцем по столу, пока не услышал:

– Послушай, черноволосый, либо коснись серебра, либо уходи, – с серьезным лицом говорил полуэльф, то и дело украдкой поглядывая в сторону рыцарей Заката. – Волшебникам тут не рады.

Ная, стоявшая за спиной Тилозира, тяжело дышала и была вне себя от злости.

Во всех краях империи издревле серебро ценилось выше всего прочего. Порождения Повелителя Ночи испытывали страшную боль при столкновении с серебром. Никто не удивился объявлению охоты на волшебников.

С тех пор как серебро стало основным металлом для чеканки монет, люди могли не беспокоиться о том, что перед ними нечисть в человеческом обличье. С помощью него, обжигающего волшебников так же, как созданий Даргеза, во время Охоты на ведьм было обнаружено немало одаренных магией людей.

– Они с нами! – выкрикнул Дотран.

– Ну… – смутился работник. Немного помолчав, он, подняв подбородок твердым голосом продолжил. – Хорошо. Хозяин приказал брать лишь серебром, а дешевый мусор вроде золота или меди его не интересует. Четыре имперских галата.

– Чего? – возмутившись, вскочил Дотран, уронив свой стул. – Жадная сволочь, это же просто грабеж!

За редким исключением волшебники никогда не славились своими богатствами. Торговцы колдовскими артефактами или мелкими безобидными безделушками сами редко могли создать хотя бы сноп искр.

– Я заплачу, – тихо сказал Аркан, глядя на Тилозира.

Волшебник кивнул ему, и рыцарь сделал зеркальный жест.

– Спасибо, но мы сами, – спокойно произнес Тилозир, будто все происходящее его не касалось.

Дотран, пожав плечами, сел на место.

Волшебник снял перчатку и достал из сумки четыре галата. Увидев, что серебро не обжигает его, полуэльф виновато сказал:

– Ну… раз такое дело… а девушка?

– Бери все, девушка – волшебница.

Пока Дотран с детским любопытством наблюдал за волшебником, Алген пристально смотрел на его действия и заметил, как полуэльф радостно принял совсем не серебряные монеты.

– Эх, жаль, что ничего не слыхать. Нет, ну грабеж натуральный, я бы ему в морду дал. Можно я ему в морду дам? – повернувшись к старику, спросил великан. Его будто переполняла энергия.

– Можно.

– Да ну? – удивился великан.

Даже развалившийся на столе Аркан нашел в себе силы подняться, чтобы увидеть лицо наставника.

– Шутка, – ехидно хихикнув произнес Алген.

Братья многозначительно переглянулись, но говорить ничего не стали.

– Спасибо, – сказал внезапно подошедший со спины волшебник.

Хотя Дотран и не подал виду, что испугался, на самом деле в его мыслях за мгновение пронеслось пол десятка богов. Тилозир поставил перед ним кружку медового вина, от вида которого великан засиял не слабее солнца.

– А вот за это благодарю, – сразу же потянулся он к кружке.

– Кхм.

Дотран поднял глаза на недовольного старика и, цокнув, опустил руку.

– В этот раз можно, – выдавил из себя Алген.

Рыцарь охнул и, хватаясь за «благодарность», предложил волшебнику сесть с ними. Тилозир не стал отказывать, считая, что их компания пойдет Нае на пользу. Хотя она по-прежнему сторонилась молчаливого Аркана. Волшебницу все еще пугало, что он узнал ее лицо, и мысль о том, что он мог следовать за ней во время Охоты, напоминала о себе всякий раз, когда он смотрел на нее.

«Людям надо доверять», – постоянно говорил учитель еще до Охоты на ведьм. Как оказалось, звучало это гораздо легче, чем было на самом деле. Вот только дедушка Амброзиус вторил ему и после того, как преследования начались. Успокаивало не только это, но и то, что здоровяк и старик вели себя дружелюбно, а по отношению друг к другу даже забавно, и вряд ли Аркан сильно отличается от них.

Не успели волшебники присесть, как со стороны лестницы послышался сильный командный голос:

– Вы опоздали!

Гослин выглядел мрачным, как туча. Его тон был очень суровым. Ная сидела на кончике стула, наблюдая за каждым его движением боковым зрением.

Тилозир заметил на руке символ ордена Рассвета, а волшебница была готова вскочить с места в любой момент. «Не хорошо», – думал волшебник.

– Гослин! – развернулся Дотран. – Как же я рад тебя видеть… Будь ты не такой ворчливый.

Мрачный рыцарь с заложенными за спину руками быстро подошел к столу.

– Рыцарю не пристало пить вино вне трапезы, – напомнил он правило ордена Заката с высоко поднятой головой. – Ты совсем распустил их, старик. Ко мне ты не был так добр.

Дотран с силой поставил кружку на стол так, что тот затрещал. Ни один мускул на лице Гослина не дернулся.

– А вы… – взглянул он на Тилозира.

– Попутчики, – холодно ответил волшебник.

Рыцарь Рассвета протянул ему руку в знак приветствия, ни на мгновение не отрывая взгляда от незнакомца. Тилозир заметил на его пальце серебряное кольцо. Взглянув в глаза Гослина, волшебник медленно помотал головой.

– Вот, значит, как… – метнув взгляд в сторону Алгена, тихо произнес рыцарь. – Нам бы поговорить, старик.

Тот жестом выразил согласие и, поднимаясь, наказал Дотрану:

– Решишь выпить третью – пожалеешь.

– Проклятый Гослин, его… – раздраженно произнес великан. – В жизни не знал человека, который умеет так плюнуть в душу. Сам не радуется – еще и старика на свою сторону склоняет. А дальше что?

Дотран выдохнул и залпом осушил заветную кружку.

– Ну вот, – продолжил он, – весь вкус изгадил.

В его голосе ярко прозвучала обида. Великан лишился возможности вновь ощутить вкус единственного вина, на которое Алген изредка закрывал глаза в дороге.

– Дело во вкусе? – спросил волшебник.

Вздохнув, Дотран расстроено кивнул.

Тилозир через весь стол потянулся к кружке, притянув к себе молчаливые взгляды рыцарей. Стоило ему коснуться, как она вновь наполнилась до краев. По виду там была обычная вода, но аромат медового вина был необычайно силен. И вкус был насыщеннее, чем прежде.

Рыцарь приоткрыл рот и постарался поймать взгляд Аркана, который, казалось, был удивлен даже больше него.

– Чтоб мной подавились, только не говорите мне, что все волшебники так умеют…

– Очень…

Волшебник на мгновение задумался, направив пустой взгляд куда-то в сторону, и Ная продолжила за него:

– Немногие, – твердо сказала она.

– Ха! Нет, ну ты слышал, – Дотран, как ему казалось легонько, ударил Аркана по руке, отчего тот, прикрыв усталые глаза, зашипел. – Лучшее знакомство в моей жизни. И хмелеть не буду?

– Нет.

– Ох-хо-хо-хох и все из-за какой-то счастливой случайности!

– Счастливой случайности? – удивилась Ная. – Он же чуть не умер.

В этот момент Аркан наклонил голову набок и посмотрел на нее. Впервые его взгляд не был хмурым: он устало улыбнулся. Девушка смутилась и отвела глаза, а затем наклонилась к учителю и прислонилась к его руке.

– Конечно случайности! А как еще можно назвать то, что этот бездарь, – Дотран положил руку на спину друга, – не в состоянии привязать лошадь по-человечески. Хотя чему я тут удивляюсь? Копытами-то сложно узлы завязывать.

Аркан попытался ударить наотмашь в ответ на этот укол, но из-за боли сделал это медленно и неловко. великану не составило труда избежать дружеского гнева, и он ехидно захихикал.

* * *

Тем временем на улице в мягком мерцающем свете волшебных фонарей Гослин, скрестив руки, ожидал старика.

Алген вышел на улицу и сразу начал разговор:

– Интересное изобретение, правда? – глядел он на волшебные лампы. – Десять лет назад вряд ли кто-то мог подумать о таком.

– Вы сильно опоздали, что случилось? – не оборачиваясь решительно спросил Гослин.

Алген, почесывая бороду, встал рядом с ним. Оба они смотрели на плывущие на восток облака.

– Наткнулись на мантикору и…

Гослин взмахнул рукой и резко развернулся к нему.

– Мантикору? – возмутился он, сморщив нос. – Правила запрещают вступать в бой менее чем в шестером. А отцы считают, что для охоты нужно и вовсе не менее девяти человек!

– Ну-ка дай руку…

– Что? Зачем? – недоумевал рыцарь, закрывая руку второй.

– Дай я сказал! – твердо приказал старик.

Гослин неохотно повиновался, отведя взгляд в сторону. Он знал, что сейчас начнется.

Алген поднес руку к свету и заметил зашитый рукав. На белой рубашке отчетливо виднелись следы крови.

– Мне казалось, что ты стал осторожнее относиться к своему дару. Когда-нибудь рана не заживет, и все кончится плохо.

Гослин выдернул руку.

– Учение говорит, что мы живем для того, чтобы умереть в назначенный час, помнишь? Сомневаюсь, что кто-то вроде нас нужен Бормишу, чтобы погибнуть в бою с какими-то бродягами.

– Вряд ли Защитнику человечества нравится, как его даром злоупотребляют подобным образом. К тому же мы слишком малы, чтобы знать о его планах. Быть может смерть от руки бродяги входит в его планы. Подумай об этом, мало ли что.

– Тем более, раз моя смерть входить в его планы, какой толк от нее уклоняться?

– Неужто ты забыл о своем видении? Помнится мне, ты рассказывал, что он явился к тебе во сне и пригрозил отобрать свой дар.

Гослин смутился. Такое действительно было, и забыть тот урок, что преподал ему Бормиш, так же невозможно, как разучиться дышать.

– Да, я знаю, – печально сказал он. – Это была необходимость. Я бы так не сделал, будь то возможно. Так что там мантикора?

Старик почесал голову и, сев на ступеньку, вытянул хромую ногу. В подробностях описывая их столкновение, он пользовался каждой возможностью подчеркнуть странное поведение монстра и помощь, оказанную волшебником.

– Ясно, почему вы движетесь вместе.

– Ты недоволен?

Рыцарь Рассвета сел рядом со стариком и вскинул голову к небу

– Ты знаешь мое отношение к ним, – Гослин сжал кулак до хруста в костях. Он смотрел на свою руку представляя, как сжимает меч. – Будь моя воля, я бы избавился от всех колдунов. Их сила, их амбиции несут в себе слишком большую угрозу. Ничего удивительного, что Прародитель был в ярости, когда Повелитель Ночи осквернил его творения своим «даром».

– Мы всяких видели. А эти… враги себя так не ведут. Тебе не стоит провоцировать волшебника, так что постарайся не сверлить Наю взглядом.

– Ная – это та девчонка? Странное имя, никогда не слышал такого.

– Да, я тоже. Она скрывалась от ваших во время Охоты.

– Она мне не знакома, если ты об этом.

– Ну и славно. Тем меньше поводов для непонимания, но ты все же попробуй не грубить или хотя бы просто не разговаривай. Она девушка с характером, мало ли что. Учитель у нее… не по зубам он нам.

– Я понял. Буду присматривать за ними.

Старик раздраженно выдохнул.

– Я не это имел ввиду!

– Твоя нога… я заметил хромоту. Слышал, что змей в пустыне лишил тебя ее, но сила Бормиша вернула все на свои места. Болит?

Алген был вне себя от того, что Гослин так нагло сменил тему. Но в том, чтобы вернуться назад, не видел пользы. Ему казалось невозможным переменить его мнение насчет чародеев. Уж слишком велики были его шрамы.

– Вовсе нет, – сдерживая гнев ответил он. – Просто не могу привыкнуть к тому, что она вернулась.

– Вот как… Слушай. У тебя бывало такое, чтобы записи из дневника пропадали?

Алген засмеялся.

– Так ты все еще ведешь записи, как я учил?

– Это крайне полезно. Я пытался привить это и своим балбесам, но они пренебрегают этим.

– Нет. Со мной такого не случалось. Пропало что-то важное? – Гослин помотал головой и призвал не думать об этом. Тогда старик продолжил. – Кстати, где они? Хотел бы я видеть, кого ты воспитываешь.

Рыцарь около часа непрерывно рассказывал о том, что произошло, пока они ждали старика и его подопечных.

– Так что же мы сидим? – воскликнул Алген, услышав, что близнецов давно нет.

Гослин спокойно ответил, что у них приказ встретиться и двигаться к Альшалону, а не искать «отставших» по лесам. Он заверил, что те могут позаботиться о себе сами, и не стоит тратить время на лишние переживания. Он говорил так быстро, что запыхался и замолчал, решив перевести дух.

Старик сосредоточил уставший взгляд на раскидистом дереве в темноте. Для него было очевидно, что Гослин беспокоится о близнецах, но орден привил ему поразительную тягу к исполнению предписаний.

– Ты не подумай… – вскоре продолжил рыцарь. – Конечно, я беспокоюсь о них, но они должны сами выбраться. Но если они залезли туда, куда не стоит, то должны сами разобраться с этим.

– Орел желает, чтобы голуби поднялись на его высоту… Не слишком ли ты суров, брат мой? Ты хоргас, и тебя хранят сила Бормиша и мудрость Лотх, а их лишь твои наставления.

– Я верю, что наставлял не голубей, старик. Всем орлятам рано или поздно приходится учиться летать. Как бы я не беспокоился, я верю, что они справятся. Во всяком случае верю в это больше, чем в то, что смогу заснуть в одном доме с волшебниками.

Он отклонил голову назад, задрав вверх подбородок, и сразу же наткнулся на пронзительный взгляд старика. Его усталые глаза наполнились блеском, брови приподнялись, а лицо вытянулось.

– Эти люди спасли нашего брата, так что засунь свое недовольство подальше. Наблюдать – наблюдай, но делать ничего не смей.

– Я тебя услышал.

Несколько минут они сохраняли молчание. Вдалеке сверкнула молния, и оба они подумали, что надвигается буря. Но еще долго сидели на улице, сохраняя молчание.

* * *

– …И тут он наклоняется ко мне и говорит: «Что-то ты аппетитно пахнешь…» – увлеченно рассказывал Дотран, изображая мерзкий голос. – Душа в ноги ушла, а она у меня большая. Ну я как подпрыгнул, как дал…

Он внезапно оборвал рассказ, услышав лязг доспехов за спиной. Взглянув через плечо, великан увидел, что братья вернулись. Его глаза беспорядочно забегали.

– Если что, я больше не пил, – шепотом произнес он. – Арк, прошу тебя…

Тот, усмехнувшись, кивнул и произнес:

– Только если ты прекратишь без устали болтать.

– Ладно-ладно-ладно, только не говори ничего.

Тилозир чуть заметно кивнул.

– И чем все закончилось? – с неясным выражением лица смотрела на рыцаря Ная.

– Эм… башку ему срубил, да и все дела, – ответил великан, пожав плечами.

Гослин прошел мимо стола, кивнув головой в сторону волшебников. По скрипучей лестнице он отправился в комнату. Алген смотрел ему вслед, постукивал по столу Дотрана и что-то бурчал себе под нос.

– Чего молчишь? – неожиданно сказал он, обрушив на него свой взгляд. – Напился уже и слова сказать не можешь?

– Ни в коем случае, – поспешил ответить рыцарь.

Алген посмотрел на Тилозира, ожидая понимания и содействия, но тот подтвердил слова Дотрана. Тогда глаза переместились к Аркану, который не стал сдавать брата, изрядно удивив старика.

– Ладно, – с облегчением произнес старик. – У нас отбой, иди наверх. Хорошо хоть дом по кускам собирать не придется, как было в Эссэ-Юде…

Дотран выдохнул. Ему не хотелось уходить: все же редко случалось так, чтобы его слушали с таким интересом, а не пытались заткнуть через слово. Подхватив Аркана, он поблагодарил волшебников и ушел.