Ночь, когда погасли звезды

– Ладно, идем, иначе Азура нас не дождется, – сказал волшебник, быстрым шагом двинувшись вперед. Его голос был тихим и удовлетворенным.

Ученица с трудом поравнялась с ним.

– А нам долго идти? – не услышав ответа, Ная насупилась. – А эльфов встретим? Гномов?

Тилозир молча ускорился. Девушка ненадолго остановилась и, закатив глаза, раз глубоко вздохнула. «Очаровательная привычка… Могла бы и не спрашивать».

Ей не терпелось увидеться с Азурой, которую в знак уважения называла госпожой, хотя та постоянно возражала против такого обращения. В прошлый раз они виделись за несколько месяцев до начала Охоты на ведьм. Тогда богоизбранная неожиданно покинула Волшебную Рощу, и девушка до сих пор задавалась вопросом «почему так вышло?»

Юная волшебница не знала, какой стала та, кого все местные дети когда-то обожали. Гонения могли изменить ее, но Ная предпочитала верить, что улыбка по-прежнему озаряет ее лицо.

* * *

Покинув Рощу, волшебники вышли на одну из главных улиц многотысячного Тол-Юда. Этот торговый город был построен вокруг Волшебной Рощи богоизбранного и раскинулся на берегу огромного озера. Он находился неподалеку от пересечения Малого и Большого имперских трактов, благодаря чему сюда стекались товары со всех краев империи Белур.

Множество волшебников, выросших под ветвями могучего древа, со временем оседали в этом городе. Он стал символом спокойствия, где можно было забыть о войнах и распрях. Поэтому враждующая между собой знать, какими бы амбициями она ни обладала, не рисковала угрожать Подлунному городу. Это сделало его одним из самых безопасных мест во всей империи.

Царившая над городом вечная ночь дарила лишь мягкий звездный свет. Когда-то давно один из богоизбранных, чье имя забылось в глубине веков, подарил Азону и его жене возможность предсказывать будущее по движению звезд, не обременяя себя такой мелочью, как смена дня и ночи.

Здесь улицы, позабывшие солнечный свет, освещены сотнями волшебных ламп, а самый ходовой товар – более дешевые фонари и свечи. Дороги вымощены камнем, который за века стал гладким от тысяч ног, прошедших по нему, а дома, стоящие вдоль улиц, украшены разноцветными флагами и вывесками, манящими прохожих заглянуть внутрь.

Ная, озираясь по сторонам, не заметила, как отстала от учителя. Она ощутила нарастающую тревогу: сердце начало биться быстрее, а ладони стали влажными от пота. Идущие на нее люди толкались и кричали, создавая впечатление, будто она плывет против течения горной реки. С начала Охоты, когда каждый прохожий мог оказаться врагом, она не чувствовала себя такой беспомощной и уязвимой.

Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за руку. Испуганная девушка инстинктивно попыталась воспламенить схваченную руку, но даже небольшая искра, появившись, тут же затухала. Волшебница быстро поняла, что за руку ее держит именно учитель и, сосредоточившись на своем дыхании, постаралась расслабится.

– Тебе стоит быть внимательнее, – прозвучал голос спокойный голос Тилозира.

Волшебник вытащил ее из потока людей и повел вдоль стены. Ная вздохнула спокойно, но, даже когда он отпустил ее, схватилась за кусок его плаща.

– Стой тут, – вскоре велел он, вырвав быстрым движением серую ткань из ее пальцев.

Девушка коротко кивнула и прижалась к стене. К счастью, так раздражающие и настораживающие ее прохожие совсем не обращали на нее внимания.

Спустя время, на другом конце улицы, ее взгляд привлекли, раздающие горожанам хлеб, братья ордена Рассвета. Волшебница недовольно прорычала про себя. Ей не нравилось, что они отдают еду тем, кто в ней не особо нуждается: она считала, что из-за Охоты сама знает немало более подходящих мест. В душе девушки все еще звучала обида на жителей города. Они не только не помогли колдунам в час нужды, но и активно участвовали в их истреблении. Даже лица большинства прохожих вызывали отвращение.

Постепенно поток людей ослабевал, и, неожиданно для себя, Ная обнаружила заинтересовавшего ее торговца с другой стороны улицы. Седой длинноволосый старичок со сверкающей лысиной на макушке. Он зазывал к себе людей, которые без доли любопытства проходили мимо разложенных им книг, трав, сладостей и снадобий. Его голос был слаб, и издалека волшебница никак не могла разобрать, что именно он говорит.

Ее взгляд упал на небольшой округлый бутылек размером с молодое яблоко. В нем находилось густая красная жидкость, а изнутри к стеклу прилип маленький того же цвета лепесток.

– Идем, – внезапно обратился к ней Тилозир, заставив ее вздрогнуть.

– Вы опять? – эта черта учителя сердила девушку, однако та ничего не могла поделать и поспешила за ним, снова схватившись за кусок плаща.

У главных ворот города, на высоком серебряном постаменте, стояла статуя Всезнающего Прародителя – главного божества имперского пантеона. Создатель неба и Хранитель солнца изображался величественным старцем с пышной бородой. Восседая на троне, на который опиралось его витиеватое копье, он встречал входящих в город. Его глаза смотрят устало, но грозно, словно видят прошлое и будущее.

Проходя мимо статуи, Ная раздраженно фыркнула.

– Мы не будем брать лошадь? – с любопытством спросила она.

Тилозир молча помотал головой.

– А почему? Ну да, забыла, – улыбнувшись сказала она.

Едва выйдя за ворота девушка оглянулась. Ей вновь казалось, что с вершины дуба можно легко дотянуться до звезды, хотя еще ребенком она несколько раз пробовала и хорошо запомнила, что это не так.

Дорога на север должна занять не один месяц, и Тилозир не разделял энтузиазм своей подопечной, предчувствуя что-то неладное. Он привык верить своей интуиции в любых ситуациях, хотя и продолжал всегда всеми силами надеется на лучшее. И теперь он продолжал лелеять надежду, что ошибается.

Глава 3

Крупнейшие города империи Белур, согласно «Неоспоримому закону», строили величественные храмы. Тол-Юд не был исключением.

Стены круглого храма сложены из массивных блоков белого камня, столь искусно высеченных, что, казалось, гора сама даровала их. В отличие от общепринятых правил, когда крыша покрывалась черепицей из сверкающего в солнечных лучах золота – здесь было серебро.

Вход в храм украшали массивные двойные двери, украшенные серебряными пластинами с символами всех богов имперского пантеона. Внутри располагался залитый ярким белым светом просторный зал, его стены и потолок были расписаны сценами из легенд о богах: их великими свершениями и грандиозными трагедиями.

Вокруг центра зала располагались серебряные статуи самых почитаемых богов. Под каждым указаны имена и титулы: Аардин – бог ветра и смеха; Я'сет – богиня очага и брака; Весаг Однорукий – бог-кузнец и судья, лишивший себя руки; Тур – бог знаний и поэзии; Виктлен – бог вина и полей; Зиркад Лжепророк – коварный бог грез и удачи; Тенра – богиня плодородия и властительница земли, матерь богов; Эйно́р – богиня победы и милосердия. В отдельной постройке за стенами храма расположились словесные описания ее брата – Рэнйов, имя которого страшились произносить и даже записывали лишь зеркальным письмом, считая, что за ним неминуемо следует война, ведь она – часть его самого. Вместе с ним непременно изображалась и их тетка – Тенейра – богиня смерти и зимы, умеющая обуздать его дикий нрав.

Следующая статуя разительно отличалась от остальных. Рядом с ней не горело свечей, а сама она была накрыта плотной тканью, из-под которой выглядывал лишь направленный к небу медный палец. Даже при отсутствии таблички каждый точно знал – это Дарге́з – могучий бог колдовства и раздора. Несмотря на события последних лет, его статуи боялись убирать из храмов, ведь если Прародитель создал небо и осветил его солнцем, то Даргез – заселил звездами. Именно он даровал людям власть над магией вопреки воле своего брата, а черные волосы волшебников стали напоминанием о силе Повелителя Ночи.

В самом центре, в окружении всех богов, возвышалась статуя величественного гиганта – Всезнающего Прародителя, свирепо взирающего на своего могучего брата.

В течение последних нескольких лет жрицы посвящали один день в неделю молитвам в память о святой принцессе Алисе, ставшей жертвой богоизбранного волшебника. Они говорили, что долголетие – это высшая форма почитания богов, и призывали прожить те годы, которые не смогла прожить принцесса, за нее. Среди людей с каждым годом все чаще можно услышать разговоры о том, что Алиса – посланница самой Эйнор.

Глава 4

Тем временем по Малому имперскому тракту – артерии, соединяющей южные и северные части империи, ответив на зов о помощи в борьбе с нежитью, двигалась небольшая группа из трех рыцарей ордена Заката.

– Ариан сказал, где они будут ждать нас? – обратился к остальным самый старший из них.

Весь седой, он был чуть впереди. Прошитый серебряными нитями плащ закрывал эмблему ордена на плече. Латный доспех блестел на солнце.

– Какой-то постоялый двор неподалеку от Тадрена. Я запамятовал название… – ответил рыцарь с дорогим на вид плащом.

Провожая взглядом идущих навстречу путников, он заострил взгляд на бедрах белокурой девушки. Она, заметив это, отвернулась, надув щеки.

– Глаза-то не выпадут? – с ухмылкой прохрипел старик.

– Конечно выпадут и за ней побегут. Так-то поди попроще под юбку запрыгнуть, – улыбаясь, вмешался самый молодой из них. В сравнении с ним пара вьючных лошадей позади них выглядела как пони. – Хотя я бы на их месте заглянул в какой-нибудь кабак. В «Радость бедняка» или даже «Радость королей»…

– Я отреж… – собрался развернуть коня Арка́н.

– Ты что совсем страх позабыл, Дотра́н? – возмущенный голос старого рыцаря прозвучал отрывисто и резко.

Дотран, опустив взгляд, улыбнулся от уха до уха. Не прошло и минуты, как он, подняв глаза, посмотрел на друга впереди.

– Ножик-то наточил языки отрезать, Арк? – задорно произнес он.

– Еще бы! – злобно ответил черноволосый рыцарь. – Так что не волнуйся, дорогой брат, укоротить его тебе будет легче, чем загнать оленя.

Легкий ветерок колыхнул черно-белые плащи троицы.

– Уж явно не проще, чем твои похождения к бесподобной госпоже Барбиль, – тут же уколол его великан.

– Клянусь, еще одно слово, и я посмотрю, что ты ел на завтрак!

– Тоже мне тайна… мы едим одно и то же.

– Ну все, – выдохнув, Аркан резко развернул коня.

Дотран всегда обладал очень громким голосом, и его такой же громогласный смех сейчас был даже громче обычного.

– А-а-а-а, чтоб мной волки подавились, а ну-ка хватит! – фыркнул старик, метнув строгий взгляд. – Если не успокоитесь, обещаю, я прибью вас обоих, – прорычал он. – В другой раз подеретесь, мы и так сильно опаздываем.

Он знал, что, пребывая в хорошем настроении, Дотран мог широко разойтись в своих издевательствах над вспыльчивым другом. В ответ Аркан, закусив губу, махнул рукой, а Дотран ехидно хихикнул. Старик, недолго помолчав, раздраженно сказал:

– Дотран, дай сюда шкатулку. Не хватало еще, чтобы вы ее повредили по глупости.

Здоровяк ловко потянулся к сумке, прикрепленной к седлу, и вручил старшему маленькую светлую шкатулку. Орден Заката был известен не только точностью своих карт, но и скрупулезностью исследовательских работ: каталоги, рекомендации, медицинские исследования и многое другое. Перед отъездом старик перерыл множество учетных книг, пытаясь разузнать, к какой категории можно отнести завалившуюся за шкаф шкатулку или кинжал, запертый в ней. Но за неделю он так и не смог изучить свойств вещей, источающих сильную магию. Не найдя никакой информации, А́лген решил самостоятельно перевезти их, предполагая, что в руках волшебника кинжал может проявить свои свойства.

Основные силы ордена почти на три месяца раньше покинули свои владения на юге и вереницами шли на север. Готовясь к большой войне, они везли с собой множество обозов с волшебными артефактами и прочим снаряжением. Для братьев ордена было нехарактерно что-то потерять, но старик допускал, что в царившей суматохе что-то исключительное могло произойти.

Сжав шкатулку в руке, Алген поднял голову. Его взгляд на мгновение застыл на вечной темноте над Тол-Юдом. Старик видел его не раз, но никак не мог привыкнуть к тому, что эту уходящую в небо бездонную яму стороной обходит солнечный свет. Он вдохнул полной грудью и, мягко улыбнувшись, сказал:

– Неподалеку отсюда есть таверна «Веселый гоблин», можно не заезжать в город. Владелец – мой друг, нас хорошо примут, – заверил старик, с наслаждением почесывая короткую белую бороду.

– Может, мы тогда ускоримся? – обременено сказал Дотран. – А то я сожру там твоего веселого гоблина.

Старший громко усмехнулся. Парень действительно мог есть за двоих. Стоя рядом с ним, низкорослый Алген выглядел, как гриб под деревом.

* * *

Наступил вечер. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на небе начали появляться первые звезды. Шум таверны разносился по всей округе, и его, возможно, можно было услышать даже у входа в город, хотя их разделяли холм и поле. Яркие огни трехэтажного каменного здания были заметны издалека. Они зазывали к себе усталых путников, обещая веселье.

– Не мог потерпеть чуть-чуть… – ворчал Аркан поглаживая лошадь по шее.

– А чем ты недоволен? – широко развел руками Дотран. – Не ты ли хотел узнать, что я ел на завтрак?

Старик, утомленный долгой дорогой и непрекращающейся болтовней своих энергичных спутников, откреплял меч от седла. Эти двое находились под его опекой уже не менее десяти лет, и с каждым годом его все чаще забавлял вопрос, который он задавал сам себе: «Как же они стали такими балбесами?»

– Дотран, посмотри за лошадьми, – командовал он.

Тот собрался возразить, но, беззвучно шевельнув губами, выдохнул. Аркан, увидев это довольно кивнул.

Большое уютное помещение было набито народом, свободных мест оставалось немного. Здесь играет приятная музыка, и кто-то, едва связывая буквы в слова, неумело пел.

Смесь хмельных и винных ароматов, витающих в воздухе таверны, соединялась с теплым запахом дерева, исходящим от массивной барной стойки и деревянных столов. Здесь чувствовались нотки солода и дрожжей, смешанные с тонкими оттенками дуба и ванили от бочек с выдержанным вином.

Хозяина таверны, несмотря на маленький рост, было видно сразу – длинноухий гоблин в белой рубахе под красным жилетом важно сидел на высоком стуле, изготовленном на заказ. В углу, развалившись на очень массивных стульях, о чем-о оживленно болтали двое орков. Зеленокожие силачи были значительно выше среднего человека, но из-за высоких потолков они чувствовали себя свободно. Один вид их рук заставлял успокоится любого дебошира.

– Дотрану тут понравится… – осматриваясь сказал Аркан.

Глазами он искал кого-то сколь-нибудь симпатичного его взору.

– Плор! – резко, как удар молнии, выкрикнул старик. – Все еще не знаешь горя?

Остроносый гоблин прищурился, услышав знакомый голос.

– Алген, ты? – удивленно спросил хозяин таверны.

Старик развел руками и, улыбнувшись, кивнул. Он подошел совсем близко, и гоблин неловко встал ногами на стул.

– Ты постарел, – с теплотой в голосе заметил рыцарь.

Чуть хромая, он подошел к стулу. Его глаза улыбались.

– Ты тоже, – просвистел Плор. – Если бы не твой рост, я бы тебя не узнал. В жизни не видел таких мелких рыцарей, – в его голосе слышались властность и самодовольство, хотя сам он не достигал и метра. – А ты поди меньше еще стал, не сменил коня на пони?

Со стороны слышались вжатые смешки подручных. Даже встав на носочки своих красных ботиночек ему было не просто обнять старого друга.

– Ваши тут уже проходили, – доложил гоблин, продолжая обнимать его. – Я думал ты уже помер где-то, так и не заскочив на минутку, как обещал. Все же лет сорок прошло…

– Давно ты стал таким сентиментальным? – большая часть тела гоблина закрывалась предплечьем старика.

– Я всегда такой, когда вспоминаю, что ты мне должен три серебряных.

– Мы до утра. Комнаты есть?

– Для тебя найдем. Две?

– Две.

– Три, – поспешил вмешаться Аркан.

– Две! – настоял Алген. Он проигнорировал плохо скрытое недовольство подопечного и продолжил. – И коней бы нам в твои закрома завести, все же не два золотых стоят. Там такие, ух! Можно хоть мешок серебра отдать за каждого.

Плор понимающе кивнул и начал раздавать соответствующие указания.

Сев за ближайший свободный стол, рыцари стали ожидать Дотрана. Тот вскоре явился, сразу же приковав к себе внимание зеленокожих, – он лишь немного уступал им в росте.

– А мне тут нравится, – с наслаждением произнес рыцарь, с присущей ему энергией осматривая помещение. Его радостный взгляд, уже предвкушающий разнообразие блюд, остановился на ком-то забавном размером с кошку, юркнувшем под один из столов. – Что это за зверь? – тихо удивился рыцарь. – Арк, ты видел? Твой стыд сбежал.

Здоровяк взглянул на брата, который увлеченно куда-то смотрел и явно не услышал его слов.

– Тут чародей, – внезапно предупредил старик.

– Ну и что? – шмыгнув носом, расслабленно произнес Дотран. – Охота на ведьм уже закончилась. Спасать его ни от кого не надо.

– А то, что не заметить тебя может разве что слепой. Постарайтесь вести себя прилично, особенно ты, – Алген ткнул пальцем в нагрудник великана. – Иначе уши оборву. Как я понял, он не один. Не хотелось бы его нервировать, мало ли что.

– Дотянись еще… – чуть слышно шепнул Дотран.

– Я не слышу.

– Да это я так, ничего важного.

Старик коротко кивнул.

– Он сказал, что ты не дотянешься до его ушей, – вдруг заговорил Аркан.

– Арк! – едва успел возмутится Дотран, как старик прижал его к столу за ухо.

– Ну как, дотягиваюсь? – с наслаждением протянул старший.

– Т-т-ты же сказал вести себя прилично, а сам? – сквозь сдерживаемый хохот указал старику великан. Тот скрутил ухо сильнее, – Я понял, понял, понял!

– То-то же, – Алген резко отпустил покрасневшего подопечного.

– Арк, конская рожа… – держась за ухо, раздраженно произнес рыцарь.

В отличие от простолюдина Дотрана, Аркан был пятый сыном герцога, подчиняющегося напрямую императору, а не одному из наместников. На их родовом гербе изображен единорог, вставший на дыбы среди дубов. Ему никогда не нравилось, когда ему напоминают о родстве с ними, но в этот раз он чуть слышно усмехнулся и ничего не сказал.

Алген достал из сумки небольшую фляжку, из которой хлынул едкий запах, от которого у Аркана каждый раз на глазах наворачивались слезы. Братья демонстративно откинулись назад, будто от внезапно вспыхнувшего пламени. А старик, пожав плечами, отхлебнул из нее, закрыл и убрал подальше.

Братья переглянулись, с трудом пытаясь сдержать смех.

* * *

С приходом рыцарей Тилозир почти не спускал с них глаз. Его охватило странное, очень знакомое чувство. Оно, словно зуд в недоступном месте, не давало покоя. Волшебник барабанил пальцами по деревянному столу звуком проливного дождя.

Зато Нае было совершенно не до них: девушка за троих уплетала какую-то птицу, отдавая косточки с оставшимися кусочками мяса мелкому зверьку под столом с плоской жалобной мордой. Он съедал кости без остатка.

– Ваша вода, – чуть слышно проронила девушка, аккуратно подойдя к Нае со спины.

Тилозир, не отрывая взгляд от рыцарей, жестом указал поставить ее рядом с ученицей. Как только девушка ушла, волшебник прикоснулся к кружке, и вода в ней стала молоком.

– А вы есть не будете, учитель? – с полным ртом еды спросила девочка.

– Я не голоден.

Смотря на него любопытными глазами, Ная промычала что-то в ответ. «Никогда не видела его таким…», – промелькнуло у нее в голове.

Волшебник гадал, что такого особенного исходит от рыцарей, в которых он не видит ничего примечательного. Старик, может, немного выделялся, но что в этом такого? Его глаза бегали по лицам прочих гостей, допуская, что дело вовсе не в этой компании. Это чувство такое родное, но в то же время пугающе забытое, будто специально спрятанное в глубинах памяти, где хранится все то, что хочется бесследно стереть и что появляется в самый неподходящий момент.

– Я отойду ненадолго, – вскоре сказал он. – Доешь быстрее, чем вернусь, – иди в комнату.

Провожая его взглядом, Ная протяжно хмыкнула и насторожилась.

Тилозир с присущей ему аккуратностью пробирался между людьми, словно легкий ветерок, скользящий между деревьями в густом лесу. Он подошел к орку, лучшие дни которого уже остались позади. Зеленокожий гигант стоял к нему спиной и что-то мычал себе под нос.

– Не знаешь, что тут делают эти рыцари? – поинтересовался волшебник, протягивая на стойке пару золотых монет.

Развернувшийся орк недобро зыркнул на монеты, а затем переключил все внимание на волшебника. Сжав руку в кулак больше головы Тилозира, он сдвинул брови. Глубокие шрамы на толстой коже лица были похожи на рисунки, наносимые на праздничную посуду, с той лишь разницей, что никаких завораживающих красок здесь не было.

Тилозир не понимал, чем мог обидеть его, и с большим любопытством наблюдал за реакцией зеленокожего.

– Монеты себе предлагаю тебе оставить, – внушительным тоном заговорил он. – Твои родичи помогли в прошлом нам, брать их не могу я. Гнали нас так же, как недавно вас. Не верно так.

Тилозир был удивлен, но все же притянул монеты к себе. Он понимал, о чем говорил зеленокожий. Когда орки восстали после многовекового рабства, многие богоизбранные волшебники не смогли остаться в стороне и помогли им покинуть земли людей. Тилозир не часто общался с зеленокожими, и ему показалось странным, что кто-то так относится к событиям, произошедшим в столь далекие времена. Но если подумать, это было не так удивительно. В конце концов им так и не удалось восстановить собственный язык, что продолжало отражаться в их речи.

– Я бросаюсь в глаза?

На самом деле Тилозира более чем устраивало такое положение дел. Мало кто хотел бы иметь дело с волшебником, возможности которого не понимает.

– Дивишься чему ты не могу понять. Волосы ночного неба, одет ты, волшебник как, и золото, не серебро дал мне. Не глупец я. Что людей тех дело имеет, то не знаю. Прежде подобные им путь на север держали войском большим, за горизонт уходящим.

– Думаешь, эти просто отстали?

– Думаешь верно.

Тилозир улыбнулся и, кивнув в знак благодарности, собрался вставать.

– Постой, – заговорил орк. – От Тадрена неподалеку, что дней в трех пути отсюда, зверя ночного видели. Бдителен будь.

– Благодарю. Может какие-то новости есть?

– Хм… В город вороний, Амелином что зовут, снова слетаются вороны. Слышал я, рук ведьмы Тени Слепящей дело это. Коли путь твой там пролегает, бдителен будь.

– Хорошо.

Тилозир знал, что не стоит винить в этом мифическую ведьму. Он догадывался, кто мог бы стать виновником особого интереса черных птиц к древнему городу.

– Вывернулся, значит… – беззвучно проговорил он, постукивая пальцем по ноге.

Волшебник поблагодарил орка еще раз и, снова взглянув на рыцарей, направился к Нае. Девушка уже удалилась в комнату.

Ная медитировала, рассевшись на своей кровати, в просторной уютной комнате. Она пыталась почувствовать то, что так насторожило учителя. Правда, не понимала, что искать, да и вообще, может дело не в какой-то магии, а в чем-то более простом, например, в настроении.

После вкусного ужина ей стоило больших усилий войти в состояние, в котором удалось бы видеть магические потоки. Мир замер. Неподалеку она видела лишь множество тусклых огоньков, немногие горели чуть ярче, а пара довольно четко. Пронизывающая мир магия стремилась к ним и подпитывала, и разглядеть подобное стены не мешали, какой бы толщины они не были. Она уже видела огонь Тилозира прежде, но и в ином случае узнать его не составило бы труда – среди прочих он был подобен маяку. Волшебница продолжала всматриваться в окружение все глубже, стараясь найти нечто, что могло бы привлечь внимание именно учителя – нечто не самое очевидное.

По лбу медленно спускалось несколько капель пота.

Едва учитель приоткрыл дверь, как Ная, потеряв концентрацию, резко завершила медитацию. Она прорычала про себя от досады, что увлеклась и упустила его из виду.

Окинув ее взглядом, он негромко заметил:

– Ты запачкала шарф.

Девушка дышала неровно, будто пробежала значительное расстояние. Она быстро нашла взглядом жирное пятно на красной ткани и, задержав дыхание, выжгла его.

– Все нормально? – с каменным лицом спросил волшебник. Ная устало кивнула. – Если что – я внизу.

Стоило Тилозиру закрыть дверь, как волшебница рухнула на кровать и стала жадно захватывать воздух. Она так ничего и не нашла, но понимала, что слишком устала, чтобы продолжать. «Забыла, что нельзя так делать…» – устало думала она.

Волшебник был доволен увиденным: обычно от нее нельзя было добиться хоть чего-то, требующего сдержанности, а тут… Он рассудил, что не стоит ей мешать.