Первородный сон

– С чего ты это взял? Кто тебе такое сказал?

– Правитель Шан. Я встретил его там, в развалинах на поляне. Он говорил со мной и в предыдущих странствиях по этим местам. Он предупреждал меня, чтобы я не возвращался. А я вернулся. Понадеялся на охрану. Хотя нет, – следопыт задумался, – если б я не вернулся, то уже был бы мёртв. Лорд Ангмаяма отрубил бы мне голову за невыполнение приказа сопроводить вас. Правитель Шан не рубит головы. Ну что ж, прощайте. Я остаюсь.

– Опять правитель Шан? – Возмутился Теольминт. – Мы тебя не бросим.

– Оставь его, – властно сказал архонт, – мы идём к мосту. Прощай, добрый Раоки! – Вельсиолл впервые обратился к следопыту с уважением и теплотой, слегка кивнув и пронзительно глядя в глаза, что вызвало у последнего скупую слезу.

Поющий меч Тидзин сразу понял, где оказался. Он стоял на песчаной арене, окружённой глухим деревянным частоколом. Арена Хироюки – так называли это место Поющие мечи Кхатазской империи. Непревзойдённый в боевых искусствах лорд возвёл для тренировок и боёв арену, быстро ставшую известной по всей стране, рядом со своим замком. Он велел сделать её в углублении исчезнувшей древней реки, на месте высохшего омута. Осыпающиеся берега укрепили стволами высушенных кедров, сверху же разместили скамьи для созерцания, чего никогда не делали ранее. До Арены Хироюки постижение мастерства боя благородных воинов считалось делом, скрываемым от чужих глаз. Молодой лорд стал первым Поющим мечом империи, призвавшим к объединению распространённого Пути воина и тайного Кодекса Восходящего Клинка, и вскоре арена стала местом притяжения его последователей не только со всей провинции Року, но и с других областей империи. Сам император считал это плохим знаком, но пока не вмешивался, имея дела поважнее.

Напротив, с другого края арены Тидзин увидел своего брата Ридомэки, Поющего меча из личной охраны лорда Року. Бывшего Поющего меча… ныне меча Тишины…

– Что это? – Спросил Тидзин, нарушивший обет молчания, данный самому себе. Этот обет не распространялся на брата, ибо он и был его причиной. – Сон? Я должен стоять на посту…

– Если это сон, то ты не почувствуешь боли. – Ответил брат.

Тидзин что есть силы укусил себя за нижнюю губу. Острая боль дала понять, что это действительно не сон. Рот наполнился кровью, тоненькая её струйка потекла из уголка рта. Сплюнув кровавую слюну, Тидзин рукавом вытер кровь и взглянул на брата. Тот продолжил:

– Это не сон. Это искупление. Я страдаю – ты страдаешь. Я обратился к духам за помощью. И помощь пришла. Разочарованный дух дал нам с тобой шанс.

– Разочарованный дух из легенды о пяти Бамбуковых Цветках, что нам читали в детстве после занятий?

– Да. Цветки существуют благодаря ему. И он даёт нам шанс исправить ошибки и прекратить мучения. Он всегда готов помочь истинным сынам Кхатаза, хоть и не приемлет Кодекс Восходящего Клинка. Я хочу поговорить. Ты должен снять с себя вину за меня. Прекрати обет молчания и живи, как подобает благородному воину.

– Почему же ТЫ всё ещё живёшь?

– Это мой выбор. Я не готов умирать за своим господином, если в этом нет моей вины. Он сам отправил нас от себя на охоте, оставшись наедине с госпожой Юми, и погиб, не дав нам шанса защитить его. Ослушаться приказа и остаться, тоже было бы преступлением. Я не уронил своей чести, хоть и потерял лицо в тот день, и потому совершать ритуальное самоубийство не стал… и не стану.

– Тогда я убью тебя.

Ридомэки покровительственно улыбнулся, и Тидзин вспомнил эту улыбку. Всё детство она предваряла болезненный урок фехтования на деревянных мечах.

– Брат, ты же знаешь, что я всегда был искуснее тебя. Не надо. Честь не попрана.

– Великая честь была нашей семье, когда ты возвысился в своём искусстве и своих поступках… Когда ты был принят в личную охрану лорда Року… Когда твоё имя стало известно не только в нашем роду, но и в других провинциях империи… и ты говоришь: честь не попрана? Кто ты сейчас? Меч Тишины! Позор рода… пусть Песня меча решит нашу судьбу…

С этими словами Тидзин плавным движением выхватил оружие и встал в боевую стойку. Ридомэки молча сделал то же самое. Он уважал выбор своего брата, хоть он и шёл вразрез с его пониманием ситуации. Поющих мечей оттого так и называли, что во время их поединков был слышен лишь свист мечей, который складывался в Песню, посвящённую тому, кто падёт и не услышит больше ничего, кроме этой Песни меча, которая будет сопровождать его в царство духов. И чем короче эта Песня, тем достойнее и искуснее те, кто сражается в поединке. Мягкие блоки и ловкие развороты не давали мечам звенеть, а сами сражающиеся не размыкали рта и не произносили ни звука, кроме предсмертного, ибо стоит сбить дыхание и ты проиграл. Твоя Песня спета.

Тидзин поднял меч для атаки и молча побежал в сторону брата, глядя прямо ему в глаза. Ридомэки спокойно стоял на месте с опущенным мечом, что могло сбить с толку любого, но только не Тидзина. Он бежал мелкими шагами, готовый к любым боевым выпадам. Атака. Шаг в сторону. Взмахи мечей. Короткий вскрик. Тидзин пробежал ещё несколько шагов за спину противника, развернулся и встал в стойку. Брат стоял на том же месте спиной к нему. Затем выронил окровавленный меч, упал на колени, а затем безвольно рухнул всем телом лицом вперёд. Тидзин резко выдохнул воздух, успокаивая разбушевавшееся сердце. Сердце вместо успокоения вдруг сильно заболело. Он опустил взгляд вниз. Из рассечённой груди толчками выходила кровь, заливая живот, ноги и землю. Последнее, что почувствовал Поющий меч Тидзин – это прощение и всеобъемлющее спокойствие…

Ото теребил Поющего меча за плечо, но тот никак не просыпался. В растерянности он выпил ещё рисовой водки и откинул пустую флягу в кусты. Почесав в затылке, он наклонился, взял Тидзина за грудки и встряхнул с такой силой, что не проснуться было невозможно, и грубо кинул обратно на траву. Внезапно Поющий меч открыл глаза, смотрящие куда то сквозь конюха, прошептал: «Честь не попрана» и снова закрыл их. Пьяный конюх не расслышал ни слова, но чётко увидел красно-бурое пятно, расплывающееся на груди Тидзина. Он мгновенно протрезвел. Его охватил ужас.

– Это не я! – Тихо произнёс он и, мотая головой, отступил назад. Пятно расплылось, пропитало одежду, и кровь стала стекать в траву. Ткань на груди вдруг сама собой медленно рассеклась и обнажила аккуратную, но глубокую и смертельную рану.

– Это не я! Не я! Не я! – Закричал Ото и с криками побежал в лес, не видя ничего перед собой. Его разум отказывался воспринимать увиденное. Ноги несли обезумевшего человека в чащу, ветки хлестали по лицу, рассекая кожу, но он этого не чувствовал…

У края поляны на подходе к мосту Вельсиолл дал следующие указания, поставив на ноги очень кстати пришедшую в сознание Локтоиэль:

– Идём открыто. Не скрываемся. По ту сторону, наверняка, есть Поющие мечи лорда Хироюки. Пусть видят, что мы идём честно. Скорее всего, они начнут стрелять. Я буду закрывать нас щитом. Если видите, что щит вас не спасает – стрелы отбивайте, ловите, изворачивайтесь, но не доставайте оружия. В данный момент я жалею, что с нами нет Танцора Вихря, но мы справимся. В ручей не падать. Кажется, его можно и вброд перейти, но не зря же тут построили такой основательный мост.

С этими словами архонт первым вступил на старые доски. Теольминт подозрительно поглядывал не только вперёд, но и на реку. Никто не понял, но он не шутил, когда говорил про тролля под мостом. Его изрядно напрягала эта мысль, учитывая, что тролли не только смертельно опасны, но и падки на красивые вещи. Эльтасмирий снял плащ и убрал его в походную сумку. Проходя середину моста, спутники разглядели на той стороне реки засаду. В кустах сидели Поющие мечи лорда Хироюки. Засада была сделана грамотно, но эльтасмирийское чутьё превзойти они не смогли. Когда прозвучала команда к атаке, каждый участник посольства уже понимал, какой лучник в кого будет стрелять и сколько стрел будет выпущено. Поющие мечи весьма опасны в ближнем бою, но в дальнем они заметно проигрывали бессмертной расе.

Раздался короткий возглас на кхатазском языке. Полтора десятка стрел взвилось в воздух, но ни одна из них не поразила цель. Лишь на скуле Локтоиэль появилась крохотная царапина. Прежде чем прозвучала вторая команда к атаке, Вельсиолл произнёс на всеобщем языке, усиливая свой голос магией архонтов:

– Мир вам, благородные воины лорда Хироюки!!! Я – эльтасмирийский архонт Вельсиолл Иден`Гвейон!!! Приветствую вас от лица Дома Весеннего Шторма!!!

Глава 19

За мостом царила неожиданная жара и светило яркое солнце.

Эльтасмирийское посольство столкнулось с особой встречей на границе земель лорда Хироюки. Два десятка Поющих мечей в полных пластинчатых доспехах молча стояли, выстроившись журавлиным клином, развёрнутым вглубь земель лорда. Рядом с каждым кхатазом сопел от жары конь, закрытый попоной из стёганой ткани. Никто из Поющих мечей даже не глядел в сторону границы и о том, что они охраняют переход, говорили лишь три походных шатра стоящих вдоль дороги. Вельсиоллу на мгновение показалось, что во взгляде коней проблёскивает разум, но он отогнал эту мысль, приняв её за пагубное воздействие от путешествия по Старой дороге.

– Они сочли уместным надеть полные комплекты доспехов. Явный знак уважения! – Как всегда нашёл повод для оптимизма Теольминт.

Улианта, в отличие от него, весьма скептически отреагировала на укомплектованность Поющих мечей Хироюки.

– Они постоянно ждут атаки из иного мира! – Воскликнула эльтасмирийка.

Подойдя ближе, Вельсиолл понял, что стоять в таком виде для кхатазов нелегко. Сильный запах пота от коней и людей ярче слов говорил о том, как не просто Поющим мечам быть постоянно готовыми к бою. Оглядев местность, Вельсиолл понял, что застава появилась здесь уже очень давно. Вездесущие торговцы успели возвести хижины с крышами, покрытыми засохшими пальмовыми листьями. Архонт сделал вывод, что постоянный пограничный отряд охраняет границу со Старой дорогой не меньше трёх сезонов дождей, так как насчитал три слоя листьев на крышах.

О том же подумал и Теольминт:

– Лорду Хироюки мало внутренней междоусобицы? Он как будто не первый год готовится и к штурму Старой дороги.

В этот момент к эльтасмириям подвели четырёх коней.

– До заката вы будете в замке лорда. – Без представлений обратился к Вельсиоллу Поющий меч со знаменем за спиной. – Дорогу покажет разъезд.

Он бросил короткий взгляд на хмурую Локтоиэль и, не дожидаясь ответа, развернулся, и отошёл к своим воинам.

Сев на коней, посольство, сопровождаемое несколькими безмолвными Поющими мечами, двинулось в сторону замка лорда Хироюки.

Очень скоро эльтасмирии поняли, что резкий поворот дороги на границе земель лордов когда-то был изгибом засохшего русла петляющей реки. Ещё несколько столетий назад эта местность была частью континента и дышала вечнозелёной сыростью болот, разделённых речками, направляющими свои воды по извилистым маршрутам. Обновление мира превратило эти края в остров и изменило климат. Теперь в память о болотистой речной долине остались только извивающиеся сухие русла, удобные для перемещения местных жителей. Вдоль дороги тянулась плотная кустарниковая саванна, совершенно неуместная для климата Кхатазской империи. Вельсиолл предположил, что подобный ландшафт как-то связан с близостью Старой дороги и произошедшими здесь во времена Обновления Мира событиями, но времени на исследования у эльтасмириев не было.

– Эта местность мне не нравится, – откликнулся Теольминт, – она напоминает мне высохшее болото. Того и гляди из-за очередного изгиба ручья выскочит какой-нибудь ушастый змей или ядовитый монстр.

– Сейчас тут обитают иные существа, – развеяла его сомнения Улианта, – в библиотеке отца я читала, что ещё до заключения Союза здесь обитала ушедшая рептилоидная раса хикари. Они жили в хтонических мангровых болотах диких земель. Теперь это одна из провинций Кхатазской империи.

Улианта поглядела в заросли кустарника и вдруг перешла на тайный диалект Дома Весеннего Шторма:

– В летописях есть намёки, что раса хикари была немногочисленной, но отчего-то никто никогда на них не нападал. А, однажды, они просто исчезли без следа. Уникальный мир этих разумных рептилий состоял из двух склонов – болот и сновидений. Болота, как мы видим, высохли. А вот что стало со вторым склоном…

– Пусть это останется для нас тайной, которую мы не стали разгадывать, – несколько поспешно прервал этот монолог Теольминт, – я не очень жалую рептилоидов, и рассказы о них совсем не радуют моё тонкое ранимое естество. Лучше я послушаю о том, как мы вскоре прибудем к месту назначения и, пока наш почтенный архонт проводит короткие переговоры, мы вздремнём на тёплом…

Теольминт не договорил до конца, потому что увидел открывшийся за поворотом замок лорда Хироюки. Его верхняя часть была выстроена по всем канонам кхатазской архитектуры. Но стояла она на древнем фундаменте храма рептилоидной расы. И Вельсиолл, и Улианта, и даже выросший на воинских рассказах Теольминт – все слышали в детстве сказание о грустной истории родительской любви хикари.

Рептилоиды этой расы, в отличие от остальных хладнокровных, очень поздно задумывались о потомстве и находили себе пару уже на излёте отведённых им природой лет. Большую часть жизни они странствовали вдоль кромки между реальностью и снами – своими и чужими. Их жизнь состояла из россыпи ярких впечатлений, и мало кто мог сравниться с ними в просвещённости относительно знаний о множестве миров.

Взрослые хикари выделялись среди рептилоидных рас тягой к постижению великой мудрости и отречением от мирских страстей, в отличие от их вылуплявшегося из яиц потомства. Молодые хикари вожделели пищи и поглощали всё – зверей, птиц, насекомых, людей, нелюдей. Но не жестокостью было обусловлено такое поведение, а лишь уникальным свойством впитывать опыт, знания и умения своих жертв через поедание их тел. Угасающие в силу возраста хикари-родители не в состоянии были передать всю свою мудрость иным способом, и тогда они решались на последнюю жертву. Они дожидались появления детей и становились для них первой пищей. Таков был родительский долг сгинувшей в потоке времени расы хикари.

Посольство приближалось к замку и эльтасмирии рассматривали остатки храма, служившие фундаментом замка кхатазского лорда. Его матово-белая стена ослепляла при дневном свете. Снаружи она возвышалась едва ли на человеческий рост, но эльтасмирии знали, что под землёй она образует сферу наподобие яйца. Прямо в стенах своих храмов хикари выстраивали пещерки, напоминающие причудливо смешанные кроличьи норы и осиные соты. В них-то и появлялись на свет рептилии.

Вельсиолл почувствовал, что храм был создан, на месте выдранного из земли исполинского растения. Он знал, что хикари использовали корни деревьев-гигантов для погружения во сны обитателей подземного мира. Архонта насторожили собственные ощущения – судя по диаметру замка, выдранное растение было титанических размеров – самые высокие деревья острова показались бы травой в сравнении с ним. Храм хикари появился на его месте в незапамятные времена. Наверняка его окаменевшие в земле корни тянутся далеко в глубины острова Рокушима.

– Отдыхайте, но не смыкайте глаз. Я постараюсь завершить переговоры до утра. – Сообщил архонт, не глядя на спутников.

Хикари делали вход в храм круглым, похожим на уходившую вглубь змеиную нору. Люди лишь соорудили бамбуковый навес от дождя, чтобы падающая с небес вода не проникала внутрь. В остальном кхатазские зодчие из числа государственных колдунов не стали менять устойчивые потоки энергии и просто закрыли вход в замок круглой массивной дверью, покрытой идеально подобранной под цвет стены штукатуркой.

Дверь отворилась, откатившись в стену ровно в тот момент, когда посольство приблизилось к замку. Поющие мечи встали перед входом, но заезжать внутрь не стали. Они замерли перед манящей прохладной темнотой замка и все, как один, уставились за спины эльтасмириев.

Представители большинства народов, взволнованно оглянулись бы назад, ожидая подвоха. Но гости не подали и виду, торжественно позволив змееподобному чреву замка поглотить их.

– Хм, в этих тоннелях непонятно, идём мы вверх или вниз. – Задумчиво произнесла Локтоиэль уже после нескольких десятков шагов.

Они шли по тускло освещённым лампадами овальным коридорам, ведомые молчаливым комендантом замка.

– Наверное, это всё от долгой езды на лошадях, не так ли, Улианта? – Спросила илийдинги и внимательно посмотрела на эльтасмирийку.

– Или от того, что мы давно не в лесу. – Съязвила в ответ девушка.

– Так вы никогда не помиритесь, – покровительственно вмешался Теольминт, – вам следует взять несколько уроков словесности у опытного и надёжного товарища…

– Всё дело в защитном заклятии, – архонт вовремя спас «опытного и надёжного товарища» от гневных взглядов спутниц, – оно действует на всех, кто впервые зашёл внутрь. Его влияние можно компенсировать одним простым способом – успокоиться и признаться самому себе, что не знаешь, куда идешь.

Все на мгновение расслабились и привели мысли в порядок.

– О, и правда! – Воскликнула Локтоиэль. – Сейчас мы идём вверх!

Вскоре коридоры наполнились запахами дерева, тепла и еды. Затем начались уровни, явно построенные людьми. Здесь уже путаницы с направлением не возникало, так как присутствовали лестницы. Наконец, комендант вывел посольство в залу, заполненную закатным светом.

– Лорд велел отвести вас к нему незамедлительно, господин посол, – без всяких эмоций в голосе сказал кхатаз, – а ваших спутников я прошу расположиться здесь.

Архонт жестом указал посольству остаться в зале и далее последовал за человеком в одиночестве.

Покои Хироюки находились в самой низкой точке сферы хикари. Шли они туда другим путём, тоже довольно запутанным, но Вельсиолл старался ориентироваться – в этой части замка кхатазы застроили бывший храм деревянными перекрытиями, и изнутри бывшее когда-то ужасным для человеческого взгляда сооружение теперь никак не напоминало запутанный лабиринт пещер и сот. Покатую низину сферы выровняли полом из железного дерева, отполированным до блеска за годы хождения по нему босых ног. Скрипучие лестницы, все, как одна, были сделаны вдоль внешней стены хикари и являлись винтовыми. Это было уникально для кхатазской архитектуры.

Незаметно для архонта сопровождающий исчез в полумраке нижних этажей и Вельсиолл оказался один в зале траура лорда Хироюки. Воздух в помещении был сух и свеж, из чего он сделал вывод, что где-то под треснувшей сферой хикари тянется карстовая пещера, имеющая выход на поверхность. По неизвестной архонту причине лорд совершенно не боялся проникновения из подземелья враждебно настроенных к людям существ, духов или ночных зверей. Рядом с лестницей стояла чаша, лежали две аккуратно сложенные рубашки и свёрнутый пергамент с печатью, явно принадлежавшей коменданту замка. Вельсиолл сделал вывод, что все три месяца траура лорд Хироюки не выходил из залы, но порядок в замке, равно как и дисциплина среди его воинов совершенно не нарушились.

Эльтасмирий нашёл взглядом фигуру человека, сидевшего на циновке у противоположной от лестницы стены. Идеально чистые белые одеяния, гладко выбритое лицо, длинные, заплетённые в косу волосы – казалось, что лорд спустился сюда всего лишь мгновение назад.

Архонт поприветствовал лорда кивком головы и, получив кивок в ответ, пошёл в его сторону. В этот момент Вельсиолл заметил слой пыли на полу. Судя по всему, слуги не решались беспокоить господина в дни траура, и это позволило гостю заметить нечто интересное. Он увидел отпечатки босых ног и рисунки, сохранившиеся в пыли. Находясь в трауре и одиночестве, Хироюки – лучший мастер клинка острова Рокушима, не пренебрегал тренировками и тактическими военными выкладками, рисуя на полу карты вероятных сражений.

– Я – архонт Вельсиолл Иден`Гвейон из Дома Весеннего Шторма, что в Эльтасмирийских владениях. Я выражаю вам соболезнования по поводу смерти вашего отца. – Произнёс Вельсиолл и его голос едва не дрогнул от нахлынувших эмоций, что удивило его самого – прежде подобного с ним не происходило.

– Я – лорд Шинтэкео Хироюки, Поющий меч и владелец Замка Хикари, глава дома Хироюки, расположенного в провинции Року Кхатазской империи. Сегодня последний день моего траура. Я принимаю соболезнования и приглашаю вас на охоту. Завтра утром.

Архонт понял, что аудиенция закончилась, так и не начавшись. Молодой лорд оказался не по годам сдержанным и немногословным. В ответ Вельсиолл лишь кивнул и направился к лестнице, не зная как оценить подобную встречу. Перед его глазами стояло измученное от бессонницы лицо Улианты.

Глава 20

Наступали первые сумерки, встречаемые посольством в тишине и таинственном уюте замка лорда Хироюки. В этот последний вечер траура Поющие мечи, воины из стражи и слуги замка берегли общий покой, как монах бережёт в горной келье тщедушный огонёк тонкой свечи от порывов холодного ветра. Таким ветром охрана считала прибывших гостей, и отведённая для эльтасмирийского посольства зала на втором этаже замка, имевшая выход на самую большую террасу, незаметно, но тщательно охранялась.

Один только Вельсиолл ощущал молчаливое присутствие людей в замке. Все его спутники, лишённые переживаний и мыслей руководителя, впервые за долгое время оказались предоставленными сами себе. Теольминт готовился к выходу в утренний лес. Ещё по пути в замок он собрал стебли местных трав и теперь укладывал ими изнанку кожаных доспехов, тщательно вымытых в воде из колодца замка. Благодаря этой привычке даже чуткие звери не улавливали его запаха. Вельсиолл знал, что сегодня Теольминт уснёт рано, чтобы с первыми проблесками нарождающегося рассвета подняться и без промедления выйти в джунгли, выполняя тайное поручение архонта. Улианта тоскливо наблюдала за его приготовлениями. И только Локтоиэль в своей природной естественности делала то, что у неё получалось лучше всего. Она наслаждалась жизнью и в настоящий миг спала в углу, прикрывшись маскировочным плащом Теольминта, взяв его безо всяких просьб.

– Архонт, вы слишком рискуете, отправляясь на охоту без нас. – Сказала измученная бессонницей Улианта.– Кхатазская охота – это особый ритуал, отличный от нашей манеры охотиться. Это опасный поединок с дикой природой по строгим правилам. Вас же пригласил на охоту лучший воин острова Рокушима и, наверняка, требования у него тоже особенные.

– В конце концов, Совет постарается выяснить у нас подробности вашей гибели, а мы не сможем прояснить их и будем изгнаны из Дома.– Попытался пошутить Теольминт, но у него не очень получилось в обстановке замка, напоминавшего чрево огромной змеи.

– Совета архонтов бояться не стоит – ты забываешь, что Минта`эдвен-Эарини отзывается только на мой зов. Ни тебя, ни Улианту она не услышит, и, если я погибну, то вы останетесь на острове навсегда. – Вельсиолл остановился и задумался, почувствовав, что и на него слегка угнетающе действуют стены замка Хикари.

– Улианта, – Вельсиолл произнёс её имя максимально мягко, чтобы девушка не вздрогнула, что теперь происходило постоянно, когда речь заходила о ней, – оставайся в замке и постарайся провести это время так, чтобы скука не стала союзником твоего желания заснуть. Возможно, в этих стенах ты найдешь потаённые знания, касающиеся легенды о пяти Бамбуковых Цветках. Источники сведений тут будут иные, нежели в замке лорда Табиючи. Здесь следует довериться кхатазской реке жизни и посвятить утро воинским тренировкам с претендентами в Поющие мечи. Начни с этого. Теперь о традиции парной охоты. Что мне нужно знать?

Улианта улыбнулась, и в её взгляде проявилась мечтательность. Ей нравилось вспоминать своё детство в старом Кхатазе и рассказывать о чём-то, что известно только ей. В эти мгновения тяжесть от бессонницы в голове улетучивалась.

– Правила охоты у Поющих мечей весьма строги и изобилуют множеством условий. Что касается снаряжения, то каждый участник вправе взять с собой на охоту не более трёх предметов, считающихся оружием. К примеру, ваш лук равнозначен мечу или копью. Стрелы же, насколько мне известно, не считаются отдельным оружием.

– Я возьму только лук, – осенило архонта, – в этом будет больше чести по меркам местных лордов.

– Взять с собой то, что отражает военную философию нашего народа – это мудро. Но будьте осторожны и внимательны – это не должно выглядеть как показательное превосходство дистанционного оружия перед оружием ближнего боя, которое очень уважают в кхатазской культуре. Лорд Хироюки оказал вам большую честь: на исходе тёмных дней траура развеять сомнения в истинности выбранного пути. Развеять их вместе.

– Я скажу проще, господин архонт, – вмешался Теольминт, – ещё до прибытия в этот замок я слышал разговоры местных жителей то там, то сям. Этот Хироюки не просто молодой аристократ и прекрасный боец. Он – лучший мастер боевых искусств острова! А учитывая Кодекс Восходящего Клинка, которому он, несомненно, следует, я думаю, смысл охоты сводится к тому, что он не станет с вами толковать на равных, пока не убедится, что вы достойный воин и мужчина. Лорд Хироюки, как я слышал, это «всамделишный крутой парень»!