Повороты судьбы

На ее лице отразилась такая глубокая, вселенская печаль, что сердце сжималось от боли.

– Завтра… завтра он станет ее мужем, – прошептала она, и этот шепот, казалось, был тише падающего снега. – А я… я останусь одна, с осколками разбитой любви. Но… но в глубине души еще теплится крохотная искорка надежды. Надежды на то, что он прозреет, поймет, что был обманут, и вернется ко мне…

Наташа чувствовала себя преданной, обманутой, растоптанной, но в самом дальнем уголке ее израненного сердца все еще мерцал слабый лучик веры в чудо, в счастливый исход, в то, что настоящая любовь сможет преодолеть любые преграды.

Поезд продолжал свой путь, а девушка сидела у окна, глядя на мелькающие пейзажи. В ее сердце клубился холодный туман отчаяния.

Как и обещала, вечером Наталья сошла на станции небольшого городка и поспешила в сторону вокзала: ей необходимо было успеть сорвать завтрашнюю свадьбу бывшего жениха. Благодаря помощи проводника и поддержке Александра, время еще играло на ее стороне, даря надежду на благополучный исход задуманного.

– Как думаешь, сможет Наташа вернуть Андрея? – Марина неотрывно смотрела в окно купе, где исчезающий вокзал уносил вместе с собой силуэт одинокой девушки. – Хватит ли у нее сил сорвать маску с разлучницы Ирины и разрушить их надвигающуюся свадьбу?

Александр вздохнул, бросив взгляд на окно.

– Я думаю, что Наташа – сильная женщина, Марина. И если она что-то решила, то отступать не станет. Вопрос лишь в том, насколько сильна любовь Андрея к Ирине. Если это мимолетное увлечение, то у Наташи есть шанс. Если же он действительно полюбил другую, то даже самый дерзкий план рухнет, как карточный домик.

Марина опустила взгляд.

– Ты прав. Любовь – вещь непредсказуемая. Но я надеюсь, что Андрей вспомнит о тех годах, что они провели вместе с Наташей. Обо всем, что их связывало. Ведь не может же все это просто так исчезнуть?

Поезд мерно покачивался, унося их все дальше от Наташи и ее рискованного предприятия. Александр прикрыл глаза, представляя себе, как она сейчас, наверное, судорожно обдумывает свои действия, стараясь предусмотреть каждую мелочь. Ему хотелось верить в ее успех, хотя в глубине души он понимал, что шансы не так уж и велики.

В вагоне повисла тишина, нарушаемая лишь стуком колес. Каждый думал о своем: Марина – о судьбе Наташи, Александр – о том, как сложно порой бывает разобраться в хитросплетениях человеческих отношений. А где-то в маленьком городке, в вечерней мгле, одинокая фигура уже, возможно, отчаянно сражалась за свое счастье.

Завтрашний день должен был расставить все по своим местам. Либо Наташа вернет свою любовь, либо окончательно потеряет ее. Исход этой битвы оставался непредсказуемым, но одно было ясно наверняка: ни для кого из участников этой драмы жизнь уже не будет прежней.

За окнами вагонным галопом неслась ночь, втягивая мир в свой бархатистый, бездонный омут. Александр, с великодушием рыцаря уступая Марине большую часть ночи, дарил ей передышку от перенесенного недавно стресса, еще терзавшего ее душу. Но утро застало их спящими вместе на нижней полке: ночью, в свою смену бодрствования, Марина, отбросив условности, словно хрупкий птенец, прильнула к его теплу, ища защиты в объятиях сна.

Позже их уже видели передвигающими по вагонам с чемоданами в руках, будто набитыми хрупкой надеждой и туманными очертаниями будущего.

В купе Марину уже ждала бригадир поезда. Верная своему слову, женщина выделила девушке скромное, но на удивление уютное место. Облегчение светлым лучом отразилось в глазах Марины, а на усталых губах расцвела робкая улыбка. Александр, наблюдая за этой картиной, ощутил сложную палитру чувств: гордость за возможность поддержать эту беззащитную девушку и смутное беспокойство перед грядущей неизвестностью.

– Хороший у тебя друг, деточка, – с теплотой в голосе произнесла бригадирша, глядя на повеселевшую пассажирку. – Таких не теряют.

Александр проводил Марину до нового купе и помог закинуть багаж на полку.

– Еще раз огромное спасибо за все… и прощай, – с тихой грустью произнесла она.

– Рано прощаешься. Я еще должен помочь тебе вынести чемоданы на конечной станции.

– Неужели? Так, значит, мы живем в одном городе? – в голосе Марины зазвучало неподдельное ликование.

– Выходит, что так, – улыбнулся Александр, и они обменялись номерами телефонов.

– Но помогать мне не стоит. Меня встретят родные, – заверила она его.

– Ну, тогда до свидания, – сказал Александр и направился к своему купе.

Девушка смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась за дверью вагона, и в ее взгляде читалась тихая надежда.

В своем купе, оставшись без Марины, Александр молча лежал на своей верхней полке и смотрел в окно на стремительно пролетающие пейзажи. Он остался один на один со своими мыслями. В его душе поселился томительный сумрак тоски. Он скучал. Скучал по ее улыбке, по ее голосу, по ее легкому прикосновению. Она была в другом вагоне, и это расстояние казалось бесконечным.

Он теплил надежду на встречу – на самом краешке их общего пути, на конечной станции, до которой оставалось долгих два дня. Мысль о визите в ее новое купе – искушение, сладкое и терпкое, – то и дело прокрадывалась в сознание. Но захочет ли она его видеть? Как объяснить этот внезапный порыв? Признаться в тоске? Нелепо. Кто он ей такой? Всего лишь мимолетный попутчик, призрак из дорожного сна. Даже если он решится, что их ждет? Немая сцена? Натянутая улыбка? Вдруг она уже жалеет о той мимолетной близости?

Недавний душа компании, Александр сник, словно надломленный ветром стебель. Искрометный ум потух, оставив после себя лишь гнетущую пустоту. Раскаяние острыми иглами кололо сердце: зачем помог ей обрести пристанище так далеко от себя?

«Лучше бы бессонные ночи в духоте вагона, лишь бы чувствовать тепло ее дыхания рядом», – тоскливо шептала израненная душа.

И эта печаль, словно въедливая мелодия старой грампластинки, неотступно преследовала Александра до самого конца пути.

И вот, с истошным скрежетом тормозов, поезд, подобно измученному зверю, дополз до конечной станции. Александр, стиснув в руке чемодан, медленно двинулся к выходу, туда, где робко теплилась надежда встретить ее… Марину.

Она стояла в пестром кругу встречающих, словно диковинный цветок, затерянный в оживленном саду людских лиц. Радостные возгласы родных, теплые объятия друзей тонули в пелене ее рассеянного внимания. Марина отвечала им дежурными улыбками, а взгляд, напряженный и ищущий, лихорадочно скользил по перрону. Родные уже тянули ее в уютный вокзальный плен, но она, словно дерево, пустившее корни в асфальт, упрямо стояла на месте, высматривая кого-то в потоке уходящих пассажиров. И вдруг… словно разряд молнии пронзил ее – взгляд зацепился, узнал, вспыхнул неистовым пламенем.

Резким движением вырвавшись из круга встречающих, она, словно птица, сорвавшаяся с насеста, полетела навстречу.

«Александр!» – пульсировало в ее голове, заглушая шум вокзала.

Время словно застыло в ожидании, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал его тихий, выдохнутый с трепетом ответ:

«Марина!».

Объятия – крепкие, жадные – словно две половинки, отчаянно искавшие друг друга в хаосе вселенной, наконец-то обрели долгожданное единство. Лицо Марины, еще недавно омраченное тревогой, теперь сияло неземным светом, а в глазах, словно роса на лепестках утренней розы, дрожали слезы счастья. Недолгая, но изматывающая разлука, полная томительного ожидания, осталась позади, погребенная под лавиной нахлынувших чувств. Александр, прижав ее к себе, ощущал трепет ее тела, слышал учащенное биение сердца – симфонию любви, написанную самой судьбой, мелодию, что звучала только для них двоих.

Они стояли, не замечая любопытных взглядов, растворившись в своем маленьком мире, где существовали только они и их любовь – всепоглощающая, всепрощающая, вечная. Родственники Марины, поначалу ошеломленные бурей эмоций, вдруг все поняли. На их лицах расцвели понимающие улыбки, и вскоре пара была окружена теплом и одобрением, словно два хрупких саженца, бережно принятые в ухоженный сад, где им суждено было расцвести в полную силу.

2. Необычное предложение

Галина Петровна, хозяйка квартиры, где обитали трое студентов, казалась на редкость встревоженной. В ее голосе, когда она произнесла:

– Ребята, у меня к вам разговор… деликатный, – проскользнула непривычная, почти просительная нотка. – Оставьте свои занятия, прошу вас, и пройдемте в зал. Мне нужно кое-что вам сообщить.

Владимир, самый прямолинейный из троицы, не сдержал недовольства:

– Сейчас будем, – бросил он, обменявшись быстрым взглядом с друзьями. – Что-то мне это не нравится. Неужели решила поднять плату за комнату?

Костя попытался унять его тревогу:

– К чему гадать? Может, дело совсем не в этом.

Сергей, всегда взвешенный в суждениях, лишь констатировал:

– Скоро узнаем, в чем дело.

Холодный ветер, словно голодный волк, терзал души завываниями, швыряя в окна пригоршни дождя. Смутное предчувствие, словно тень, скользнуло по сердцам студентов, заставив их покинуть свою комнату. Они робко вошли в гостиную и опустились на мягкий диван, словно в ожидании приговора. За круглым столом, в янтарном ореоле настольной лампы, восседала Галина Петровна. В ее обычно приветливом лице застыла непривычная деловитость, словно маска строгой учительницы. Обычно она общалась со своими квартирантами просто и радушно, но сейчас эта ледяная серьезность лишь подстегивала их догадки о неминуемом повышении квартплаты. Впрочем, опасения оказались напрасными.

– Как вам известно, я служу телеграфисткой в воинской части. Там у меня есть близкая подруга, ей около тридцати… И вот, у меня к вам по поводу нее… предложение. Я бы сказала, несколько необычное. Даже не знаю, как вы его воспримете, – начала Галина Петровна, словно пробуя воду перед прыжком в холодный омут.

– Теть Галь, вы давайте суть, не томите душу. А мы уж сами прикинем, что к чему, – нетерпеливо перебил ее Владимир.

– Тогда слушайте. Живет моя Света… одна как перст. Спросите, почему? Объясняю. Муж у нее, конечно, есть, однако в настоящее время он не поддерживает с ней никаких контактов. Живет у родителей, уже больше года. И любовницу себе завел, змею подколодную. Светка моя, подруга, из-за этого иссохла, как осенний лист. И вот, на днях получила от него бумаги на развод, словно смертный приговор. Не выдержала – решила с жизнью счеты свести. Таблеток горсть проглотила. Хорошо, я вовремя заглянула к ней, увидела неладное, скорую вызвала. Еле откачали, вырвали из лап смерти. Сейчас ей очень плохо. Забилась в угол, словно раненый зверь, никуда не выходит, ни с кем не общается. Боюсь, как бы она снова чего не учудила. Врачи тоже в тревоге, грозятся в психушку упечь, – Галина Петровна умолкла, впиваясь взглядом в лица студентов, словно пытаясь прочесть их мысли.

Молодые люди переглянулись, почувствовав, как беседа неожиданно сменила направление. Хозяйка, выдержав паузу, словно набираясь решимости, продолжила:

– Я упросила врачей повременить, поклялась, что стану ее тенью, буду следить за каждым глотком лекарства, окружу теплом и неусыпной заботой.

– Теперь пазл сложился, – задумчиво проронил Владимир. – Вот почему вы исчезли на несколько дней. Вы все это время были рядом с ней?

– Именно. Но я не всесильна, не могу разорваться. У меня свой очаг, который не хочется оставлять на произвол судьбы. Да и за вами нужен глаз да глаз. Хоть и знаю, что вы ребята славные, но… сами понимаете. И вот что я надумала… А почему бы кому-нибудь из вас не стать моей правой рукой в этом деле? Хотя бы изредка. Мы со Светой трудимся плечом к плечу, ее рабочее место – как на ладони. А дома вдвоем нам будет гораздо легче оградить ее от беды. Короче говоря, мне нужна ваша помощь. Чья-то из вас.

Студенты сначала притихли, словно громом пораженные, переваривая каждое услышанное слово. Первым пришел в себя Костя.

– А почему только одного? Неужели нельзя нам троим разделить эту помощь? – В его голосе слышалось искреннее недоумение.

– Не думаю, что превращать квартиру в проходной двор – хорошая идея. Она и так отгородилась от всего мира, никого не хочет видеть. Боюсь, она на такое не согласится. Мне еще предстоит убедить ее принять помощь хотя бы одного из вас, а ты предлагаешь троих, – Галина Петровна покачала головой.

– Ладно, допустим, кто-то из нас решится. А как быть с питанием? Утром и в обед мы едим в столовой, а вечером готовим ужин по очереди. И, полагаю, ночью ей тоже нужен присмотр. Значит, тому, кто согласится помогать, придется там и ночевать? – Владимир задумчиво почесал затылок. – А как тогда быть с ужином?

– Конечно, иногда придется оставаться на ночь. Когда я смогу, когда кто-то из вас. А с ужином беспокоиться не стоит. Она прекрасно готовит. Голодным никто не останется. А иногда, когда Света будет возвращаться с работы поздно, помощник сможет сам ей помочь и приготовить ужин. Продукты, естественно, за ее счет.

Галина Петровна, стараясь сохранить невозмутимость в голосе, продолжила, и в ее словах звучала неприкрытая мольба:

– Моя подруга… Она тонет, ей нужен спасательный круг, искра человеческого тепла. Она редкой души человек: умна, отзывчива, светла. И я верю, что для вас это станет бесценным опытом, уроком милосердия, а для нее – лучиком надежды в кромешной тьме одиночества. Иначе ее ждет казенный дом, тишина психиатрической лечебницы. А это, поверьте, не самая страшная из бед, что могут обрушиться на человека. Вы ведь понимаете, что я имею в виду…

Молчание в комнате сгустилось до осязаемости, давило на плечи, сковывало движения. Студенты словно очутились в зыбучих песках моральных компромиссов. Зачем им чужая боль, когда своих забот невпроворот? Но отказ… Отказ зиял черной дырой равнодушия.

– И впрямь, предложение, как обухом по голове. А если ее муж вернется? Застанет незнакомца? Что тогда? – Володя первым нарушил тишину, словно бросил пробный камень в поток неизвестности.

– Тогда молодой человек будет представлен как обычный квартирант, – отрезала тетя Галя, в ее голосе не дрогнул ни один мускул, словно она озвучивала эту сцену долгие годы, как опытная актриса.

– Вова, ты какой-то странный! Расспрашиваешь с таким пристрастием, словно уже готов согласиться, – недоуменно пожал плечами Костя.

– Да я просто на всякий случай, вдруг кто-то из вас решится, – уклончиво ответил Владимир, пряча взгляд.

– Да вы что, мужики, совсем рехнулись?! Кому в голову придет такая дикость – жить в одной квартире с незнакомой женщиной?! Это же авантюра, да еще какая! Черная кошка в мешке, и чем она обернется – одному Господу ведомо! – Сергей аж задохнулся от возмущения.

– Авантюра? Спасти человека – это, по-твоему, авантюра?! – вспыхнула Галина Петровна, но тут же осеклась, смягчившись. – Конечно, девицы в квартирантах – это был бы идеальный вариант. Но что теперь сокрушаться… Если бы вы ее видели… Женщина – глаз не отвести! Жаль, если такая красота померкнет. Не прощу себе, век себя корить буду!

– Да зачем вам этот хомут на шею?! Есть врачи, это их хлеб. Они б ее мигом на ноги поставили, – не унимался Сергей. – К чему эта непосильная ноша? А вдруг ничего не выгорит? Грех один!

– Да ты хоть знаешь, что из этих богоделен люди полуживыми выползают?! Отдала бы я Светочку этим коновалам – вот это точно был бы грех смертный. У них там лечат – калечат! Умник нашелся, – отрезала тетя Галя и, смягчившись, добавила, – ладно, уговаривать не буду. Подумайте пока, а окончательное решение примете после знакомства.

– Еще и знакомиться будем?! – изумился Сергей.

– А как же! Я хочу ее как-нибудь вечером в гости позвать. Стол накрою, посидим по-человечески, поговорим. Вас же никто к нему силком не потащит. Не бойтесь, она вас не укусит. Плов сотворю, салатиков нарежу. И водочка найдется. Думаю, от душевной компании не откажетесь. В любом случае время даром не потеряете. Даже если дело не выгорит, хоть поужинаете от души, – заманчиво пообещала тетя Галя.

Заметив смятение на лицах студентов, она чуть склонила голову и продолжила:

– За столом я возьму на себя смелость направлять разговор. Но окончательное решение, как вы понимаете, за вами. Это дело – исключительно добровольное. Нет – значит нет. Обиды здесь неуместны. Подумайте спокойно, взвесьте все. Время у вас еще есть.

Парни молча направились в свою комнату, опустив головы.

Последние слова хозяйки не рассеяли гнетущую атмосферу, а лишь сгустили ее, словно перед грозой. Студенты чувствовали, что от их ответа зависит не только их собственное необычное пребывание в этом странном доме, но и судьба одинокой женщины, чье состояние, в свою очередь, могло обернуться тенью на душе каждого из них. Покинув гостиную, они погрузились в лихорадочное обдумывание, лицом к лицу столкнувшись с тяжким выбором. Предложение звучало диковинно и дерзко. Они, молодые, полные жизни, вдруг оказались перед необходимостью стать… своего рода «платоническими рыцарями», да еще и для дамы, хоть и не на много, но старше их. Эта мысль, скажем прямо, вызывала у парней внутренний дискомфорт.

– А с чего мы вообще взяли, что этой женщине действительно необходима помощь? Может, это тщательно разыгранный спектакль? – Костя первым разорвал тишину, озвучив терзавшие его сомнения. – А эта «несчастная», возможно, вместе с подругой решила таким образом поживиться нашей молодостью и энергией.

– Не думаю. Тут нужен талант Мельпомены. А сыграть такую трагедию – задача не из легких, – возразил Володя.

– Да все это какая-то нелепица, – пробормотал Сергей, все еще отказываясь верить в происходящее. – Делать из нас живые обереги для больной подруги? Бред какой-то! И потом, какой мужик устоит, если к нему ночью под одеяло заберется женщина? Скорее всего, на это и сделан расчет. И думаю, тот, кто согласится там ночевать, втайне на это и надеется. Сам не прочь воспользоваться ситуацией. Подумайте о последствиях! Шутки шутками, а там и до детей недалеко. И что тогда… Женитьба… Алименты… Нам еще учиться надо почти три года.

– Воспользоваться женщиной?! Да дело совсем не в этом! Представьте, как мы будем жить дальше, если с ней все-таки случится непоправимое? Как потом смотреть в зеркало? Могли помочь, но струсили. Сможем ли мы после этого спокойно спать, есть, пить, как ни в чем не бывало? Лично я – нет, – весомо заявил Володя, а затем, после паузы, добавил, – поэтому я, наверное, соглашусь. Но еще немного подумаю.

– При любом раскладе я пас! – рубанул Серега, словно отрезал. – И вам не советую соваться в эту мутную историю.

Помолчав немного, добавил с мрачной уверенностью:

– А если при вашей помощи она все равно… того… Думаете, совесть потом даст спать спокойно? Сомневаюсь. Скорее, загрызет окончательно.

– Ты забыл о шансе, – возразил Владимир. – Где он больше? Когда отворачиваешься или когда помогаешь? Я прав? Молчишь? То-то же…

Разговор с хозяйкой терзал Володю весь следующий день, не давая сосредоточиться на лекциях. Сергею было проще: он сразу поставил крест на этой затее. У Кости в родном городе ждала невеста – надежный якорь, не позволявший ему броситься в омут чужого горя. Что, если до нее дойдут слухи о ночевке с другой? Как потом докажешь, что между вами ничего не было? Свадьба могла рассыпаться, как карточный домик от случайного прикосновения. Оставался один Владимир. Не связанный узами предстоящего брака, он не мог с такой легкостью отвернуться от беды. Обдумав все, он принял твердое решение – спасти утопающую. Об этом он сообщил друзьям и хозяйке. Константин, в противовес категоричному Сергею, поддержал его одобрительным кивком.

Настал вечер знакомства. Ожидание терзало лишь одного студента. Двое других тоже сгорали от нетерпения, но совсем по другому поводу: желудок настойчиво напоминал о необходимости своего наполнения.

Наконец раздался мелодичный звонок, словно соловьиная трель, предвещавший скорое представление гостьи вниманию студентов.

– Проходи, милая! Проходи, дорогая! Чувствуй себя как дома, – расплылась в лучезарной улыбке Галина Петровна, встречая подругу.

– Да нет, Галина, я, пожалуй, пойду. Просто зашла сказать, что твоя идея мне совсем не по душе. Не могу я так! Это все глупо! – пробормотала гостья, пятясь к двери.

– Вот тебе раз! Я такой стол накрыла! Весь вечер старалась. Так дело не пойдет. Ничего не хочу слушать! Даже если ты и не согласна принять мое предложение, посидеть со мной обязана, а то обидишь меня! После этого, возможно, ты изменишь свое мнение. Или ты в психушку хочешь? – напористо настаивала хозяйка, увлекая сомневающуюся в гостиную, к столу, накрытому по-праздничному, и не давая ей шансов пойти на попятную. – Вот и славненько! Садись сюда. Здесь тебе будет удобнее.

Парни, словно завороженные, ловили каждое слово из-за двери своей комнаты, затаив дыхание в предвкушении приглашения на эту странную, почти театральную постановку. Но антракт затягивался, ожидание превращалось в пытку. Наконец, Сергей, чье терпение лопнуло под гнетом голода, не выдержал:

– Вова, если твой бенефис сорвется, нам что, с голоду помирать?!

– Не думаю. Галина Петровна не должна с нами так поступить. Она же знает, что мы на другой харч не рассчитывали, – успокаивал друзей Володя, хотя и в его голосе звучала легкая тревога. – Скорее всего, просто уговаривает строптивую подругу.

– Да нет, это тетя Галя через наши желудки прокладывает тернистый путь к сердцу твоей неприступной избранницы, – пробурчал Костя, с тоской поглядывая в сторону двери.

– Ребята! Вы, наверное, проголодались?! Идите ужинать! – раздался, наконец, долгожданный голос хозяйки, словно звон колокола, извещающий об окончании поста.

– Сейчас пойду и скажу, что мы сыты по горло, – с напускным безразличием парировал Владимир.

– Ты что, с ума сошел?! Даже не думай! Хочешь – отказывайся от своей амурной миссии, но от ужина – ни-ни! – взревел проголодавшийся Сергей и, оттолкнув друзей, первым ринулся к столу, словно к спасительному оазису в пустыне.

За столом, напротив хозяйки, восседала гостья, словно драгоценный камень в простой оправе. Изысканная, словно сошедшая с полотна художника, она притягивала взгляд не нарочитой красотой, а каким-то внутренним светом. Каштановые волосы, остриженные под короткую прическу, лишь подчеркивали юношеский овал лица, скрывая истинный возраст под маской утонченности. Легкая тень смущения скользнула по ее лицу, когда вошли студенты – секундная заминка, словно дикая лань заметила охотников. Хозяйка не обманула, крокодила в компанию им не предложила.

– Ну что, соколы мои ясные, рассаживайтесь! Рюмки – в руки! Сейчас за знакомство вдарим! – скомандовала Галина Петровна. – Знакомьтесь, это Светлана, моя верная подруга, а это Вова, Костя и Сережа – мои ненаглядные квартиранты. Ну, чтоб у нас все было! – И, не дожидаясь ответа, она не чокаясь опрокинула рюмку, задавая тон вечеру.

– А теперь налетайте на плов! Нынче, скажу я вам, он удался на славу. Представляешь, Светик, эти орлы совсем не умели готовить плов! А теперь, благодаря моей науке, готовят его так, что любой узбек позавидует. И вообще, у меня ребята – золото. Любую девчонку на кухне за пояс заткнут. Сама с ними иногда трапезничаю, поэтому знаю, что говорю. Иногда я готовлю, иногда они – живем, как одна большая семья. Ты у нас тоже, я знаю, кулинарная фея. Твои пироги на работе коллеги за секунду сметают. А вы чего сидите? Ешьте, не стесняйтесь! Вовка, подливай по второй! Как говорится, между первой и второй – промежуток небольшой. Света, ну улыбнись же! Рядом с такими молодцами грустить грех. Ты еще не слышала, как Володя с Костей поют и на гитаре играют! Соловьи отдыхают! Вот сейчас водочка подействует, и они нам обязательно концерт дадут! – щебетала Галина Петровна, усердно создавая атмосферу непринужденности.

Постепенно, как по мановению волшебной палочки, водка начала творить чудеса, растворяя лед стеснения и скованности. Света лишь слегка пригубливала из рюмки, словно пробуя запретный плод, но на ее щеках уже алел легкий румянец, а в глазах зажигались искорки. Комнату окутывала тихая, мелодичная музыка, и напряжение, словно первый снег под ласковым весенним солнцем, медленно таяло, уступая место легкости и непринужденности. Застолье плавно перетекало в дружескую беседу, сотканную из шуток, смеха и искренних рассказов.

Светлана, словно сотканная из лунного света, скользнула взглядом по лицам студентов. Ее глаза, искрящиеся любопытством, задержались на Владимире, и она, словно озаренная внезапной звездой, произнесла:

– Ребята, на каком курсе вы учитесь?

В ее голосе зазвенела хрустальная нотка непринужденности, без которой не обходится настоящее застолье. Владимир, желая приударить за гостьей, витиевато ответил: