Война с тёщей

Очередной намек. У нее есть семейная дача, семейные традиции. А у меня нет ничего, что я могла бы привнести в отношения с ее сыном.

Прогулка заканчивается, мы возвращаемся в дом. Галина Ивановна предлагает чай, но Дмитрий смотрит на часы.

– Нам пора, мама. Завтра рабочий день.

– Конечно, сынок. – Она обнимает его, потом поворачивается ко мне. – Анечка, было так приятно познакомиться! Приезжайте еще, не стесняйтесь.

– Спасибо за гостеприимство.

– Что вы! Мы теперь почти родственники. – Она смеется, но в смехе слышится что-то холодное. – Правда, Димочка?

Мы прощаемся, садимся в машину. Дмитрий машет родителям и трогается с места. Я смотрю в зеркало заднего вида – Галина Ивановна стоит на крыльце и улыбается. Но когда наши глаза встречаются в зеркале, улыбка на секунду исчезает. И я вижу ее настоящее лицо – холодное, оценивающее, недовольное.

– Ну вот, видишь! – говорит Дмитрий, когда мы выезжаем из поселка. – Ты ей очень понравилась! Я же говорил, что вы подружитесь.

Я смотрю на него – счастливого, довольного, искренне радующегося тому, что его мама и его девушка "поладили". Он действительно не понял, что произошло. Не заметил ни одной шпильки, ни одного укола, ни одного холодного взгляда.

– Да, – говорю я тихо. – Очень приятная женщина.

– Правда? Мне так важно было, чтобы она тебя одобрила.

"Одобрила." Как будто я кандидат на должность, а не женщина, которая встречается с ее взрослым сыном.

– А что она сказала про Леночку? – спрашиваю я, не удерживаясь.

– Ерунда. Мама иногда вспоминает прошлое. Не обращай внимания.

Он действительно не понимает. Для него упоминание бывшей девушки – просто воспоминание. Он не видит в этом сравнения, оценки, попытки поставить меня на место.

Всю дорогу домой я молчу, а в голове крутится одна мысль: "Понравилась? Да она только что объявила мне войну."

Глава 5

Дмитрий

Я просыпаюсь в понедельник с чувством, что мир стал лучше. Вчерашний день на даче прошел замечательно – мама была в восторге от Анны, а Анна выглядела довольной. Наконец-то две самые важные женщины в моей жизни познакомились и подружились.

Пока завтракаю, прокручиваю в голове вчерашние моменты. Как мама показывала Анне семейные фотографии, как они обсуждали книги за столом, как мама дала ей рецепт шарлотки. Все было так естественно, так правильно.

Я всегда мечтал о том, чтобы привести домой девушку, которая понравится маме. С Леной было сложно – мама считала ее слишком амбициозной, слишком сосредоточенной на карьере. "Такие женщины плохие жены," – говорила она. "Они думают только о себе."

А Анна другая. Спокойная, домашняя, с правильными ценностями. Мама это сразу почувствовала.

На работе настроение отличное. Даже проблемы с заказчиками не раздражают. Когда архитектор Петров жалуется на очередные изменения в проекте, я отвечаю философски:

– Ничего, Серега. Главное – найти компромисс. Заказчик тоже человек.

– Ты сегодня какой-то слишком дзен, – смеется он. – Что случилось?

– Жизнь наладилась.

– А, понятно. Девушка?

– Девушка.

Рассматривая чертежи нашего жилого комплекса, ловлю себя на странных мыслях. Вот эта двухкомнатная квартира на втором этаже – в ней был бы отличный вид из окна кухни. Анна любит готовить у окна, наблюдая за улицей. А в этой трехкомнатной спальня выходит на восток – она встает рано, любит утреннее солнце.

Останавливаюсь, осознавая, что только что мысленно "поселил" Анну в проектируемый дом. Мы встречаемся всего полтора месяца, а я уже представляю наше общее будущее.

Но ведь вчера она понравилась маме. А это многое значит.

С Леной все было сложнее. Мама постоянно находила в ней недостатки – то слишком амбициозная, то недостаточно женственная, то "неподходящая для семейной жизни". После каждого визита к родителям Лена злилась, а я разрывался между двумя самыми важными женщинами в своей жизни.

В итоге Лена поставила ультиматум: "Либо я, либо твоя мама." И я… не смог выбрать. Точнее, выбрал того, кто ультиматумов не ставил.

С Анной все по-другому. Мама сама в нее влюбилась. Никаких конфликтов, никакого давления, никого рвать на части. Наконец-то все складывается правильно.

В обед звонит мама. Я отвечаю с улыбкой – жду, что она поделится впечатлениями от вчерашней встречи.

– Димочка, привет, дорогой.

– Привет, мам. Как дела?

– Хорошо. Слушай, а мне Анечка твоя понравилась.

Сердце согревается. Я знал, что мама ее оценит.

– Правда? Я так рад!

– Да, хорошая девочка. Воспитанная, скромная. Сразу видно – из хорошей семьи. И красивая, конечно. Ты не преувеличивал.

– Точно. Она замечательная.

– И умная какая! Так интересно рассказывала про свою работу. А как она восхищалась папиными котлетами! Искренне, без всякого притворства.

Мама явно настроена позитивно. Еще бы – Анна вела себя идеально.

– Только… – Мама замолкает, и в паузе слышится что-то тревожное.

– Что "только"?

– Ну, не знаю… может, я старая дура и ничего не понимаю в современных отношениях…

– Мам, говори прямо.

– Она какая-то слишком правильная, тебе не кажется? Все соглашается, все хвалит, все ей нравится. – Мама вздыхает. – Может, я параноик, но это немного настораживает.

Я хмурюсь. О чем она говорит?

– Мам, а что в этом плохого? Она вежливая.

– Конечно, сынок. Просто… ну, как будто она играет роль. Слишком старается понравиться. А это обычно значит, что человек что-то скрывает. – Пауза. – Или очень сильно в чем-то нуждается.

– Что она может скрывать?

– Да кто знает. Может, у нее долги? Или проблемы на работе? Или она ищет мужа, который решит ее проблемы? – Мама понижает голос, как будто делится секретом. – Димочка, ты только не сердись на меня. Я просто волнуюсь за тебя. После развода ты стал… ну, более доверчивым. А женщины это чувствуют.

– Мама, ты о чем? Анна работает, у нее своя квартира…

– Конечно, дорогой. И квартира может быть в ипотеке. И работа может висеть на волоске. – В ее голосе звучит такая материнская забота, что мои возражения кажутся детским упрямством. – Я не говорю, что она плохая. Может, я и зря волнуюсь. Просто будь осторожнее, хорошо? Не торопись с серьезными решениями. Присмотрись к ней получше.

– Хорошо, мам.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– И еще одно, сынок. Если тебе вдруг станет казаться, что она… ну, ведет себя странно или требует слишком много внимания… это нормально. Разведенные женщины часто бывают… сложными. У них травмы, комплексы. Ты просто помни, что ты хороший мужчина, и заслуживаешь простого счастья.

Разговор заканчивается, но осадок остается. Мама права – Анна действительно была вчера очень… правильная. Отвечала на все вопросы, соглашалась со всеми мнениями, ни разу не спорила.

Но разве это плохо? Может, она просто волновалась. Первое знакомство с родителями – это стресс для любой девушки.

Хотя теперь, когда мама об этом сказала, я вспоминаю странные моменты. Как Анна слишком быстро согласилась на поездку. Как старательно хвалила мамину готовку. Как внимательно слушала рассказы про семейные традиции.

Нет, глупости. Я же видел, как она общается в обычной жизни – естественно, с юмором, иногда даже спорит со мной. Вчера просто хотела произвести хорошее впечатление.

А мамины слова про "разведенных женщин"… Ну конечно, у Анны есть опыт неудачного брака. Но это же не делает ее ущербной. Наоборот, она знает цену отношениям.

Или… стоп. А вдруг мама права? Вдруг Анна действительно ищет того, кто решит ее проблемы? Того, кто обеспечит стабильность после краха первого брака?

Тут же стыжусь этой мысли. Как я могу так думать о женщине, которая мне нравится? О женщине, с которой я планирую будущее?

Но мамин голос звучит в голове весь оставшийся рабочий день. "Слишком правильная." "Играет роль." "Что-то скрывает."

К вечеру я почти убеждаю себя, что мама перестраховывается. Она же мать – ей положено волноваться за сына. Это естественно.

Вечером я еду к Анне. Она встречает меня улыбкой, но что-то в этой улыбке не так. Слишком натянутая, что ли.

– Как дела? – спрашиваю, целуя ее в щеку.

– Хорошо. А у тебя?

– Тоже хорошо. Мама звонила, восхищалась тобой.

– Правда? – В ее голосе слышится что-то странное. Не радость, а скорее удивление.

– Конечно. Она сказала, что ты ей очень понравилась.

– Это… приятно.

Мы идем на кухню. Анна ставит чайник, достает печенье. Движения автоматические, как будто она думает о чем-то другом.

– Ты устала? – спрашиваю.

– Немного. Рабочий день тяжелый был.

– Может, сходим куда-нибудь? В кино или…

– Лучше дома побудем. Если не возражаешь.

– Конечно.

Мы переходим в гостиную, включаем телевизор. Какая-то французская мелодрама – герои красиво страдают в парижских кафе. Анна сидит рядом, прижавшись к моему плечу. Пахнет ее шампунем, тепло ее тела согревает. Я глажу ее волосы, и она тихонько мурлычет от удовольствия.

– А помнишь, ты говорила, что мечтаешь съездить в Париж? – говорю я.

– Говорила.

– Может, поедем весной? Посмотрим все эти кафе и музеи.

– Было бы здорово.

Она отвечает рассеянно, не отрывая взгляда от экрана. Обычно разговоры о путешествиях ее оживляют, а сейчас она словно отсутствует.

– Анна, все в порядке?

– Да, все хорошо.

Но что-то определенно не хорошо. Может, вчерашняя встреча ее утомила больше, чем я думал? Или мама сказала что-то, что ее задело?

Я пытаюсь вспомнить вчерашний день. Мама была приветливой, отец – как всегда молчаливым и добрым. Обычный семейный обед. Что могло пойти не так?

А может… может, мама права, и Анна играла вчера роль? И сегодня устала от этой игры?

Стоп. Что я думаю? Это же бред.

В половине девятого звонит телефон. Мама.

– Извини, – говорю я Анне и отвечаю.

– Димочка, ты дома?

– Нет, мам, у Анны.

– Ах, понятно. Слушай, а ты не мог бы заехать? У меня с компьютером проблемы, совсем не работает. А завтра мне документы важные отправлять.

Я смотрю на Анну. Она делает вид, что смотрит телевизор, но я вижу – она слушает.

– Мам, может, завтра? Сейчас уже поздно…

– Димочка, ну пожалуйста! Я же не разбираюсь в этих компьютерах. А ты быстро разберешься, у тебя руки золотые.

Я колеблюсь. С одной стороны, мама права – завтра ей нужно отправлять документы. С другой стороны, я обещал провести вечер с Анной.

– Мам, а что именно с компьютером?

– Да не знаю, не включается. Может, вирус какой-то подцепил. Димочка, ну приезжай, пожалуйста. Я уже волнуюсь.

В ее голосе слышится тревога. Мама не молодая, для нее сломанный компьютер – серьезная проблема.

– Хорошо, сейчас приеду.

– Спасибо, родной! Ты у меня самый лучший.

Я кладу трубку и поворачиваюсь к Анне.

– Извини, мне нужно к маме съездить. У нее проблемы с компьютером.

– Конечно, – говорит Анна ровным голосом. – Езжай.

Что-то в ее тоне настораживает. Слишком спокойно, слишком безэмоционально.

– Я быстро. Максимум час.

– Не торопись. Семья – это главное.

Опять этот странный тон. Как будто она повторяет заученную фразу.

В ее тоне что-то такое, что заставляет меня остановиться.

– Аня, ты сердишься?

– Нет. Почему я должна сердиться?

– Не знаю. Просто… ты какая-то странная сегодня.

– Все нормально, Дима. Езжай к маме.

Она встает, подходит ко мне и целует в щеку. Но поцелуй холодный, формальный. И тут в голове против воли возникает мамин голос: "Если тебе станет казаться, что она ведет себя странно…"

Стоп. Нет. Я не буду так думать.

– Увидимся завтра?

– Конечно.

Я одеваюсь, чувствуя себя неловко. Что-то происходит, но я не понимаю что. Вчера все было прекрасно, сегодня Анна ведет себя так, будто я в чем-то виноват.

Может, она действительно устала. Или расстроилась, что я ухожу. Но это же мама. Неужели она не понимает, что когда родителям нужна помощь, нужно ехать?

А может… может, мама все-таки права? Может, у Анны действительно "сложный характер", как говорят про разведенных женщин? Может, она требует слишком много внимания?

Нет, глупости. Анна не такая. Она понимающая, спокойная…

По дороге к маме я думаю о ее словах. "Слишком старается понравиться." "Что-то скрывает." А сейчас вот эта холодность…

Подъезжаю к маминому дому, и вдруг понимаю: я злюсь. На кого – непонятно. На маму за то, что вызвала? На Анну за то, что обиделась? На себя за то, что не знаю, как поступить правильно?

Раньше все было проще. Мама звонила – я ехал. Никто не обижался, никто не делал странных лиц. А сейчас чувствую себя как канатоходец между двумя пропастями.

Мама встречает меня на пороге.

– Димочка, спасибо, что приехал!

– Где компьютер?

– В кабинете. Вообще не включается.

Я иду к компьютеру, нажимаю кнопку. Он включается нормально.

– Мам, он работает.

– Что? – Мама подходит, смотрит на экран. – Странно. Полчаса назад не включался.

– Может, провод отошел. Или перегрелся.

– Наверное. – Она выглядит смущенной. – Извини, что беспокоила. Хочешь чаю?

– Нет, спасибо. Мне к Анне нужно вернуться.

– Конечно. А как она восприняла наше знакомство?

– Хорошо. Сказала, что ты приятная женщина.

– Только приятная? – Мама улыбается. – Ну что ж, это уже неплохо. Первое впечатление не всегда полное.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ничего особенного. Просто нужно время, чтобы узнать человека получше. – Она целует меня в щеку. – Езжай к своей девочке. И не торопись со всем, хорошо?

– Хорошо, мам.

Выходя из дома, я чувствую себя виноватым. Виноватым перед Анной – потому что оставил ее одну. Виноватым перед мамой – потому что раздражался на ее просьбу о помощи.

По дороге обратно вижу ювелирный магазин. Стоп. Точно. Куплю Анне что-нибудь красивое. Чтобы показать, что она важна для меня. Что вчерашняя встреча была для меня особенной.

Захожу в магазин. Продавщица – женщина лет сорока с профессиональной улыбкой – тут же подходит ко мне.

– Добрый вечер. Что-то конкретное ищете?

– Серьги. Для девушки.

– Понятно. А повод какой, если не секрет?

Хороший вопрос. Какой повод? Извинения за то, что бросил ее ради мамы? Или благодарность за то, что она понравилась родителям?

– Просто хочу сделать приятное, – говорю я.

– Романтично. – Продавщица показывает витрину. – Вот эти очень популярны. Классическая модель, к любому наряду подойдет.

Серьги действительно красивые – изящные, с небольшими камнями. Не слишком дорого, но качественно.

– А эти? – Показываю на другие, подороже.

– Отличный выбор. Белое золото, бриллианты. Очень изысканно.

Смотрю на цену и слегка морщусь. Дороговато. Но ведь это для Анны. И если подумать, разве можно экономить на человеке, которого любишь?

– Беру эти.

– Прекрасно. Это для особенного случая? – спрашивает продавщица, доставая серьги из витрины.

– Да. Хочу показать девушке, что она мне дорога.

– Понимаю. Знаете, мужчины часто покупают украшения после… ну, небольших недоразумений в отношениях. – Она деликатно улыбается. – Это очень правильно. Женщины ценят, когда мужчина умеет просить прощения красиво.

Просить прощения? А за что, собственно? За то, что помог маме?

Но ведь Анна действительно расстроилась. Значит, в каком-то смысле я все-таки виноват.

– Вы считаете, подарок поможет? – спрашиваю.

– Конечно! – Продавщица заворачивает серьги в красивую коробочку. – Женщины понимают язык подарков. Это показывает, что вы о ней думаете.

Я плачу и еду обратно к Анне. В машине лежит маленькая коробочка, и на душе становится легче. Анна увидит серьги и поймет, что значит для меня. Поймет, что вчерашнее знакомство с родителями было важным шагом.

Поднимаясь в лифте, думаю о том, как все-таки хорошо, что мама одобрила Анну. Пусть и с небольшими оговорками, но одобрила. Это главное. Остальное – мелочи, которые можно исправить.

Может, стоит больше времени проводить втроем? Чтобы мама лучше узнала Анну, а Анна – маму. Чтобы они стали ближе, подружились по-настоящему.

Я ехал к ней, но глядя на часы, понял, что уже слишком поздно. Лучше я приду завтра, с цветами, когда мы оба остынем.

Глава 6

Анна

Я просыпаюсь с тяжестью в груди. Вчерашний вечер прокручивается в голове как плохой фильм – его растерянное лицо, когда мама позвонила, торопливое "извини, нужно к маме", мой холодный поцелуй на прощание.

Еще хуже то, что я понимаю: это только начало.

Встаю, завтракаю, пытаюсь сосредоточиться на работе. Редактирую мемуары очередного "героя труда", который считает, что его сорокалетний стаж на заводе достоин экранизации. Обычно такие тексты меня веселят, но сегодня даже перлы вроде "мой трудовой подвиг вдохновит поколения" не вызывают улыбки.

В голове крутится вчерашний разговор Дмитрия с матерью. Тон его голоса – виноватый, оправдывающийся. "Да, мама… конечно, мама… сейчас приеду, мама…" Как будто ему тридцать восемь месяцев, а не лет.

И самое страшное – он не видит в этом проблемы. Для него это нормально, что мама звонит среди свидания и требует немедленно приехать. Что ее сломанный компьютер важнее отношений с девушкой.

В обед получаю сообщение от него: "Анечка, прости за вчера. Все наладилось, мама довольна. Увидимся вечером?"

"Мама довольна." Замечательно. Главное, чтобы мама была довольна.

Отвечаю коротко: "Хорошо."

Весь день думаю о том, что сказать ему вечером. Как объяснить, что проблема не в том, что он помог маме, а в том, как это произошло? Что меня задело не его уход, а то, что он даже не подумал спросить, можно ли перенести встречу на завтра.

К шести вечера накручиваю себя до состояния, когда хочется просто отменить встречу и спрятаться под одеялом. Но в половине седьмого в дверь звонят.

Открываю – Дмитрий стоит с огромным букетом роз и виноватой улыбкой.

– Привет, – говорит он осторожно. – Можно войти?

– Конечно.

Он входит, протягивает мне цветы. Розы красивые, дорогие, пахнут так, будто их только что срезали.

– Спасибо, – говорю сухо, принимая букет.

– Анечка, я хочу извиниться за вчера. Знаю, что подвел тебя.

Иду на кухню, ставлю розы в воду. Он следует за мной, и я чувствую его напряжение.

– Ты не подвел. Просто помог маме.

– Но ты расстроилась. Я видел.

Поворачиваюсь к нему. Он стоит в дверях кухни, держа в руках маленькую бархатную коробочку.

– Что это?

– Подарок. – Он протягивает коробочку. – Хочу, чтобы ты знала: ты очень важна для меня.

Открываю коробочку. Внутри – изящные серьги с небольшими бриллиантами. Красивые, дорогие, явно выбранные с любовью.

– Дима, они прекрасные, но…

– Примерь, – говорит он с надеждой в голосе.

Я смотрю на серьги и чувствую, как внутри все сжимается. Не от радости – от какой-то тяжелой обиды.

– Зачем?

– Как зачем? Хочу сделать тебе приятное.

– После того, как ты меня бросил ради маминого компьютера?

Он выглядит озадаченным.

– Аня, я же объяснил. У мамы были проблемы…

– Какие проблемы, Дима? – Я закрываю коробочку и ставлю ее на стол. – Компьютер работал нормально, да?

– Ну… да. Наверное, временный сбой был.

– Или никакого сбоя не было. Просто твоя мама решила проверить, кто для тебя важнее – она или я.

– Аня, что ты говоришь? Зачем маме это проверять?

Я смотрю на него и понимаю, что он искренне не понимает. Для него мать – святая женщина, которая не способна на манипуляции.

– Дима, дело не в подарках. Мне было неприятно вчера.

– Почему? Я же объяснил, что случилось.

– Ты не объяснил. Ты просто ушел, как только мама позвонила. Даже не подумал спросить, как я к этому отношусь.

– А что тут спрашивать? – Он начинает раздражаться. – Это же мама. Я не мог ей отказать.

– Почему?

– Как почему? Она мне родная. А ты… – Он останавливается, понимая, что сказал лишнее.

– А я что?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Мама – это семья. А мы пока только встречаемся.

Слова падают между нами как холодные камни. "Пока только встречаемся." После месяца отношений, после знакомства с родителями, после всех разговоров о будущем – мы "пока только встречаемся".

– Понятно, – говорю я ровно. – Значит, в иерархии твоих приоритетов я где-то после мамы, но выше случайных знакомых.

– Аня, не перекручивай! Я не это имел в виду.

– А что ты имел в виду?

– Что… что мама это мама! Я не могу просто взять и перестать о ней заботиться!

– А кто просит перестать? Я прошу только одного – иногда учитывать мои чувства тоже.

– Я учитываю! – Он указывает на серьги. – Вот, купил тебе подарок!

– Ты думаешь, подарок решает проблему?

– А в чем проблема? – Теперь он откровенно раздражен. Руки у него скрещены на груди, взгляд становится тем самым снисходительным взглядом взрослого, который смотрит на капризного ребенка. – Аня, ну что ты как маленькая? Мама попросила помочь, я помог. Все взрослые люди так делают.

– А что я должен был сделать? – продолжает он, и голос его становится увереннее, будто он нашел наконец правильные аргументы. – Сказать матери "извини, у меня свидание, твой компьютер подождет"? Ты бы хотела, чтобы твой сын так с тобой поступил?

"Что ты как маленькая." Эти слова бьют больнее, чем пощечина. И не только потому, что он обесценивает мои чувства. Потому что эту фразу я уже слышала. Точно такими же словами говорил и мой бывший муж. "Ты все преувеличиваешь." "Это просто моя мама." "Что ты как маленькая?"

История повторяется, просто с другим актером в главной роли.

– Взрослые люди, – повторяю я медленно, – обычно предупреждают, если планы меняются. Извиняются, если приходится кого-то подвести. И уж точно не покупают подарки вместо разговора о проблемах.

– Какая проблема, Аня? В чем проблема?

Он искренне не понимает. Смотрит на меня с тем же недоумением, с каким смотрел мой бывший, когда я пыталась объяснить, что его мать вмешивается в нашу жизнь. И в его глазах я читаю то же самое: "Она истеричка. Она не понимает святости семейных уз. Она эгоистка."

Я смотрю на него – искреннего, непонимающего, готового спорить до утра, только бы не признать, что где-то неправ. И понимаю: этот разговор бесполезен.

– Знаешь что, забудь. – Я беру коробочку с серьгами. – Спасибо за подарок. Они действительно красивые.

– Правда? – Его лицо светлеет. – Примеришь?

– Обязательно.

Он облегченно выдыхает и подходит ко мне.

– Аня, прости, что мы поссорились. Я не хотел тебя расстраивать.

– Я знаю.

Он обнимает меня, и я позволяю себя обнять. Но в его объятиях нет прежнего тепла. Есть только усталость и понимание того, что мы говорим на разных языках.

– Может, поужинаем где-нибудь? – предлагает он. – В том ресторане, который тебе нравится?

– Давай лучше дома поедим. Я уже купила продукты.

– Отлично. Я помогу.

Мы готовим ужин молча. Он нарезает овощи для салата, я жарю мясо. Внешне все как обычно, но между нами повисла какая-то осторожность. Мы оба стараемся не затрагивать вчерашнюю тему.

За ужином он рассказывает про работу, про проблемы с заказчиками. Я слушаю, киваю, задаю вопросы. Играю роль понимающей подруги, которая не делает сцен из-за пустяков.

– Кстати, – говорит он, когда мы переходим к десерту, – мама передавала тебе привет. Сказала, что очень рада была познакомиться.

– Передай ей спасибо.

– Она приглашает нас на следующие выходные. Хочет показать новые сорта роз, которые посадила.

Я откладываю вилку.

– На следующие выходные?

– Да. Если у тебя нет планов.

– Дима, мы же только в прошлые выходные там были.

– Ну и что? Мама соскучилась. А еще она хочет дать тебе рецепт шарлотки, обещала же.

"Мама соскучилась." По мужчине, которого видит каждый день, с которым разговаривает по телефону несколько раз в день.

– Может, в другой раз? Я планировала встретиться с подругой.

– С какой подругой?

– Со Светой. Мы давно не виделись.

– А не можешь перенести? Маме будет неприятно, если мы откажемся.

Опять мама. Опять ее чувства важнее моих планов.

– Хорошо, – говорю я тихо. – Перенесу.

– Замечательно! – Он сияет. – Мама будет в восторге.

После ужина мы смотрим фильм. Сидим на диване, он обнимает меня, я прижимаюсь к его плечу. Все выглядит мило и уютно. Но внутри у меня ледяная пустота.

Он уходит в половине одиннадцатого – завтра рано вставать. Целует меня на прощание долго, нежно.

– Спокойной ночи, любимая.

– Спокойной ночи.

Дверь закрывается, я остаюсь одна. Иду в спальню, открываю коробочку с серьгами. Холодный бархат приятно ложится в ладонь, замочек щелкает с тихим металлическим звуком. Они действительно красивые – изящная работа, хороший камень. Дорогие.