Война с тёщей

Анастасия Вежина

Война с тёщей

Глава 1

Анна

Я стою у панорамного окна, делая вид, что меня завораживают огни ночной Москвы, хотя на самом деле просто прячусь. В отражении стекла вижу свое лицо – натянутая улыбка человека, который пришел на день рождения из вежливости и теперь отчаянно жалеет об этом решении.

Московский лофт гудит голосами и смехом. Тридцатилетие Кати – повод собрать весь офис плюс друзей плюс в модном пространстве с кирпичными стенами и промышленными светильниками. Я ощущаю себя прозрачным стеклом в комнате, полной ярких витражей. Все вокруг такие… насыщенные. Громкие. Уверенные в своем праве на счастье.

А я держу в руках бокал терпкого красного вина – уже второй за вечер, что для меня многовато, – и думаю о том, как бы незаметно отсюда смыться.

– Ну вот, снова я изображаю комнатное растение, – бормочу себе под нос, отхлебывая вино.

Полгода назад я была замужней женщиной с планами на отпуск в Греции и мечтами о детях. Сейчас я та самая "свежеразведенная подруга", которая портит корпоративную статистику семейного счастья одним своим присутствием. Люди смотрят на меня с этой специфической смесью сочувствия и облегчения – мол, как хорошо, что это не со мной случилось.

Катя периодически подбегает, обнимает и кричит что-то вроде: "Анечка, ну что ты стоишь одна! Познакомься с Мишей, он такой интересный!" Я киваю, улыбаюсь и продолжаю медленно потягивать вино, наблюдая, как "интересный Миша" рассказывает очередной анекдот про начальника.

Я не готова к знакомствам. Я не готова к анекдотам про начальников. Я вообще не готова быть здесь, среди этих счастливых, нормальных людей, которые не знают, каково это – в тридцать четыре года собирать осколки своей жизни и пытаться понять, где именно все пошло не так.

Гул голосов давит на виски. Я делаю еще один глоток – вино становится все более кислым на вкус – и подумываю о том, чтобы сказаться больной и уехать. Придумаю что-нибудь про мигрень. Или про срочный звонок с работы.

– Простите, вы не видели, где тут можно покурить?

Я оборачиваюсь. Рядом со мной стоит мужчина лет сорока в темном пиджаке без галстука. Лицо красноватое, глаза немного мутноватые – классический представитель корпоративной тусовки в состоянии "уже выпил, но еще не нажрался".

– Не курю, – отвечаю коротко, надеясь, что он поймет намек и отстанет.

Но он, похоже, находится в той стадии опьянения, когда социальные сигналы перестают работать.

– А я курю. Нервная работа, понимаете? – Он придвигается ближе, и я чувствую запах коньяка и мужского дезодоранта. – Вы тоже с Катиной работы?

– Мы учились в одном институте.

– Ах, старые друзья! – Он широко улыбается, демонстрируя запломбированные зубы. – А я Петр. Петр Сергеевич. Работаю в отделе логистики. А вы красивая такая… как вас зовут?

Внутри все сжимается от знакомого дискомфорта. Я умею распознавать этот тип – мужчина, который считает, что его внимание это подарок женщине. Который не понимает слово "нет". Который будет стоять рядом, наваливаться и "просто поговорить", пока я не соглашусь дать ему номер телефона или не нагрублю настолько, что буду выглядеть стервой.

– Анна, – говорю сухо, отступая к окну. Но отступать больше некуда – за спиной холодное стекло.

– Анна! Красивое имя. А я думал, вас зовут… ну, не знаю… Светлана или Марина. Вы на Светлану похожи. У меня была знакомая Светлана, тоже красивая такая…

Он продолжает нести какую-то чушь про свою знакомую Светлану, постепенно сокращая дистанцию между нами. Я киваю, отпиваю вино и думаю о том, что если он сделает еще один шаг, я вылью остатки ему на ботинки. Пусть даже это создаст мне репутацию неадекватной.

– …а вы замужем, Анна? Кольца не вижу…

И тут к нам подходит кто-то еще.

– Прошу прощения, Петр, но кажется, твой босс тебя ищет.

Голос спокойный, низкий, без нажима. Я поднимаю глаза и вижу мужчину чуть выше среднего роста, в светло-серой рубашке и темных джинсах. От него веет той самой спокойной силой человека, которому не нужно ничего доказывать.

Петр поворачивается к нему, и я вижу, как его лицо меняется – из хищного становится растерянным.

– Какой босс? Тут же корпоратив… то есть, день рождения…

– Ну да, Андрей Викторович. Он возле бара стоит, спрашивает, где ты. Что-то про понедельник.

Петр оглядывается в сторону бара, явно пытаясь сообразить, есть ли там действительно какой-то Андрей Викторович и стоит ли ему волноваться о понедельнике в пятницу вечером.

– Да ладно, какие дела в пятницу… – бормочет он, но уже отступает. Инстинкт самосохранения побеждает желание познакомиться с красивой незнакомкой.

– Лучше не рисковать, – спокойно замечает мой спаситель. – Мало ли что.

Петр смотрит на меня, потом на него, потом снова на меня.

– Ну… тогда увидимся, Анна. Может, еще поговорим.

– Возможно, – отвечаю нейтрально, хотя думаю: "Скорее джемпер научится летать".

Петр уходит, неуверенно шаркая в сторону бара. Мой спаситель смотрит ему вслед, потом поворачивается ко мне с легкой улыбкой.

– Надеюсь, его босс действительно его ищет, – говорит он, и в голосе слышится едва заметная ирония.

Я смеюсь – впервые за весь вечер искренне.

– А если нет?

– Ну, тогда я врун и манипулятор. Но зато врун и манипулятор с добрыми намерениями.

Он протягивает мне руку.

– Дмитрий.

– Анна, – отвечаю, пожимая его ладонь. Она теплая, сухая, с короткими ногтями. – Спасибо за спасение.

– Не за что. – Он не торопится отпускать мою руку, но и не держит дольше, чем нужно. – Вы выглядели так, будто готовы были вылить на него вино.

– Думала об этом, – признаюсь.

– Жаль. Хорошее вино. – Он кивает на мой бокал. – "Кьянти"?

– Что-то итальянское. Я в винах не разбираюсь. Пью то, что не слишком дорого и не слишком кисло.

– Практичный подход.

Повисает пауза, но не неловкая. Он смотрит в окно, на огни города, и я изучаю его профиль. Обычное лицо – не красавец, но приятный. Нос с едва заметной горбинкой, глаза карие, волосы темные, слегка тронутые сединой на висках. Возраст лет тридцать восемь, может, сорок. Руки без кольца.

– Вы тоже с работы Кати? – спрашиваю, больше чтобы что-то сказать.

– Нет, я архитектор. Мы с ней вместе в художественной студии ходим по выходным. – Он поворачивается ко мне. – Рисуем натюрморты, пытаемся понять импрессионистов. У меня плохо получается, но процесс медитативный.

Архитектор, который рисует по выходным. Который не хвастается своими достижениями, а говорит, что у него плохо получается. Который спасает незнакомых женщин от навязчивых поклонников.

– А вы откуда знаете Катю? – продолжает он.

– Институт. Факультет журналистики. Правда, я в итоге работаю редактором в издательстве, а не в газете. Оказалось, что телевизионная журналистика – это не мое. Слишком много нужно улыбаться.

– Не любите улыбаться?

– Люблю. Но когда есть причина.

Он кивает, будто это имеет полный смысл.

– А что издаете?

– Корпоративные журналы, рекламные буклеты, иногда книги. В основном мемуары людей, которые считают, что их жизнь достойна увековечивания в печати. – Я пожимаю плечами. – Не литература, но хлеб с маслом.

– Зато стабильно.

– Да. Стабильность – это мой новый фетиш.

Слово "фетиш" вырывается случайно, и я слегка краснею. Но он не смущается и не делает вид, что не расслышал.

– Понятно. Жизнь, видимо, преподнесла сюрпризы?

Я смотрю на него внимательнее. В его голосе нет любопытства зеваки, который хочет поковыряться в чужих драмах. Есть что-то другое. Понимание, что ли.

– Можно сказать и так. – Я делаю глоток вина. – Я сейчас на той стадии, когда список моих требований к мужчине сократился до одного пункта: "не мудак".

Я жду, что он засмеется или скажет что-то вроде "да ладно, не может быть все так плохо". Но он смотрит на меня серьезно и говорит:

– Это не минимальное требование. Это самое главное.

И вот так, одной фразой, он переворачивает что-то внутри меня. Не смеется над моей болью. Не пытается ее обесценить. Просто принимает как данность.

Мы стоим молча, глядя в окно. Москва сверкает под нами – миллионы огней, миллионы жизней, миллионы историй. Я чувствую, как алкоголь слегка кружит голову, но не неприятно. Впервые за весь вечер мне не хочется бежать.

– А вы женаты? – спрашиваю, кивая на его левую руку.

– Был. Лет пять назад развелся. – Он поворачивается ко мне. – Оказалось, мы хотели разных вещей от жизни. Она – яркости и приключений. Я – тишины и понимания.

– И кто из вас был прав?

– Наверное, оба. Просто не подходили друг другу.

Еще одна правильная фраза. Никаких "она стерва" или "я был дураком". Просто констатация факта.

– А детей нет?

– Нет. К сожалению. – В его голосе мелькает что-то, но он быстро улыбается. – А у вас?

– Тоже нет. К сожалению.

Мы понимающе смотрим друг на друга. Два человека за тридцать, которые планировали детей, но жизнь сложилась иначе.

– Может, выйдем на воздух? – предлагает он. – Здесь душно.

Я киваю. Мы проходим через толпу гостей к выходу на террасу. Октябрьский воздух прохладный, но не холодный. Москва шумит внизу – машины, поезда, голоса с улиц. Я закрываю глаза и вдыхаю полной грудью.

– Лучше, – говорю.

– Да. – Он опирается на перила рядом со мной. – Не люблю большие компании. Предпочитаю разговоры один на один.

– А зачем тогда пришли?

– Катя – хорошая девочка. Не хотел ее расстраивать. – Он посмотрел на меня. – А вы?

– Тот же случай. Плюс думала, что мне полезно выходить в люди. Типа социализироваться. – Я хмыкаю. – Ошиблась.

– Почему?

– Потому что я не готова. К людям, к разговорам, к тому, чтобы кто-то снова пытался меня "спасать" или "развлекать". Я просто хочу спокойствия.

– И что мешает?

– Все мешает. – Я машу рукой в сторону зала. – Вот это. Необходимость улыбаться, когда не хочется. Отвечать на вопросы про личную жизнь. Слушать советы, как быстрее "прийти в себя".

– А какие советы дают?

– О, классический набор. "Тебе нужно больше выходить", "займись спортом", "смени имидж", "найди хобби". Мой любимый – "полюби сначала себя". – Я передразниваю чей-то голос. – Как будто я себя не люблю. Я себя обожаю. Просто устала от того, что другие люди – непредсказуемые.

Он смеется – негромко, но искренне.

– Понятно. А чем тогда спасаетесь?

– Работой. Книгами. Сериалами. Вином. – Я поднимаю бокал. – В разумных количествах, естественно.

– Естественно. – Он улыбается. – А какие книги читаете?

И мы говорим о книгах. О фильмах. О том, что он любит документалки про архитектуру, а я зависаю в английских детективах. О том, что мы оба терпеть не можем романтические комедии, но смотрим иногда, когда хочется поплакать от умиления.

Он рассказывает про свою работу – проектирует жилые комплексы, мечтает построить что-то действительно красивое, а не просто функциональное. Я рассказываю про своего последнего автора – бывшего директора завода, который считает, что его мемуары войдут в школьную программу.

Мы смеемся, и это легко, естественно. Я забываю про время, про то, что хотела уехать. Забываю про Петра и его навязчивые комплименты. Просто разговариваю с интересным мужчиной, который слушает, что я говорю, и отвечает по существу.

А потом он говорит:

– Мне пора. Рано встаю.

И я чувствую укол разочарования. Конечно, пора. Все хорошее быстро заканчивается.

– Да, конечно. Спасибо за… – Я машу рукой. – За разговор.

– Спасибо вам. – Он помолчал. – Анна, можно ли вам позвонить? Я пойму, если нет.

Я стою и смотрю на него. Мужчина, который спросил разрешения. Который готов принять отказ. Который не давит, не настаивает, не пытается меня уговорить.

Внутри борются страх и что-то еще. Робкая, почти забытая надежда.

– Можно, – говорю я тихо.

Он достает телефон, и я диктую ему свой номер. Он повторяет цифры, чтобы убедиться, что записал правильно.

– Хорошо. Я позвоню завтра. Или послезавтра, если завтра будет неудобно.

– Завтра можно.

– Отлично. – Он улыбается. – Спокойной ночи, Анна.

– Спокойной ночи, Дмитрий.

Он уходит, а я остаюсь на террасе, глядя на огни города. В бокале плещется остаток вина – я забыла про него во время разговора. Допиваю и иду внутрь попрощаться с Катей.

Дорогу домой помню смутно. Такси, лифт, ключи в замке. Я ставлю пустой бокал в раковину, снимаю туфли и сажусь на диван, не включая свет.

В квартире тишина. За окном – знакомый городской гул. Я смотрю на свой телефон, лежащий на журнальном столике. Экран темный. Никаких сообщений.

И тут до меня доходит: я жду. Жду, что он напишет. "Спасибо за вечер" или "Хорошо добрались?" или что-то еще. Что угодно.

Я жду сообщения от мужчины, которого знаю три часа.

Мужчины, который не сказал ни одного неправильного слова. Который не пытался произвести впечатление. Который спрашивал разрешения позвонить.

Мужчины без единого красного флажка.

И это пугает меня больше всего на свете.

Потому что в моем мире у всего безупречного всегда была обратная, чудовищная сторона. Мой бывший муж тоже сначала казался принцем – внимательным, заботливым, понимающим. А потом принц снял маску.

Дмитрий слишком хорош, чтобы быть правдой. Мужчина с гарантией. И это самое страшное, что могло со мной случиться.

Потому что я уже начинаю в него верить.

Глава 2

Анна

Он звонит в субботу, в половине одиннадцатого утра. Я сижу на кухне с чашкой кофе и листаю ленту в телефоне – субботний ритуал для тех, кому некуда спешить. Когда экран высвечивает "Дмитрий", сердце подскакивает, а следом приходит удивление: он же сказал "завтра или послезавтра", а он не стал откладывать до последнего.

Мужчина, который делает то, что обещает. Первый тревожный звоночек.

– Доброе утро, Анна, – его голос звучит бодро, но не навязчиво. – Не разбудил?

– Нет, я уже встала. Доброе утро.

– Отлично. Слушайте, а что если мы сегодня прогуляемся? Погода хорошая, а в Нескучном саду как раз золотая осень.

Я смотрю в окно. Действительно, солнечно. Листья на деревьях горят оранжевым и красным – Москва в октябре умеет быть красивой.

– В Нескучном саду? – переспрашиваю.

– Да. Если хотите, конечно. Просто подумал, что было бы приятно подышать воздухом.

Не ресторан. Не кафе с обязательными разговорами через столик. Не кино, где нужно сидеть молча в темноте рядом с малознакомым человеком. Прогулка в парке – можно уйти в любой момент, если станет неловко.

– Это… хорошая идея, – говорю я, и сама удивляюсь, что согласилась так быстро.

– Замечательно. Встретимся у входа со стороны Ленинского проспекта? Часа в два?

– Хорошо.

– Отлично. До встречи, Анна.

– До встречи.

Я кладу трубку и сижу, уставившись в свою чашку. Мужчина предложил гулять в парке. В субботу днем. Как будто мы подростки, а не взрослые люди со сложными биографиями.

И это так просто и естественно, что становится страшно.

Я набираю номер Светы.

– Светик, ты занята?

– Лежу с похмелья и проклинаю вчерашнего себя, – отзывается подруга сиплым голосом. – А что такое? Ты звучишь странно.

– У меня свидание.

Пауза. Потом:

– Повтори? Мне показалось, ты сказала "свидание".

– Сказала.

– С кем? С тем, что спас тебя от пристающего алкоголика?

– Его звали Петр. И он не алкоголик, просто выпивший. И да, с Дмитрием.

– Блин, Анька! – Света явно взбодрилась. – Рассказывай все. Как звонил? Что сказал? Куда приглашает?

– Гулять в Нескучный сад.

Еще одна пауза.

– В парк? Серьезно? Не в ресторан, не в театр, а в парк?

– Ага.

– Ну что ж… – Света явно обдумывает услышанное. – Либо он оригинал, либо жмот. Либо у него нет денег, либо у него есть мозги. Либо он романтик, либо социопат, который выбирает места с минимальным количеством свидетелей.

– Спасибо, мне уже легче.

– Подожди, я еще не начинала. Так, Аня, инструктаж. Первое и главное правило…

– Света…

– Молчи и слушай! Первое: тема бывшей жены – табу. Про свои проблемы – ни слова. Улыбайся, кивай, будь загадочной. И ради всего святого, не шути про развод!

– То есть, мне нужно притвориться другим человеком?

– Именно! Это называется "демо-версия". Показываешь только лучшие функции, а остальное – потом, когда он уже влюбится и отступать будет поздно.

Я смеюсь, несмотря на нервозность.

– Звучит как инструкция к сложной технике.

– Мужчины и есть сложная техника. Главное – не сломать на первом включении. Второе правило: никаких разговоров про детей, брак и совместное будущее. Он должен думать, что ты свободная птица, а не отчаявшаяся баба, высматривающая отца для несуществующих пока детей.

– Света, я не отчаявшаяся…

– Все мы не отчаявшиеся, дорогая. До тех пор, пока не встречаем нормального мужика. Тогда сразу начинаем планировать свадьбу и придумывать имена детям. Третье правило: проверь его на адекватность.

– Как?

– Спроси что-нибудь про его маму. Если начнет рассказывать, какая она святая, и при этом ему больше тридцати, беги. Это маменькин сынок, и тебе со свекровью придется воевать до смерти. Если скажет, что мать – стерва, тоже беги. Значит, у него проблемы с женщинами вообще.

– А если что-то среднее?

– Если что-то среднее, то либо он нормальный, либо хороший актер. Проверь, женат ли он. Может, у него коллекция голов бывших в подвале? Или он тайный маньяк, который заманивает жертв романтическими прогулками?

– Ты меня пугаешь.

– Я тебя готовлю к жизни! Анька, серьезно, он слишком хорош, чтобы быть правдой. Мужчины не спасают незнакомых женщин от пристающих типов. Мужчины не приглашают гулять в парки. Мужчины приглашают "ко мне на чай" или "в ресторан посмотреть на тебя при свечах". А этот что, романтик из девятнадцатого века?

– Может быть, просто воспитанный?

– Воспитанные мужчины – это как единороги. Все о них слышали, но никто не видел. Слушай, а может, он вообще нетрадиционной ориентации? Ищет подругу для прикрытия?

– Света!

– Что "Света"? Это вполне логичное объяснение. Красивый, воспитанный, не пытается затащить в постель с первого свидания…

– Хватит! – Я смеюсь, хотя часть ее аргументов почему-то кажутся убедительными. – Может, он просто нормальный человек?

– Нормальные мужчины не существуют. Есть те, кто хорошо скрывает свои тараканы, и те, кто плохо. Твой Дмитрий из первой категории. Главное – выяснить, какие именно тараканы он скрывает, до того, как станет поздно.

– Ты очень меня поддерживаешь.

– Я тебя спасаю! Помнишь Ленку из бухгалтерии? Тоже встретила "принца". Оказалось, он живет с мамой, коллекционирует фигурки из аниме и считает, что женщина должна готовить борщ каждый день.

– Дмитрий не похож на фаната аниме.

– А Ленкин "принц" не был похож на маменькина сынка. Слушай, может, лучше отменишь? Скажешь, что заболела?

– Нет. – Я говорю это твердо, и сама удивляюсь своей решительности. – Пойду.

– Ну хорошо. Тогда держи себя в руках. И помни: ты красивая, умная, успешная женщина, которая может позволить себе выбирать. Не ты должна ему нравиться, а он должен заслужить тебя.

Я кладу трубку и иду в душ. Военный совет со Светой, как всегда, оставляет смешанные чувства – вроде и смешно, и страшно одновременно. Но в глубине души я понимаю, что она права. Дмитрий и правда слишком хорош. А у меня уже есть опыт общения с мужчинами, которые казались хорошими.

Выбираю одежду полчаса. Джинсы, свитер, удобные ботинки – прогулочный вариант. Никаких каблуков и платьев. Хочу чувствовать себя естественно, а не как девочка на смотринах.

В зеркале отражается женщина тридцати четырех лет, которая идет на первое свидание после развода. Выгляжу нормально – не как затравленная разведенка и не как охотница за мужьями. Просто женщина, которая согласилась прогуляться в парке.

Еду на встречу на метро. В вагоне листаю ленту в телефоне, но ничего не читаю – мысли заняты предстоящей встречей. Что, если мне нечего будет ему сказать? Что, если повисает неловкая пауза? Что, если он окажется совсем другим человеком при свете дня?

Выхожу на "Ленинском проспекте" и иду к парку. Москва в субботу днем более расслабленная – меньше деловых костюмов, больше семей с детьми и влюбленных парочек. Я смотрю на них и думаю: скоро я буду одной из этих парочек. По крайней мере, внешне.

Дмитрий стоит у входа в парк, рассматривая карту на стенде. Джинсы, куртка, кроссовки – выглядит так же естественно, как в пятницу, только без деловой рубашки. Заметив меня, улыбается и идет навстречу.

– Анна, привет. Отлично выглядите.

– Спасибо. Вы тоже.

Мы входим в парк. Нескучный сад в октябре действительно красив – дорожки усыпаны желтыми листьями, воздух свежий и чистый. Много людей гуляет: семьи с колясками, компании студентов, пожилые пары.

– Давно здесь не была, – говорю я, глядя на аллеи.

– А я хожу иногда по выходным. Особенно осенью. Люблю этот парк – он не такой официальный, как Парк Горького.

Мы идем по главной аллее, и разговор завязывается сам собой. Он рассказывает про свою работу – оказывается, сейчас проектирует жилой комплекс в Подмосковье, и заказчики хотят "чтобы было как в Европе, но недорого".

– Вечная российская задача, – смеюсь я. – Как в мемуарах моих авторов: "хочу написать бестселлер, но без приключений и накала страстей".

– И что делаете в таких случаях?

– Пытаюсь объяснить, что читателям нужны эмоции. Что мемуары про тихую жизнь никого не заинтересуют. Но они настаивают: "Зато у меня жизнь была правильная".

– А правильная жизнь – это плохо?

– Не плохо. Просто скучно для читателей. – Я пожимаю плечами. – Хотя, может, после всех потрясений люди как раз мечтают о скучном.

– О стабильном, – поправляет он. – Скучное и стабильное – разные вещи.

Мы дходим до беседки и садимся на скамейку. Вокруг шелестят листья, где-то вдалеке слышен детский смех. Спокойно и мирно.

– А вы о чем мечтаете? – спрашивает Дмитрий. – О стабильном или о приключениях?

– Сейчас – о стабильном. – Я смотрю на свои руки. – Приключений у меня было достаточно на ближайшие лет десять.

– Плохие приключения?

– Неожиданные. Я думала, что моя жизнь идет по плану, а потом выяснилось, что план был только у меня. У мужа оказался совсем другой.

Он кивает, не задавая лишних вопросов. И это правильно. Я не готова рассказывать подробности.

– А у вас есть план сейчас? – спрашивает он.

– Есть. Работать, читать книги, встречаться с друзьями. Научиться снова быть одной и не паниковать от этого. – Я поворачиваюсь к нему. – А у вас?

– Примерно то же самое. Плюс достроить этот жилой комплекс и не поругаться с заказчиками. – Он улыбается. – И, может быть, найти кого-то, с кем хотелось бы делиться всем этим.

– Планами по работе?

– Планами вообще.

Мы смотрим друг на друга, и я чувствую, как что-то теплое разливается в груди. Он не говорит красивых слов, не обещает звезд с неба. Просто честно рассказывает о том, чего хочет.

– А вашей маме нравится ваша работа? – спрашиваю я, вспоминая советы Светы.

– Маме? – Он выглядит слегка удивленным. – Да, в принципе. Она гордится, что у нее сын-архитектор. Правда, постоянно советует перейти в государственную структуру – "стабильнее", говорит.

– А вы не хотите?

– Нет. Там другие задачи. Мне нравится создавать что-то новое, а не штамповать типовые проекты. – Он помолчал. – Мама иногда не понимает моих решений. Но это нормально. Она из другого поколения.

Нормальный ответ. Не "мама – святая", но и не "мать – стерва". Просто взрослый человек, который имеет собственное мнение.

Мы встаем и идем дальше. Он рассказывает про путешествия – оказывается, был в Италии и Франции, изучал архитектуру. Я рассказываю про свою поездку в Питер летом – впервые за много лет ездила одна и очень этому рада.

– Не скучно было одной?

– Наоборот. Можно было делать то, что хочется. Сидеть в кафе с книгой, бродить по музеям без спешки, засыпать когда хочется.

– Понимаю. У меня тоже было такое чувство после развода – свобода выбора.

– Да! – Я оживляюсь. – Именно это. Никому не нужно объяснять, почему ты хочешь провести выходные дома с сериалом.

– Или почему покупаешь книгу вместо новой рубашки.

– Или почему заказываешь суши, а не готовишь ужин из трех блюд.

Мы смеемся, и я понимаю, что нам действительно легко друг с другом. Никто не пытается произвести впечатление, мы просто говорим о том, что думаем.

Время летит незаметно. Мы обходим парк, находим небольшое кафе, пьем кофе и продолжаем болтать. Он рассказывает про художественную студию – оказывается, туда ходит уже второй год, пытается научиться рисовать пейзажи.