Пепел на троих

– А яблоки? – только и смог спросить вслед Лейос.

– Оставьте себе, – услышал он дрогнувший голос ребёнка, из-за чего только больше растерялся.

– Я что-то не так сделал? – выпалил он, обернувшись к Ноаку.

Тот будто не выглядел даже на толику удивлённым, лишь устало потёр переносицу.

– Нет, всё так. Надо было раньше сказать, чтобы ты к ней не подходил особо.

Лейос поднялся, придерживая яблоки. Пыль с них моментально стёрлась о светлую рубашку.

– Почему? – спросил он и резко поджал губы, когда догадка, как щелчок, резко возникла в мыслях: – Она боится меня?

«Я думал, хоть здесь обойдусь… без этого»

– Это Барéя. Она у нас даже среди чудных чуднáя. И не тебя она боится, а магии.

Лейос не понял.

– Но она же якша. От неё тоже колебания идут…

– Долгая история… – протянул Ноак и скосил глаза на яблоки. – Раз уж они теперь твои, можно понаглеть и попросить у тебя парочку? Сёстрам отнесу.

Лейос без вопросов отдал Ноаку почти всё, оставив себе только три штуки, и они двинулиьс дальше.

– Я в гильдии ночью всегда выхожу из комнаты только с повязкой. Два светящихся глаза в темноте коридора некоторых пугают, – пропустил тихий смешок Лейос.

– Выходишь? – Ноак усмехнулся.

– В-выходил.

Ноак лишь кивнул и продолжил:

– Могу их понять. Ты же ещё и высокий.

– Крис меня за это Торшером прозвал.

На секунду Лейос поднял глаза к небу, вспоминая, как ласково звучал голос друга, когда он произносил его прозвище. Однажды, будучи в особо игривом настроении, они дурачились, показывая это Эвер: Лейос открывал и закрывал глаза, а Кристиан легко нажимал на его нос, будто включал и выключал свет.

– Торшер? – переспросил Ноак.

Лейос стушевался. Идя сюда он ожидал обрести большее понимание, но вместо этого наткнулся на культурный барьер. Он попытался пояснить:

– Ты был в городе. Знаешь, что такое фонарь?

– Знаю.

– Торшер – это как фонарь, только поменьше. Как большая свеча без огня.

– Понял. Удобно, наверное, – Ноак кивнул, но Лейос большего рассказывать не решился.

Впечатления от праздника позволили Лейосу вполне спокойно уснуть, даже несмотря на изумление от поведения Бареи и тоску по друзьям. Тем не менее утро выдалось для него волнительным: сегодня было первое занятие с Васатом.

Лейос собирался суетливо, однако, далеко не от предвкушения. Да, любопытство было, но оно вязло в липком страхе перед тем, что его ждёт. А отступать нельзя – он уже в общине.

«Не подведи нас.»

Слова Приора звучали в голове. Лейосу показалось, что было бы легче, если бы можно было сравнить их с набатом, но нет. Они текли, шуршали, поскрипывали кожей затягивающегося ошейника, отдавались тихим перестуком металлической застёжки. И в его силах было не дать ошейнику превратиться в удавку.

А потому справиться он был обязан.

Он шёл к наставнику на негнущихся ногах. Он беспокойства будто замерло всё: сердце перестало биться, не бежала по венам кровь, задеревенели рёбра. В каком-то смысле Лейос был благодарен самому себе за отсутствие аппетита с утра: будь у него хоть что-то в желудке, наверняка бы ещё и замутило.

Васат ожидал его, стоя на нагретой солнцем поляне с вытоптанной травой. Недалеко Лейос заметил ристалище, площадку с мерцающим песком, очевидно, для тренировок. Скорее всего, якшей-бойцов.

«Отсюда и выходили Примирители?»

«Меня тоже можно будет считать бойцом?»

Глядя на песок, Лейос невольно вспомнил о родине. Ненастоящей, как оказалось, но море навсегда сохранится в его памяти, как дом, сокровенное место детства.

«Интересно, наощупь этот песок такой же, как на косе лимана?»

Мысли о родине придали юноше сил и смелости.

Васат повернулся и встретил Лейоса сдержанным кивком. Высокий и всё же ниже самого Лейоса, он хмурился, и на лице его пролегли глубокие мимические морщины. Крепко сбитый мужчина, явно воин, работающий не только над магией, но и над телом. Среди якшей редко встречались мускулистые: когда владеешь магией, нет особого смысла усердно вкладываться в тело. Васат явно был и тех, кто находил счастье в балансе.

Лейос тоже определённую работу над телом провёл. Живя среди людей, полагаться на магию не приходилось, а некоторые задания гильдии требовали физической подготовки, как и танцы.

– Утра, – коротко поприветствовал юношу Васат. – Готов к учёбе?

Лейос, не ожидавший столь быстрого перехода к делу, тут же растерял часть смелости, кое-как накопленной по дороге сюда.

– Доброе утро. Я старался подготовиться.

«Моральную подготовку я с треском провалил, отличное начало»

Васат смерил его оценивающим взглядом.

– Боишься. Вопрос: меня или чего-то ещё?

– О нет, не вас! – Лейос замотал головой.

– На «ты» давай. Одарённых Адришем и так мало, чтобы ещё друг другу выкать.

Лейос стих, исправился:

– Не тебя. Не тебя боюсь.

Отпираться смысла он не видел. И так понимал, что для опытного бойца, он как открытая книга, которую тот при надобности ещё и пролистать до нужной страницы может.

Голос у Лейос подуспокоился: переход на «ты» смог немного сократить социальную разницу. А находиться на эмоциональной дистанции Лейос откровенно ненавидел. Почувствовав себя в более или менее привычной среде, юноша всё же нашёл в себе силы поделиться:

– Учёбу начинать страшно. У нас с даром натянутые отношения.

– Йед говорил, – мужчина кивнул. – Почему не занимаешься?

– Я пробовал. Да только дар, видимо, не хочет. Что ни старался увидеть, всё одно показывает.

– И что видишь?

Лейос вздохнул. Рука сама потянулась к родительской серьге, будто она могла дать хоть какую-то поддержку. Лейос не знал, самовнушение ли это или родители всё ж подарок заколдовали, но прикосновения к серьге всегда помогали совладать с собой.

– Папу с мамой. Мёртвых. На кухне нашего дома лежат в луже крови. Кухня на солнечной стороне была, а они на свету… Ещё и радио на фоне слышу, и песня… заводная такая. Под неё танцевать впору, а не… вот так, – на нервах он скрипнул зубами. – Увидел впервые, когда подростком был, тогда дар впервые проявился. Нашёл на что давить, и с тех пор напоминает, когда пробую. Как будто ненавидит.

– Молотком ты бьёшь или молоток – тобой?

Васат одним вопросом вогнал в ступор. Это явно не то, что ожидаешь услышать после откровения. Лейос растерянно ответил:

– Очевидно, я – молотком.

– Очевидно, – Васат усмехнулся, и его усы немного приподнялись. – Вот и с даром очевидно должно быть, а ты его как существо живое описываешь, волей наделяешь.

Юноша непонимающе моргнул. То же самое говорил ему и Йед Приор.

– А как это ещё объяснить? Он против меня идёт, как будто спорит, – Лейос поддался поднявшейся в груди волне раздражения.

– Так это ты с ним споришь, а он вести пытается.

– Вести куда? К безумию? Я и так из-за него ночами не сплю и во времени теряюсь. Что он делает, если не с ума сводит?

– Адриш милосердным был, помогал всегда. Думаешь, семерых даром наделил, чтобы извести?

Лейос хотел было продолжить, но осёкся, наткнувшись на неочевидное противоречие. Васат продолжал:

– Дар наш – как óрган. Следует заложенной в него функции. И так же болью даёт знать, если что-то не так идёт. Ты его давишь, а ему больно. Он тебе и показывает, что и где болит. Сам он хоть и неживой, но некогда был частью живого сильного существа, бога. Он тоже развиваться хочет. Ты мешаешь.

– Так я «мешаю», – с нажимом передразнил Лейос, – как раз потому что больно. Кто ж сломаную руку трогать станет?

– А тронуть придётся, если хочешь, чтобы правильно срослась.

Лейос усилием воли подавил желание отступить. Ничего «трогать» он не хотел, но где-то в сознании искрой мелькнуло: «надо».

«Если я хочу помочь якшам, вернуть Эвер и Криса… Действительно надо? Сломать заново, чтобы здоровым сделать?»

«Пути назад нет. К победе только. Иначе всех потеряю»

Лейос зажмурился, но в конце концов, смиренно выдохнул. Ничуть не успокоился, но заставил себя спросить:

– Тогда… где сломать «нужно»?

– В самом неприятном месте. Чтобы болеть перестало. Думаешь, ты их смерть принял?

Лейос потупил взгляд.

– Думаю, должен был. Уже много лет без них живу.

«И скучаю. Очень.»

– Это был риторический вопрос, – Васат смерил парня недоверчивым прищуром. – Думать ты всё, что угодно, можешь. Пока эмоциями не примешь, без толку всё.

– И как понять, что я принял?

– Спокоен будешь. Проблема проблемой становится, когда жить мешать начинает, тебе или другим.

– Спокоен? То есть… безразличен?

– Не совсем. Тоска и печаль – эмоции спокойные. Полезные, пока черту не пересекают. Потому что за ней становятся скорбью и отчаянием.

– И, думаешь, я за чертой?

– И притом давно, – Васат похлопал его по плечу, и несмотря на то, что рука у него казалась тяжёлой, жест вышел по-отечески ласковым. – Не страшись. Все Одноглазые проходили через подобное. Учиться под присмотром будешь, хуже не сделаем.

Лейос робко кивнул. Васат с сомнением принял его готовность, но тормозить не стал. Лейос уже понял, что поблажек ему ждать не стоит. Оставалось лишь морально готовиться к встрече с тем видением. Может, даже плюс, что здесь нет радио: нет возможности даже случайно услышать тот заводной мотив.

Первое занятие Васат организовал вокруг медитации, только не совсем привычной. В этот раз Лейос должен был сосредоточиться не на потоке энергии в своём теле, а исключительно на глазах. Васат сел напротив, тоже медитировал, направлял.

– Почувствуй, их собственную магию, отличную от твоей. Она сплетается с тобой, является частью тебя. Она дарует невероятное зрение. Прими её, как принял возможность видеть.

У Лейоса почти получилось. В какой-то момент он поймал то ощущение, о котором говорил Васат: ощутил магию божества, которая, оплетя глазные нервы, соединяла дар с его собственным телом. Это оказалось в новинку, поэтому Лейос, открыв глаза, понял, что жизнь вокруг вновь покинула окружающий мир.

– Как поймал, так отрицаешь, а потому жизнь чувствовать перестаёшь, – объяснил Васат. – Принятие – путь неблизкий. Рано или поздно свыкнешься.

«На этот раз хотя бы без мёртвого дыма обошлось. И почему я его только вокруг Эвер и Криса вижу?»

Мысленно Лейос решил зарисовать друзей, окутанных той странной энергией. Стоит спросить у Васата, что это такое.

Спустя несколько часов учёбы, Васат отпустил Лейоса на законный отдых, ожидая его ближе к вечеру, но теперь уже тренировку магии.

Шёл домой Лейос в задумчивости, стараясь избавиться от ощущения мёртвого мира вокруг себя, и именно тогда он услышал, как позади раздался ещё незнакомый голос:

– Эй, это же ты Двуглазый, да?

Лейос обернулся. К нему подходил юноша, немногим старше него. Волосы цвета каштанового дерева, ямочки на щеках и клыкастая ухмылка. Лейос насторожился: не думал он, что так выглядит дружелюбие. Вспомнилась та женщина, Альбина.

– Да, а вы кто?

– Анха. Видел, как ты с Васатом медитировал. Не получается, да?

– Пока не очень, – Лейос постарался, чтобы его голос прозвучал более или менее дружелюбно.

Анха хохотнул и медленно обошёл Лейоса кругом, разглядывая, знакомясь, но ничего не говорил, и Лейоса это откровенно нервировало.

– Что тебе нужно? – наконец не выдержал он.

Анха пропустил вопрос мимо ушей.

– Действительно, на них похож. От обоих поровну взял. Симпатичные у нас нынче спасители, – Анха встретился взглядами с Лейосом. – Вот только подходящие ли?

Лейос непонимающе моргнул. Цель этого разговора оставалась для него туманной, но единственное, что он мог сказать наверняка, – Анха явно пришёл к нему не за дружбой.

– Подходящий – Двуглазый. Насколько я знаю, такой в мире один, – процедил Лейос.

– К сожалению, и тот неумеха, – пожал плечами Анха.

Лейос глубоко вдохнул и выдохнул, чувствуя, как погорячели кончики ушей.

– Первое занятие – не показатель, – произнёс он, стараясь повторить интонацию Эвер. Казалось, её способность говорить твёрдо независимо от характера угрозы, могла помочь ему.

«Я только начал учиться. Разве это я должен сейчас слышать?»

– Кто знает, – Анха покачал головой и небрежно сунув в карманы руки. – Твои родители с первого раза не понимали. Наследственность – штука действенная.

«Только не о маме с папой. Только не сейчас»

«Спокойно. Не пересекай черту»

Лейос выдохнул и сменил тему, даже не пытаясь скрыть шипение в голосе.

– Ты не можешь не знать, зачем я здесь. Зачем задеть хочешь? На родину возвращаться не спешишь?

– У меня две родины. Одну твои родители забрали, вторую ты вернуть должен. Боюсь, как бы ты судьбу Люкс и Наоса не повторил.

«Черта. Держи в уме черту.»

Лейос едва заметно отступил назад, будто попытался отодвинуться от воображаемой границы. Он не понимал контекста, но, если разговор упорно сводился к теме родителей, значит, нужно брать себя в руки. Пальцы предательски дрогнули. Лейос еле сдержался от того, чтобы не потянуться к уху. Голос прозвучал неровно:

– Папа с мамой забрали? Что?

– Папу с мамой.

Анха не отвёл взгляда, а Лейосу показалось, будто весь свет сошёлся клином на этом юноше. Плечи мгновенно опустились, с губ сорвался надломленный выдох.

– Что ты?..

– Судьбу родителей не повтори, – мрачно перебил Анха.

«Моих? Или… его?»

– Лей? Анха? Всё в порядке?

Позади Анхи из-за поворота появился Ноак. Взгляд его настороженно скакал от Лейоса к Анхе. Последний развернулся лишь боком к подходящему якше, явно не настроенный на диалог.

– Всё прекрасно, Вьюнок. Не о чем переживать, – он снова обнажил клыки в ухмылке, но глаза его, согретая солнцем летняя зелень, остались ледяными. – Не буду мешать. Теят ждёт.

И не дождавшись ответа, он снова показал Ноаку спину. Лейосу понадеялся, что Анха пройдёт мимо, но юноша демонстративно задел его плечом, давая понять, что мирная беседа между ними заведётся нескоро. Вот только жест этот получился слишком… мягким, будто показным. На контрасте с этим до уха Лейоса донёсся свистящий шёпот:

– Недобожество.

И только после этого якша шагнул дальше, уходя куда-то в поселение за спиной Лейоса и оставляя за собой лишь вопросы с неприятным осадком, ответы на которые пока ещё не нашлись.

Лейос не стал оборачиваться, отвечать, пытаясь лишь унять дрожь в кончиках пальцев и не дать онемению сдавить горло. По загривку пробежал холодок.

– Всё хорошо, Лей? Ты бледный.

Подошедший Ноак помог сбросить оцепенение и избавил Лейоса от ощущения разрастающейся за спиной пустоты. Вопрос он проигнорировал, зато задал новый.

– Расскажешь мне кое-что?

Не желая больше оставаться на улице, Лейос позвал Ноака в место более безопасное – к себе домой. Угостив парня чаем, сам Лейос уселся на кровати с альбомом и карандашом в руках.

– А сам не будешь? – спросил Ноак, тихо стукнув по кружке, в ответ на что Лейос только нервно помотал головой.

Ноак пожал плечами и молча сел за стол, готовый слушать. По дороге Лейос успел пересказать суть разговора с Анхой.

– Если честно, я не ожидал от Анхи… такой реакции. Да и он уверял, что будет в порядке.

– Что ж, он соврал, – Лейос хмыкнул, карандаш прочертил резкую линию. – Почему он вообще полез? Что там между нашими родителями произошло?

«Я тут вообще причём? Как будто виноват!»

– Как бы тебе сказать… – Ноак поднял к потолку глаза, откинулся на спинку стула. – Родители Анхи оказались предателями. И твои родители – именно те, из-за кого их разоблачили.

– И? Их изгнали?

– Казнили, Лей.

Звук росчерка задрожал и оборвался.

– Сделали… что?

Лейос не осмелился задавать вопросы дальше. Слова застряли в горле, и будто мешали свободно дышать.

– Тогда во главе Рамити стоял Хан Приор, отец Йеда. При нём действия, подобные тому, что сделали родители Анхи строго карались.

– Что можно натворить такого, что смерти заслуживает?

Лейос снова несмело черканул по бумаге. След графита стал бледным, слабым. Рука дрожала, и грифель вело за ней. Пара линий вышла абсолютно бездумными. Они даже к наброску слабо относились, но Лейос даже не подумал их стереть. Мысль тут же пошла дальше, движение выровнялось, хотя и росчерки оказывались довольно несмелыми.

– Попытку убить тебя, например.

Лейос чуть не выронил карандаш. На несколько секунд целостность эскиза перед его глазами исчезла, и он несколько раз моргнул. Ноак спокойно отпил немного чая и продолжил:

– Спросишь, почему? Верили, что наше возвращение на родину поставит крест на восстановлении мира. Они знали, что ты можешь снять проклятие, когда вырастешь. Поэтому попытались убить. Люкс и Наос защитили тебя. Судили их не просто за попытку убийства члена семьи, а за попытку убийства того, кто должен помочь нам вернуться домой. И ребёнка в конце концов.

Лейос попытался выровнять дыхание. Он остановился.

«Испорчу, потом не сотру»

Эта мимолётная, почти автоматическая мысль вернула ему ощущение подконтрольности.

«Я мог умереть? Тогда?»

«Но не умер. Мама, папа, спасибо…»

Он закусил губу, сосредоточенно вглядываясь в набросок перед собой. В линиях он видел чёткие лица. Эвер и Кристиан. Их улыбки, расслабленные позы…

«Не только спасли. Позволили встретиться с ними»

– Шокирован? – спросил Ноак, и в его спокойном голосе Лейос уловил тихое сопереживание.

Он поднял глаза и снова опустил. Присутствие Ноака и лица Эвер и Криса… Их не было здесь, но рисунок смог передать обманчивое ощущение: они рядом, всегда были.

«А я предал. Неблагодарный»

«Хватит, я знаю, ради чего всё это»

– Всё в порядке. Просто не каждый день узнаю, что чуть не познакомился со смертью в колыбели, – Лейос усмехнулся.

– У провидцев насыщенная жизнь. Я бы на вашем месте оскорбился заурядной смерти.

– Если «незаурядная» – это что-то из разряда «подавиться и одновременно застрять в видении», то, извините, я предпочту скучную, – уголок губ Лея дёрнулся, графитовое острие снова зацарапал по листу.

– А что, если это смерть ради лучшего будущего и совершенного мира?

Лейос поёжился Тема разговора напрягала, но в голову прокрались воспоминания о героях из сказок. Трагичный финал, счастье, которое не суждено увидеть герою, но…

– Да. Даже если этого не увижу я, в этом мире будут жить мои близкие. Если моя смерть – цена их счастью и безопасности, то однозначно да, – отчеканил Лей, молча вглядываясь в нарисованные улыбки, но, подумав, разрядил обстановку: – Но пожить, вообще-то, я бы предпочёл подольше.

Ноак ничего не ответил, и Лейос поднял глаза. Мягкая улыбка, но глаза… полны иронии. Мысль о том, что выглядит это весьма странно и жутко, быстро вытеснила другая: Ноак оценил его дополнение.

«Опять тревога на пустом месте. Надо бы отучаться от этого»

И всё же Лейос решил вернуться к прошлой теме.

– Анху можно понять, но… Это не оправдывает его. Если его родители были готовы убить младенца, то ему бы помалкивать, а не ко мне с обвинениями лезть. Раз уж на то пошло, это, скорее, я винить его должен.

– Согласен, это честно, – Ноак активно закивал.

– Только, что это за родина, которую мои родители у него отняли?

– Его родители. Думаю, он это имел в виду. Родительская семья – родина даже на чужой земле.

Невольно вспомнились собственные размышления.

«Моя родина там, где мама и папа. Где Эвер и Крис»

«Там, где я люблю, и там, где я любим»

«Анха всё ещё любит. Но ответа не дождётся. Как и я»

– А вторую родину я вернуть должен… – в продолжение мысли пробормотал Лей, глядя наполовину сквозь листок бумаги, на котором из-под грифеля появлялись руки Кристиана.

– Да. Не только ему – всем нам.

Лейос промолчал. Теперь, после разговора с Васатом, он прекрасно понимал, о какой черте шла речь. Невысказанная боль затопила грудь и заставила поджать губы, рисунок перед глазами расплылся, но Лейос быстро попытался собраться.

«Не хватало ещё перед Ноаком сопли развести»

Лёгкое раздражение на самого себя быстро сменило цель, и Лейос нашёл в этом успокоение. Взвинченные нервы уцепились за Анху – того, из-за кого происходил весь это разговор. Понимание и уважение к потере якши поблёкли за вспыхнувшей едкостью.

– И всё-таки ему не стоило заводить этот разговор. Путь злится, сколько влезет, но хотя бы не мешает, если на родину вернуться быстрее хочет. А там разойдёмся, – он фыркнул, рвано добавляя последние штрихи.

– Я поговорю с ним. Он обещал, что мысли при себе держать будет. Надо бы ему напомнить.

Ноак только закончил мысль, как вздрогнул, чуть не опрокинув чашку с чаем, когда Лейос раздражённо вскочил с постели.

Он сел напротив Ноака и выудил из матерчатого пенала два акварельных карандаша, из стеклянного стакана стащил кисть. Не глядя, он махнул пальцем, и из кувшина рядом взметнулась капля воды. Подвластная магии, она распласталась на бумаге тонким слоем. Часть тут же впиталась, оставив на шершавой поверхности блеск влаги.

Сначала оранжевый карандаш, потом – синий. Лейос умелыми движениями передавал завихрения мёртвого дыма вокруг друзей. Закончив, он снова осторожно махнул ладонью, подсушивая рисунок мягким потоком воздуха.

– Давно рисуешь?

– Сколько себя помню, – пробормотал Лейос в ответ, критично разглядывая результат, а потом развернул альбом к Ноаку.

– Красиво, – Ноак кивнул, вглядываясь в росчерки карандаша и переплывы акварели. – Это твои друзья?

– Да. Это Эвер, а он – Кристиан, – Лейос улыбнулся, заметив в собственном голосе непроизвольную нежность.

– А эти цвета… Энергия?

Лейос кивнул. Ноак скептично приподнял бровь.

– Они люди. Откуда… такая яркость?

– Собственно, в этом и вопрос. Васата хочу ещё спросить, но и ты мне скажи: видел что-то подобное?

Ноак взял альбом, прищурился.

– Откуда так много? И однородной. Не их же?

– Вот и я не понимаю, – Лейос подпёр кулаком щёку. – Она на них и похожа, и нет. Не совсем чужая, это точно. Похоже, или на сильных якшей, или вообще татв…

– Они же были с тобой на празднике?

– Да.

Ноак нахмурился. Взгляд его скакал от одного лица к другому, пока не остановился на одном, но Лейос не мог понять, на чьём именно.

– Элементы камня и воды, правильно понимаю? – спросил Ноак и напряжённо вздохнул, когда Лейос кивнул. -Там, на площади, с нами не мог быть лев в тумане?

– Я слышал рык, они далеко были. Если один и подошёл близко, набросился бы на тебя.

– Но, если вспомнить… Рядом где-то я смутно чувствовал камень с водой, как будто фигуры. Я ещё подумал, что так ощущения от тумана и брусчатки исказились.

– И я не понимаю, почему, а самое главное – откуда.

– Так постоянно? Раньше не пробовал изучать?

Лейос втянул шею в плечи и стыдливо поморщился.

– Я не всегда это вижу. Только когда жизнь вокруг видеть перестаю. Я подозревал, – а Васат подтвердил – что это из-за дара тоже. Я туда и не лез.

Ноак невнятно покачал головой, не отрывая глаз от наброска. Взгляд не скакал, Ноака привлёк кто-то один.

– У меня есть предположения… Но я хочу проверить кое-что. Кажется, в записях дневников дедушки видел что-то похожее.

Ноак замолчал, но Лейосу этого было недостаточно. Связи он видел мало, решил уточнить.

– Ты говорил, что твоя семья занималась поиском останков госпожи Ракши…

Ноак поморщился и нехотя опустил альбом, словно Лейос отвлёк его от удовольствия.

– Моя семья занималась не только поисками останков. Скорее… Поиском самой реинкарнации. Мы искали способ снять проклятие. Многие поколения. Мы изучили всё, что связано с Ракшей. Осталось последнее – её новое воплощение.

– И что же мы, в таком случае, будем искать в дневниках? – Лейос еле заметно повёл плечами, от напряжения заболела шея и спина.

– Мы? – не понял Ноак.

–Ну да. Я подумал, что в четыре глаза искать быстрее.

Ноак усмехнулся, снова взял альбом в руки, и в этот момент Лейос заметил, как в его взгляде зажёгся странный огонёк. Глаза Ноака потемнели, зрачки расширились.

«Как у кота во время охоты»

– Сначала я сам. Расскажу тебе всё, что найду, – его слова прозвучали глухо, словно говорил он больше сам с собой. – А пока не нарисуешь для меня кое-что?

Не понимая, зачем, но всё же доверившись Лейос нарисовал для Ноака ещё пару эскизов, и на каждый из них якша смотрел со смесью чувств, которую Лейос определял, как хищнический азарт и восхищение. Он пытался задавать вопросы, но Ноак лишь просил потерпеть и обещал рассказать, как только сам разберётся.