Души шепчут на уши

Я отлично устроилась, меня ни за что не заподозрят, и я смогу вести наблюдения ровно столько, на сколько у Джека хватит печени. А вот и первый бокальчик пива! Холодные руки Кори тут же отпрянули от меня, не желая больше иметь со мной дело. Ну что ты, в самом деле, нельзя быть такой откровенной занудой! Неприязнь этой девчонки к бомжу и всем собравшимся за столом была настолько очевидна, что несколько рук одновременно схватились за её зад. Чёрт, нельзя упускать такую возможность! Нужно напиться в хлам и завалить её посреди бара. Никто и не заподозрит моих замыслов, посчитав Джека пьяницей, которого схватила белочка, а я обзаведусь её шевелюрой. Вторая кружка пива, и я начинаю чувствовать, что скоро полезу на стол, и пока этого не случилось, лучше схожу в туалет, вместо очередных штанов. Как удачно на обратном пути мне попалась Кори, которая, махнув хвостом, обдала меня по небритой бороде. Я схватила её за волосы, будто она сама виновата, и та, удирая, оставила в моих ладонях заветные волоски. Я быстро спрятала их в джинсы и вернулась обратно к байкерам за стол. В этот самый момент появились они…

Глава 3. Свеча и пламя

Шайка ублюдков, одетых в отвратительно старомодном стиле, напоминающем отголоски легенд о вампирах, ворвались в "Лютень", будто учуяв меня здесь. Интересно, как быстро они заметят, что Эльскет обзавелась пивным животиком? Если это вообще они. Я, прячась за третьей кружкой, аккуратно посматривала в их сторону: все те же лица – готесса с выбритой лысиной и чёрными губами, ошейник как у собаки и цепь на левом бедре; волосатый и не мытый, нечесаный блудень, мрачно одетый в рубашку винного цвета, с закрашенными глазами, так что фиг поймёшь, где они у него начинаются. Дальше вообще смехота: качок с забитым торсом в майке, едва прикрывающей его пентаграмму на пол тела. Откуда берутся эти чёртовы сатанисты? Но его сосед, вне всяких похвал, отобрал у него первенство: модификаторы в виде рожек на лысой башке дополнялись полностью забитым лицом, а одет он был в плащ и напоминал летучую мышь. Остальных рассмотреть мне не удалось, так как я не выдержала и, выплюнув пиво себе же в бокал, громко заржала. А тем временем готы уселись за столик, ожидая Кори. Долго же она к ним бежала, а байкеры, заметив мой смешок, загоготали и принялись обсуждать пришельцев.

Первым начал тот самый, что пригласил меня сесть за их столик. Я наслушалась о всевозможном вандализме и сексе на кладбищах, о людях, которые якобы считают себя вампирами, пьют вино и кровь и занимаются любовью друг с другом по очереди. Но почему-то эти вампиры, как положено, напиваются в баре в самые светлые часы суток – перед закатом. Ох, какая странная мода у нынешней молодёжи, с которой я не имела ни малейшего желания иметь дело! И всё же, подглядывая украдкой за шайкой, я заметила, что Кори ведёт себя как-то слишком нервно. Наверное, они её более чем достали, а может, я оказалась права. Но чтобы узнать точно, следует вести себя соответствующе моим собутыльникам, и потому я снова приложилась к пиву, ощутив те самые порывы – станцевать на столе.

Время шло, я несколько раз ходила в туалет и даже столкнулась с одним из подозреваемых мною: чёртом с рожками. Тот не проявил никаких признаков странности, кроме того, что своим видом выводил пьяных байкеров из себя. Но готы старались держаться обособленно, потягивая свой портвейн так, будто это бог знает какой священный напиток. Между тем в баре уже толкалась уйма народу: всевозможных отбросов разных мастей, и, как мне показалось, Джек и вправду неплохо к ним вписывался. Засев с очередной кружкой, я тут же была оторвана с места моим новым приятелем, который явно перебрал. Байкеру так и подмывало набить кому-нибудь рожу, и самым подходящим для этого был тот самый дьявол с модификациями. Мне же стало интересно, чем закончится эта бойня. Поэтому, уцепившись за кружку, я ждала команды. Байкер и так, и этак пытался нахамить непрошенным и странным гостям, так что даже Кори ему сказала, что пиво он не получит. Но старого пирата это не расстроило, и он принялся выхватывать из рук шайки готов их драгоценные напитки. Началась перепалка, недовампиры грозились вызвать полицию, байкер ржал и продолжал глушить алкоголь. Всё закончилось тем, что он вылез на стол, спустил штаны и показал им голый зад, а затем, снова приняв культурный облик, объявил всем:

– Музыку!

Старые колонки заглушили кутерьму голосов, а мой компаньон выплясывал, изгоняя готов прочь. Те разбежались в разные стороны, сталкиваясь лбами с его друзьями, и в баре началось то, что в таких кругах обычно называют – старый добрый слэм. Про Джека, кажется, все забыли, поэтому я позволила беспорядкам продолжаться и, прижавшись спиной к стене, глядела на бедную Кори в другом конце зала. Пьяные неформалы кружились роем, толкая друг друга и выпихивая самых слабых из их живодерской игры. Вскоре зал наполнился запахом пота до такой степени, что кондиционеры включили на полную мощность. А байкер продолжал танцевать на столе, откуда сбежали все готы. И только я подумала, что сегодня ничего интересного уже не произойдёт, как вдруг появилась она! Я заметила движение у входа, и затем, словно мухи, её верная шайка окружила её со всех сторон, охраняя свою принцессу по всем фронтам. Я поняла: те сатанисты не имеют к ней никакого отношения или же специально подосланы, чтобы бесить остальных и провоцировать драки. Возможно, они действительно последователи какого-то глупого культа и, веря всяким небылицам, легко попали под её контроль. Но она! Она была совершенно другой. Ни тени мрака на лице, ни намёка на разврат! Её милое личико, словно искрилось чистым и девственным светом, заставляло меня сомневаться в том, что я делаю. Нет – такое прекрасное существо не может похищать людей, да и зачем ей мой бывший? Между тем она шагала всё ближе, и я, взрослая женщина, пялилась на неё, как психопат на Лолиту, дивясь её осанке: стройная модельная фигура в белоснежном костюме, а волосы, струясь золотистой рекой, ниспадали до самых колен. Лицо, будто обточенный кабошон лунного камня, ловило на себе любой отблеск света, преломляя его всевозможными оттенками, и никто не замечал, как она, аккуратно толкая безумцев в сторону, будто забирала из них воспоминания о своей встрече. Точно! Так и есть! Этот ангел стёр все мои наблюдения, которые мне удалось собрать в прошлый раз, и теперь я не могла описать её облик, заставляя Фьелет переживать из-за этого. Но ничего, небесная, теперь-то я уж научена, и стоит мне отсюда выбраться, как я наконец объявлю своего первого подозреваемого в похищении Форельскета…

Холодный осенний туман задерживал Джека где-то между деревьями пригородного леса, в который тот почему-то забрёл. Как он покинул "Лютень", я не могла вспомнить, ведь все силы ушли на то, чтобы не забыть её лицо. Но с каждой минутой мне казалось, что облик чудесного ангела ускользает от меня вместе со всем произошедшим после нашей встречи в баре. Вероятнее всего, я прикоснулась к этому созданию, и мне напрочь отбило память, как и в прошлый раз. Зато мне удалось проскользнуть незамеченной и невредимой. Джек жив, и своё предназначение он выполнил: наконец я смогла понять, кто же наши враги, след которых невозможно было поймать все эти годы. Мадам Ханссендон будет в шоке, узнав, что за похищением её зятя стоят ангелы. Я, конечно, прежде с ними не встречалась, ведь во всей этой вне телесной лабуде совсем не разбираюсь, но по моим личным ощущениям и наблюдениям – она и есть небесное создание. Теперь понятно, почему её прикосновения казались мне мягкими и спокойными, будто вечная жизнь. Что ж, наконец состоялся этот шаг вперёд, и, хватаясь за хвост своего реванша, пожалуй, отправлюсь прямиком в поместье Ханссендон. Прямо вот так, в облике бомжа Джека. Опустив руку в карман, я нащупала все те же выдранные пряди волос официантки "Лютня" и, ухмыляясь, побрела прочь с опушки.

Джек подошёл вплотную к ограде, разглядывая дворик. Металлическая ковка позволяла следить за тем, как после нажатия на звонок прямо напротив открылась входная дверь, и из неё нехотя вышел дворецкий. Он долго смотрел на меня, не решаясь что-либо предпринять. Скорее всего, наивно дожидался, когда Джек осознает свою никчёмность и постыдится просить хлеба. К его разочарованию, я никуда не собиралась уходить. Махая ему рукой с призывами открыть ворота, спрятанная в теле бродяги душа целенаправленно явилась в поместье. Мадам Ханссендон завела моду получать новости отовсюду. Всевозможные торговцы, молочники и даже почтальоны – завсегдатаи дворика угнетающего вида замка, и их сплетни первыми доходят до ушей его владелицы. Если её послушать, то весь город служит лишь Ханссендон, бродя тенями в чужих телах. Меня это не волнует! Я здесь с особо секретной миссией.

Дворецкий продолжал игнорировать гостя. Уж чем-то ему не угодил краснолицый Джек. Вчерашняя попойка сказалась на моей неуверенности в том, что я действительно смогу описать увиденное. Я очень торопилась войти. Рука снова нажала на звоночек, раздражая всё больше дворецкого. Тот медлил, затем исчез за дверью. Ждать было невыносимо, и я посмотрела вверх. Солнце едва освещало верхушку башни, в которой раньше была спальня Фьелет. Мне же в этом замке досталась комнатка в крыле прислуг, но с тех пор я уже ничего не могу назвать здесь своим. Наверное, сейчас она пустует или служит кладовкой. Но тогда, несколько лет назад, я была благодарна за убогую конуру, практически без мебели. Это крыло находилось с другой стороны здания, поэтому весь персонал просыпался ни свет ни заря, и я тоже. Главный вход в поместье был выстроен из сливового мрамора, но чтобы войти в него, надо было миновать забор. Высокие кованые пики охраняли неприступную крепость, построенную ещё в девятнадцатом веке. Это здание принадлежало коммуне, но затем перешло в руки частного владельца. Порой мне и представить страшно, какая власть досталась женщине, проживающей в нём. Я продолжала настойчиво звонить и требовать, чтобы меня пустили во двор. Если мадам Ханссендон не соизволит видеть Джека в ближайшие минуты, то она рискует потерять ценную информацию. Будто прочитав мои мысли, на крыльце снова появился дворецкий, нерешительно глядя на меня и думая: пускать ли бомжа внутрь и затем отмывать за ним полы. Но это твоя работа, дорогой, а моя – приводить этих самых бомжей!

Я продолжала стоять и требовательно смотреть на дворецкого. Наконец он сдался, нажав на кнопку, и отворил дверь. Магнитный замок запищал, и я поспешила, как можно быстрее оказаться внутри. Время оказалось слишком ранним, но мне было всё равно, ведь по сути я такая же работница, как и этот блюститель порядка в доме Ханссендонов. Даже не глядя на приевшиеся мне пейзажи архитектурного ансамбля их семейного гнезда, которое я имела честь лицезреть с детства, Джек пробежался по выложенной галькой дорожке, словно неблагодарный и наглый кот. Нырнув в открытую дверь, я оказалась в гостиной. Всё те же полосатые обои, огромная люстра, длинный стол и множество стульев не произвели на меня никакого впечатления. Я видела их сотни раз на неисчисляемом количестве застолий. Самое запоминающееся, конечно, это свадьба Фьелет с моим бывшим. Такого не забудешь. Последствия царившего в тот день беспорядка, кажется, убирали целую неделю. Поэтому, застигнув неопрятную картину сегодняшнего утра, я не удивилась – мадам Ханссендон любит покутить. Явная улика её вчерашнего бездействия выдавала бурную вечеринку. Значит, в то время как я рискую жизнями, мы здесь празднуем?

Гостиная, по всей видимости, не собиралась встречать меня завтраком. Вечные пиршества мамаши Фьелет порядком подрывают энтузиазм её домработниц. А я, разглядывая бардак и горы грязной посуды, удивилась, что среди неё не спит в позе перевёрнутого краба сама хозяйка:

– Премного благодарна…

Но дворецкий меня не дослушал и, исчезнув, словно сам был приведением, больше не появлялся на глаза. Зато через несколько минут вышла мадам Ханссендон и, перекрестившись, предоставила мне шанс оправдаться. Мы неспешно поднялись на второй этаж, укрывшись от всех в библиотеке. Устроившись на диване, я поила бомжа чаем и вином, а мадам угощала его смеребродами. Несколько раз к нам заглядывала уборщица, но в целом никому не хотелось подслушивать. Уж не знаю, как строила своих подчинённых мать Фьелет, но за всю жизнь я не догадалась о их тайном обществе. Лишь когда они сами позволили мне стать его частью, на меня обрушилась правда о славных заговорах этого семейства. Джек засыпал на ходу, но моя душа беспощадно шептала ему на ухо, а он, разевая рот, выдавал мои откровения за свои собственные. Его тело согрелось, укутавшись в плед, но не время дремать в полумраке. Я обязана поведать обо всём, что смогла запомнить. Глаза видели многое, но порой мозг не способен это воспринять…

– Это не ангел! – утвердительно произнесла мадам Ханссендон, выслушивая мои двухчасовые бредни нетрезвым голосом бомжа, покуривая сигарету и потягивая красное вино. – Не в этом Мире Теней, дорогуша. Они приходят лишь в астрал, и то так редко, что души сами вынуждены миновать этот чертов коридор на тот свет. Послушай, твоя история дивна и интригует меня больше, чем я могла бы себе представить, завидев это недоразумение, – она небрежно махнула на Джека, сделала глоток вина и смачно причмокнула, плеснув и мне в стакан. Джек тут же припал губами к бокалу, отчего мадам скривилась: – Господи, помилуй! Но это точно не ангелы. Это что-то другое. Тебе же и придётся выяснить чуть больше, но не так, чтобы совсем.

– Вы не верите в меня? – я прямо взбесилась. Дьявол, все пять лет я пашу на эту каргу, а она так со мной говорит, будто сама вчера была в Лютне!

– Нет, дорогуша. Я доверяю тебе ровно столько, сколько ты сможешь вынести. Поверь мне, ребята эти, видимо, хорошо заметают следы, – очередной глоток заткнул ей рот, и я воспользовалась этой тишиной:

– Но вы-то в глаза не видели эту девицу! А я могу её описать. Ну хотя бы двумя словами: – ох, слов не хватало снова, и мне казалось, что образ её тает в моей памяти, словно Джек страдает деменцией. Всё, что я помнила, я уже рассказала мадам Ханссендон, и та, лишь потирая зачесавшуюся губу, ударила по столику:

– Хорошо. Допустим, ты воплотишься в официантку и проведёшь чуть больше времени, высматривая невесть что, да пусть и обслуживая саму эту… – то ли вино не давало шевелить мозгами, то ли моя собеседница пыталась подобрать слова помягче. Я же опередила её:

– Скользкую тварь!

– Твари! – палец мадам Ханссендон повис в воздухе. – Такие твари не приходят в наш мир в гордом одиночестве!

– Отчего же это?

Ответа от неё я так и не дождалась, зато хозяйка поместья всё же разрешила ввести в игру Кори. Моя очередная пешка и аватар, обречённый сегодня не только носить пиво, но и высматривать всяких там неангелов. Положив на кофейный столик её смятую волосинку, я всё же добилась от мадам того, чтобы о Джеке позаботились как следует. Надеясь, что больше не увижу его на станции Нерропорт, я легла на мягкий диван, ожидая, когда хозяйка принесёт всё необходимое для проведения ритуала перевоплощения, и старалась не уснуть от вчерашнего запойного веселья. Ясно решив, что сегодня уж точно не буду пить, я услышала в напутствие твёрдые, словно камень, слова мадам Ханссендон:

– Не рвись в бой, Эльскет. Не твоё собачье дело, откуда явилась и куда сгинет эта паршивка. Не твоего ума, кого она будет охмурять. Просто будь моими ушами и глазами: пайдевочкой в фартучке и маминой дочкой, – она нагнулась ко мне, дыша перегаром. – Ты просто официантка, не больше и не меньше. Постарайся не выдать себя в первый же вечер, пусть к тебе привыкнут эти силы, чтобы впредь не замечать.

– А если…? – но я не успела договорить, ведь мне грубо заткнули рот.

– Я сказала – нет! Отработай смену, и уж тогда поговорим.

– Но я ведь…

– Ты оглохла? Отработай смену и не смей прикасаться к этому ангелу или черт знает чему! Эта тварь тебе не по силам, и Обществу Спиритов тоже, пока мы не узнаем сути её природы. Будь просто официанткой. Если продержишься хоть неделю и тебя никто не заметит, тогда, может быть, я дам тебе поручение лучше этого. А пока, будь добра – возвращайся каждую ночь к мамочке! Ну всё, пора начинать! Время идёт. Fer vexillum – flammam et lucernam! – мадам Ханссендон зажгла церковную свечу, а я закрыла глаза и повторяла за ней:

– Свеча и пламя – неси моё знамя!

– Fer vexillum – flammam et lucernam!

– Свеча и пламя – неси моё знамя!

Больше я не слышала посторонних голосов и, лишь повторяя заклинание, глядела, как мой дух несёт по водовороту астрального плана, где всё вокруг напоминает тот Мир Теней, в котором я по обычаю живу вот уже тридцать лет. Будто запнувшись и забывая слова, мой голос утих в глуши потустороннего зазеркалья, через которое мне следует пройти быстро и без задержек. Воронка засасывает меня куда-то вниз, словно я напор воды, смываемый кем-то в канализационной системе. И вместе с тем чувством, что придавливает меня камнем и старается размозжить, я одновременно освобождаюсь от силы, удерживающей меня по ту сторону жизни…

Глаза открылись, и я ощутила, что перевоплощение из тела бомжа в тело Кори завершено. Поднимая перед собой руки, я глядела на окольцованный здоровенным фианитом безымянный палец, а в это время по дверям тарабанили кулаки с другой стороны. Кажется, кто-то пытался ко мне ворваться или проверить, как я себя чувствую. До меня ведь ещё не дошло, что я в новом теле. Чувства нового аватара постепенно вливались в кровь, донося до сознания происходящее, а хрипловатый басистый голос продолжал вопить:

– Дорогая, у тебя всё хорошо? Ужин-то стынет?

Вот дерьмо! Ничего другого не скажешь. По всей видимости, девчонка отлучилась ненадолго в туалет, чтобы пережить этот самый счастливый момент помолвки, а потом выйти и сказать что-то вроде "да" или "подумаю". Господи, ну надо же так влипнуть? Это не входило в мои планы – я должна быть на работе! Зеркало, отражая безнадёгу в глазах моего нового аватара, словно шептало: "Ты на свете всех милее", а я, глядя на своё отражение, думала, как же снять это креповое телесное платье с длинными рукавами и юбкой, как у монахини, и удрать отсюда куда подальше.

В туалет снова постучали, и я, одёрнувшись, с перепугу пискнула:

– Иду, иду!

Сию же минуту выскочив, я оказалась в просторной, но пошарпанной комнате, требующей неотложного ремонта. Такие квартиры обычно достаются безденежным наследникам от живущей всю жизнь в центре города бабушки, которая недавно упокоилась с миром, прежде чем отдать своё жильё внукам. Только вот вопрос: эта бабушка моя или того козлины, что с небритой бородой и голым волосатым торсом развалился тут и машет мне… Я отвернулась. Не то чтобы я никогда ни с кем… Но всё же неопрятный мужлан меня особо не соблазнял. Кажется, от него воняло потом не хуже, чем от старины Джека. И без какого-либо стеснения, приглашения или даже предупреждения он стянул с себя штаны и давай вытанцовывать, как дешёвый и пьяный стриптизёр. Боже, ну и позорище! Кори, как ты могла так низко пасть? В старой квартире, где ещё не почил дух покойной, имея лишь шатающийся стол да пару стульев, торчащую лампочку с потолка и кресло, брюхатый и вонючий мужик без трусов старался произвести впечатление на свою невесту, которая, вырядилась с перепугу, явно не соответствуя уровню своего жениха. Девчонка заслужила лучшего, чем это косолапое чудовище, потому я не выдержала и зашагала отсюда прочь, прихватив пальто. Но уже через пару шагов меня настигла его рука, и я почувствовала, как он схватил меня за ягодицы. Ответ был скорее реакцией. Я машинально развернулась на носочках и резким выпадом обезоружила врага своим приёмом: схватилась за бубенчики. Даже для меня это стало неожиданностью, но Кори словно всегда мечтала наказать его подобным образом. От чего мужлан взвизгнул, а мёртвая хватка продолжала внушать ему, что я не шучу:

– Мне пора на работу. Я не вернусь.

Выпустив из рук этого птенчика, я уже собиралась открыть дверь, как вдруг почувствовала, что меня огрели по затылку. Хрупкая Кори покачнулась, но я, удержав её на носочках, повернулась лицом к обидчику. Тот пыхтел, явно злясь на то, что я сделала ему больно и цапнула за пипку. О, если хочешь, могу показать тебе пару приёмов, пока я здесь! Но прежде стоит принять правильное решение в жизни Кори. Я сняла помолвочное кольцо и, швырнув его прямо в лицо мужику, ровным тоном произнесла:

– Я разрываю наши отношения и ухожу от тебя. Мне ничего не нужно. Пока.

И, улизнув за дверь, я слышала вдогонку брань и рёв. Тело обдало холодом, и, набросив верхнюю одежду, Кори спускалась всё ниже. Ноги бежали прочь, спотыкаясь на этажах, но сердце стучало ровно – не для того я выбрала эту девчонку, чтобы какой-то лузер разрушил мои сегодняшние планы. Боги, мне ещё всю неделю пахать и бегать на побегушках перед алкашами и мадам Ханссендон. Ещё одно дополнительное наказание по ночам я лично не выдержу, а Кори оно и не нужно. Ей-богу, когда закончу свои дела, познакомлю эту девицу с более подходящими кандидатами. Главное – её не угробить раньше времени и оберегать столько, сколько возможно. Неудивительно, что она приняла предложение от скупого бородача, который, видимо, силой затащил её в своё логово. Что ж, надеюсь, у бедолаги имеется приличная койка, на которой можно будет отоспаться, если вдруг что случится. Если же нет – Фьелет всегда рада гостям! И пока я бежала, раздумывая над судьбой своей новой подопечной, незаметно для себя вышла к станции метро и, ныряя под землю, забыла дорогу к логову бывшего жениха Кори.

Погодка, будто на зло, хвасталась солнышком, а официантка, весело шагая по мощённой дороге, искренне радовалась тому, что её ожидал подвал бара. Я же занималась копанием в мыслях девушки, но не с целью насмехаться над её жизнью, а лишь выслеживая свою крылатую. Увы, Кори ничего не знала об ангелах. По её мнению, их не существует, как и прочей белиберды, касающейся сверхъестественных вещей. И всё же порой эта девушка верила в чудеса, подобные тому, которые произошли с ней сегодня. Нет, дело не в помолвке. Такую магию Вам каждый бродяга предложит. Она действительно наслаждалась ощущением силы и превосходства, пускай и в совершении малюсенького поступка и получении крохотной победы. Окрылённая, словно заново влюбившись, она не желала, чтобы это ощущение счастья так просто улетучилось, но мне от неё требовалось другое: сосредоточься, Кори! Девушка жизнерадостно улыбнулась, кидая взгляд на прохожего, отчего тот зашагал чуть быстрее. Мой голос в её голове чувствовал себя по-свойски, а её душа покорно продолжала руководствоваться советами непрошенной, но такой полезной гостьи. Я и сама не прогадала, выбрав её.

Вскоре официантка добралась до Лютня и, прилично удивив хозяйку бара своим видом и внезапным появлением, немного озадачила её:

– Ты же брала на сегодня выходной?

– Я поссорилась с парнем и…

– Господи, он снова тебя побил?

– Не в этот раз.

– А из квартиры твоей он съехал?

Когда я хотела помочь Кори выбраться из её паршивых отношений, то была уверена, что старая бабкина хата – наследие жирдяя. Его дух так въелся в стены, что я и не могла видеть ситуацию иначе. А читать её мысли и биографию – времени не нашлось. Я ведь здесь по делу! Ну ладно, один звонок в полицию, и его вместе с паршивыми гениталиями вышвырнут через окно! А может, и меня арестуют за побои. Главное – сегодня не набить морду байкерам. Теперь ясно, где девчонка нашла своего кавалера – Лютень кишит такими уродами. Напялив рабочую форму, затем фартук и спрятав подальше чертово платье, я побрела в пустой зал убирать столы и готовиться к открытию. Как же вовремя Кори сбежала подальше от своего поклонника и, явившись сюда, пригодилась как никогда. И нелёгкое начало этого дня вдруг огорошило новостью – света нет. Мой бывший что, обрезал в городе провода? Не тот бывший, которого я ищу, а тот, что должен покинуть чужую квартиру до вечера, иначе голым полетит через окно! Кори пришлось таскать свечи, и, доставая из кладовки керосиновые лампы, я вдруг подумала:

– А как мы будем готовить? – голос едва доносился до ушей хозяйки, но та, казалось, имела подсушки в каждом углу своего заведения.

– А газ людям на что?

Мне-то откуда знать? Я же не работница паршивых забегаловок и пивнух в подворотнях Копенгагена! В такую глушь попала лишь по части службы адептом Общества Спиритов и, занимаясь своим расследованием таинственного исчезновения Форельскета, уберусь отсюда, как только что-то выясню. Или когда меня выследят. Такое тоже может случиться. Особо не обольщаясь на перспективу задержаться в Лютне, я следовала всем мудрёным советам мадам Ханссендон и, полируя барную стойку, уже глядела на первого посетителя. Пивной живот и кислая мина в бандане уселись прямо передо мной, так и желая схватить за пятую точку. Но сегодня я хитра: