Комплекс превосходства: Причина

– Это что за хрень, Лайон?

За железными прутьями на Отиса рычало нечто. Оно не похоже ни на человека, ни на животное. Это гора мускул, воющая от боли и вечного голода. Все из-за скоростного метаболизма и сломанного гена, отвечавшего за контроль роста мышц.

– Это моя разработка, – горделиво рассказывал темнокожий серви, стоявший рядом. – Настоящий живой танк! Получился после моей правки того вируса, который перепал нам из-под купола. Круто, а?

– И это то, над чем ты работал?

– Не совсем. Я рассчитывал на другое. Не столь пагубное для организма.

– Вот и разрабатывай, а от этой скотины избавься.

– Угораешь? Это же оружие, способное уничтожить кого угодно.

– В этом-то и проблема. Ты не сможешь дать гарантию того, что оно не сожрет нас самих. Можешь продолжать заниматься тем, чем занимался, но вот такого чтобы больше не было. Не можем мы давать деньги на то, что способно выйти из-под контроля и уничтожить мирняк сектора.

Лайон решил не уничтожать неудачные обращения. Он назвал их берсерками и упрятал подальше от посторонних. Он слишком уверен в том, что они еще пригодятся. И они пригождались, когда клетки с этими тварями перевозили в нужные районы и натравливали на армейские караваны, реже – на клан Тонгва.

В отличие от взрослых, дети гораздо успешнее вырабатывали иммунитет к вирусу и усваивали мутаген, который в этом вирусе содержался. Это выяснилось однажды, когда Лайон попробовал заразить вирусом своего первенца. Впоследствии он продолжил заражать своих детей, пока не предлагая делать то же самое с детьми других серви.

Что до отношений с детьми, то Лайон предпочитал держаться от них на расстоянии, поручая их тем женщинам, которые захотели остаться. Уже не в качестве наложниц, а в качестве нянек в местном детском саду на первом этаже.

– У тебя очень хорошие, активные мальчики, – говорила львица в мантии, сидевшая под дубом среди молодых. – Все время хвастаются нам, показывают когти, клыки. Игривые, крупненькие. Будущие цари каменных джунглей, не иначе.

– Надеюсь, следующий будет таким же, – улыбнулась блондинка с кисточкой на хвосте. Она положила ладонь на заметно выпирающий живот.

***

Окна апартаментов выходили на мутный океан, накрытый дырявым полотном пластикового мусора. От россыпи тухлых рыб, моллюсков, акул и пары кашалотов, выкинутых на берег, веяло смертью. Зловоние доходило до носа Лайона несмотря на закрытые створки окон. Из-за сильнейшего ветра оконные рамы подрагивали и трещали. Сломаться им мешала пара прибитых досок.

– Господин, – сказал тихий голос за спиной, – один из командующих котолаков вернулся с рейда. Он обеспокоен тем, что на его след вышла армия.

– А чего он тебя послал, а не сам пришел?

Лайон повернулся к рабу породы домашних, застывшему на пороге. Худющий, голодный парнишка с большими глазюками. Его пепельная голова виднелась из-за обшарпанного дивана. Логичнее было отправить главарю гепарда, если новость была срочной, но к черному льву явился этот робкий юнец. Похоже, тот котолак посчитал, что надавить на этого проще, чем на раба иной породы.

– Он решил отдыхать, – ответил раб.

– Даже если кто-то пойдет через канализацию нас искать, то там легко заблудиться и сгинуть. Так что пусть не забивает голову. Глушения маяков достаточно, чтобы нас никто не нашел.

От резкого удара двери об стену Лайон дрогнул и закрыл уши, а домашний испуганно отпрянул.

– Там чел стрельбу в холле открыл, – воскликнул ввалившийся тигр в кожанке да с яркой синей шевелюрой. – Чердачок конкретно поплыл.

Проходя за порог, тигр не заметил раба, темный костюмчик которого сливался с серым окружением. Наступил на хвост. Человечек породы домашних воскликнул и упал на колени. Отполз, когда подпрыгнувший от неожиданности тигр отступил. Свернулся и закрыл голову руками, по привычке готовясь к побоям.

– Смотри под ноги, еб**н, – выругался Лайон, закрывая уши. – Громко же!

– Извиняйте. Так что нам делать?

Лайон опустил руки. Звон в ушах стих.

– Это тот, которому вчера био-усилители вшили?

– Он самый. Такое устроил!

Лайон спустился в холл, где еще недавно беседовали его счастливые альфы. На полу стонал охранник гарема – раненый ягуар, давший отпор безумцу в компании товарища-тигра. Друг его лежал в паре шагов в луже крови. Еще пара парней – пума и гепард – лежали ближе к выходу. Они спасали тех альф, которые любили это спокойное, свежее место, и погибли за них. Но не всех им удалось спасти: у корней дерева лежала львица с крупным животом, на белом халате коей расплывались алые пятна.

В противоположном конце холла пыхтел тот, кто все это устроил. Один из немногих, кто усвоил мутаген и способен принимать звериный облик. Стоя на коленях, русый мужчина из числа пум раскачивался, с силой зажимая свою крупную кошачью голову когтистыми руками. Армейская куртка, которую тот не успел снять при обращении, порвана настолько, что сшивать ее уже не было смысла. Лопнувшие рукава обнажали мускулы, покрытые короткой грубой шерстью.

Кровь из носа, пена из пасти. Именно так проявляется отторжение импланта. Винтовку он откинул подальше, когда понял, что натворил.

– Голова, – тихо крякнул он, когда подошел Лайон.

– Сейчас вылечу.

Эхо выстрела. Прекратив мычать и кряхтеть, обезумевший завалился на бок. Под его головой побагровели опавшие листья.

Лайон зашипел от знакомого звона в ушах. Острый слух – это не круто.

Он прошел до ствола дерева. Присел рядом с телом одной из его женщин, которая вот-вот должна была родить еще одного будущего воина. Коснулся изящного запястья, нащупывая точку пульса. Тишина. Никакого шевеления. Лайон огорченно вздохнул. Эта была одной из лучших. Она была его фавориткой.

Одна пуля попала в живот, значит спасать плод бессмысленно.

Никто в клане не имел права беспокоить альф без разрешения хозяина гарема. Даже говорить с альфами и подходить к ним могли лишь доверенные евнухи, охранявшие женщин. Смерть этой львицы должна была караться не просто казнью, а страшными муками. Страшнее, чем отторжение. Лайон цокнул, пожалев, что тот тип так легко отделался.