ИНТРА

– Ни шагу дальше, – громко приказал Яр, и, замершие в нерешительности люди, поглядели на старосту, ожидая его команд. Но тот больше был занят тем, чтобы с помощью своей жены достать стрелу из плеча. Беременная женщина, с трудом опустившись на колени, трясущимися руками потянула за древко стрелы, вызывала сдавленное шипение старосты.

– Где третий жрец? – Яр подошел к старосте, не опуская клинка. Мужчина поднял на него взгляд и, кинув нечитаемый взгляд на Вячеслава с Дарьяной, ответил:

– С ним всё в порядке. Просто спит.

– Просто спит? – переспросил Яр, сильнее сжимая рукой рукоять клинка, – я спрошу последний раз, староста, и лучше бы тебе ответить честно. Где Алан?

В этот момент с руками, измазанными в крови и отчаянным взглядом, беременная жена старосты подняла свои зелёные глаза на Яра и сказала:

– Клянусь любыми богами, он жив и с ним всё в порядке. Они просто напоили его сон-травой, ничего более. Он в доме знахаря.

– Сон-травой? – переспросил Яр, поменявшись в лице. – Вы хоть понимаете, что сделали? Вы отравили жреца.

– Но с ним же всё в порядке, верно? – спросил староста. – Он просто спит и ничего более. Вреда нет.

– Что, по-вашему, это меняет? – в голосе жреца послышалась ярость. – Опоили жреца, а теперь пытаетесь убить человека в присутствии жрецов и волхва и считаете, что мы просто закроем на это глаза?

– Какое дело до наших жертв волхвам и жрецам? – выплюнул мужчина, впервые теряя терпение, скидывая свою маску спокойствия и умиротворения, – мы даже не звали вас! Почему бы вам тогда не оставить нас в покое?!

– Неважно, звали ли нас или нет. Мы здесь, и мы не позволим вам убивать невинных, чем бы вы ни оправдывали эту жестокость.

Толпа селян вокруг жрецов замерла, переглядываясь между собой.

– Жестокость? – горько спросил мужчина с усами. – А разве не было жестокостью лишить нас милости Мокоши? Это всё, что у нас было, и мы потеряли это.

Толпа одобрительно загудела, и другой мужчина подхватил:

– Верно. Неужели мы не имеем права получить то, что было нашим многие столетия?

Толпа зароптала пуще прежнего, и жрецы настороженно напряглись.

– Тот, кто сделает шаг вперёд, лишится не только дара богов, но и своей головы, – твёрдо сказал Яр, не сводя глаз со взволнованной толпы. Он понял, что люди, потерявшие то, что им было так дорого – возможность видеть своё будущее, жить без страха перед неизведанным, были страшной силой. Отчаяние порождало гнев, а за гневом приходила решительность. И именно решительность горела сейчас в глазах людей, стоя́щих стеной перед жрецами.

В этот самый миг за спинами жрецов раздался ужасающий крик и обернувшись, они увидели схватившуюся за живот жену старосты.

– О нет, – простонал Всеслав, и Яр тут же понял, что происходит. Жена старосты рожала.

– Быстрее, зовите повитух, – приказал староста. Началась суматоха, но никто из женщин не спешил приблизиться к вооружённым жрецам.

– Живее! – уже крикнул староста, и пара испуганных старух пробрались через толпу, остановившись перед жрецами, водянистыми глазами посмотрев на них.

Переглянувшись, Яр и Всеслав пропустили их.

– Нам нужно перенести её в дом, – сказал староста.

– Боюсь уже поздно, уважаемый староста, – ответила одна из женщин, заглядывая женщине под подол юбки, – она уже рожает.

– Мокошь всемилостивая, – прошептал староста, поворачивая голову к статуе, и опустился на колени, начиная молиться. Толпа селян, вторя ему, опустились и начали читать молитву вслед за ним.

– Что за… – Яр и Всеслав ошарашенно посмотрели на то, как, прислонившись к обрядовому камню, истошно кричала жена старосты, а сам староста, не сводя глаз со статуи богини, неистово молился.

Дарьяна и Вячеслав, совершенно забытые в этой суматохе, медленно отходят назад. Яр, заметив это, кивнул им в сторону выхода, и те быстро убежали, пока их кто-либо не заметил. Что было не так уж и сложно, толпа, склонив головы, тихими голосами славили свою богиню, слившись в единый гул, режущий уши. Раздался ещё один крик, и Яр поморщился.

– Что дальше? – Всеслав отвернулся от роженицы.

– Хороший вопрос, – тихо ответил Яр. – Если волхв был прав, то это будет снятие проклятья. Если нет…

Жрецы с пониманием переглянулись. Ещё полчаса несчастная жена старосты рожала, а толпа перед ними самозабвенно молилась Мокоши. Пока внезапно жена старосты не провалилась в тревожный сон, а повитуха не выпрямилась, держа в руках крошечного младенца.

– Это девочка, – дрожащим голосом проговорила она, заворачивая ребёнка в тряпицу, пока вторая повитуха суетилась над роженицей, пытаясь привести её в чувство.

– Это… – староста подошёл к повитухе, разглядывая младенца, как внезапно лицо мужчины побледнело, – это чудо…

Толпа непонятливо зароптала, но когда староста взял на руки ребёнка, всё сразу стало ясно. На голове ребёнка безошибочно виднелись тонкие рыжие волоски. Яр со Всеславом уставились друг на друга.

– Всемилостивая Мокошь, ты вернула нам свой дар, – староста слезящимися глазами рассматривал ребёнка. Толпа крестьян радостно закричала, поздравляя старосту и, восхваляя Мокошь, и от прежней ненависти и страха, не осталось и следа.

Нервничающая повитуха топталась рядом, бросая взгляды на пришедшую в себя жену старосты, пока утомлённая родами, женщина, не сводила испуганных глаз со старосты, держащего младенца.

– Примите наши поздравления, – Яр сделал осторожный шаг к старосте, но тот не обращал на него никакого внимания, не сводя глаз от ребёнка. – Но проблема проклятья всё ещё не решена.

Слова его потонули в восторженных криках толпы, лишь жена старосты впилась в него глазами, а повитуха, сидящая рядом, спросила:

– Что вы такое говорите? – голос старухи слегка дрогнул, – Мокошь ведь вернула нам дар…

– Но проклятье ведь ещё не снято, не так ли? – спросил Яр. – Даже несмотря на то, что ты носила во чреве пророчицу, ваша старшая дочь всё ещё без сознания, верно?

Жена старосты испуганно на него посмотрела и повернулась к одной из повитух.

– Сходи… – прошептала она надтреснутым голосом, – сходи в дом, посмотри, не проснулась ли Ягода.

Удивительно резвая для своего возраста, одна из повитух убежала в сторону дома старосты.

– Вы знаете, как снять проклятье? – слабым голосом обратилась жена старосты к жрецам.

– Мы знаем, – ответил Яр. – Но, боюсь, для этого вам придётся лишиться дара пророчиц в деревне.

Толпа селян замолкла. Тишина, воцарившаяся над ними, была прервана старостой.

– Это не важно, – сказал он, передавая ребёнка в руки старухе. – Мы понесли наказание и теперь вымолили прощение богини. Что значит пара жертв, если мы вернули наше благословение?

В толпе раздались согласные выкрики, и многие закивали на слова старосты. Через мгновение вернулась покрасневшая повитуха и только покачала головой в ответ на отчаянный взгляд жены старосты. Яр посмотрел на родильнецу и увидел страшный испуг в зелёных глазах.

– Уважаемый муж, но как же наше дитя?.. – с трудом приподнявшись, женщина умоляюще посмотрел на своего мужа.

– Единственное важное дитя ты только что произвела на свет, жена моя, – ответил он, не глядя в её сторону, на что женщина тут же залилась горькими слезами.

– Ты готов отправить собственного ребёнка на смерть, приговорить к проклятию всех жертв и подвергнуть опасности других жителей, лишь бы вернуть дар в свою деревню? – прорычал Яр. Всеслав положил руку ему на плечо, настороженно оглядывая толпу, которая сразу заметила перемену настроения и смолкла.

– Следовать воле богов, это наше единственное предназначение, – спокойно ответил староста, и Яр ошарашенно посмотрел на него.

– Его не переубедить, Яр, – тихо сказал Всеслав. – Нет страшнее вещи, чем слепая вера в свою правоту.

– Люди! – обратился староста к толпе. – Мы усердно молились, и вот наконец-то богиня услышала наши молитвы и вернула нам дар в деревню. Наша провидица снова с нами!

В ответ толпа разразилась радостными криками, некоторые начали плакать, а другие счастливо обниматься. И никто не обратил внимания, как пошатываясь, держась за руку повитухи, поднялась жена старосты. Не сводя глаз со своего мужа, женщина держала одну руку за спиной, медленно приближалась к старосте. Со счастливой улыбкой староста развернулся и наткнулся взглядом на стоя́щую перед ним женщину. Любые слова старосты прервались рукой жены, что стремительно вонзила лезвие забытого на земле ритуального ножа в его шею. Пошатнувшись и захрипев, староста неверяще посмотрел на свою жену, захлёбываясь кровью. Толпа, увидев это, мгновенно смолкла и застыла. Тишина прервалась хрипением умирающего старосты, пока тот не упал на землю, с последним вздохом посмотрев на завёрнутого младенца в руках повитухи.

Яр и Всеслав ошарашенно смотрели на женщину, сжимающей кровавый нож в дрожащей руке. Она нервно сглотнула и посмотрела на Яра.

– Это дар Чернобогу в обмен на помощь, – прошептала она так тихо, что услышал только Старший Жрец.

Яр тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, кивнул:

– Да будет так.

Задержав взгляд на жреце, женщина отбросила нож и повернулась к толпе:

– Сегодня мы принесли жертву, – начала она громким голосом, – и сегодня мы получим прощение Мокоши, и проклятье будет снято. Четверо были прокляты и теперь, с этой пролитой на алтарь кровью, – женщина указала на тело старосты, – мы получим прощение богов. Мой возлюбленный муж, наш староста, всю свою жизнь посвятил служению богине, и нет большей чести и гордости, чем та, что пролилась собственной кровью во имя веры. Ради всех нас и ради Мокоши.

Женщина замолкла, не сводя глаз с толпы, пока люди безмолвствовали. Из толпы вперёд вышел старик и опустился на колени перед женой старосты. Отец первой жертвы, пастух, словно постаревший на глазах за это время, низко склонил голову:

– Проведи нас по тёмному пути, матушка, – сказал он. Толпа неподвижно стояла, не решаясь сдвинуться в какую-либо сторону. Пока следом ещё одна сгорбленная фигура не отделилась от толпы и не опустилась на колени рядом с пастухом.

– Проведи нас, матушка, – проговорила она скрипучим голосом. Ею оказалась сумасшедшая старуха, что принесла в жертву свою внучку. А где есть пара голосов на чаше весов, там всегда может появиться ещё. Переглянувшиеся между собой селяне, повторяют за ними, опускаясь на колени перед женой старосты. Вот так и переломилось мнение движимой верой толпы. И неважно, в какую сторону сдвинулась чаща весов.

Ни один человек не остановил их на пути обратно. Жена старосты уверенно шагала вперёд, держа на руках младенца. За ней семенили следом повитухи. Замыкали шествие жрецы.

– Что ж, кажется, жена старосты будет намного сговорчивее, да? – вполголоса спросил Всеслав.

– Похоже на то, – ответил Яр, оглядываясь назад. Толпа селян, не поднимаясь с колен, возносила мольбы Мокоши. Со слезами на глазах и восторженными улыбками они представляли собой пугающее зрелище – доведённая до крайности вера принимала порой неприглядный вид. Яр обвёл взглядом толпу и наткнулся на пару глаз, провожающих их. Пастух смотрел им вслед твёрдым взглядом, на дне которого плескалось понимание того, что сейчас произошло и что ещё должно произойти.

Возле самого дома младенец на руках матери начал плакать. Мила успокоила его тихими словами и быстро вошла в дом. Повитухи сразу бросились в комнату к про́клятой девочке, а жена остановилась в главной комнате, поворачиваясь к жрецам.

– Вы знаете, как снять проклятье с деревни? – твёрдый взгляд жены старосты пронзил жрецов.

– Мы знаем, – Яр посмотрел на младенца в её руках, – но это будет ещё одна страшная жертва.

– Скажи мне, – попросила, почти приказала женщина, прижимая руками ребёнка к груди.

– Боги хотят её, – тихо ответил жрец. Тишина нависла над ними густым тягучим облаком. Мила опустила остекленевший взгляд на ребёнка, в уголках её глаз собрались слёзы.

– Когда я понесла, и она начала расти во мне, она всегда была такой спокойной… совсем не беспокоила меня, – прошептала она, – иногда по ночам я не могла уснуть, потому что думала, будто она умерла прямо во мне, но на рассвете она так легонько пиналась, словно успокаивая меня.

Всеслав с тихим вздохом отвернулся, уставившись в противоположную стену. Яр посмотрел на женщину, которая вот-вот потеряет ребёнка, только что потеряв мужа. Не было предела божественной жестокости, подумал он, но глаз не отвёл.

– Теперь я понимаю, она была предназначена не для меня, – закончила она и начала тихо плакать.

Дверь за их спинами открылась, впустив мужчину с усами, глаза которого сразу нашли жену старосты, и в них отразилось облегчение. Жрецы напряглись при его появлении, положив ладони на свои кинжалы.

– Мила, – тихо сказал он и сделал несколько шагов к женщине.

– Всё закончится, не успев начаться, – женщина провела пальцем по щеке ребёнка. Мужчина подошёл к ней и посмотрел на младенца.

– О чём ты? – спросил он, бросив взгляд на жрецов. – Что происходит?

Всеслав поднял одну бровь, переведя взгляд с женщины на мужчину и ребёнка между ними.

– Это та цена, что нам придётся заплатить, – ответила Мила. – Прости меня.

От слов её мужчина вздрогнул и испуганно вгляделся в её лицо. Светлая печаль отразилась в слезах женщины, стекающих по щекам.

– Прости меня, – посмотрела она на мужчину, непонимающе нахмурившегося в ответ. Открыв было рот, он через мгновение закрыл его и сделал полшага назад, опуская плечи. Отвернув голову, словно не в силах смотреть на женщину с ребёнком, под печальным взглядом жены старосты, он отошёл от них.

– Нам пора, – раздался голос Яра. Жена старосты посмотрела на него и кивнула и не оглядываясь больше, она решительным шагом вышла из дома. Окинув взглядом несчастную фигуру мужчины, жрецы ушли следом.

Пробираясь через всё ещё тихую деревню, они подошли к краю поселения. Мир перевязывал шею лежащему перед ним Вячеславу, держа в поле зрения мавку, а рядом на коленях с испуганным выражением лица стояла Дарьяна.

– Всё в порядке, – успокаивающе улыбнулся девице Мир, – заживёт. Тем более у одарённого. Теперь Белобог хранит тебя, – с этими словами он поднялся и перевёл взгляд на приближающихся жрецов и жену старосты с младенцем на руках. Внимательно оглядев женщину с ребёнком, он повернулся к последователям Чернобога.

– Всё улажено, – Яр пропустил женщину вперёд. Вячеслав и Дарьяна напряжённо наблюдали за ними. Жена старосты нерешительно сделала шаг вперёд, а широко раскрытые глаза её не отрывались от мавки.

– Бажена?.. – тихо спросила она. Мавка никак не отреагировала и даже не повернулась на звук своего имени. Заметив её отрешённость, Мила сжала губы в тонкую линию, и, нерешительно оглянувшись на жрецов, подошла ещё ближе.

– Бажена, – прошептала она снова, – простишь ли ты нас?..

Мавка осталась безучастной, и женщина расстроено опустила глаза на ребёнка.

– Цена дара богов слишком велика, и никому не дано понять, что такое потеря, пока сам не потеряешь, – зажмурившись, женщина поцеловала ребёнка в лоб и подняла взгляд на волхва, – что дальше?

Волхв внимательно оглядел их, и лицо его утратило обычную спокойную улыбку. Он подошёл к мавке и развязал ей руки, не сводя глаз с её неподвижной фигуры. Оказавшись свободной от пут, создание не сделало ни единого движения, стояло спокойно, словно чего-то ожидая.

– Отдай дар обратно, – сказал волхв, и под внимательными взглядами последователей женщина дрожащими руками протянула ребёнка мавке.

Вдруг в тело мавки возвратилась жизнь, и вполне себе осмысленным взглядом она посмотрела на младенца и протянула руки к свёртку. Из горла Милы вырвался испуганный вздох. Так и замерли они – мать ребёнка и про́клятое создание, держа на руках новорождённого, что своими мутными глазами смотрел на мавку. Мавка, не двигаясь, подняла голову и заглянула в глаза женщины, испугано смотрящей на неё. Казалось, две фигуры вели молчаливый разговор в тишине просыпающегося подлеска. Не двигаясь и не желая прервать обряд, рядом стояли жрецы и волхв. Прикрыв глаза, женщина отдёрнула руки от ребёнка, и мавка аккуратно прижала его к себе. Отдав своё дитя, женщина словно лишилась последних сил и начала оседать на землю, пока под руки её не подхватил волхв. Не увидела она, как мавка, бросив последний взгляд на неё, развернулась и медленно ушла в лес, держа в руках ребёнка словно величайшее сокровище.

Яркое солнце озарило опушку, и, сощурившись, Яр отвернулся от леса, посмотрев на волхва, что помогал женщине подняться.

– Я отведу её обратно и посмотрю, что с про́клятой девочкой, – бросил Мир через плечо и увёл пошатывающуюся женщину. Подавленные Дарьяна и Вячеслав, молча кивнув жрецам, ушли следом.

– Он странный, – заметил Всеслав, провожая взглядом волхва и женщину.

– Все волхвы странные, – сказал Яр потягиваясь.

– Да, но этот страннее всех.

– Много ли ты видел волхвов?

– Не особо, но разве не должны они всегда быть добрыми и покладистыми? – спросил Всеслав.

Яр хмыкнул в ответ и устало прикрыл глаза.

– Пошли, я хочу домой. И ночи не проведу в этом прокля́том поселении.

Арка 1. Жертва. Глава 1.6. Слёзы и утешение.

Найти дом знахаря труда не составило. Это был единственный дом в деревне с таким количеством знаков Мокоши. Там жрецы нашли труп знахаря, спящего мертвецким сном Алана и спешно собирающихся Дарьяну и Вячеслава.

– Вы здесь, – бросилась к ним девица, – отлично. Ваш друг не собирается просыпаться, а нам нужно спешить.

– К чему такая спешка, – Яр оглянулся на тело знахаря и добавил, – и разве вы не собираетесь похоронить вашего отца?

Вячеслав не глядя на них, доставая с полок нужные склянки с травами и мешочки, хриплым голосом ответил:

– Мы заберём его отсюда и похороним в другом месте. Я уже приготовил повозку.

Жрецы переглянулись между собой, но ничего не сказали. Всеслав подошёл к спящему Алану и наклонился к нему.

– Всё самое интересное проспал, – протянул он, – вот дурак.

– Попробуй разбудить его, – Яр встал рядом и скрестил руки на груди.

Всеслав недобро ухмыльнулся и, склонившись ещё ниже, прошептал:

– Алан, Верховный Жрец сказал, что ты изгнан из общины.

Ответом ему была лишь тишина. Всеслав сжал губы, сдерживая ухмылку и, подняв ладонь, отвесил Алану несильную пощёчину. На звук повернулись Дарьяна и Вячеслав, удивлённо посмотрев на жрецов. Яр махнул им рукой, и те снова принялись собирать пожитки. Всеслав поднял голову и посмотрел на Яра.

– Сделал всё, что мог, – выпрямился он, а Яр задумчиво посмотрел на Алана.

– Может даром? – спросил он.

– Я что, похож на волхва? – поднял брови в ответ Всеслав. – Если только ты не хочешь, чтобы я его поджёг.

Яр задумчиво напевал и провёл рукой над головой Алана. Если бы только его силы были при нём, подумал он. В следующее мгновение Алан распахнул глаза и зло посмотрел на жрецов.

– Что? – он огляделся и, заметив суетящуюся пару, нахмурился. – Что происходит?

– Что ты сделал? – удивлённо посмотрел на Яра Всеслав.

– Ничего, – пожал плечами Яр.

– Прокля́тые селяне, – проворчал Алан, поднимаясь на ноги. – Они что, усыпили меня?

– Или прокляли?.. – округлил глаза Всеслав.

– Что ты несёшь? – бросил на него раздражённый взгляд Алан.

К Яру подошла пара, и он повернулся к ним, замечая в их руках несколько собранных узелков. Парень и девушка низко поклонились им.

– Примите нашу благодарность за всё, что вы сделали для нас, – сказал Вячеслав, прямо глядя ему в глаза.

– Если мы как-то можем отблагодарить вас, скажите нам, – закончила Дарьяна.

Яр внимательно оглядел пару и ответил:

– Нет нужды. Ступайте с миром.

Пара кивнула и без лишних слов вышла наружу.

– Алан, Всеслав, – обратился он к жрецам, не прекращающим спорить, – помогите парню с телом.

Когда один с недовольным лицом, другой с ухмылкой, вышли на улицу, Яр посмотрел на свою руку и сощурившись, пощёлкал пару раз пальцами. Но ни искры, ни малейшего разряда молнии не соскользнуло с его пальцев. Сжав руку в кулак, он ушёл следом за остальными.

***

Мир вернулся в дом старосты, ведя за собой почти бессознательную женщину. Едва они переступили порог, как силы окончательно оставили её и она свалилась без чувств. Бросившиеся к ним повитухи и мужчина с усами, споро уложили женщину отдыхать, бросая на волхва настороженные взгляды.

Мир прошёл в комнату, где спала про́клятая девочка. Вид её улучшался с каждой минутой. Краски вернулись в лицо, а дыхание стало размеренным и глубоким, как у мирно спящего ребёнка. Сомнений нет – проклятие снято. Устало вздохнув, Мир опустился в изножье кровати и застыл на месте. Его одинокая, неподвижная фигура замерла без всякого движения, а лицо утратило какое-либо выражение. Словно долго носящая маску кукла, он застыл. Так его и нашли служанки, по очереди причитая над поправившимся ребёнком, они совсем не заметили тихонько ускользнувшего из комнаты волхва. Проходя мимо большой комнаты, он увидел всё ещё находящуюся без сознания жену старосты и мужчину, сидящего перед ней на коленях, склонившего голову словно в покаянии. Мир прошёл дальше и вышел на улицу, осторожно затворив за собой дверь. Осталось ещё одно дело. Последний шанс, сказал он себе и пошёл вперёд.

– Мир! – раздался крик, и волхв вскинул голову, увидев, как из-за угла выбежали Дарьяна и Вячеслав. – Хорошо, что мы встретили тебя. Ты ведь уходишь, да?

– Да, – ответил Мир, улыбнувшись. – Почти. Осталось ещё кое-что.

– Что это? – удивленно склонила голову девица.

– Мне нужно посмотреть на погост.

Вячеслав и Дарьяна переглянулись, и девушка с улыбкой повернулась к волхву.

– Мы как раз идём туда.

– Вот как? – спросил Мир.

– Мы уходим, – ответил сын знахаря, направляясь к тропинке, что вела к погосту, – покидаем деревню. Мы хотим попрощаться с родителями Дарьяны.

Мир, казалось, не удивился этому. Он кивнул, ничего не сказав, и втроём, они двинулись к краю поселения.

– Мир, – Дарьяна подошла ближе к волхву и чуть понизив голос, продолжила, – тот старец, которого мы видели в Палатах… Кто он такой? Откуда он знал о птице Мокоши?

Волхв бросил взгляд на девицу и чуть улыбнувшись, ответил:

– По земле ходят старцы, отшельники – последователи богов. Они преисполнены мудрости и много знают о своих богах. Встретить их – большая редкость и удача.

– Тебе он не показался странным? – чуть помолчав, спросила Дарьяна.

– Странным?

– Как будто… Он что-то умалчивал, – проговорила девица ещё тише.

Мир склонил голову, и не переставая улыбаться, пожал плечами.

– Возможно, но на что нам ещё положиться, как не на мудрость прожитых им лет?

Дарьяна слегка нахмурилась, но спорить дальше не стала. Она вернулась к Вячеславу и поймав его вопросительный взгляд, но в ответ только покачала головой.

За околицей селения располагался погост. Он представлял собой средней широты очищенное от сорняков поле, усыпанное небольшими курганами в форме полусферы. После сжигания мёртвого, его прах обычно хоронили в земле, а сверху сооружали курган из земли и камней, чтобы его не смывали ни дождь, ни снег.

Почти дойдя до кургана, Мир вдруг резко остановился, всматриваясь вперёд. Взгляд его стал острым, и, казалось, весь его вид изменился на глазах. И Дарьяна, и Вячеслав напряжённо поглядели на волхва, не понимая, что заставило того так насторожиться. Рядом с небольшой насыпью – самым свежим курганом, стояли два силуэта.

– Кто это? – удивлённо спросил Вячеслав.

– Ты видишь их? – оглянулся на него Мир.

– Конечно, вижу, – Вячеслав непонимающе нахмурился и уже двинулся к кургану, как его остановила рука волхва.

– Я тоже вижу, – тихо подала голос Дарьяна.

– И ты? – не смог скрыть сильного удивления Мир, а глаза его заинтересованно заблестели. Он внимательно всматривался в девицу, словно пытаясь что-то в ней разглядеть. Дарьяна неловко поёжилась от его пристального взгляда.

– Тоже, – кивнула она наконец. – Ты знаешь, кто это? – быстро сообразила девушка.

– Знаю, – ответил волхв и перевёл взгляд на фигуры. – Удивительно, что вы оба видите…

– Кого именно мы видим, Мир? – Дарьяна заметно напряглась, и Вячеслав сразу сделал шаг обратно к девушке, встав с ней плечом к плечу.

Мир чуть помолчал, раздумывая и, оглянувшись на две тени, ответил:

– Богинь.

– Что?! – Вячеслав широко раскрыл глаза, а девица судорожно схватила его за руку, казалось, она вот-вот утащит его прочь.

– Тихо, – Мир поднял руку, останавливая любые другие громкие слова. – Внимательно послушайте, что я вам скажу. Отсылать вас подальше уже поздно, раз богини явились и вам тоже. Но это мирные богини. Скорее всего, они даже не заметят нас и уж точно не заговорят с нами.

С этими словами он твёрдо посмотрел им в глаза.