Маленькая рождественская сказка

– Хватит играть в эту пакость!.. – почти прошипела от гнева мама, – Всё, до вечера никакого телефона! Пошли… Быстро!

Мальчик от неожиданности даже перестал плакать совсем. Молча зашагал рядом с мамой, так прошагал ещё немного, и стал плакать снова. Но только не громко, как раньше, не истерично – а тихо, горько, обижено и даже немножечко озлоблено. Он шёл так и плакал и искоса поглядывал на мать. А потом заявил тихо, но грозно – почти прошипел:

– Ко-нечно!.. Затем и взяли ребёнка… Чтоб издеваться! – и возмущенно всхлипнул в довершении пару раз.

– Затем и взяли?!. – остановилась резко мама, тряхнула мальчонку за руку сильно, развернулась к нему и сердито-сердито засверкала на малыша глазами, – Да ты хоть знаешь, как дети в детдоме живут?.. – сквозь зубы сказала ему мама потихонечку, чтобы не кричать больше при людях, – Ты хоть знаешь, чем ты мне обязан за то что я лучшую жизнь тебе даю?.. С папой?.. – добавила мама, вспомнив и про роль мужа в его судьбе, – Да ты должен быть тише травы, ниже воды… – от возмущения даже перепутала слова в пословице мама, – И быть благодарен нам каждый день за то что живёшь как король и ни в чём отказа не знаешь!.. А то смотри – ещ-щщщё раз мне такую истерику устроишь – отдам обратно в детский дом!

Мальчонка опешил. Не ожидал он что темой детского дома смогут однажды и его шантажировать, а не только он маму. Но всё-таки малыш собрал волю в кулак и не дал маме понять что раздавлен. А может быть – даже себе самому тоже не дал. Может быть и внутри себя он подумал всё то же, что дальше сказал. А сказал он:

– А вот я туда сам убегу! Бу-де-те ещё так со мной обращаться… Убегу и всё…

Мама не нашлась что сказать в ответ на это. Она только обиделась в глубине души – так обиделась, что совсем замолчала. Так часто бывает с мамами – они обижаются, обижаются… кричат и ругаются… А как обидятся прямо сильнее всего – так молчат и совсем ничего не говорят. Она постояла так молча и выпустила руку мальчика. Выпустила и легко пошла дальше.

– Ну иди… – пожала она плечами, – Пожалуйста…

Мальчик подумал что, может быть он и хочет в детдом убежать, но только не сразу. Не прямо сейчас. А прямо сейчас – он все-таки хочет ещё получить, ему обещанный, подарок в большом магазине. И он чуть не разревелся опять – вернее слегка разревелся, и бросился следом за мамой, стал ловить опять её руку, сказал что-то слабо различимое наподобие, полного капризы, извинения, и зашагал рядом с молчащей мамой дальше. Идут они, идут по магазину, а мама ни слова не говорит. Мальчик начинает нервничать. А вдруг что-то не так?..

– Ма-маа?.. – задрав вверх свою щекастую головку, вопрошает малыш, – А ты мне подарок сегодня купишь, да?..

– Нет. – просто отвечает мама.

Малыша словно облили холодной водой с ног до головы.

– А… Почему нет?.. – дрожащим голосом узнает аккуратно мальчонка, – Они, что… Закончились, да, в магазине?..

– Нет. – отвечает спокойно мама, не глядя на чадо даже, – Просто ты не умеешь ценить подарки. А значит – тебе они не нужны. Вот и всё. Сегодня подарков не будет. Пойдём быстрее – мне нужно ещё успеть купить их другим детям, которые к нам сегодня придут. Послушным детям. Хорошим детям. А ты, если хочешь ходить так медленно – иди лучше в свой детский дом. Там вообще тебе не придётся гулять по большим магазинам. Будешь сидеть весь день на месте и учить уроки…

Малыш теперь просто в ужасе – как так?.. Всё, что ещё утром казалось ему само собой разумеющимся – ласковая, вечно сюсюкающая мать, подарки, радость, которой даже чрезмерно было много – всё это теперь ухнуло в небытие!.. Не может такого быть… Это уж слишком обидно!.. Он стал канючить, всхлипывать, сетовать и просить прощения тут же, но так поддельно и искусственно, что конечно все эти мольбы не могли иметь никакого результативного действия на взрослую маму. Она просто шла дальше. В конце концов свернула в какой-то небольшой дорогой магазинчик, где принялась присматривать подарки, и мальчик, почувствовав что его деланные слёзки лишь только раздражают его покровительницу, примерно стал себя вести – как самый пресамый послушный ребёнок – затих и ходит под боком у мамы с видом маленького, готового помочь и исполнить любое приказание, доброго славного сыночка. Мама и теперь не обращает на него внимания совсем. Она просто занята своим делом – общается с продавцом, выбирает красивые елочные игрушки, откладывают они вместе в сторону выбранные красивенькие коробочки с деревянными подвесными лошадками, солдатиками, щелкунчиками, с хрустальными звонкими балеринами и ангелочками, с бумажными розовощекими малышами, одетыми в зимние пальтишки, дубленки и шапочки… Всё это мама пакует вместе с продавцом и совсем не обращает внимания на своего малыша. Тот делает вид что совсем позабыл об их ссоре и очень старатся маме во всём угодить, раскрыв рот ловит каждое движение и готов поймать каждую падающую вещь или поддержать накренившийся коробочек, или забрать мешающий пакетик… Но мама прекрасно видит притворство мальчишки. Она удивляется даже – как так? Он ей, вроде бы, и не родной – а вот… как похож-то стал в последнее время… Наконец все покупки совершены. И мама выходит из лавочки с красивыми узорчатыми пакетиками в руках, сосредоточившись на том, чтобы ещё раз проверить количество купленных подарков и сверить его с числом приглашенных гостей. Пока она этим сконцентрированно занимается – сынок отвлекается на лавочку куда меньше чем та, где они только что были. Даже не лавочку вовсе – а просто прилавок с игрушками, за котором стоит замечательная продавец – не просто в обычной рабочей форме, а в сказочном платье Снегурочки. Снегурочка – словно хозяйка в волшебном царстве: стоит среди стольких сокровищ, которые на витрине блестят и искрятся, переливаются разными цветами в свете ярких огней… Мальчика, не то что бы удивляет что-нибудь из этого, не то что бы радует… Он тысячу раз видел в жизни аниматоров в красивых дорогих костюмах – куда лучших, чем платье на этой девушке-Снегурочке. Он тысячу раз в жизни видел игрушки для ёлки – куда более прекрасные и изысканные, чем эти стекляшечки, лежащие перед Снегурочкой. Он всё это видел. Но всё же – теперь, когда ему могут совсем ничего не купить, он смотрит на эту витрину как на заветную мечту. Неосуществимую почти… Сказочную!.. Он думает – вдруг вот случится чудо и девушка-Снегурочка подарит ему что-нибудь со своей витрины?.. Ведь аниматоры, что ходили иногда к мальчику домой – всегда ему, в конечном счёте, что-нибудь дарили. А значит – и девушка-Снегурочка тоже могла. Возможно тогда будет счастлив крошка – когда не просто его мать, которая, само собой ему что-нибудь обязана, а сказочный персонаж, совершенно незнакомый, чужой, не родной – что-нибудь возьмёт и вручит ему эдакое… Возможно – что это будет счастье. Малыш пошёл к витрине один, оставив маму у дорогого бутика, откуда они с ней только что вышли. Идёт к витрине и смотрит на девушку в сказочном костюме. Та улыбается ему очень по доброму. Очень радостно так и тепло. Он смотрит на девушку и хмурится. Чего это она так ему улыбается сильно, хотя он совсем незнакомый ребёнок?.. Глядишь – ещё сумасшедшей какой-то окажется… Осторожнее надо с ними – со Снегурочками. Не знаешь, чего у них там на уме… на их – на сказочном. Подходит к ней мальчик, ещё больше хмурясь – чтоб та поняла что он тертый калач. С ним лучше не связываться… совсем никому. А, особенно – если вы всего лишь какая-то умолишенная Снегурочка. А девушка улыбается ему дальше, немного растеряно, потом что-то ищет в кармане что-то… и вдруг протягивает ему елочную игрушку – пластмассовый маленький шарик, украшенный оранжевыми блёстками. Мальчик берет недоверчиво… Странно. С чего это вдруг она?.. Снегурочка поздравляет его с Новым годом и улыбается даже ещё чуть сильнее, чем до того. Мальчик смотрит на шарик и даже не знает – что сделать. Он буркнул: “Спасибо…” – но из приличия только… А сам глядит на игрушку и думает – чего это вдруг такую плохую, дешёвую и пластмассовую?.. Когда у неё на витрине так много красивых стеклянных и дорогих?.. В его доме совсем нет таких вот пластмассовых шариков – одни только стеклянные, деревянные или вязанные – авторские, ручной работы. А э-ээто?.. Он смотрит ещё на игрушку и на прилавок, на прилавок и на Снегурочку.

– А можно лучше это?.. – указывает мальчик на большой красивый стеклянный шар, что стоит на витрине. Внутри шара игрушечная девочка делает снеговика, а вокруг неё – ярко украшенные домики и новогодние ёлочки. Хороший шар. Не то что бы он мальчику сильно нравится… но чисто если судить объективно: он самый красивый, да и похоже – дорогой – на витрине. Уж если мальчишке и нужен какой-то подарок для того чтобы наконец ощутить радость – так нужен хороший и самый лучший. Иначе – какие же шансы что этот подарок сработает как надо?.. Да этот пластмассовый шарик, который лежит на его пухленькой ладошке, стоит наверное во много раз дешевле, чем даже растоптанный пончик… Чем, даже и треть этого пончика наверное. Так какой в нём толк?..

Снегурочка извиняется, что-то лепечет про то что не может ему, к сожалению, этот шар подарить, но… мол, всё равно с Новым годом его поздравляет и, главное – с Рождеством…

Мальчик кивает из вежливости ещё раз и начинает додумываться что можно ещё раз попытать счастья, спросив свою маму – возможно она уже всё забыла и купит ему этот шар?.. Мальчишка бежит к маме и ей восторженно рассказывает про него – что вон там есть та-аакой чудный шар!.. Так здо-ооорово было бы для мамы его ему купить!.. Но мама, по видимому, слишком расстроена всем, что произошло, слишком обижена на мальчика или сердита, и вопреки своему обыкновению – потакать чаду во всём, что оно не захочет – отказывает раздраженно, и строго приказывает идти за ней и дать руку, чтоб не потерялся. Мальчонка рассерженно топает ножками на одном месте от досады и начинает, с суровым выражением крохотного личика, шагать вслед за мамой. Они идут, а мама отчитывает мальчика за такое его поведение. Нельзя так вести себя при людях… и вообще… с мамой. Нельзя топать ножками. Теперь-то она уже точно ему ничего не купит. Ещё собиралась его всё-таки простить и сделать какой-нибудь хороший подарок, если бы тот исправился, вёл себя хорошо и чуть более скромно. Но вот – он опять стал теперь истерить. А значит – его стоит чуть-чуть научить уму-разуму для того чтобы впоследствии он стал другим человеком. Поэтому пусть он подарка сегодня не ждёт. Мальчик впадает в ещё большую истерику. Так страшно обидно осознавать что ты мог совсем скоро получить какой-нибудь чудный подарок а вот – секунда всего, чуть-чуть излишних нервов – и всё!.. Мальчик выходит из себя от отчаяния. Они с мамой всё ближе к двери магазина – огромной крутящейся стеклянной двери… Ещё пара минут и они будут снаружи. И ничего уже будет совсем не вернуть… Подарка, действительно, никакого не будет… И счастья совсем никакого не будет… Теперь, на обратном пути, не будет у него даже той ласковой сюсюкающей мамы, которую он так не ценил!.. Как можно сейчас допустить такой исход?.. Никак! Поэтому малыш изо всех сил упирается возле двери и не хочет идти. Он закатывает такую истерику, какой мама ни сегодня, ни раньше, ещё и близко не видела. Истерику, на которую оборачиваются уже и совсем незнакомые люди… А маме такое совсем пресовсем не нравится. Мама в ужасе от одной мысли – что кто-то может подумать о ней как о плохой матери. Мама шипит на ребенка, дергает за руку, пытается образумить… Но всё тщетно. Как жаль что она отпустила сегодня нянечек!.. Всегда с ним общалась в присутствии воспитателей и всё было, в большей степени, хорошо. А вот – зачем-то решилась поехать с ним вместе в этот злосчастный ГУМ наедине, и что вышло?!. Нет, больше она никогда не поедет с ним вместе одна никуда!.. Она так и говорит мальчику прямо, и этим приводит дитя в ещё большую истерику. Дитя использует свой последний козырь, который уже подзабыт мамой и не звучал в его криках уже минут эдак двадцать.

– Я убегу-ууу от вас!.. Я убе-гу опять в детский до-оом!.. Я уйду к преж-ней ма-меее!.. Она ме-ня боль-ше любила-ааа!.. – кричит малыш и вырывается из руки мамы, бежит опять в магазин и не оглядывается даже, чтоб не замешкаться слишком и чтобы мама его не догнала сразу. Он ей, конечно, позволит себя догнать. Это само собой разумеется. Но только тогда уже он позволит ей это, когда убежит далеко от выхода и когда мама уверится в серьезности его намерений – оставить дом – и раскается в своём поведении, и начнёт умолять его остаться, и пообещает купить всё что тот только захочет, лишь бы только остался её любимым единственным сыном. Он даже не думает о том, что может быть какой-нибудь иной вариант развития событий. Такого просто не может быть!.. Малыш бежит уверенно дальше и дальше, проталкиваясь среди толп взрослых и маленьких посетителей, вихляет туда и сюда, огибая маленькие наряженные ёлочки, богатые бутики, сбегая по лесенкам и поднимаясь по ним. Он запыхался уже совсем, но всё равно бежит. Бежит дальше, чтоб точно сработало. Но наконец останавливается, потому что нет сил больше бежать. Он оборачивается теперь и готовится принять кучу извинений, готовится выслушать их с достоинством и твердостью, не позволяя уговорить себя сразу. Он оборачивается, глазами ищет испуганную и почти уже исправившуюся маму… Но что-то её всё никак нет… Нет и нет. Наверное просто она бегает медленно и сейчас прибежит – чуть погодя. А может быть – сразу решила там, где-нибудь по пути, купить ему что-нибудь приятненькое, чтобы загладить свою вину – и от того задержалась… А может быть… это что-нибудь очень большое – приятное это – боль-шо-е, тя-жё-еелое!.. И от того мама ещё медленнее с этим, чем-то приятным, бежит… Это хо-ро-шо-оо… Мальчик ждёт. Ждёт, ждёт и ждёт. А мамы всё нет… А может… Ему в голову вдруг приходит безумно ужасная мысль – а вдруг мама совсем и не бежала за ним?.. Вдруг она, правда, так сильно на него рассердилась, что больше не хочет его видить?.. Вдруг он, действительно, только что убежал из дома, хотя на самом деле и не собирался?.. Вдруг никто его совсем не будет больше искать и звать назад?.. Вдруг он потерял все-все-все точно так же быстро, как и чудесный пончик, как и обещанный подарок, как и ласковую нежную мать?.. Всё то, что казалось ему само собой разумеющимся?.. Возможно что это ему важный урок – ему, не умевшему радоваться всему, что имел и быть благодарным за это?.. Тут мальчик действительно испугался. Он тихо спросил: “Мама?..” у окружающего пространства, прислушался к гулу людской толпы, к музыке, звучащей из динамиков, к стуку сапог и туфель, к тихому поскрипыванию дверей… Ответа не было. Мамы нет. Её нет. Малыш не знал что его, правда, искали. Что за ним, правда, бежали. Что его, правда, хотели вернуть. Он не знал что всё дело в том – насколько он мал ещё. Мал ростом, мал годами, мал умом. Он мал ростом и потому легко пробрался среди толпы взрослых, как маленькая крупинка проскакивает через сито. А мама – куда более крупная частичка человеческого вещества – сквозь сито людской толпы не смогла просочиться так быстро. Он мал и умом – и от того не понимает этого. Он слишком маленький во всех отношениях, и от того его сложно найти в этой огромной толпе, в этом огромном магазине, в этом огромном мире. Он слишком мал. И от того – конечно его будут искать. Конечно же мама поставит всех на уши ради того чтобы раздобыть снова свою маленькую непослушную игрушку – иначе сегодня, при встрече гостей, придётся ей как-то всё это объяснять… А она этого точно никак не хочет. Она будет искать мальчика. Но он об этом не знает. И, может быть – это и хорошо. Ведь многие могут искать тебя в жизни – искать, находить или не находить… Но если ты сам не найдёшь себя вовремя, то все эти поиски будут напрасными. Потерянный человек, что потерян самим собой – это куда хуже потерянного человека – того, что потерян близкими. Потеря эта гораздо страшней. И куда более весома. Но она происходит так быстро и незаметно, что маленький человек или большой не может её даже сразу заметить… Теперь мальчику кажется так, что он сам потерял себя. Когда?.. Как?.. Он и сам не заметил. Точно так же, как не заметил сейчас что он потерялся. Ему кажется, что он сам виноват в этой страшной потере. Он ходит растерянно по огромному магазину и спрашивает тихо у воздуха: “Мама?..” – то тут, то там… Он наконец перестал плакать. Он наконец даже почувствовал себя лучше внутри, чем всё время до этого. Он наконец ощутил, что, как будто бы, получил достойное наказание за свою жизнь. Да – он испуган, растерян, подавлен, его глазки сделались большими и круглыми, он вовсе не знает что делать… Он страшно, страшно напуган… Он никогда ещё в жизни не оставался один, хотя и казалось ему так, что был он один постоянно… Но теперь – это другое “один”. Да – всё это ужасно… Но одновременно у мальчика внутри появилось даже какое-то облегчение. Он чувствует так, что всё это – не зря. Что всё это – заслуженно. Заслуженно то, что теперь на него накричали и отругали его… Он сам чувствовал в себе злость и сердитость на самого же себя. Заслуженно то, что лишился он пончика, и подарка, и мамы… Всё это заслуженно. Он чувствовал так, что всё это – для него излишне. А значит – он этого, почему-то, не заслуживает. Мальчик знает что он повёл себя дурно. Повёл себя слишком капризно и плохо сегодня. Но знает он, а вернее лишь чувствует – и то что он вёл себя как-то не так, как следует, и до того. Всё было не так. Иначе бы он получал радость от тех вещей, что призваны приносить её людям. Ведь с самими этими вещами всё было в полном порядке. А значит – всё дело было в нём. Значит он – жил как-то неправильно, функционировал не совсем верно – как сломанный дисковод, который не в состоянии принять и считать абсолютно нормальный диск. Мальчик чувствует лёгкость. Но одновременно – очень большое чувство вины. Очень большое… Он чувствует тяжесть от этой вины. И страх… И то, словно взлетает в воздух на миллисекунды, то снова оказывается притянут к земле – прижат чувством тяжести. Он ходит по магазину и кажется ему, что теперь ничего больше уже не вернуть… И он начинает плакать. Опять. Но иначе. До этого плакал он истерично, требуя для себя чего-то от других, злясь на кого-то… Плакал немножко поддельно и чрезмерно. А теперь плачет малыш потихоньку, спокойно и горько, он плачет теперь, требуя чего-то сам от себя – каких-то выводов и перемен, он плачет, злясь немного тоже, но на самого себя. Сейчас он это осознаёт. Он плачет искренне, и от того – в меру. Он плачет тихо, но плачет всё сильнее – в отчаянии от того что и малейшего следа его мамы нигде не осталось. Он видит всё новые, новые, новые лица… Пальто, сапоги и портфели, рюкзачки, шапки, ёлки, полки дорогих магазинов, ковры, люстры, декорации, блестящие висюльки, фигурки, украшения… Но мамы нигде нет. Её нет, но всё это вокруг чуточку его успокаивает. Гораздо страшнее было бы потеряться в какой-нибудь тёмной пустой комнате, где ты останешься наедине со своим чувством вины. А здесь – музыка звучит весело, глаза многих людей, и особенно деток, горят радостным праздничным огнём, а ёлочки так здорово ярко украшены!.. Малыш ходит и радуется этим вещам. В них он находит отдохновение от страшных эмоций внутри. Он даже иногда сквозь слёзы улыбается чему-нибудь, что блестит, переливается, искрится, звучит и живёт. Вот – даже он засмеялся чуть-чуть нарисованному котику, который с большого экрана подоброму улыбается и показывает сердечко. Он улыбнулся ему, засмеялся от радости и помахал ручкой… А ка-аак здорово – если представить что он вот сейчас уже нашёлся и шагает вместе с мамой среди всей этой красоты?.. Ка-аак это здорово!.. У мальчика начинает даже урчать в животике радостно. Он даже начинает со временем чувствовать себя немножечко голодным – действительно голодным, а не понарошку. Он чувствует приятную пустоту в желудке и ему становится ещё легче. Он ходит уже долго… Минут двадцать… а может быть – час. Малыш не может сказать – время тянется долго, очень долго – одна минута за целых пятнадцать. Часов у него нет, а телефон забрала мама. Он мог бы ей позвонить, но ведь телефон у неё… Малыш вспоминает опять о том, что это он сам виноват в том – как всё это вышло. Он чувствует снова всё больше вину… Теперь просыпается он от приятного сна, от доброй сказки, которою сам он себя усыпил – перестаёт представлять что все-все хорошо, и что просто гуляет он с мамой, и что вот как всё здорово – куча огней, украшений, людей… Праздник. Он перестаёт тешить себя этой приятной фантазией и отдаётся опять чувству вины. А это чувство вины – страшно. Страшно, ужасно и поразительно многоуровнево. Сильно как сотня разных чувств, вместе взятых. Малыш осознает реальность, осознаёт весь ужас своего положения… И начинает теперь действительно сильно плакать. Очень сильно – так громко почти, как звучат в нём все эти ужасные вещи, факты, эмоции, чувства… Он сам не заметил, как оказался у той же знакомой витрины, где девушка-Снегурочка стоит и продаёт игрушки. Закрыл глаза от слёз, открыл… И вот – он здесь. А девушка-Снегурочка что-то спрашивает – про то что наверное он потерялся?.. И мальчик, конечно, кивает – что да. Снегурочка хочет его отвести поскорее куда-то – куда-то на стойку какой-то информации. Но её менеджер не берёт трубку. А девушка обязательно почему-то должна дозвониться до менеджера, прежде чем отвести мальчика на свою стойку. Он и не знает совсем – оно вообще надо ему – отводиться на стойку?.. Снегурочкам он не очень-то доверяет… Но вроде бы – та говорит, что так мама его может найтись. А мальчик не видит упорно связи между какой-то там стойкой и мамой. Она для него абсолютно не ясна – эта связь. Но всё же, на всякий случай, он остаётся. И тут девушка вдруг начинает не только его успокаивать, как и раньше, но и говорить ему вдруг – что возможно это и к лучшему что он потерялся. Что это, возможно – даже совсем хорошо. Мальчик не думал ещё о такой версии всего произошедшего, а от того – перестаёт так уж страшно сильно реветь, и начинает прислушиваться. А девушка говорит необычные для него вещи – она говорит о том, что считает так: любая плохая и сложная ситуация в жизни даётся тебе не случайно. А может быть – для того чтобы ты чему-нибудь в этой ситуации научился. Возможно что ты вот сейчас, в этой ситуации, научишься просто тому, что потом та-аак пригодится тебе в другом случае – более сложном – что ты совершенно легко из него выпутаешься!.. Она говорит и про то что, возможно, ему стоит запомнить как раз в этой ситуации вот что: как страшно, ужасно и невероятно плохо это – потерять маму!.. Потерять земного родителя… А ведь есть у него и ещё один папа – Небесный Отец. А Он – Отец всех людей и Он его, мальчика, тоже любит очень сильно, и очень сильно старается ему помочь во всём в жизни. И мальчик удивляется. Ведь, хотя он и слышал о Боге многое, но никогда ещё не думал о Нём как об Отце. Вот ведь – как удивительно!.. Всего за один день он узнал и о том, что есть у него, оказывается, другая мать… и ещё один Отец тоже, оказывается, есть. Вот как здорово!.. И этот Отец его любит… А девушка говорит дальше о том, что, хотя Бог и любит его так же, как и родители – но любит гораздо сильнее и крепче, чем кто-либо другой на земле. А это значит – что потерять Его любовь будет ещё во много раз страшнее, чем потерять обычных земных родителей!.. Вот – что самое страшное в жизни: потерять связь с Богом… Всё это говорит девушка, а мальчик стоит и думает о том – как же ему постараться не терять связи с Богом, если он ещё и не находил этой связи никогда раньше?.. Девушка говорит, что достаточно для того чтобы никогда не терять связи с Богом – быть добрым, порядочным, честным… и много ещё чего хорошего… А ещё – верить в Бога и тоже любить. Много всего рассказала ему девушка. Нового, интересного, удивительного. Малыш стоит, думает и размышляет над всем только что услышанным… А девушка вдруг догадывается о том, что, может быть, у мальчика есть номер телефона своей мамы? Малыш не понял сразу, когда она спросила – нет ли у него телефона мамы? Он понял что девушке нужен сам телефон. И говорит что нет – телефон у него забрали. И начинает от этого реветь по новой. А девушка скоро уже убегает куда-то, сказав ему подождать здесь на месте… Малыш стоит, ждёт. Но совсем только недолго. Чуть-чуть подождал – секунд двадцать – и зашагал прочь… Сам не заметил, как зашагал. Шагает и думает. Много думает о Боге – о своём другом Отце. О Нём он сегодня слышал и в мультике. Там говорилось как раз про Него. Про то как однажды пришёл Он на землю – за тем, что бы избавить людей от греха, пострадать за их грех. Там говорили – в этом мультике – что Бог хочет спасти нас и освободить от той тяжести, боли и горя, которое мы чувствуем в наших сердцах, когда совершим неправильный поступок и сделаем неверный выбор, когда ошибемся и оступимся на пути. Он пришёл Сам на землю за тем, чтобы нам подарить жизнь – вечную и прекрасную. Теперь мальчик сам чувствует внутри как раз ту самую боль, тяжесть и горе, о которых, наверное, и говорилось в мультике. И он понимает – как это, на самом деле, важно – иметь возможность избавиться от этого тяжкого груза… Как он бы хотел прямо сейчас сбросить его со своих плеч!.. Как он бы хотел прямо теперь же узнать что он вовсе ни в чём не виновен… что он не топтал пончик, что он не капризничал и не вёл себя препротивно, что он не кричал на мать, что он не топал ногами, что он не дулся, не обижался, не требовал больше, чем нужно ему по настоящему, не злился, не переедал, не пересыпал, не зазнавался… Как было бы хорошо теперь узнать – что он разом за всё прощен и всё это совсем не считается больше!.. Он вспомнил – что говорили в том мультике. Там рассказывали как можно заслужить прощения от Бога. Можно помолиться и сказать: “Прости меня пожалуйста, Господи! Я очень плохо поступил, но я сознаю свою ошибку и больше никогда постараюсь так не поступать! Помоги мне пожалуйста в этом! И прости мне мой грех… Я Тебя очень об этом прошу!..” – вот что-то вроде того говорилось в мультике и мальчик решил было, и правда, попробовать… Как вдруг с размаху врезался в чью-то ногу. Сильно, с размаху, тяжело врезался – как маленький пухленький увесистый таранчик. Погруженный глубоко в свои мысли малыш не заметил какого-то молодого человека, который, надо сказать, быстро-быстро объявился из ниоткуда на его дороге – видимо очень куда-то спешил – и тут же попался под ноги крошке… Хотя, вернее – конечно это малыш попался под ноги юноше. Но такое было ощущение – что наоборот. По крайней мере пострадал в этой ситуации никто иной как этот торопливый посетитель ГУМа. Молодой человек согнулся от боли, схватился за ногу, в которую только что врезалось пухлое чадо, и немножко попрыгал в таком положении на другой ноге. Лицо молодого человека исказилось чрезмерной страдальческой гримасой и он что-то нервно пробурчал малышу невнятное про то что тот должен быть осторожнее и смотреть, вообще-то, куда он идёт. Малыш же в ответ тоже возмутился немного (но про себя) тем что, во первых – мужчина уж явно капризничает больше, чем реально испытывает боль, а во вторых – нехорошо ведёт себя, ведь следовало бы сначала спросить у ребёнка – не ушибся ли тот… И извиниться, хотя бы, за то что не смотрит куда бежит сам. Но молодой человек этого возмущения не заметил, ведь, всё ещё, сгибался над раненной ногой, скривившись как от пулевого ранения и зажмурившись сильно-сильно. Какой интересный этот молодой человек! Стоит малыш и на него смотрит увлечённо. Богатый наверное он: на нём очень хорошие вещи – дорогие. Одно только чёрное пальто чего стоит! А пуговицы на нём – золотые со звёздами!.. Малыш залюбовался на эти пуговицы. Наверное вот чего так не хватало ему для счастья – вот такого пальто!.. Только маленького. В большом он, конечно, утонет… Так нравится мальчику как молодой человек этот выглядит!.. Такой он красивый. Худой и стройный. Такой стройный, что даже все скулы видны!.. Хотелось бы мальчику тоже быть вот таким стройным! Красивым и высоким… А волосы!.. Малыш моментально себе захотел такие волосы. Тёмные вьющиеся вихры, которые так неаккуратно, но с таким шиком падают молодому человеку на лоб и виски, когда тот склоняется к больной ноге! Мальчишка всегда был светленьким, но вот теперь тотчас же захотел себе тёмные волосы, как только их увидел. Вот где оно наверное – счастье!.. Наверное уж этот-то человек – счастливый! Вот он – и красивый такой, и высокий, и стройный, и с волоса-ааами!.. Чего же ещё в жизни надо?!. Тут молодой человек открывает глаза наконец и глядит на мальчонку. Наверное замечает – какой тот малыш. Ну совсем крохотный.