Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

– Фу, фу! – фыркал Учитель. – От тебя несёт, как от лавки благовоний. Добрался до дармового…

– Ты бы посидел с моё в дерьме Кап-Тартара, – огрызался Дигон. – Чтобы помыться, хоть в фонтан прыгай. Накормил бы лучше. После твоего заклятого друга Джордана…

– Во! Нахлебник объявился! – не дав договорить, возмутился Сарый. – Ваня, мы что, всякого проходящего кормить будем?

– Он не проходящий, – уточнил Симон, вполуха слушая брань Сарыя и тщательно вытирая руки после мытья одним полотенцем с Иваном.

– Он наш гость, – добавил хозяин квартиры. – Мы его пригласили для беседы в нормальных условиях, а не сидя на кочках.

– Это столпотворение ты называешь нормальными условиями? – не остался в долгу Сарый, но стол стал накрывать. – Тут же его и посадить негде. А если ещё заявится дон Севильяк…

Тут же в прихожей послышался шум и сопение.

– Я же говорил! – в отчаянии воскликнул Сарый. – Он же вас опять оставит голодными! А я что могу?

Его вопли и наскоки Дигон воспринимал вполне спокойно, но происходящее заметно заинтриговало его. Он наблюдал и слушал: Симон, как всегда, занят какими-то мыслями, КЕРГИШЕТ с улыбочкой помогает Сарыю, а сам Задира предстал перед ним совсем в другом свете – одомашненным и заботливым. Единственное, что было в нём знакомо, – поток нелестных слов.

С появлением дона Севильяка Дигон оживился, двинулся к нему навстречу. Тот долго не узнавал его. Затем случилась бурная встреча, от которой опять пострадало окно: стекло на кухне, в который уже раз, лопнуло и осыпалось под ноги Сарыю.

Новый взрыв эпитетотворчества оборвал Симон, выведенный из размышлений звоном бьющегося стекла.

– Ну, хватит! – сказал он сдержанно, уверенный, что его услышат и поймут.

– Тут зима на дворе… – начал было Сарый, но Симон не дал ему развить мысль.

– Перестань, Камен! Нам надо принимать какое-то решение. Моих сведений недостаточно, а то, что нам рассказал Дигон, – скупо. А следовало бы знать хотя бы о коллективной способности кушеров, о Ждущем, о камнях, меняющих ориентировку ходоков в поле ходьбы… Да мало ли что нам нужно ещё знать… А это, – Симон кивнул головой на стол, – в комнату. Там все поместимся.

– Только что наводил порядок, – не унимался и сокрушённо бубнил Сарый. – Опять натопчут… Ноги вытирать надо!

Стол нести бросились все сразу, столпились, мешая друг другу, Сарыю оттоптали на ногах пальцы: все были обуты в походные башмаки, а он – в тапочках.

Еда, выставленная Сарыем, Дигону не понравилась. Особенно колбаса, нарезанная толстыми ломтями. Он её брезгливо понюхал, потом пожевал откушенное с гримасой отвращения.

– Вы такое едите? – кривя полнокровные губы, осведомился он.

– Едим, – отозвался Симон. – Давай-ка по порядку. Что ты знаешь о коллективной способности кушеров?

Дигон отложил колбасу, вытер пальцы о себя.

– Я второй раз слышу о коллективной способности, но я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Вот как? – Симон с недоумением посмотрел на Дигона. – Ну, тогда так… Когда кушеры собираются вместе, они могут что-нибудь делать такое, что не могут поодиночке?

Дигон высоко приподнял начернённые брови: он не понимал.

– Ты же всегда отличался сообразительностью, – сказал Сарый.

Он собрался объяснить Дигону вопрос Симона, но прежде хотел подсластить ему, напомнив о способности его быстро соображать.

– Подожди, Камен! Дигон, объясни, как удалось кушерам, сегодня напавшим на вас с Рюношей, лишить твоих людей ориентировки в поле ходьбы?

Симон проговорил это медленно, выделяя каждое слово, стараясь вбить их в голову Дигона, но тот снова, как это случилось уже при разговоре на Пулковских высотах, вдруг изменился в лице и, судорожно глотая, прохрипел:

– А-а, Рюноша… Они не успели… Рюношу надо направить… А они не успели… Они… Просто сказали им…

– Что сказали?

– Э-э… Маламата-тамма сказали, – поколебавшись, ответил Дигон и уставился остекленевшим взглядом на Симона.

– И этого достаточно, чтобы лишить ходока подвижности? – уточнил Учитель.

– Да, – натужно проговорил Дигон.

Моложавое его лицо словно потрескалось от глубоких старческих морщин; он стал походить на того Дигона, которого Иван вытаскивал из Кап-Тартара.

– Он случайно не того, не пьяный? – глядя на него, предположил Сарый. – Или в дурмане?

– Я думаю, ни то и ни другое, – мельком заметил Симон и вновь обратился к Дигону: – Ты сам участвовал в таком… э-э… процессе? Как вы это называете?

– Маламата-тамма называется. А как же! Я там бывал часто… Маламата-тамма…

Дигон закатил глаза, как святой на иконе.

– Что ты при этом чувствовал?

– Когда?

– Когда собирались, чтобы произнести эти слова?

– О-о! Радость была… – расцвёл Дигон, словно вкусил какое-то лакомство. – Ответственность была… – продолжил он строже. – Мы делали добро!

– Вот это да-а… – после небольшой паузы обмолвился Иван. – Они делали добро, называется, а мы их пробивали и отбивали. Оказывается, добра лишали. Так что ли получается?

– Добро с одной стороны, а с другой… зло, – сказал Сарый.

– Но ты ведь говорил о Камнях, – напомнил Иван. – Один использовали против тебя. Это, как я понимаю, Рюноша. Другой ты использовал сам. Так?

– Камни – чтобы навсегда, а маламата-тамма – на время. Скоро Капитек и Сургун будут ходить во времени.

– Ага! – Иван потёр указательным пальцем верхнюю губу. – Симон, Вам не кажется, что мы так из него будем вытаскивать сведения неделю? Его как-то надо заставить или взбодрить.

– Ты прав, но не будем ничего заставлять и ничем взбадривать. Попробуем начать с другого конца.

– Он где не надо может своими словесами напустить такого дыму, что голова от его болтовни болит, – сварливо заметил Сарый. – А тут будто говорить и соображать только-только учится. Что с одного конца, что с другого…

– Не торопись, дорогой, с выводами, – спокойно проговорил Симон. – Сдаётся мне, что сведения, которых мы от него добиваемся, известны ему не для широкой их огласки.

– Вы имеете в виду какую-то блокаду? – спросил Иван.

– Элементарное дело… Но только в будущем твоих современников. А он заявился сюда из пяти-тысячелетней давности.

– Тогда это значит…

– А то и значит, – подхватил Сарый, – что у Ждущего этого способности от каких-то древних знаний. Тем более что он, как утверждает Дигон, не человек. Отсюда вывод…

– Он не человек, – подтвердил Дигон. – У него вместо ног хвост или… Я его никогда стоящим на ногах не видел. Он всё время лежит, а там, где ноги, прикрывает… Он – Ждущий!

– Какой вывод? – напомнил Иван.

– Это знание другой какой-то цивилизации, – докончил своё высказывание Сарый.

– Ух, ты! – задохнулся Иван от предположения Учителя. – Неужели всё-таки и вправду на Земле была другая цивилизация? И значит, мне не показалось тогда. Интересно!

Иван восхищался, но не забывал о еде.

– Любопытное сопоставление, не кажется ли вам, друзья? – Симон лёгким прикосновением ладоней огладил свои колени. – Лежит – значит, ждёт!

– Чепуха, я думаю, всё это! – неуверенно произнёс Иван, прожевав очередной большой бутерброд. Он ел и никак не мог наесться. – Что значит – не человек? А кто?.. Мутант?.. Другое дело, что он обладает серьёзной для нас интуицией. Она ему позволяет чувствовать каким-то образом идущего в поле ходьбы ходока во времени. Во всяком случае, в той полосе времени, которую он контролирует. Он же вычислил Дигона, когда тот стал её посещать. И Арно, наверное, тоже, когда в этой струе там случайно объявился.

– Мы начинаем философствовать, – заявил Сарый. – Если так и дальше будем рассуждать, то точно ничего от Дигона не узнаем. И будем здесь языки чесать до бесконечности.

– Откуда ты этих слов нахватался, Учитель? – спросил Иван. – Языки чесать…

– Что ты предлагаешь? – не дал договорить Ивану Симон и с прищуром посмотрел на Сарыя.

– Плюнуть на всё и забыть! Арно с дуру забрёл в полосу и испугался, – сразу отозвался Сарый, но, почесав висок, добавил: – Правда, что делать с самим Дигоном и теми, кто к нему примкнул, вот задача, которую теперь придётся решить.

– Да, – кивнул Симон.

– Я говорил то же самое, – напомнил Иван, ощутив поддержку со стороны Сырыя.

Голос дона Севильяка прозвучал неожиданно гулко. До того он молчал, аппетитно ел и лишь переводил взгляд своих по-рачьи выпуклых глаз с одного что-либо сказавшего на другого.

– Он мне всё рассказал в Кап-Тартаре.

– Так-так! Что же он тебе наговорил? – встрепенулся Симон.

– Не наговорил, а рассказал, – уточнил дон Севильяк, с сожалением отваливаясь от стола, на котором оставалось ещё достаточно, чтобы поживиться.

– Хорошо. Что же?

– Ждущий, наверное, сам не знает, кто он. Его пробили в будущее из тех времён, когда на Земле начались неурядицы. Стала трястись земля, сильно похолодало, море стало мелким, а суша начала подниматься в небо, оголив крутые берега…

– Ну-у… Об этом уже слышали от Дигона. Ну-ну, дальше.

– Виновником всего этого соплеменниками Ждущего было признано время, его поток. Поэтому они решили: его надо остановить. Им самим это не под силу. Должен прийти Тот, Кто Остановит Время, то есть не даст разрастаться катастрофе или даже повернут время вспять, тем самым отодвигая эту катастрофу… Примерно так.

Симон опять кивнул, мол, понятно, продолжай.

– Если он придёт, то на Земле опять станет тепло. Тогда те, кто послал Ждущего, смогут жить в прежних условиях. Иначе они вымрут…

– Вымерли уже, – вставил Сарый. – Но, представим, что Тот, Кто Остановит Время всё-таки придёт. То… Что?

– Фантастика! – восхитился Иван. – Придёт и остановит! Опять Пояс Дурных Веков возникнет? Для всей Земли как планеты?.. Вот это да!

– Ваня, ну что за щенячий восторг? – с мимолётной улыбкой спросил его Симон.

– Ну, сами подумайте, о чём мы тут с вами говорим. Пояс этого премудрого Пекты – куда ни шло. Можно понять, хотя бы умом. Но остановить время и, значит, естественное развитие планеты, то есть космического объекта! А?

– Вот это точно фантастика. Думаю, о планетарной остановке времени речь не идёт.

– Да, вот что ещё, – дон Севильяк потёр руки. – Таких Ждущих много… Нет, не в нашем кимере. Они рассеяны во времени цепочкой, чтобы общаться с пославшими их, и по ней передать сигнал, что Тот, Кто Остановит Время пришёл и его надо встречать.

– Ничего себе! – опять потрясённо воскликнул Иван. – Релейная связь! Но тогда, – Иван обвёл собеседников вопрошающим взглядом, – много Ждущих – ни о чём не говорящее понятие. Это критерий без ограничений. Подумайте, ведь их может быть тысячи…

– Не обязательно, – возразил Сарый. – Всё зависит от кимера, которым они обладают. Если он велик, скажем, сотню тысяч лет, тогда всё может выглядеть не так уж грандиозно.

– Полтора миллиона… – выдавил из себя с натугой Дигон, с не меньшим интересом со всеми слушавший друга по Кап-Тартару. – Это я помню…

– Вот это да! – подражая Ивану, воскликнул поражённый и восхищённый услышанным Сарый, и заёрзал на стуле. – Сколько же времени они тратят на ходьбу туда-сюда?

– Они не ходят… они плавают, – прерывисто сказал Дигон. – Для этого они… пользуются связью по воде… Вода как будто помнит… – Он мучительно подбирал слова и выбрасывал их с придыханием, – … передаёт…

Он замолчал совсем, глядя перед собой невидящим взглядом.

– Явно запретные сведения, – помрачнел Симон. – Дигон, вода передаёт информацию… сведения?

– И ходоков…

– Временной канал?

Дигон, словно заикающийся, долго не мог произнести то, что хотел сказать.

– Н-не знаю… Ждущий часто плавает… Уходит в воду… Он – в”ыг… Он…

– Всё! – сказал Иван и поднялся из-за стола. – Чем больше слушаю, тем больше наедаюсь этим. Во! – он подвёл к подбородку открытую ладонь тыльной стороной. – Ввязались на свою голову! Лучше бы он и вправду сидел в Кап-Тартаре… А то, мол, сделаешь великое дело… Легенды складывать обо мне будут… Сложат, может быть, но только кукиш!

– Не горячись, Ваня. – Симон дёрнул щекой. – Дигон, что ты сам намерен делать?

В тусклых глазах кушера зажглись огоньки. Он повёл широкими плечами, сбрасывая тяжкий груз.

– Забрать Камни… На время лишить кушеров способности ходить во времени… В”ыга убить.

– Ясно, – подвёл итог Симон. – Ты, конечно, плохо представляешь, как можно выкрасть эти камни, как переловить всех кушеров, тем более, как поймать самого Ждущего. Так?

– Да, пока плохо. Но мы это сделаем.

– Кто это мы?

– Как кто? Мои кушеры и вы!

– Н-да… – казалось, все присутствующие решили выдавить из себя похожее междометие, правда, каждый по-своему.

– Вот что я предлагаю, – поскрёб подбородок Иван. – Вернее, не предлагаю, а хочу напомнить. Я не спал уже часов пятьдесят. Не знаю, как вы, но мне всё надо обдумать на свежую голову. У меня в ней уже булыжник лежит… Я что-то сказал не так?

– Всё так, Ваня. Но, – Симон помолчал. – Ты всё-таки заведи себе где-нибудь в прошлом местечко, чтобы можно было там отсыпаться сколько тебе угодно. Если ты сейчас заляжешь спать здесь, то всё откладывается на неопределённое время. По крайней мере, до завтра. Нам что, сидеть и ждать, пока ты проснёшься, умоешься и… А имей такую возможность в прошлом, ты бы мог вернуться сюда к нам… Кстати, каков у тебя деват?

– Кого… девать?.. – Иван вопросительно и подозрительно осмотрел своих Учителей, всех троих.

Сарый захихикал

– Камен, твоё веселье не ко времени. Ты ему разве не объяснял, что такое деват?

– Нельзя всё сразу! – парировал Учитель. – Не было необходимости. Сейчас она появилась – так наставляй! У меня даже случая не было. Он же всё время в бегах…

– Какой-то термин? – спросил Иван.

– У нас, Ваня, нет терминов. Ты же знаешь. А деват – это промежуток времени в настоящем от момента твоего ухода на дорогу времени и моментом возвращения назад.

– А-а… То есть времени моего отсутствия в настоящем, пока нахожусь в поле ходьбы и в прошлом, так?

– Можно и так.

Иван задумался.

– Честно скажу – не обращал внимания. А это зависит от глубины погружения в прошлое?

– У кого как…

– У меня деват, – прогудел дон Севильяк, – если хожу долго, почти на полдня.

– Мой – часа полтора, – сказал Сарый. – Но иногда бывает хуже. Когда забреду куда не следует… А у тебя, Ваня, он тоже непостоянный. В пределах от получаса до трёх. Три, это когда ты ходил за Пояс и к аппаратчикам. Я же тут сижу, жду, замечаю.

– Полчаса и даже три – не весь день, – сказал Симон, поднимаясь из-за стола. – Ладно, вы тут действительно, отдохните. Дигона тоже где-нибудь устройте. До завтра!

– Я тоже пойду, – прогудел дон Севильяк, подумал и стал вставать из-за стола. – Не здесь…

– Надо же, какой он сал вежливый, – проворчал Сарый. – Сразу в поле ходьбы теперь не уходит.

Первая драка

Иван проснулся и сразу почувствовал себя чем-то неприятно разочарованным.

Наверное, приснился дурной сон. О чём – затерялось в сознании, а осадок остался и с сонной головы портил настроение.

Мрачно размышляя о предстоящем дне, вернее, о промежутке очередного бодрствования и о том, что за ним последует, он без охоты проделал несколько гимнастических упражнений, сделал десятка два глубоких приседаний, потаскал гантели. Не ощущая привычной бодрости, побрился, умылся, вяло поздоровался с Сарыем, пьющим чай.

– Что, раскис? – без тени сочувствия спросил Учитель.

– А что, заметно? – осматривая скудный завтрак, приготовленный для него Сарыем, невесело усмехнулся Иван.

– Да уж… С таким лицом… – Учитель надолго прильнул к краю чашки.

– С каким уж таким лицом? – не выдержал Иван.

– С таким на люди выходить нельзя. Они-то при чём, если у тебя внутри всё раскисло и течёт. Глянешь на такого и подумаешь…

– Говорите уж.

– А что говорить? Подумают, то ли оно от рождения такое, то ли что страшное случилось с человеком…

– Да ладно вам, – смирно отбился Иван и, присев к столу, отдал всё внимание еде. И тут вспомнил: – А где Дигон?

– А… – небрежно отмахнулся Сарый, будто от безделицы, не заслуживающей вопроса. – Гулять пошёл. Посмотреть, как люди сейчас живут. Он когда-то…

– Да вы что?! – едва не подскочил на месте Иван и почувствовал, как его захватывает только-только прошедшее утреннее раздражение. – В таком виде? И потом… Вы разве не понимаете, что с ним может случиться на улице? Там же машины… светофоры… – всё больше распалялся Иван, стряхивая и раздражение и плохое настроение перед лицом реальной неприятности, поджидающей его.

Именно его, а не Сарыя, который возмущений и опасений Ивана, похоже, совсем не воспринимал. Или же делал вид, что не воспринимает.

– Да будет тебе, Ваня. Ничего с ним не случиться, – беспечно заявил он. – Ну и что, что машины там?.. Испугается – прибежит. Тем более, он уже когда-то пытался здесь побывать как будто… А то и на дорогу времени станет.

– Учитель, о чём ты тут говоришь?! Куда он прибежит? Здесь все дома и улицы друг на друга похожие. Спальный район, типовое строительство… Вы хотя бы сказали адрес моего дома и номер квартиры?

– О чём ты сам говоришь, Ваня? Какой ему адрес? – глаза Сарыя беспокойно забегали. – Он же вообще ни читать… ни цифр не знает. К тому же всё написано по-русски… Станет на дорогу времени и… Обойдётся.

– Учитель! Вы ли это не понимаете? Если он уйдёт в поле ходьбы, где его искать? Мы же его пробили в будущее. А когда он пытался уйти вперёд, то всего лет на пятьсот, не больше. Так что будет, когда он выйдет в поле ходьбы? Где он окажется? Здесь или опять у себя?

– Ну-у… – Сарый явно стал тревожиться.

– Вот и ну, – отрезал Иван. – Вы прожили по тысяче лет, а ведёте себя как дети малые. Друг перед другом свой апломб выказываете. Давно он ушёл?

– Да уж с час… Я же ему говорил…

– Что вы ему говорили? Позлорадствовали, поди?.. Где его теперь искать? Знать хотя бы, в какую сторону его понесло, – сетовал Иван, спешно одеваясь.

– Ваня, на улице холодно, – напомнил Сарый, видя, что ученик решил выскочить за дверь налегке, в одной рубахе. – Очень холодно и ветер…

– Зима? – Иван в последний период своей жизни редко выходил в настоящее вне пределов своей квартиры и совершенно отключился от текущих календарных сроков.

– Нет ещё. Поздняя осень, но холодно. Снежок иногда, дождь со снегом.

Иван бегом спустился вниз по лестнице, выбежал во двор.

Было и точно холодно, в основном, от сильного порывистого ветра, напоённого влагой. Свинцовые тучи проносились по небу, едва не касаясь крыши домов. Деревья ещё не все сбросили листву, но между стволами уже можно было видеть далеко, но, сколько Иван ни вглядывался, нигде ни одного человека. Да и кому охота выходить в такую погоду. Те, кому нужно, утром уже уехали или ушли на работу, в институты, в школы, а остальные отсиживаются в тепле.

«Куда он мог пойти?» – лихорадочно соображал Иван, а ноги его уже несли к улице, за угол дома.

Сновали машины, двигались редкие прохожие, но нигде не было видно кого-либо в нелепом серо-белом одеянии, похожим на хламиду Иисуса Христа, как его рисуют в книгах и на иконах.

Иван добежал до перекрёстка.

Слева, через улицу, у метро, как всегда, царило оживление. Люди стекались к входу и растекались от выхода из подземки, толпились у ларьков и киосков. Иван ринулся туда, слабо надеясь, что Дигон мог быть привлечён этой людской суматохой так же, как и он.

Беглый опрос продавцов не дал результатов: никто не видел экстравагантно одетого человека, чтобы можно было на него обратить внимание. Да и вообще, все, кто проходит мимо и не покупает, – вне поля зрения продающих, не до них.

Дигон, естественно, ничего покупать не мог, но всё-таки представлял собой заметную фигуру, чтобы не броситься в глаза.

Иван вернулся к своему подъезду и нервно походил рядом в ожидании – вдруг где-нибудь в поле видимости мелькнёт знакомая фигура.

Не мелькнула.

Дигон растворился где-то среди похожих друг на друга домов, дверей и улиц, среди которых даже современный человек порой напрочь теряется и не знает, куда он забрёл по ошибке, а уж попавшему сюда из тысячелетней давности – и подавно.

Ещё почти час потратил Иван, бегая по округе, заглядывая во все углы, где мог остановиться или находиться потерявшийся Дигон.

Его нигде не было.

Раздосадованный, обеспокоенный и вспотевший от пробежек, он вернулся к подъезду своего дома. Поднимаясь по лестнице мимо почтовых ящиков, заметил один, забитый какими-то бумажками. Это был его ящик. Он выхватил пачку белых листков и в тусклом свете лестницы разглядел, что они собой представляют – и ахнул. Весь этот ворох состоял из счетов на уплату квартиры, за газ, телефон… за… всё!

От их вида его хватил настоящий столбняк. Как он мог позабыть о необходимости оплачивать все эти удобства, в которых жил и теперь живёт с Сарыем? С Учителем, для которого его дом стал постоянным убежищем. Он здесь сидит, а счета идут! Отключат всё – потом бегай, доказывай, что не верблюд, а так вот, мол, нечаянно всё произошло…

Он влетел в дверь, обуреваемый желанием всё крушить и ломать. Сарый, виновато помаргивая, встречал его в прихожей.

– Что это такое? – Иван сутул ему под нос бумажки.

Сарый не успел их подхватить, и они разлетелись по полу.

– Чай любите пить, а за газ кто будет платить? Дядя?

– Какой дядя? – вытянул лицо Сарый, ожидавший от Ивана известий по поиску Дигона или опять нелестных высказываний в свой адрес; оттого он никак не мог уразуметь, о чём ему толкует ученик и почему так неучтиво ведёт себя с ним.

– А-а… Я тоже хорош!.. Это всё счета. И не только за газ. Их надо оплатить! Займись, Учитель!

– Но, Ваня!.. Как… я? Я же не знаю.

– Дело не хитрое. Сходишь в сберкассу. Она тут рядом. Там подскажут, что надо сделать. А мне не до того… Дигон не приходил? – спросил Иван, хотя знал ответ.

Сарый промолчал, лишь отрицательно мотнул головой; Иван чертыхнулся.

– А это, – он поднял и швырнул на стол квитанции, – надо оплатить. Срочно! Поистине, одно за другое цепляется. Что будем делать, Учитель?

– Я тут подумал, – тупо рассматривая счета, сказал Сарый, – что если он встал на дорогу времени, и если его выбросило в прошлое, то он может придти к точке зоха в Кап-Тартар.

– На Пулковские?

Сарый кивнул, после нападок ученика он был немногословен, только спросил:

– Мне с тобой пойти?

– Зачем?

– Ну, мало ли что…

– Нет. Ждите Симона. Да и Дигон может появиться. Кто знает, где его носит. И… Срочно надо оплатить, – в отчаянии эти слова Иван произнёс как заклинание. – Ведь отключат. И воду, и газ, и телефон, и… А-а!..

На Пулковских высотах всё так же по-весеннему было светло, чуть свежо и покойно. Природа жила своей первозданной жизнью и на появление разгорячённого Ивана ответила равнодушной ко всему невозмутимостью, не обратила на него своего внимания ни одним лишним шелестом ветвей могучих елей, ни вскриком птицы или дуновением ветра.

А если и обратила, то этого никто бы не заметил.

Правда, если бы кому-то было замечать.

У памятной сосны истоптано. Здесь совсем недавно, утром этого дня собралась толпа ходоков, чтобы ощутить переход в Кап-Тартар с его, КЕРГИШЕТА, помощью. Чуть позже, этого же дня, здесь же под сосной, он с Симоном беседовал с Дигоном, а потом уходил с кушерами в Фиман, затем они втроём сюда возвращались…

День шестого мая тысяча сто сорок седьмого года до нашей эры ещё длился, а у Ивана за плечами остались недели, насыщенные поисками, радостями и разочарованиями – суетой во времени.

Больше разочарованиями.

Иван долго стоял на месте реализации в этом мире, оглядывался и думал.

Солнце, щедро изливающее свои живительные лучи, но ещё мало прогревающее воздух, едва склонилось к западу, ослепительно отражаясь от спокойного полотна воды, чуть побитого рябью.

На небе белым одуванчиком застыло одно единственное облачко.

Тишину наполнял птичий грай.

Дигона здесь не было. И, пожалуй, он не мог здесь быть. Конечно, кушер в состоянии запомнить эту точку зоха, но пойдёт ли он сюда? А если уже был, то не ушёл ли в Кап-Тартар, где и сидит сейчас со своими мятежными дружками-кушерами?

Сидит и ждёт, когда его оттуда попросят вернуться.

А попросить может только КЕРГИШЕТ.

Но нужно ли просить? Нужен он как… собаке рога… вороне седло… рыбе топор… Что кому там ещё?

Всё это он придумывал, так как понимал, что Дигон не мог идти в Кап-Тартар один. Он здесь не знал своей Кахки и не мог рисковать.

Иван вздрогнул.

От монотонного перебора нелепиц он едва не упал, засыпая на ногах. Встряхнул головой, расправил плечи и медленно направился к берегу. Ступни слегка проваливались в податливой почве.

Постоял на берегу, следя за ленивым накатом мелкой волны, едва шевелящей песчинки и почерневшие останки прошлогодней травы и листьев. Домой возвращаться не хотелось, но и здесь торчать – тоже.