Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

В своём настоящем он мстил тем, кто уничтожил род Арраханов, поэтому предпочитал здесь появляться лишь в качестве карающего призрака, наводя ужас на непосредственных убийц и их потомков – до седьмого колена, куда бы они ни бежали, где бы они ни прятались…

Поле ходьбы его имело продолжение в будущее в виде узкого изломанного гребня той же возвышенности, что широкой полосой уходила в прошлое. Осваивая дорогу времени, Иах несколько раз рисковал уходить, вернее, дрожа от возможности сорваться вниз, вползать в будущее время и однажды даже вышел в реальный мир так далеко, как позволил ему предел – обрыв. Но увиденное ему не понравилось из-за вонючих чудовищ, захвативших землю, воду и воздух, где люди, по-видимому, попали к ним в рабство.

После того Иах никогда больше не ходил в будущее.

Ему было хорошо лишь там, где он облюбовал для себя новое местопребывание: двадцать седьмой век до нашей эры, который вскоре окажется египетским берегом Красного моря.

… В шатре Иаха всегда прохладно и тихо. Жгучие лучи солнца, даже когда оно висит прямо над головой, словно обтекают пристанище Посланца Всех Богов Времени:

Этиши – Бога текущего времени,

Гильгуя – Бога прошлого времени,

Слама – Бога будущего времени.

Время создано Богами Времени и дано миру, чтобы не только творить деяния, но и отмерять их упорядоченную последовательность.

Однако время неразумно по своей природе.

Оно требует управления.

Сами Боги в силу своего статуса не в состоянии этого сделать, так как они никак не могут между собой договориться сами.

Их же отец – Ишига – Бог Замкнутого Времени, воплощающий и соединяющий в себе все три вида времени, который мог бы их помирить, был ими оттеснён от управления, и отошёл от активных дел.

Но как управлять тем, что не имеет начала и конца?

Время никогда не останавливается; но тогда как можно взнуздать коня, подчинив его седоку, если его нельзя поймать?..

Время безразлично к творимому в нём самом. Как можно познать безразличное?..

Зато время можно отслеживать, погружаясь в его пучину. Только тогда появляется возможность влиять на время и порой изменять ход событий так, как должно быть!

Но кто знает, как должно быть?

Лишь Боги Времени, но им нет дела до управления, поскольку каждый стремится знать только своё время.

А Бог Замкнутого Времени забыл, кто он есть, и время распалось на три части.

Как их соединить?

Тогда Боги Времени решили послать на землю своего Посланца, который смог бы ходить во времени, входя в него, и хотя бы таким образом замыкать Великий Круг Времени.

Выбор пал на безродного Иаха…

Так проповедовал Посланец Богов Времени, так он управлял временем, входя в него…

Шатры служителей отдельных Богов Времени – Тех, Кто Познал Время, их прислуги, рабов и жён стоят полукругом, отгораживая Посланца от суши, где живут бесчисленные племена Тех, Кого Гонит Время, тех, кто поклоняется Богам Времени и их Посланцу…

Строг и разумен Посланец.

Строг к окружающим и разумен в принятии решений.

Его знают далеко за пределами страны Гоше, где он соизволил оставаться. Никто не осмеливается покуситься на его стада и его пастбища, ибо мгновенная кара Богов Времени найдёт любого, кто не только это сделает, но и задумает…

Могуч во времени Посланец!

Ему открыты тайны его; ему подвластно прошлое, где живут предки; ему открыты полные опасности пути в будущее, где царят неправда и беспорядок…

Так было.

Иах достиг вершины своей безграничной власти и порой уже подумывал, а, не правда ли всё то, что он придумал сам: есть Боги Времени, а он их Посланец…

Так было…

Но однажды, совершив утреннее восхваление Богам Времени, он неспешно стал на дорогу времени и направился в прошлое, чтобы выйти в реальный мир где-нибудь и увидеть нечто новое для себя. Его ожидали неведомые животные и странные растения, заснеженные горы и могучие реки, бескрайнее море и глухая чаща леса. Он мог глотнуть удушливый воздух тропиков или свежий – открытых степей, подивиться замёрзшей в реке воде и буйству огненных взрывов вулканов, порадовать глаз другими чудесами земли…

В тот раз его поразило величие ледяного поля, искрящегося на солнце, от которого было тепло.

Он возвращался и уже подходил ко времени своего пребывания. Как всегда, составлял в голове план, что он сегодня будет есть, какую женщину должны будут ему привести к ночи, кого наказать за нерадивость в служении Богам Времени, а кого и поощрить.

Как вдруг подвергся в поле ходьбы нападению со стороны целого, непонятно откуда взявшегося, отряда возбуждённых людей в грязно-зелёных одеждах.

Перепуганный и теснимый неведомыми ходоками, Иах выскочил в реальный мир. Там он надеялся найти укрытие. Но напавшие, по всей видимости, ожидали от него подобных действий, и без отставания последовали за ним.

В реальном мире – на склоне крутого, с сыпучим песком под ногами, невысокого холма – всё повторилось. Они опять сжимали его со всех сторон и то ли требовали от него какого-то ответа, то ли за что-то бранили – он не понимал их языка и жестов; их руки делали неестественные отмашки, а лица были искажены гримасой ярости.

Иах, не постигая творящегося вокруг него, молчал и лихорадочно осматривался, не появится ли возможность избавления от неожиданной напасти.

Но чуть позже ошеломление от нападения потрясло всё его существо. Он же до того даже не подозревал о способности ещё кого-то передвигаться во времени таким же способом, как это делал он.

Не добившись от него ничего, эти люди бесцеремонно схватили его за руки и за ноги, стали на дорогу времени, и почти волоком утащили его в прошлое тысячи на три лет и вырвали в реальный мир среди войлочных, убогих по своему виду, но больших шатров, причудливо разбросанных по морскому побережью.

В центре их сияло нечто феерическое.

В сотне шагов лениво плескалась удивительно чистая и синяя вода, поверхность её, темнея вдали, уходила за горизонт.

Но всё это Иах видел мельком.

Его, не выпуская из цепких рук, подвели к сияющему облаку, оказавшемуся не очень большим шатром с откинутым пологом со стороны, противоположной солнечной, и втащили в него.

После вспышки света середины знойного и солнечного дня, Иах вначале ничего не увидел, кроме белых кругов в своих глазах. Когда появилась возможность что-либо увидеть, он разглядел перед собой необычно громадную тушу человека, полулежавшего на широком ложе. Ноги его и часть туловища до груди прикрывало травянисто-зелёное покрывало, а руки покоились на округлом, словно вспухшем, животе. Глаза под густыми бровями неотрывно смотрели на Иаха и прожигали, казалось, его насквозь.

Схватившие его наперебой заговорили, хозяин шатра что-то сказал, уподобляясь рокоту спадающей с высоты воды, и Иах оказался на свободе, а люди поспешно удалились.

– Ничего не бойся, – на родном языке Иаха сказал толстый человек, хотя чем больше в него всматривался ходок, тем сильнее сомневался в принадлежности его к людям.

У него было зеленоватое тело и от него сильно пахло рыбой.

Иах потёр затёкшие руки и промолчал, отмечая простое убранство шатра. Здесь не было ничего лишнего. Во всяком случае, его собственный шатёр был куда больше и богаче. Здесь же, внутри, – ничего, кроме грубого войлока.

– Ты их прости, – не дождавшись или вообще не ожидая ответа, проговорил странный человек. – Но они были удивлены, обнаружив тебя в нашей Полосе времени.

– Полосе? – заикаясь, переспросил Иах, ибо мягкий голос незнакомца и неторопливость, с какой он произносил понятные ему слова, успокоили его и ободрили.

Может быть, ему и вправду здесь нечего бояться, но странное сочетание слов о времени заинтересовало его. Он их понимал и… не понимал.

– Да. Мы так называем ту часть времени, где возможно появление Того, Кто Остановит Время.

– Зачем? – вырвалось у Иаха.

– Этого никто не знает, хотя нам надо, чтобы это случилось.

Хозяин шатра прикрыл глаза, лицо его неузнаваемо исказилось и стало похожим на череп высушенного солнцем давно умершего человека.

Иах вздрогнул от неожиданности.

Таких черепов он насмотрелся во всех тех временах и местах, где побывал за годы ходьбы: по отдельности и целые поля, усыпанные ими или аккуратно сложенными в зловещие кучи.

– Ничего не бойся, – проговорил череп, открыл глаза и опять стал похожим на вполне нормальное, слегка полноватое, человеческое лицо.

Разговор Иаха с Тем, Кто Ждёт Прихода Того, Кто Остановит Время или просто – Ждущим, как назвал себя незнакомец, продолжался долго.

Незаметно вошедший человек, закутанный с ног до головы зеленоватым покрывалом, молча предложил ему сесть на низкую скамеечку, принёс еду и питьё, так же молча убрал плошки, когда Иах покончил с едой.

Ждущий интересовался, давно ли Иах посещает Полосу времени. Иах, уяснив, наконец, что собеседник понимает под этими словами, коротко рассказал историю своего появления в поле ходьбы, благоразумно, как он считал, промолчав о мести убийцам рода Арраханов, о создании религии с Богами Времени и о служении им.

Также из-за того же благоразумия он не назвал ни времени, ни места, где сейчас проживал.

Собеседник вяло кивал большой головой, всё остальное его естество оставалось неподвижным. Он ни разу не поменял позы, не переложил руки или ноги, даже не шевельнулся телом.

Иах уже не сбивался и не ужасался, когда Ждущий закрывал глаза и перед ним возникало изображение черепа.

– Да, – произнёс Тот, Кто Ждёт, когда Иах поведал о себе то, что считал нужным. – Я давно ощущал, что кто-то встал на пути Того, Кто Остановит Время. Вот поэтому ты здесь.

Длинный мирный разговор, с одной стороны, прибавил Иаху уверенности в себе и отогнал все страхи навязанного ему силой знакомства, а с другой – в нём вскипела накопленная жажда узнать как можно больше о времени и ходьбе в нём. Оттого он накинулся на Ждущего с вопросами.

Как и почему случилось так, что он ходит во времени? Зачем надо ждать Того, кто Остановит Время и почему Иах мог встать на его пути?..

А немного времени спустя, получая внятные и не слишком внятные ответы, он уже интересовался, зачем он здесь, кто такой сам Ждущий и его люди, одетые, по-видимому, в цвет его тела, почему они называют эту Полосу Времени своей?..

– Обо мне ты узнаешь потом. Всё остальное – от моих кушеров. И знай, ты теперь с нами! Ты теперь мой кушер!

Иах не успел оценить слова последней фразы Ждущего.

В шатёр вошли люди, взяли его под руки и перевели в соседний шатёр, такой же пустой, как и первый. Но там, на невысоком возвышении, стоял Рюноша, как потом он узнал его имя, нацеливший на него огненный взгляд.

Иах пытался сопротивляться, выкрикивать какие-то слова, но ничего уже поделать не мог…

Так он стал одним из кушеров Того, Кто Ждёт Того, Кто Остановит Время…

В”ыги

Всё это Дигон поведал подробно и словоохотливо, хотя его собеседники – Иван и Симон – время от времени просили говорить короче, не распространятся на ненужные отступления. Но и такой рассказ, прерываемый вопросами и нетерпеливыми напоминаниями, длился не менее часа.

– Ты же Дигон. Так почему Иах? – спросил Иван.

– Я Иах из рода Арраханов, а Дигон… Это имя мне дал Джордан из Кап-Тартара. – Ходок прищурил глаза, словно что-то вспоминая. – Да… Джордан меня не любил. Потому, когда увидел моё жильё, а я жил в простой бочке, то сказал, что я похож на какого-то древнего мудреца-дурака Дигона. Вот этот Дигон и стал моим именем. Джордан и вашим всем сказал, что я – Дигон.

– Подожди! Но ведь в бочке жил Диоген, а не Дигон, – изумился Иван. – Симон, ты слышал о Диогене?

– Слышал или нет, но моё подтверждение ни о чём не скажет. Джордан, как ты знаешь, перль. В его мире, наверное, был не Диоген, а Дигон. Вот он и назвал его таким именем. Впрочем, Дигон жил в обычном доме, маленьком только. Вот откуда пошло, что у него не дом, а бочка?.. Непонятно. Да и вообще, Ваня, реже упоминай такие словосочетания. Это штампы, а не историческая правда.

– Да он перль, – выправив спину и подав вперёд грудь, подтвердил Дигон. – Он так говорил и так называл меня. Но что это слово означает, я так и не понял. Люди – везде люди, а я из рода Арраханов.

– Может быть, да, а может быть, и нет, – не очень понятно высказался Симон, но дальше распространяться по этому поводу не стал.

– Как предпочитаешь называться? Иахом или Дигоном?

Вопрос Ивана, похоже, застал последнего из рода Арраханов врасплох. О себе он говорил только как о Иахе, но до того отзывался на имя, данное Джорданом.

– Тебе важно? – опять не сказал, а буркнул Симон.

– Да нет, – пожал плечами Иван. – Но вдруг ему будет приятнее, если мы его будем называть Иахом.

– Нет, – вышел из размышлений кушер. – Зовите меня Дигоном. Иначе никто из ваших не будет знать, о ком идёт речь.

– Ну, надо же, какой он тщеславный! – восхитился Симон. – Ладно. Дигон, так Дигон. Что дальше? Только покороче.

Он унылым взглядом обвёл горизонт, беседа с Дигоном его явно тяготила.

Кушеры, поддержавшие Дигона в его противоборстве со Ждущим, расположились невдалеке плотной кучкой. Некоторые из них успели задремать, другие отсутствующим взглядом смотрели перед собой, будто окружающий мир, где они появились не по своей воле, совершенно их не интересовал.

Почему они вели себя таким странным образом, понять было трудно. Это могла быть реакция на случившееся с ними в недавней неравной стычке со своими бывшими собратьями по секте, а возможно, и то, что кушеры, подневольные Ждущему, всегда находились в таком заторможенном состоянии. Зато они не мешали длительной беседе своего предводителя с новыми, на их взгляд, могущественными единомышленниками.

– Мне быть кушером вначале понравилось… – как будто о лучших годах своей жизни проговорил Дигон и прикрыл подведённые тенями глаза.

– Чем же? Тем, что тебя потом лишили ориентации? – с насмешкой спросил Иван.

Разговор с Дигоном стал ему надоедать так же, как и Симону: за весь час они не продвинулись ни на йоту в понимании происходящего.

– Ну почему? – удивился Дигон вопросу Ивана. – Я же сказал, мне понравилось вначале. Сам посуди…

И то, правда, почему бы это ни могло понравиться Дигону? Ведь никто ему не мешал жить так, как он жил до встречи со Ждущим.

Кушеры собирались вместе редко, тем более, чаще всего в шатре Ждущего. К тому же появились те, кто обладал равными с ним способностями, так что у него уже не заходилось холодом сердце – кому это нужно, чтобы он мог проникать во время? И какова будет расплата за эту необычную способность? А тут многие могут то же самое и не считают это из ряда вон выходящим за пределы дозволенного, того, за что могут покарать.

– Кто – покарать?..

– Как кто? Боги Времени!

Иван фыркнул себе под нос.

Поистине: одни умеют петь, другие – слагать благозвучные восхваления, а они – кушеры – входить во время и выходить из него…

Иах продолжал умножать свой новый род, ведущий теперь начало от него самого: десятки сыновей и дочерей наполняли побережье, где располагалось его многолюдное становище, криками и визгом.

И так же ревностно служил Богам Времени, хотя, естественно, перестал верить в свою исключительность и в то, что он является неким Посланцем. Теперь он напористо стал менять амплуа придуманных им богов, ориентируя их на разные слои верующих, но не по положению в обществе, а по возрастному критерию.

Бог будущего времени – Слам – стал выступать Богом Судьбы, предназначенной молодому, только что вступающему в жизнь человеку; этот Бог мог внять чаяниям исключительно тех, кто молит их о своём будущем и ищет место для себя в нём.

Гильгуй – Бог прошлого времени – превратился в Бога предков, которому следует поклоняться в старости, когда пора уходить в прошлое и там иметь в своем распоряжении всё то, что было в этой жизни. А поскольку Гильгуй живёт в недоступных простому человеку подземельях, то он, вопреки самому Дигону, стал постепенно превращался в Бога подземного царства, где он правит, и куда уходят все.

Проще оказалось с Этишей – Богом текущего времени. Его статус не изменился. К нему следовало обращаться всегда, чтобы воздать ему за то, что есть в настоящий момент…

Иах так же ревностно продолжал давать отпор любым посягателям на его веру и пастбища, женщин и скот, и карать врагов…

Но вскоре он стал замечать и то, что сначала вызывало у него досаду, позже – недоумение, а потом – и желание противодействовать…

После последних слов, Дигон вдруг поперхнулся, цвет лица его налился кровью, он поник ухоженной головой, задумался и уже с натугой, словно взвалил на себя непомерную ношу, косноязычно продолжал:

– Ждущий – не человек. Он – в”ыг… Их род существовал очень давно. Но потомки этой разумной расы живут ещё как будто и сейчас, потеряв разум и одичав…

– Как давно они были разумными? – заинтересовался Иван.

– Были разумными? – эхом повторил вопрос Дигон и наморщил лоб. – Что я могу сказать? Он говорил… Утверждал, что в”ыги выжили, когда все умирали от чёрных бурь и холода. Они выжили в воде… Потом… Они вышли… да, вышли под мутное небо, и оно им не понравилось. Поэтому они оставались жить в воде… В ней было тепло… И поэтому они распространились по всему миру, отвоевав его у кого-то, кто тоже выжил…

Несмотря на невнятность произносимых слов и отрывистость речи, Иван зачарованно слушал Дигона: тот словно рассказывал сказку. Это было для него на грани фантастики. И в сказке, и в фантастике, правда и выдумки переплелись в неразрывную вязь, из которой нельзя выбросить и слова, чтобы не исказить или лишить очарования поведанного в них.

– Так что тебе не понравилось? – прервал затянувшуюся паузу Симон.

Его Дигон утомлял всё больше и больше, а восторженностью Ивана он не обладал.

– Он ест людей… – сказал через силу Дигон.

И сказка пропала.

– Что? – разом вскочили Учитель и ученик.

– Да… – Дигон запнулся, глаза его запали, он едва выдавил из себя: – Они едят людей и обезьян.

– Они? Постой! Ты же говорил об одном Ждущем.

– Да, в”ыги. Они всегда ели… когда они собираются вместе, то… Так говорил Куйка… – Дигон прикрыл лицо ладонями и стал качаться из стороны в сторону.

Учитель и ученик переглянулись.

– Но сам ты не видел?

– Нет, – качнул головой Дигон. – Куйка сказал.

– Кто такой, этот Куйка?

– Плохой человек.

– М-да, – нервно почесал Иван щёку всеми пальцами руки.

– Давайте передохнём, – предложил Симон. – Потом ты, Дигон, обо всём расскажешь нам поподробнее, откуда появились или появляются эти в”ыги и… обо всём остальном. А сейчас… – Симон с некоторой растерянностью огляделся.

– Кто потерял ориентировку в последний раз? – спросил Иван.

Дигон вздрогнул и живо отозвался.

– Капитек и Сургун. Вон они.

– А ты?

– Я теперь не боюсь, – расправил он плечи. – Нельзя дважды лишить человека этого дара. Я для них теперь то же, что в”ыг, так как прошёл полный круг…

– Да, я вспомнил, Симон мне говорил об этом, – прервал Иван кушера, обретшего способность говорить свободно. – С тобой всё ясно. Симон, что будем делать? Не сидеть же здесь, пока он нам, говоря через пень-колоду, поведает всё. А я есть и спать хочу. Соображать стал уже хуже его.

Симон дёрнул щекой: его мысли совпадали с заботами ученика.

– Нам достаточно одного Дигона, чтобы пробить его к тебе. Но что делать с остальными, ума не приложу. Тут и вправду много не высидишь… Ну а ты что предлагаешь?

– Может быть… Этих, что ходить сами не могут, отправим в Кап-Тартар и сдать под опеку Джордану…

– Ну, Ваня…

– А что? Он вполне нормальный человек, если к нему, конечно, подойти умеючи. А вот остальные… Их давай тоже пробьём ко мне. Пусть поживут, пока мы… Не знаю уж, что мы должны будем делать и надо ли нам что-то делать? Нам же секта не помеха.

– Э, нет, Ваня. Уже помеха. Арно едва ноги от них унёс. Он, как я понял из его объяснений и после того, что здесь уже наговорил Дигон, забрался в ту самую полосу времени, которую контролирует Ждущий и его кушеры.

– Это что же, ещё один Кап-Тартар?

– Да нет. Полоса. Мы её иногда называем струной времени… Тебе эти струны, как я уже понял, не создают особых препятствий. Ты можешь идти, минуя их границы, а большей части ходоков определена именно струна. Струны иногда пересекаются, тогда осуществляется переход перлей в наш мир, а мы можем в них…

– Новые откровения. Так тут появились Сарый и дон Севильяк?

– Именно. Вот вдоль такой струны или полосы и действуют кушеры. Чистят, так сказать, от лишних, кто может помешать приходу того самого, кого ждёт этот Ждущий. А вне струны их нет.

– Ну, по поводу струн, я как будто понял. Но как же тогда Дигон и иже с ним? Вот эти? – Иван указал на кучку кушеров.

– Так их же пробили мы… А вот Дигона, кстати, протолкнули в Кап-Тартар в той дальней точке прошлого, куда мне почти не добраться. Там есть пересечение струн…

Солнце тем временем уже стало склоняться к западу.

«Скоро вечер, – подумал Иван. – Появится Ил-Лайда. Хорошо бы её подождать и уйти с нею ото всех подальше. В Кап-Тартар, к озеру. Насколько это лучше, чем тащить туда сектантов от времени… Правда, если быстренько с ними обернуться… Тут время моего отсутствия, будет всего ничего, а урочное время встречи с Ил-Лайдой ещё долго не наступит».

– Ладно, – сказал он с вздохом, отгоняя приятные мысли, – я отведу и сдам их там Джордану. Пусть порадуется новым людям.

– Что?! – возмущённо воскликнул Дигон. – Этому болтуну?! Да он их же…

– Что ты-то предлагаешь? – в голосе Ивана проскользнула неприязнь.

– Ну… – Дигон бережно огладил холёной рукой бархат кожи своего лица.

Всё-таки ухоженный Дигон совсем не был по сердцу Ивану. Манерный какой-то, вальяжный.

– Так и будем стоять? – наступал на него Иван.

– Я пойду с ними сам… Нет, нет! С тобой, конечно. Иначе мне потом оттуда не выйти.

– Но-о… Нам надо тебя ещё расспросить. Мы пробьём тебя к нам.

– Так я не против. Но их нельзя отдавать Джордану. Я лучше сам их там устрою, а потом с тобой вернусь.

Иван вопросительно посмотрел на Симона. Как ему не хотелось всех их тащить на себе в Кап-Тартар! Одно воспоминание о Дигоне, недавно пробиваемом им из руин канала времени, приводило Ивана в дрожь. А среди его последователей могли быть и совсем непробиваемыми.

Симон его понимал.

– Тебе вести, – сказал он, – тебе и решать.

– Решай, ни решай, но к нам – это ещё хуже.

Предложение Дигона идти с ним, с одной стороны, конечно, было делом неприятным: надо вести лишнего ходока, и не только туда, но и обратно. К тому же можно было ещё гадать, чем и как отреагирует барьер на Дигона туда и обратно в этот раз. Короче, возни будет много, опять надо будет упираться, мучиться, то есть одним словом – пробивать.

Но была и другая сторона. Деловая. Дигон возьмёт на себя устройство своих сподвижников, освобождая Ивана от этой не совсем понятной и приятной для него процедуры. Джордан и точно встретит кушеров неласково, а шишки все достанутся тому, кто их туда привёл.

– Тогда… – Иван пересчитал ходоков-сектантов. – Всего шестеро. Забираем сразу всех?

– Разумно, – поддержал Симон. – С одним Дигоном мы с тобой справимся наверняка, даже если придётся его пробивать в будущее.

– Зачем это? – не понял Иван.

– Я к тому, что с одним проще.

– Вы что-то не договариваете. Вы его хотите показать в институте?

Симон с досадой отмёл подозрения ученика.

– Ваня, не придирайся к словам! Будем считать, что я оговорился. Сам же понимаешь, что там он не нужен. И не смотри на меня так, словно тебя обидели.

Внезапная вспышка недоверия между Симоном и Иваном, хотя и была неприятна обоим, но она отвлекла их от размышлений о другой неприятности – вести в Кап-Тартар кушеров.

Лёгкость, с какой Дигон вновь пересёк тромб между мирами, а затем пересёк границу своего будущего, породила новые вопросы у ходоков, пробивающих его сквозь время. Но Дигон сам был удивлён своей проницаемостью, и ничего определённого об этом сказать не мог. Камни Памяти и Беспамятства, может быть, и сыграли какую-то роль, но и остальные кушеры не стали Ивану, чего он боялся, в тягость, когда он проводил их через тромб.

В парке Кап-Тартара Иван и Симон отдыхали, растянувшись на траве, пока Дигон где-то в Фимане устраивал своих приверженцев. Ожидая его, Учитель и ученик, едва ли обменялись десятком фраз, да и то, в основном, о том, как хорошо вот так лежать, смотреть в голубое безоблачное небо и ни о чём не думать.

Дигон, вернувшись, тоже собрался было присесть рядом с ними, но Симон опять напомнил, что куда-то торопиться.

Сарый, увидев перед собой нового фигуранта, недовольно заворчал, но, узнав по голосу старого знакомого, занялся поиском едких замечаний в его адрес. Эпитеты: напудренный, нанафталиненный, нафранчённый, приглаженный и… другие, подобные перечисленным, так и сыпались на голову Дигона.