Последний танец в Лоахене

– Вы в порядке? – она показала на её руки.

Эйва подняла на неё взгляд, и в мёртвых глазах появился неподдельный страх – единственная эмоция, которая была доступна ей. Она натянула рукава, чтобы спрятать следы побоев, и опустила взгляд. Теперь она была похожа на затравленного зверька, загнанного в угол. В таком состоянии она может напасть, чтобы защититься от Сирши и сохранить свой секрет.

– Вы не должны терпеть это в одиночку, – мягко сказала Сирша и сделала шаг вперёд.

Эйва отступила и притянула руки к груди, закрываясь от неё.

– Это не нормально…

– Что вам от меня нужно? – голос Эйвы стал резким и холодным. – Вы журналистка?

– Нет.

– Тогда кто? – Глаза Эйвы бегали по комнате, словно она что-то искала.

– Я хочу вам помочь… – Сирша вскинула руки в примирительном жесте.

– Вы хотите подобраться к мэру Ши… – Она усмехнулась. – Обещаете помощь, а на деле вам просто что-то нужно.

– Я ассистентка частного сыщика. Я могу вам помочь.

– Сыщика? – Эйва засмеялась, а выражение лица стало страдальческим. Её мёртвые глаза смотрели безумно. – Как я и думала. Уходите. Мне не нужна ваша помощь.

– Если вам потребуется поддержка, то вы можете всегда обратиться в агентство Дезмонда Морана…

– Мне это не нужно. – Она скрестила руки на груди. – Убирайтесь.

Эйва развернулась и принялась вновь терзать платье.

– Это можно прекратить, – предприняла ещё одну попытку Сирша. – Вы не обязаны это терпеть.

– Вы ничего не знаете, – выкрикнула Эйва и опустила руки. – Это единственный способ… У меня нет выбора…

– Дайте угадаю, – сказала мягко Сирша, – вы потеряли родителей и остались без средств к существованию?

Эйва кивнула и прикусила губы.

– Вам приходится о ком-то заботиться? О брате?

– О сестре.

– Я понимаю. Мои родители умерли три года назад, оставив меня с пятилетним братом на руках и долгами. Я знаю, как может быть тяжело, но это не решение…

– Другого у меня нет. – Эйва бросила на неё холодный взгляд. – Вы меня осуждаете? – Она выпрямилась, выставив грудь, словно была готова защищаться.

– Нет. Просто хочу помочь…

– Мне не нужна помощь. – Эйва подобрала подол и резко пошла к выходу, больно толкнув Сиршу плечом.

Дверь уборной захлопнулась. Её стук эхом отозвался в душе Сирши, воскрешая воспоминания о том дне, когда её родители погибли. Они были в схожих ситуациях, но Эйва выбрала простой путь – или нет? – а она решила усердно работать. Что было бы, если бы Сирша не встретила Дезмонда? Она тоже сдалась бы? Или нет?

Сирша покачала головой, отгоняя образ жизни, который не стал её.

***

– Она ничего не сказала, – быстро отчеканила Сирша, вернувшись к Дезмонду. – Кто-то явно избивает её, но от помощи она отказалась.

– Вы в порядке? – голос Дезмонда звучал обеспокоенно.

– Не знаю… – Она бросила взгляд на столик перед собой и увидела два бокала с виски. Сирша, усмехнувшись, взяла один и пригубила. – Я в бешенстве, что не смогла ничего сделать! А с другой стороны…

– С другой стороны?

– Я словно в ней увидела другую версию своей судьбы – и она мне не понравилась. Я в ужасе от того, что ей приходится терпеть… Это невыносимо…

– Сирша, я знаю, что вам трудно это принять, но каждый в жизни делает свой выбор…

– А как же непреодолимая сила обстоятельств? Почему кто-то ломается и сдаётся, а кто-то идёт вперёд? – Сирша вглядывалась в лицо Дезмонда, не зная, что искала в нём. Утешения? Успокоения?

– Кто-то находит в себе силы бороться, а кто-то нет.

– Так просто? – Сирша хмыкнула.

– Так просто.

Свет потух, и всё внимание обратилось к сцене. Зал замер в томительном ожидании. Сирша ощутила напряжение, витающее в воздухе, которое смешивалось с запахом табака и алкоголя. «Красноклювый ворон» был совершенно другой вселенной, не имеющей ничего общего с бренной жизнью в Лоахене.

Сцена озарилась светом софитов, яркая вспышка причинила боль глазам, заставляя прищуриться. На сцене появился антрепренёр – мужчина средних лет в смокинге и с красной розой в петлице. Он провёл рукой по густым усам и заговорил:

– Леди и джентльмены! – У него был идеально поставленный голос. – Представляю вашему вниманию. Несравненную. Великолепную. Блистательную. Лиан Лири.

Зал утонул в аплодисментах, все взгляды были обращены к ней, кроме Сирши. Она неотрывно смотрела на лицо Дезмонда, который не сводил взгляда, полного обожания, с микрофона, где должна была появиться Лиан Лири. Это знание больно обожгло, заставив Сиршу потянуться к бокалу и выпить ещё. Немного алкоголя растворит её зависть и ревность, которые рвались наружу. Но вместо успокоения каждый глоток разжигал пожар, рвущийся в её душе.

Хлопки и свист нарастали, музыканты заиграли, а на сцену медленно прошла Лиан Лири. На ней было её знаменитое голубое платье-русалка, которое идеально подчёркивало фигуру – пышную грудь, тонкую талию и округлые бёдра. Она была богиней, воплощением женственности. Медовые волны волос качались в такт, когда Лиан неспешно проплывала по сцене. Она остановилась у микрофона, наклонила набок голову, откинула волосы назад, открывая прекрасное лицо, и запела. Сладко. Протяжно. Волнительно. Божественно. Её голос играл разными оттенками, переливался, струился как ручей. Лиан пела про любовь, которая живёт вечно, и Сирша верила ей. Верила, что чувства могут всё преодолеть, что настоящая любовь не исчезает. В её душе поселилась такая тоска по несбыточному, что сердце защемило.

Сирша бросила взгляд на Дезмонда – тот жадно ловил каждое слово, каждый лёгкий кивок, каждое мимолётное движение. Он скрестил руки в замок, поставил их на столик и облокотился. Казалось, что для него существует сейчас только Лиан, погружённая в свет софитов.

Сирша вздохнула и продолжила наблюдение за мэром и Эйвой. Эйва отдавалась музыке всецело, не обращая внимания на то, как мэр проводит рукой по её спине, а иногда наклоняется к уху и что-то шепчет. Находила ли Эйва в песнях о любви хоть толику спасения? Наверное. Ведь всем им нужна иногда крупица надежды, которая удержит на краю пропасти. Она снова бросила взгляд на Дезмонда и пожалела – было невыносимо больно смотреть на то обожание, что горело в его чёрных глазах. Жгучее желание, чтобы он смотрел на неё так, обожгло, затуманило разум.

Бокал быстро опустел. Чуть рассеянный взгляд Сирши зацепился за пожилую пару, которая сидела в стороне от них. Мужчина сидел боком, и в полутьме она не могла его разглядеть. Женщина же иногда поглядывала на них, но стоило ей поймать взгляд Сирши – отворачивалась. Это было подозрительно, но не настолько, чтобы вызвать беспокойство.

Сирша продолжала наблюдать за мэром и надеяться, что он припасёт какую-нибудь глупость специально для неё. Она выудила из кофра камеру и приготовилась. Металлический корпус в её руках дарил успокоение, отгонял желания и образы, которые от пения Лиан становились всё темнее и мрачнее. Подстать её мыслям стала музыка. Теперь песни Лиан были полны отчаянной жажды любви, тень которой она видела в стеклянном взгляде Дезмонда. Желание обладать, купаться хоть в капле лучей, что могла бы подарить настоящая любовь. Но все песни кончались одинаково – такие чувства умирали, оставаясь неразделёнными, или сгорали вместе с тем, кто любил. Каждая новая песня заставляла тоску в сердце Сирши расцветать буйным цветом, наполненным шипами. Они ранили, раздирали.

Сирша допила виски и крепче сжала камеру, отгоняя назойливые чувства. Ещё немного и она сделает то, ради чего пришла сюда. Её работа. Вот что имело смысл, а не глупые песни, которые бередили раны в её сердце. Сирша отстранилась от музыки, теперь существовали только Эйва и мэр Ши, который лапал её. Что же. Он за это поплатится.

Зал озарил яркий свет, ослепляя. Щелчок затвора потонул в громких овациях и криках восторга, которые были обращены к Лиан Лири. Сирша усмехнулась. Видимо, мэр Ши тоже считал, что подчинённые голосу лоахенского соловья люди не заметят, как он страстно целует девушку, годящуюся ему в дочери. Но на Сиршу её проклятая магия не действовала.

Глав