Черное Солнце

– Мы почти на месте, соберись.

Джек пробубнил что-то под нос, растирая глаза.

– Нам нужен мотель, тебе срочно необходимо поспать, – протянул он потягиваясь.

– Я в норме, до Уотера дотяну.

Глава 4

Существует интересное предположение, что вселенных может быть бесконечное множество. Согласно этой философии, человеческая душа не исчезает навсегда после смерти, а лишь перемещается в другую вселенную, чтобы продолжить свой путь. Также существует мнение, что между вселенными есть крошечные бреши, и иногда, мы видим сны, которые сбываются, или попадаем в ситуацию, которая кажется нам знакомой до скрежета зубов. Именно это чувство охватило всё тело, когда я съехала на разбитую дорогу и направилась к очередному лесному тоннелю.

Последняя точка на маршруте перед прошлым.

Внимание привлекло выцветшее от времени и постоянных дождей приветствие, написанное на билборде. Изображённые на нём дети и мужчина казались вырванными из глупейшего контекста. Они изобразили семью, но забыли упомянуть, что где-то там, на задворках счастливых лиц стоит женщина, о которой вновь забыли упомянуть.

Уотер – город противоречий, расположенный на южном побережье штата Мэн и занимающий третье место по величине. Это прекрасное уединённое место с множеством достопримечательностей скрывало за своими зелёными стенами мрачные тайны прошлого и людей, безразличных к чужому горю.

Я была здесь однажды.

Я здесь родилась.

Память об этом месте, спрятанная глубоко в сознание, заставляла чувствовать тревогу, разбегающуюся мурашками по рукам. Он словно ждал моего возвращения все эти годы, притаился в шелесте лиственного леса на двадцать лет, чтобы вновь заставить меня чувствовать хоть что-то. Узкая дорога резко повернула к деревянному мосту, поросшему плотным мхом и древогубцем. Я вцепилась в руль так сильно, что пальцы побелели, а кожаная оплётка протяжно скрипнула.

«Мы стояли на этом мосту с другим ребёнком и смотреть на бурлящую речку. Нам нравилось загадывать желание, когда мимо проплывали пожелтевшие листья. А поваленные деревья, склонившиеся к утёсу, казались волшебными арками, которые и правда могли исполнить любые желания».

Воспоминание вспыхнуло в голове так ярко, что выбило воздух из лёгких. Нога дрогнула над тормозом, но подавив желание, я ещё сильнее выжала газ. Кем был тот мальчик? Почему он стоял вместе со мной и сжимал крошечную ладонь, широко улыбаясь? Его лицо словно смазанное пятно масляной краски в моей памяти. Но голос и смех так отчётливо отзывается в душе… Он был мне дорог? Или же это просто воображение, рисует картинку желанного прошлого, в котором нет места боли?

– Лейн, вон там вроде мотель, сворачивай к нему.

Я сделала глубокий вдох, когда машина остановилась у двухэтажного здания, покрытого зелёной, местами выгоревшей на солнце вагонкой. Первый этаж с большими окнами, был увешан мигающей рождественской гирляндой, вероятно, висящей круглый год. Слева пристроили небольшое помещение, отведённое под магазинчик с перегоревшей неоновой вывеской. Парковка оказалась пустая, лишь старый мопед одиноко скучал у выкрашенной в красный цвет телефонной будки. Высохшие цветы украшали две уродливые клумбы, сооружённые из старых перекрашенных покрышек, а из открытых дверей доносился божественный аромат жареного мяса, отчего в животе немедленно заурчало.

Деревянные буквы над входом гласили, что мы забрели в мотель «Ведьмин час». Не очень воодушевляющие название, но для этого места, оно подходило больше всего. Я выбралась из «Бронко» первой и, потянув затёкшие мышцы спины, накинула на плечи куртку. Пока Джек собирал свои пожитки, разбросанные по заднему сидению, удалось покурить в полном одиночестве, стоя под фонарным столбом с рассеянным жёлтым светом, и обдумать план завтрашних действий. Покоя не давала телефонная будка, которая, скорее всего, уже давно не работала. В голове то и дело всплывали обрывки чьих-то звонких голосов, детский смех и моё настоящее имя, произнесённое кем-то.

«Я спрячусь в будке, это будет моё тайное место…»

«Бека! Бека, ты где? Выходи, малявка…»

Кому принадлежали голоса, вспомнить не удавалось, окружающие меня люди в глазах казались тенями прошлого. Они появлялись в сознание всего на секунду и растворялись сигаретным дымом, словно танцующие в густом тумане приведения.

– Ты идёшь? Я уже хочу пожрать наконец, и лечь на кровать, надеюсь, клопов у них нет.

Джек направился к зданию, а я, в последний раз окинув взглядом чернеющие небо, последовала за ним.

Просторный холл мотеля украшали искусственные пальмы в кадках, за грубо сколоченной деревянной стойкой сидела женщина лет пятидесяти и что-то заполняла в тетради. Сморщенное лицо уставилось на нас с явным недовольством, но стоило Форбсу показать удостоверение, как уголки её тонких губ растянулись так сильно, что в полумраке коридора казались ужасными шрамами украшающими Джокера. Старуха сняла антикварные очки, оставив те болтаться на длинной цепочке, и раскрыла другую тетрадь.

– Номера 10 и 15, это на втором этаже. Постельное бельё уже там, а вот ужина нет, могу предложить вам парочку гамбургеров, но только за отдельную плату, разумеется.

– Подходит, – кивнула я, разглядывая её резкие черты лица без какого-либо стеснения.

– Тогда вот ваши ключи и роспись мне здесь накарябайте. Меня зовут Лидия, звоните по этому номеру, – она указала на бледную табличку. – Еду принесу минут через пятнадцать.

Я поставила автограф, сфотографировала номер телефона и уже двинулась по коридору, когда старуха увязалась следом.

– Вот здесь лестница, ваш номер будет прямо. Скажите, вы приехали из-за пропавших девчонок?

Я не стала отвечать, Форбс всё сделал за меня. От женщины сквозило мерзким, пренебрежительным характером, с которым сталкиваться не хотелось совсем. Но такие как она, всегда знают больше, чем того требует ситуация, поэтому вывести её на разговор будет просто необходимо.

Номер оказался терпимым, с простенькой кроватью и небольшим шкафом для одежды, в углу расположилось кресло-качалка, плетённое вручную, и старый торшер, покрытый пылью. На него я и бросила куртку, на ходу, стягивая дурацкие штаны. Двухстворчатое окно в разводах, выходило прямо на парковку и не имело даже жалкой шторочки, но и это не казалось проблемой. Жить было можно и это главное.

Получив долгожданный гамбургер и пару непрошеных «советов», я устроилась на кровати, разложив перед собой ноутбук Форбса. Под рукой лежал личный блокнот, сумбурные пометки появлялись на белоснежных листах, и спустя полчаса, обведённая красным надпись со знаком вопроса смотрела на меня в упор, напоминая дуло пистолета.

«Где искать трупы?»

Драгоценное в таких случаях время было безвозвратно утеряно. Выкупа никто не попросил, а значит, надежда найти двоих живыми, таяла на глазах. Оставалось искать хоть что-то и не допустить похищения новых жертв. Всё, что у нас было, – это места похищений и родственники, которых необходимо опросить. Я обвела красным маркером три фамилии и соединила их с местами похищений. Мысли путались, три фамилии, казались связанными с моими личными переживаниями. Напоминали о чём-то очень важном, но упущенном. Вскочив с кровати, я достала из дорожной сумки смятую карту города. Место у кресла на деревянном полу показалось идеальным, и, сдвинув его к окну, я приклеила карту скотчем.

– Так-то лучше.

Порывшись в сумке, нашла кучку кнопок и моток нитей, взятых «на всякий случай». Мозг сам выстраивал картину, помечая места, где были похищены девушки, рядом, в ноутбуке, была открыта карта двадцатилетней давности. Я сверяла данные. Искала ответ, подводящий к главной мысли.

– Три части города, но никакой связи. Чего же ты хочешь? Для чего они тебе? – вопросы лились в темноту, а я связывала объекты на карте и перечёркивала вновь, постоянно возвращаясь глазами к холму, под которым теперь, если верить карте, стояла церковь.

Я искала связь с этим местом. Двадцать лет назад там стояла ферма с кирпичным, красным фасадом, а за ней, рядом с кукурузным полем располагался небольшой сарай с деревянными койками и воняющим сеном. Именно там находился Ад на земле. Однако какому-то идиоту пришла в голову мысль построить на этом месте, пропитанном кровью, церковь.

– Это не они. Это просто не могут быть они.

Я откинулась на подушку и прикрыла глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то до этих разрушающих событий. Хотелось понять, что за мальчишка был со мной рядом и чьи голоса звучали в голове. Быть может, они всё ещё в этом чёртовом городе и узна́ют моё лицо, тогда вся личность, построенная на боли, рассыпится как карточный домик, собранный на скамье парочкой идиотов в ветреную погоду.

Этого нельзя было допускать.

Рассвет задребезжал за окнами спустя пару часов. Поспать удалось немного, но сил прибавилось достаточно. С улицы уже доносились звуки сельской жизни, где-то далеко кричали горластые петухи, а в соседнем дворе точно лаяла собака, отзываясь в больной голове противным гулом. Умывшись ледяной водой и облачившись в тренировочный костюм, я спустилась. Ещё прошлым вечером в фонарном свете удалось разглядеть парочку турников, установленных между двумя клёнами, и теперь, ноги вели именно туда. Воздух был чистым, совсем не похожим на пыльный и переполненный смогом Вашингтон, здесь, в мире сказочных лесов всё казалось наполненным жизнью и лёгкостью.

Но то, что мы видим, на первый взгляд всегда кажется лучше, чем есть на самом деле.

Уцепившись за скользкий от влаги турникет, я с удовольствием прикрыла глаза, отдавая всю себя короткой тренировке. Спорт всегда собирал тело и душу воедино, заставляя договориться друг с другом. Таким способом можно отключить окружающий тебя мир и оставить только стук сердца в грудной клетке. Но не сегодня.

– Эй, турники не для приезжих, какого хера ты здесь делаешь?

Я резко раскрыла глаза, встречаясь с высоким мужчиной в ярко-жёлтых штанах и дурацкой футболке с Билли Айлиш. Вытянутую шею украшала татуировка, изображающая дьявола. Взгляд казался открытым, полностью несовпадающим с построенным образом. Обесцвеченные пепельные волосы, все ещё влажные и слегка взъерошенные, выглядели неуместно. Неестественно. Правую бровь рассекала модная когда-то выбритая полоска, а в зубах торчала сигарета, источающая явный аромат вишнёвого ликёра. На вид ему около тридцати пяти, но внешний вид буквально кричит о попытке «задержаться» в подростковом образе.

– Чё, ты пялишься? Слезай оттуда и вали по своим делам! – кофейные глаза опасно блеснули в солнечном свете, уставившись на меня.

– Здесь не написано, что турникет твой, – я коснулась земли ногами и сделала два шага в сторону незнакомца. – Мне всего лишь нужно было два часа, я не знала, что турники принадлежат тебе.

– А мне какая разница? Думаешь у меня времени до хера сидеть и ждать, когда ты развлечёшься? Пошла вон говорю!

Он бросил сигарету в сторону, стянул футболку и уверенно двинулся к турнику, с ходу, хватаясь за металлическую перекладину обратным хватом. Мышцы на спине мужчины напряглись, создавая впечатляющую картину подтянутого тела. Татуировки украшающие тело, оживали на глазах. Он выполнял подтягивания, скрестив ноги, и, казалось, полностью сосредоточился на этом занятии, забыв о моём присутствии.

– Я приехала по работе, – обойдя турник, я села на спиленное дерево и закурила, бесцеремонно разглядывая незнакомца. Упускать возможность допросить местных, хоть и столь наглых, было бы глупо.

– Мне плевать вали отсюда на хрен.

– Специальный агент Лейн Хайдеган, ФБР, – я улыбнулась самой непринуждённой улыбкой, наблюдая за его сосредоточенным взглядом, который не на миг не поменялся. – Я хотела начать работать после тренировки, но раз уж это твои угодья, будь добр, ответь на несколько вопросов.

Он подтянулся ещё раз, касаясь подбородком перекладины, и, оказавшись на земле, присел на корточки, странно заглядывая мне в глаза. Нельзя было не заметить крошечные капельки, стекающие по вздымающейся груди. Они отвлекали, притягивали взгляд, выставляя меня полной дурой.

– Винсент Лоренс, могла бы сразу сказать, что федерал, – его слова, наконец, заставляют посмотреть в глаза.

– Зачем портить первое впечатление? Такие, как ты не очень жалуют нашего брата.

– Мне скрывать нечего. Вовремя плачу чёртовы налоги и перевожу старушек через дорогу.

Его слова – откровенный бред, но они вызвали глупую улыбку. Не фальшивую, а самую настоящую.

– Так, ладно. Что ты можешь рассказать мне о пропавших девочках? Ты же слышал о них?

– Нечего там рассказывать, надеюсь, они просто свалили от своих тупых предков и попивают коктейли где-то на берегу океана.

– Почему ты так считаешь? Что не так с их семьями?

– Не хочу отнимать у вас работу, кеп, сами сходите, сами посмотрите, я гидом не нанимался.

– Хорошо, тогда скажи мне, Винсент, приезжали ли в ваш городок подозрительные личности?

– Кроме тебя, ни одной, все свои, родные. Туристы здесь бывают крайне редко. Смотреть один чёрт не на что. Знаешь, засиделся я с тобой, крошка. Работы много уж поверь, захочешь поболтать, ищи меня в кафешке «У Джобса». На скидки не напрашивайся, мы слишком мало знакомы.

Он подмигнул мне и просто поднялся на ноги, размашистым шагом двинувшись к дороге, не позволяя мыслям сформировать очередной вопрос и остановить его. Я взглянула на небо, пытаясь дышать ровно и не позволить гневу вырваться наружу, а потом, неожиданно засмеялась. В теле поднялась странная волна, горячим потоком она растекалась по венам, смешиваясь с тестостероном, словно мне дали большой шоколадный торт и делиться не с кем. Он полностью принадлежит мне.

Глава 5

Утро разгонялось со скоростью света. В мотеле на первом этаже пахло жареной картошкой и беконом, отчего желудок сразу напомнил о своём существовании грозным урчанием. Сидеть с болтливой старухой не хотелось, но кто может знать больше, чем человек, встречающий людей на ресепшен? Такие слышат все и везде, пролезают своим любопытным носом в каждую щель и вынюхивает информацию, которая их не касается вовсе.

– Доброе утро, купить что-то съедобное можно здесь?

Я заглянула в открытую дверь с мутными стёклами и обвела небольшую столовую изучающим взглядом. Ничего необычного, три стола, покрытых скатертями мешковатого вида и зона раздачи с единственной витриной. Старуха вынырнула из подсобного помещения, вытирая руки о и без того грязный фартук, и, махнув рукой, пригласила меня войти.

– Здесь и съедобное и не поверите, даже вкусное можно купить, – Лидия указала на маркерную доску с перечнем «блюд дня» и широко улыбнулась, сверля меня выпученными глазками.

– Кофе возьму. Крепкий.

– Ищ, чё удумала! Вы работать приехали, сил знаешь, сколько понадобиться? Вот, возьми яичницу с беконом.

Отказывать было глупо. Я пришла за информацией и без неё уходить не намерена. Кивнув, она протянула мне гранёный стакан и указала на подоконник, где расположился заляпанный чайник и пакетики кофе, разбросанные по деревянному подносу. Вскоре на источающем ароматы спирта столе появилась и тарелка с едой. Интуиция меня не подводила, и Лидия приземлилась напротив с чашкой, покрытой кофейными разводами.

– Как искать-то думаете?

– Зависит от того, что удастся выяснить сегодня, – я подняла на неё прямой взгляд и продолжила. – Что-то можете рассказать о пропавших?

Старуха сделала глоток, вероятно, уже остывшего кофе и наклонилась ко мне ближе.

– Чего тут рассказывать? Эмбер и Тиффани те ещё оторвы. Таскались где ни попадя, в баре местном ошивались. Вырядятся вечно в эти колготки сетчатые, юбки свои коротенькие, что и жопу-то не прикрывают и трутся околь мужиков местных.

Захотелось одеть на её растрёпанную голову тарелку с противным на вкус завтраком, но я сдержалась и, проглотив очередной пересоленный кусок, спросила:

– А третья девочка?

– Элис, наоборот, тихая как мышь, мать её, вот она проститутка! – она откинулась на спинку скрипучего стула, сморщив нос, – отец девчонки-то, от них сразу сбежал, и Элис-то, всё детство с матерью по мужикам таскалась.

– То есть как? – я прищуриваюсь, стараясь показать дикий интерес.

– Мать шлялась, а девчонку-то не бросить одну, вот и таскала за собой постоянно. Элис плохо росла, больная какая-то. Сразу видно, гены-то гнилые попались!

– Интересная информация, простите, я встретила мужчину утром с татуировками, вы его знаете?

– Винса что ли? Как не знать-то? Помогает мне, машины разгрузить там или что по хозяйству починить. Мать я его знала.

– Уже завтракаешь? Могла и меня разбудить, – Джек возник в проходе всё ещё мокрый после душа, с угрюмой физиономией и голодными глазами.

– Я рано встала, думала, тебе не помещает поспать.

– Проходите, агент Форбс! Сейчас завтрак вам организую и кофеёк горячий!

Старуха резко подорвалась и скрылась за раздачей, гремя тарелками. Не удивительно, что ему она принесла картошку, сдобренную соусом и два толстых чизбургера, а меня травила пересоленными отходами. Кофе, к слову, ему тоже достался нормальный, непакетированная смесь для походных условий, а свежесваренный американо. Оказалось, у неё есть вполне годная кофемашина в подсобке.

– Она запала на тебя, – я ехидно улыбнулась, вставая со стула.

– Давай без твоих дебильных шуток, Лейн.

– Какие уж шутки, сейчас ещё слюнявчик принесёт и рядом сядет, чтобы не подавился.

Коварный план был воплощён в жизнь. Джек подавился от моих слов и отодвинул тарелку в сторону, хватаясь за кофе.

– Испортила весь аппетит!

Я обошла его и, ударив по плечу, выдавила с обворожительной улыбкой:

– Буду ждать тебя у машины, смотри, долго не заигрывай с нашей мадам.

Погода радовала. Несмотря на осень, светило яркое солнце, и термометр, приколоченный к веранде магазинчика, показывал почти двадцать градусов. Скинув тёмно-синюю куртку на заднее сидение, я перевязала волосы в тугой хвост и закрепила кожаную портупею с оружием. Мобильный молчал со вчерашнего дня, что вызывало сомнения в том, что отец всё-таки поверил в моё резкое желание отдохнуть от всего. Мать бы уже позвонила не один раз, уточняя, куда именно я желала отправиться. Раз звонков нет, он не сказал ей. Не посчитал нужным? Или уже знает, где я нахожусь?

– Доброе утро, мисс! Погостить приехали в наше замечательное гнёздышко? – за спиной раздался твёрдый мужской голос, и я резко обернулась.

– Эм…Нет, мы с напарником приехали по работе.

Передо мной стоял местный пастор, выдернутый со страниц глупых эротических рассказов. Голубые глаза противно шюрились отчего, на лице появлялись тонкие морщинки, распущенные светлые волосы доходили до плеч, аккуратно скрывая тоненький шрам на лбу и казались светлее на несколько тонов, чем рыжеватая ухоженная борода. Чёрная ряса с белым воротничком-колораткой была не по размеру и волочилась по земле, иногда открывая вылизанные торчащие носки кожаных ботинок. На вид ему лет тридцать, выше меня на две головы с выглядывающей татуировкой на левой руке. Ну точно сбежал со съёмок порнушки и спрятался здесь в глуши, чтобы избавиться от грехов, давящих на хребет.

– О, не обращайте внимания, все мы бывали грешны в своих делах, – скалясь, сообщил он, поймав мой удивлённый взгляд, застывший на татуировке. – Моё имя пастор Николас, а вы, должно быть, агенты ФБР?

Я кивнула, проглотив странное чувство, которое молотком колотило в мозг.

– Да, приехали из-за пропавших девочек.

– Тогда советую вам внимательней изучить судьбу Тиффани, думаю, Господь хотел бы, чтобы я сказал это.

С этими словами он переключился на выскочившую Лидию и, простившись, зашагал в сторону магазинчика при мотеле.

– Чего застыла?

– Не твоё дело, садись уже.

– Не спала всю ночь, правильно? Если мы хотим работать, то ты должна отдыхать, Лейн.

Я не стала отвечать и, выдавив газ, вырулила на главную дорогу Лорен-хилл, ведущую в центр города. О красоте этого места говорить не приходилось. Уотер находился у подножия скалистых гор, и, выезжая на центральную улицу, открывался невероятный вид на склон, покрытый зелёным ковром хвойного леса. Местами торчали острые скалистые выступы, покрытые мхами и напоминающие высокие кочки посреди глубокого болота. Туман пушистым облаком обволакивал верхушку гор и уползал куда-то дальше, растекаясь, как краска нерадивого художника. Аккуратные строения выстраивались в ровный ряд вдоль главной улицы и встречали гостей города яркими вывесками. Любопытные глаза снующих по своим делам горожан таращились на мою машину с незнакомыми номерами без стеснения. Я точно знала, что здесь все друг друга знают, они как вороны подмечают каждую деталь происходящего вокруг. Но их наделили глазами, а не зрением. Каждый из них, смотрит в пустоту, видит тени бесформенные и бездушные, ровняя всех под единственно верное мнение.

Их собственное.

Они живут не в реальности, а лишь рассказывают сами себе историю, соответствующую определённым стандартам, отбрасывая выбивающиеся факты прочь. Реальность – просто хаос фактов, звуков и событий. Куда интереснее выдумать свою версию, ту, где ты обязательно главный герой, а все окружающие – второстепенные персонажи с ярлыками на шее. Пропавшие девочки – просто дети. Но я уже знала, что расскажут жители города, они уже нацепили на них ярлык больше головы и мысленно похоронили где-то там в тёмном лесу.

Департамент местного шерифа находился на центральной улице Верескин-Хилл. Неприметное здание с белым сайдингом и парковкой на десять машин, вызывало ощущение кинематографичности. Словно его вырвали из очередного глупого фильма ужасов и поставили здесь. Окна закрывали металлические решётки только на первом этаже, второй же отвели под офисы местной власти. Ничего не поменялось с прошлых лет, я не помнила этого здания, но видела фотографии со старых газетных вырезок, когда изучала дело фермы Удверли.

У входа встречал деревянный стенд с информацией и развешанными фотографиями пропавших девушек. Я накинула куртку с маркировкой ФБР и закурила, подходя к чёрно-белым фото, заглядывающим в душу. Уотер не Вашингтон или Нью-йорк, где фото пропавших подростков клеят на каждом столбе. Зрелище настолько привычное, незаметное, что проходящие мимо люди даже не обращают на них внимание. Они не знают их. Эти красивые глаза не говорят им не о чём. Здесь же, в крошечном городке, такое фото вызывает страх и приступ отчаянья. Три фотографии – крик о помощи, звенящий в моей голове набатом. Я обязана ответить им.

В помещение душно, ароматы пота и гамбургеров с местной забегаловки тесно переплетаются, как в любом другом полицейском участке. Наши куртки действуют так, как и должны в таких вот городках, где местные власти не желают сотрудничать и превозносят себя до царей, имеющих право судить, кто виновен, а кто просто попал в жернова судьбы. Шериф уже пожилой Эдгар Сорвел встретил нас у своего кабинета с недовольным лицом, плохо скрываемым за глупой улыбкой. Натёртый до блеска значок сиял в проникающих сквозь распахнутое окно солнечных лучах. Отглаженная форма, голубые, прищуренные глаза и дрожащие руки – он скрывал что-то важное, это было видно невооружённым взглядом. Что-то, что может разрушить его иллюзию «правильной» реальности.

Правду.

– Доброе утро, агенты! Как добрались? Я права думал, вы прибудете сегодня, но мне сообщили, что вы попали в город вчера в десять вечера.

Осведомлен вплоть до точного времени, значит, старуха сообщила сразу по приезду.

– Не хотели откладывать. Слишком много времени уже утеряно, – ответил Джек, проходя в просторный кабинет, увешанный благодарственными письмами в рамках. – Агент Джек Форбс, это спец агент Лейн Хайдеган, мы хотели бы получить всю информацию, имеющуюся на данный момент.

Я устроилась за столом, продолжая молчать. Солнечные лучи проникали сквозь помятые жалюзи, расползаясь золотыми змеями по тёмному дереву, подсвечивая каждую пылинку, пропущенную утренней уборкой. Перед нами положили две серые папки со скудным содержимом, в которых ровным счётом не было ничего полезного. Они хранили сухие факты о трёх жизнях, украденных у судьбы. Я открываю их дела и заглядываю в души каждой девочки, скользя взглядом по чёрно-белому тексту, ползущему вдоль строк.

Эмбер Хан – азиатка, семнадцать лет, проживала с матерью и отчимом. Была похищена в районе полудня из парка Меридит. На меня смотрит красивая девушка с чёрными, как ночное небо волосами и искусанными губами. Я знала этот взгляд. Наполненный отторжением всего существующего. Она выглядела загнанным в угол зверьком, букашкой, барахтающейся на поверхности из последних сил.

Тиффани Флайв – полная противоположность. Они одногодки, но у Тиффани открытый, доверчивый взгляд. Пшеничные волосы вьются по плечам, а всё ещё детская улыбка и мягкие черты лица буквально кричат о том, что она жертва. Полная семья, два младших братишки и с десяток приводов в полицию. Что может заставить девочку пропадать ночами с подозрительными личностями? Попадать в неприятности и вот так улыбаться, словно она не понимает, что её жизнь рушится?