Свет между строк

Я моргнула.

Наверное, Тео решил “порадовать” ночным сервисом.

– Это ты принес кружку в спальню? – спросила я, входя на кухню.

Он стоял у плиты в майке, слишком большой, чтобы быть его, и перемешивал яичницу.

– Какую кружку?

– У кровати. С кофе.

– Не – а, я не заходил. Ты же просила не тревожить твой “священный ритуал сна”. – Он скривился. – Цитирую: “Если я сплю, я временно не человек”.

– И я была права. Но кофе – не мой.

– Может, твой внутренний демон заботится о тебе?

– Да, точно. Делает кофе, пока я сплю. Осталось только мусор вынести.

Он рассмеялся.

– Удобно, между прочим. Я бы такого себе завёл.

– Ещё чего. Мне и тебя достаточно.

– Обидно прозвучало, – сказал он, пробуя яичницу. – Но комплимент засчитан.

Мы ели на кухне, солнце пробивалось через грязное стекло и падало на стол неровным квадратом.

Тео жевал медленно, смотрел в окно.

– Ты плохо спала, – сказал он.

– Почему ты так решил?

– Потому что утром ты выглядела, как Wi – Fi без сигнала.

Я усмехнулась.

– Спасибо за поэзию.

– Серьёзно, – он нахмурился. – Что – то случилось?

Я замешкалась.

Рассказать? Конечно.

Про шёпот. Про дыхание у изголовья.

Нет. Ему не нужно знать, что его сестра – единственный опекун – тихо сходит с ума.

А если я просто… выдумала?

– Просто устала, – сказала я.

– Из-за работы?

– Из-за людей.

– Тогда можно я брошу школу и пойду жить в горах?

– А я?

– Ты со мной. Но с условием: без интернета и Дрю Харпер.

Я фыркнула.

– Договорились. Только оставь кофе. Без него в горах я долго не протяну.

– О, я уже видел, что бывает, когда ты без кофе. Это будет не “Нова в горах”, а “Катастрофа в горах”.

– Осторожно, я могу уйти туда сама, а тебя не взять.

Он театрально приложил руку к груди.

– Моё сердце разбито. Но я готов его склеить, если дашь мне выходной от домашки.

– Шантаж.

– Наследственное, – сказал он и подмигнул.

После завтрака он ушёл к себе, а я осталась на кухне.

Поставила кружку в раковину – та самая, с кофе откуда – то.

На стенке, под ободком, – странная отметина, будто отпечаток пальца.

Серебристый, как след пепла.

Я потерла губкой – исчез.

Но запах остался.

Металл, дождь и что – то ещё.

Сердце ёкнуло – на секунду.

Потом я рассмеялась.

– Отлично, – сказала себе. – Теперь у нас призрак с бариста – опытом.

– Что? – крикнул Тео из комнаты.

– Ничего! Просто разговариваю с теми, кто не ответит!

– Ага. Признаки стабильности.

Я усмехнулась.

– Зато не скучно.

В полдень мы пошли в магазин.

Улица дышала сыростью после ночного дождя.

Асфальт блестел, машины проносились с брызгами.

Тео шёл рядом, ел мороженое и рассуждал о вселенной, где коты – правители.

– Представь, – говорил он, – парламент котов.

– Они бы всё время спали на заседаниях.

– Да. Но с какой грацией!

– И принимали бы законы, которые никто не выполняет.

– То есть как у людей?

– Именно. Только с хвостами.

Он засмеялся, чуть не уронив мороженое.

Я поймала его за руку.

Мгновение – и в груди снова стало спокойно.

К вечеру вернулись домой.

Я поставила чайник, включила музыку.

Когда опустилась на диван, лампа рядом мигнула.

Раз.

Два.

Как будто кто – то проверял – я заметила или нет.

– Нова, – сказал Тео, выглядывая из комнаты, – у нас опять электричество шалит?

– Возможно. Проверю позже.

– Не вздумай лезть сама. Ты же помнишь, что было в прошлый раз?

– Небольшой инцидент с коротким замыканием не считается.

– “Небольшой”? Ты выбила свет в трёх квартирах.

– Это был творческий подход к ремонту.

Он покачал головой.

– Обещай, что завтра позовёшь электрика.

– Обещаю.

Он исчез за дверью.

Лампа мигнула ещё раз – будто усмехнулась.

Позднее я писала отчёт, пальцы стучали по клавиатуре в ритм дождя.

В комнате – ровный гул электричества,

и вдруг, где – то под потолком – едва слышный шорох.

Я подняла голову.

Ничего.

Только шепот – почти неслышный, словно сам воздух дотронулся до уха: – Поздно…

Я обернулась.

Комната пустая.

На экране монитора курсор мигал,

в отражении стекла – моё лицо и за ним…

тень.

Не страшная, не живая – просто чужая.

Я выдохнула, потёрла глаза.

Сон. Нервы. Электричество. Всё вместе.

За дверью послышался голос Тео:

– Ты опять разговариваешь с ноутбуком?

– Да, – ответила я. – Он единственный, кто не спорит.

– Пока не зависнет, – отозвался он.

Я усмехнулась.

– Спасибо, за поддержку.

И всё же, когда выключила свет и пошла спать,

оглянулась на экран.

Курсор мигал ровно,

но последняя строка, которую я не помнила, как напечатала,

стояла посреди белого поля:

“Он пробудился.”

В офисе было душно. Принтеры гудели, мониторы мерцали, в воздухе витала смесь бумаги и раздражения.

Я успела сделать три отчёта и допить второй кофе, когда Дрю появилась из – за перегородки с папкой в руках и выражением лица, которое предвещало бурю.

– Харрис! – её голос звенел, как натянутая струна. – Где годовой отчёт?

– У тебя в списке задач, – ответила я спокойно, не отрываясь от экрана.

– Я спросила, где отчёт, – повторила она, делая шаг ближе.

– Возможно, там же, где твоя ответственность, – сказала я и только тогда подняла взгляд.

Кейт, сидевшая за соседним столом, прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть улыбку.

– Осторожнее с языком, Харрис, – процедила Дрю. – Не советую испытывать моё терпение.

– А я не советую повышать голос в моем офисе, – произнёс чей – то голос за спиной.

Мистер Томсон стоял в дверях кабинета, сложив руки на груди.

Мгновение – и тишина повисла над отделом.

Он прошёл к нам медленно, оценивающе посмотрел на Дрю.

– Мисс Харпер, я поручил отчёт вам.

– Но, сэр, я…

– Без «но». Ваша обязанность – выполнять задачи, а не перекладывать их.

Он сделал короткую паузу и добавил уже тише:

– И следите за тоном. Мы не на рынке.

Дрю побледнела.

– Да, мистер Томсон.

Он развернулся и ушёл, оставив за собой гробовую тишину.

Кейт не выдержала первой – прыснула в кулак.

Я тоже позволила себе уголок улыбки.

– Вот это было красиво, – прошептала она.

– Голубки поссорились? – спросил Кейт с тем самым видом, будто ждал продолжения сериала.

– Кажется, в раю случился пожар, – ответила я и снова взяла книгу. – Думаешь, он надолго её остудил?

– Нет, – усмехнулась Кейт. – Но момент был бесценный.

Мы переглянулись, как две сообщницы. Иногда мир всё – таки умел быть справедливым.

Сегодняшний день выжал из меня всё.

Даже маленькая победа над Дрю не принесла облегчения – только усталость.

Хотелось одного: освежающего душа и увидеть Тео.

Я знала – он будет ждать. Маленький, голодный, уткнувшийся носом в учебники, с видом взрослого, который делает вид, что у него всё под контролем.

Путь от офиса до дома занимал двадцать минут.

Но сегодня я шла почти сорок.

Каждый шаг отдавался гулом в висках, перед глазами плавали яркие пятна от солнца.

Может, жара. Может, просто усталость.

Но позволить себе слабость я не могла. Не сейчас, когда наша жизнь наконец – то хоть немного наладилась.

Дверь квартиры встретила привычным скрипом.

Я поставила сумку у порога, сняла туфли и прошла на кухню.

Руки двигались автоматически – помыть посуду, вытереть стол, проверить плиту. Всё под контролем.

Пока всё не стало расплываться.

Головокружение ударило внезапно. Мир качнулся, как корабль в шторм.

В висках стучало – будто кто – то бил молотком изнутри.

Я успела подумать, что надо дойти до комнаты, взять аптечку…

Но ноги не слушались.

Я упала.

И мир исчез.

Сначала была только темнота.

Потом – запах старых книг. Пыль. Холод под ладонями.

Когда я открыла глаза, вокруг тянулись бесконечные ряды стеллажей, уходящие вдаль, за горизонт.

Пол – гранитный, гладкий, как зеркало.

Свет – мягкий, пыльный, будто из прошлого века.

Я стояла в библиотеке.

И понимала, что не знаю – как сюда попала.

“Что это за место?..”

Слишком реалистично для сна. Слишком тихо для кошмара.

Если бы я могла вспомнить хоть миг – когда потеряла сознание. Но пусто.

Всё, что я чувствую, – холод и нарастающее беспокойство.

Я двинулась вперёд.

Тишина гулкая, почти осязаемая. Каждый шаг отдавался эхом между рядами книг.

Я научилась ходить тихо, почти бесшумно – ещё в детстве, когда от этого зависела жизнь, но сейчас мне это едва ли удавалось.

Как будто это место само шептало:

«Тебе не скрыться.»

Глава 7. Архив.

Шаги отдавались гулким эхом в залах, таких больших, что само пространство казалось усталым от своего веса.

Каждый мой вдох рвался наружу, как нарушитель тишины.

Звук шагов был слишком громким – будто камень под ногами не привык, что по нему ходят живые.

Я шла осторожно, стараясь смотреть по сторонам.

Воздух был густой, холодный, и пах не пылью, а временем – старым, застоявшимся, как вода в глубокой колодце.

Под ногами – гладкий серый камень, холодный и чуть влажный.

Он отражал слабое свечение, которое шло не от ламп и не от факелов – будто сам воздух светился изнутри, ровно и без источника.

Ряды стеллажей уходили вверх, в туман, в котором терялись даже собственные контуры.

Полки казались бесконечными, как воспоминания, которые не можешь дочитать до конца.

На корешках книг – странные символы: одни вытянуты, как раны, другие – закручены, будто живут собственной волей.

Некоторые дрожали, когда я проходила мимо, и замирали, едва я останавливалась.

Иногда между рядами пробегал свет – тёплый, будто от свечи, но движущийся слишком быстро.

Как будто кто – то – или что – то – носило фонарь и не желало, чтобы я его видела.

Я не знала, где нахожусь.

И всё же каждая клетка тела говорила: я не впервые здесь.

Воздух вибрировал, будто под куполом кто – то шептал слова, от которых дрожит пространство.

Я прижала ладонь к груди, чтобы унять сердце.

Странное чувство нарастало – будто эти стены знали обо мне больше, чем я сама.

Когда я остановилась, тени на стенах чуть двинулись.

Незаметно, но я почувствовала их движение кожей.

И поняла: они дышат.

Медленно, как спящие существа, которых нельзя тревожить.

Я подошла к ближайшей полке.

Дерево было тёмное, вкраплённое золотом – но золото не сияло, а будто впитывало свет.

Я провела пальцами по корешкам, и один из них – чуть толще остальных – едва ощутимо дрогнул под кожей.

Словно отозвался.

Я не успела испугаться.

Пальцы сами остановились на знакомом сочетании символов.

Они складывались не в слово, а в ощущение – и всё же я поняла, что вижу своё имя.

Nova.

Я отпрянула, сердце гулко ударило в груди.

Нет.

Это не может быть.

Может, совпадение. Может, просто сочетание знаков.

Но внутри всё уже знало – совпадений тут не бывает.

Я осторожно потянула книгу.

Она соскользнула с полки почти сама, мягко, как живая.

Обложка теплая – не от пыли, а от пульса.

Я действительно чувствовала его – медленный, уверенный, будто внутри бьётся сердце, чужое и знакомое одновременно.

Я не хотела открывать её.

Но пальцы развернули переплёт сами – как будто во мне всегда был этот рефлекс.

Страницы шелестнули, и звук был не бумажный – больше похож на дыхание, когда кто – то впервые просыпается.

И на первой строке проступили слова, мягко, будто изнутри:

«Ты проснулась, Нова.»

Грудь сжало, дыхание сбилось.

Мир вокруг дрогнул.

Пыль поднялась вихрем, и из – под купола хлынул свет – холодный, серебристый, без источника.

Тени начали ползти по полу, как чернила.

Я захлопнула книгу.

Звук отозвался громом – будто это не книга, а врата.

Воздух загудел.

Где – то далеко щёлкнул замок – старый, ржавый.

Ряды начали двигаться.

Сначала один – потом другой.

Книги сдвигались, полки поворачивались, словно кто – то менял саму структуру этого места.

Гул шел снизу, как будто весь зал был живым существом и теперь решил пошевелиться.

Пол под ногами задрожал, мелкие частицы камня осыпались вниз.

Я сделала шаг назад, но под подошвами вибрация усилилась.

В воздухе пахло озоном.

И чем – то ещё – сладковатым, будто дымом от старых свечей.

Из глубины раздались шаги.

Медленные, уверенные.

Не просто приближающиеся – целенаправленные.

– Кто здесь?! – мой голос сорвался, и эхо вернуло его, как издевку:

Кто здесь… кто здесь… кто…

Ответа не было.

Только тихое дыхание, где – то рядом.

Я вцепилась в книгу.

Тёплую. Пульсирующую.

Она будто отвечала мне биением под ладонью – ритмом, совпадающим с моим сердцем.

Воздух стал густым, почти вязким.

Каждый вдох резал горло.

Я двинулась – и пространство будто замедлилось.

Шаг, ещё шаг – как во сне, где не можешь дойти до двери.

Свет качнулся.

Залы дрогнули.

И на секунду мне показалось, что все книги повернулись ко мне своими корешками, как лицами.

Смотрят. Молча.

Мир вздрогнул.

Камень под ногами пошёл волной.

Пыль осыпалась с потолка.

Свет взорвался – белый, ослепительный.

И всё исчезло.

Тьма не была тишиной – она жила.

Сквозь неё проходили медленные, вязкие волны, будто кто – то дышал под кожей пространства.

Я стояла на поверхности, похожей на воду и стекло одновременно.

Под ногами отражались звёзды, и они дрожали, как капли на паутине.

Каждый шаг рождал круги, и в каждом из них – короткий отблеск чужих лиц.

Не страшных, просто чужих.

Я шла дальше, пока не поняла: отражение – это не небо.

Это город, спрятанный подо мной.

Там, внизу, плыли улицы из света.

Тонкие линии домов, мостов, башен – всё переливалось золотом и белым, словно кто – то рисовал этот город огнём по тьме.

Башни поднимались вверх, исчезая в темноте, а их вершины соединялись тонкими нитями, похожими на жилы.

Они дышали, медленно, синхронно со мной.

Воздух был холодный, сухой, пах чем – то новым – электричеством и пеплом.

Ни звука, только ровный гул, похожий на сердце мира.

Я шла, и с каждым шагом пространство собиралось, словно вспоминало себя.

Сначала появились арки.

Прозрачные, как стекло, но плотные, внутри них текло свечение, похожее на жидкий янтарь.

Из этих арок вырастали улицы, а на перекрёстках вспыхивали узоры, как руны, складываясь в карту.

Каждый поворот отзывался в теле лёгкой вибрацией – будто меня куда – то вёл сам воздух.

Потом появились птицы.

Сначала – тени, бесшумные, быстрые.

Они взлетали из – под ног, рассыпаясь искрами.

Потом – яснее: птицы из света, их крылья напоминали пламя, застывшее в движении.

Они парили над городом, оставляя после себя шлейфы, похожие на рукописные линии.

Каждая – отдельное слово, написанное в воздухе.

Слова мигали, растворялись.

Я не понимала их смысла, но чувствовала, что они обо мне.

Где – то далеко, за башнями, поднимался купол – гигантский, золотистый, с сотнями тонких прожилок, уходящих в бесконечность.

Под ним – дворцы, мосты, террасы, лестницы, всё словно выточено из света и пыли.

Но главное – ни одна линия не стояла на месте.

Город двигался.

Медленно, сдержанно, будто пульсировал.

Я подняла взгляд – в небе, или, может, в потолке этого мира, текли огромные тени.

Похожие на птиц, но слишком большие, их крылья были сотканы из звёздной пыли и огня.

Они не издавали звуков, только оставляли за собой следы – тонкие серебристые дуги, которые, пересекаясь, превращались в письмена.

Мир писал сам себя.

Я стояла в центре этой бесконечной тишины и впервые не чувствовала страха.

Скорее – лёгкость, как будто долго сдерживала дыхание и теперь могла вдохнуть.

Книга всё ещё была в руке.

На обложке – едва заметное сияние, внутри – пусто, только мягкое свечение между страницами.

Я прижала её к груди – и город вокруг будто отозвался.

Башни стали выше, свет под ногами – ярче, а в небе вспыхнули линии, словно кто – то чертил новый путь прямо передо мной.

Я пошла туда, где пересекались эти линии.

Каждый шаг отзывался еле слышным звоном, как если бы стекло подо мной было музыкальным инструментом.

Свет из – под подошв стекал вниз, оставляя за мной дорожку – узкую, как нить.

Дома вокруг начали меняться.

Одни становились прозрачными, как туман, другие – плотными, тёплыми, с фактурой кожи.

На стенах проступали знаки, и я вдруг поняла, что это не украшение – это чьи – то воспоминания.

Город состоял из памяти.

Из чувств, запахов, фраз, из всего, что когда – то было сказано и забыто.

И теперь всё это текло по его жилам, сияло, жило, как новая материя.

Ветер прошёлся по плечам, и на секунду я почувствовала запах дождя – не из этого мира, а из того, где когда – то жила.

Воспоминание о звуке – шаги по асфальту,

о свете – фонарь над дорогой,

о тепле – рука, держащая мою.

Мир не говорил, но отвечал.

Каждое чувство находило здесь форму.

Я замедлила шаг.

Передо мной открылась площадь – огромная, круглая.

В центре стоял столб света, уходящий вверх.

Он не ослеплял, а притягивал взгляд.

Вокруг него медленно кружили те самые птицы, с каждым кругом оставляя световые следы, и постепенно эти следы превращались в спираль, напоминая отпечаток пальца.

Я подошла ближе.

Под ногами стекло начало таять, и под ним – бесконечная глубина, в которой плавали отблески, похожие на страницы.

Они шевелились, будто под водой, и я вдруг поняла: это книги.

Тысячи.

Они хранились не на полках, а под поверхностью, в самом сердце города.

Я опустилась на колени.

Одна из книг дрогнула и всплыла ближе, её обложка светилась мягким золотом.

Я протянула руку, но не коснулась – знала, рано.

Свет усилился.

Башни вокруг загудели, а воздух стал густым, как стекло перед ударом.

Город будто затаил дыхание.

Я поднялась и медленно отступила.

Книга под поверхностью всё ещё сверкала, но теперь спокойнее, словно ждала.

Я посмотрела вверх.

Птицы из света уже улетали,

растворяясь в куполе.

И в ту секунду я почувствовала – что – то изменилось.

Мир не исчез, но стал тоньше, прозрачнее, как будто за одну грань можно было шагнуть обратно.

Я закрыла глаза.

Тьма снова опустилась – мягко, как вуаль.

Под веками мелькнул отблеск – крыло, золотой след.

Когда я открыла глаза, я снова стояла в темноте.

Под пальцами – холод камня.

Где – то далеко, там, где должен был быть потолок, слабо светилась одна единственная птица.

Она летела медленно, оставляя за собой тонкую линию, которая складывалась в слово, и оно горело до тех пор, пока я не успела его прочесть.

Потом всё погасло.

Остался только пепел света.

И тишина – живая, внимательная, как начало.

Когда я проснулась, было утро.

Солнечный луч пробивался сквозь щель в занавесках, режа пол полосой света.

Воздух пах пылью и чем – то домашним – тёплым, знакомым.

На кухне тихо тикали часы, меряя секунды так спокойно, будто ночь не существовала вовсе.

Я лежала на диване.

Живая.

Дышу.

Тело ломило, как после долгого сна или падения.

Сердце ещё не верило, что всё кончилось.

Я медленно повернула голову.

На столе, лежала книга.

Та самая.

Тёмная, бархатистая.

Ни автора, ни знаков – только мое имя на переплёте:

NOVA.

Глава 8. Утро после.

Первые часы после пробуждения прошли, как в тумане.

Я двигалась машинально: поставила чайник, открыла окно, полила цветы, которых не помнила, чтобы купила.

Каждое действие – будто не моё. Как будто кто – то нажимал на кнопки, а я просто следовала программе.

Сначала я пыталась убедить себя, что просто бредила от усталости.

Жара, стресс, недосып – вот и результат.

Но чем дольше я смотрела на книгу, тем сильнее ощущала странный холод – тихий, вязкий, как ртуть.

Обложка была ледяной, будто её держали в морозильнике.

Пальцы дрожали, когда я снова взяла книгу.

Страницы – чистые. Совсем.

Ни одной буквы. Ни следа надписи «Ты проснулась, Нова».

Я хрипло усмехнулась.

– Отлично. Теперь я схожу с ума официально.

Из комнаты донёсся тихий шорох – проснулся Тео.

Маленький, лохматый, с заспанным лицом и одеялом, волочащимся по полу.

Он зевнул, почесал нос и спросил:

– Ты не спала что – ли?

Я вздохнула:

– Кажется, нет.

– Из – за кофе, да? – он покосился на кружку. – Ты же знаешь, после него не уснёшь.

– Ага, – улыбнулась я. – В следующий раз послушаюсь своего маленького мудреца.

Он хмыкнул и полез за хлопьями.

Молоко плеснулось через край – он нахмурился, вытер рукой.

Так серьёзен, когда старается не наделать беспорядка.

Взгляд снова упал на книгу.

Тео тоже заметил.

– Это что? – спросил он, жуя хлопья.

– Просто старая книга. Нашла на улице.

– Без названия?

– Без всего.

– Может, кто – то потерял?

– Возможно, – пожала я плечами. – Но я вряд ли найду хозяина.

Он кивнул и снова уткнулся в миску.

Я смотрела, как он ест – быстро, с жадностью, будто боится, что кто – то отберёт.

И поймала себя на мысли: он взрослеет, но всё ещё маленький.

Именно это – страшнее всего.

Я снова посмотрела на книгу.

Мозг судорожно искал объяснение.

Наверное, усталость.

Наверное, я действительно всё придумала.

Так и решила: оставить все как есть.

Книга – просто книга.

Сон – просто сон.

А я – всё ещё нормальная.

Я захлопнула обложку.

Пыль осела на столе.

Мир остался на месте.

Только внутри что – то дрогнуло – тонко, едва слышно.

Будто кто – то в глубине меня тихо засмеялся.

Глава 9. Трещины в реальности.

Утро тянулось, как густой мёд – липкое, медленное, с тягучим звуком капающего крана и глухим тиканием часов.

На кухне пахло поджаренным хлебом, кофе и чем – то тёплым – домом, который держится на привычках.

Тео сновал между столом и дверью, одной рукой застёгивая рюкзак, другой – удерживая бутерброд, который явно сопротивлялся помещению в контейнер.

– Почему всё квадратное не хочет дружить с прямоугольным, а? – ворчал он.

– Потому что ты снова перепутал крышку, – сказала я, прислонившись к косяку.

Он бросил на меня взгляд с видом, будто я разрушила научную теорию.

– А может, это контейнер вредный, – пробормотал он. – И вообще, я ненавижу математику.

– С этим я согласна, – сказала я. – Но форму носить всё равно придётся.

Он посмотрел на себя: рубашка наполовину выпала из брюк, галстук болтался, как трос на ветру.

– Я похож на банкира, который потерял всё, кроме стыда.

– Отличное описание для школьника. Завяжи шнурок.

– Завяжу, – буркнул он.

– Тео.

Он закатил глаза, присел и завязал.

– Ты выглядишь ужасно, – сказал без осуждения. – Лицо как у зомби, которые забыли зачем встали из могилы.

– Спасибо. Люблю честность, особенно до кофе.

– А я люблю, когда ты улыбаешься.

Он сказал это спокойно, будто речь о чём – то самом обыкновенном. Но я услышала то, что не говорил – беспокойство.

Я подошла, поправила ворот, провела пальцами по вихру на макушке.

– Иди. Опоздаешь.

– А ты не забудь поесть.

– Слушаюсь, начальник.

Дверь хлопнула, и тишина вернулась, мягкая, густая.

В ней слышно всё: как скрипит табурет, как где – то за стеной сосед включает воду, как старые часы отмеряют секунды, растягивая их до бесконечности.

Я поставила чашку на подоконник, наблюдая, как пар тает в свете.

Глоток – обжигающий, горький.

Кофе был как жизнь – без сахара, но честный.

На краю стола лежала книга.

Я специально отодвинула её прошлой ночью подальше, как будто расстояние способно отменить факт существования.

Но взгляд всё равно зацепился за букву «N» на корешке, и что – то внутри тихо сжалось, как мышца перед судорогой.

Я отвернулась, взяла сумку, закрыла дверь.

Будильник сработал в 7:03.