Послание в будущее

Волна возмущения пронеслась в толпе.

К кафедре подошел архиепископ Кирилл, поднял руку и, когда все замолкли, сказал:

– Зная ваше настроение и понимая обстановку, я не сомневаюсь, что ни один из вас не будет голосовать за то, чтобы обратиться в католичество.

Народ кричал:

– Никогда!

– Даже не будем это рассматривать!

Кирилл продолжил:

– Однако приказ императора есть приказ, ибо он властен над нами, и мы не можем защитить себя. Поэтому предлагаю немедленно начать поиски земли для скорого переселения. Уверен, нас примут в Польше. Его высочество любезно предоставил нам свою землю, но долго здесь находиться мы не сможем. Он тоже бессилен против воли императора. Поэтому я предлагаю послать нашего доверенного для переговоров в Польшу. Предлагаю возложить эту обязанность на учителя Яна, если, конечно, он сам согласен служить нам, несмотря на тяжелые душевные раны.

Народ кричал:

– Яна-Любящего послать!

– Не откажет…

Ян поклонился архиепископу, выказывая полное подчинение.

Тогда Кирилл продолжил:

– Пусть отправляется в Польшу скорее, пусть он встретиться с графом Рафаэлем Лешницким и епископом нашего Братского Единства в Лешно, преподобным Мартином Гертихом. И я предлагаю определить ему в помощники пастора Златоуста. Они вместе решат вопрос нашего переселения туда.

Народ был доволен решением, и Кирилл сказал в заключение:

– Скажу честно, речь Яна-Любящего произвела на меня огромное впечатление. Я и не предполагал в нем столь глубокое познание и столь проникновенное понимание нашей истории, нашего настоящего и будущего. Я горжусь, что он среди нас! Ланецкий воспитал достойнейшего ученика! Теперь же наступила глубокая ночь. Предлагаю на этом разойтись, и наш собор объявляю завершенным.

Народ начал расходиться.

Все благодарили Яна и желали ему счастливого путешествия.

Граф подошел к старейшинам и сказал:

– Я могу обещать вам поддержку в строительстве нового городка, куда вы переселитесь. Я же буду прилагать все усилия, для того чтобы в ближайшее время разрешить все разногласия и вернуть всех беженцев в свои родные края.

Затем граф обратился к Яну:

– Брат мой! Своей речью ты дал мне надежду, что мой сын сейчас счастлив. Благодарю! Хочу внести свой вклад в твое предстоящее путешествие. Я передаю тебе в постоянное пользование карету моего сына со своим кучером. Кошичек, подойди!

Ян ответил с поклоном:

– Это честь, ваше высочество.

Граф подозвал Кошичека и приказал:

– Отныне ты служишь его учителю Коменскому. Он твой хозяин.

– С радостью, – ответил Кошичек.

Ян же искал в толпе мальчика, которого он так несправедливо обидел за то, что он хотел предупредить беду.

– Кто-нибудь видел Ясема? – спрашивал он всех, но мальчика нигде не было.

7. Горе тому, кто соблазнит одного из малых сих

В поисках Ясема Ян направился к шалашу Марии. Он жалел, что так несправедливо обошелся с мальчиком, выгнал его из своего дома, когда ребенок ни в чем не провинился. У Ясема дар! Нет сомнения, что он видит будущее в своих грезах, ибо его предсказания сбываются раз за разом. Слава Богу, что мальчик делится, рассказывает. Не он же виноват, если само будущее так ужасно.

Сначала Ясем предсказал разгром Фульнека и исход беженцев. Все так и случилось.

Затем он видел чуму в Пшерове…

Боже! Какое горе…

Образ измученной Магдалены с детьми вставал перед Яном, вызывая горечь и боль, но тут же он вспомнил другой образ – ее, стоящую под крылом благоухающего ангела. И это утешало его.

Наконец, Ясему пригрезилось какое-то отдаленное будущее, где некая «наука» как будто «доказала», что, Боже упаси, Бога нет!

А если и это правда? Что тогда? К чему катится все людское племя?

Что бы мальчик там ни видел, нельзя было его выгонять! Теперь надо все поправить. Разыскать мальчика и просить у него прощения. Возможно, он прячется дома.

С такими мыслями Ян постучал в шалаш Марии. Она открыла ему сразу, словно ждала его в дверях. Глаза у неё были заплаканные.

– Привет тебе, Мария, – сказал Ян, – я ищу Ясема. Хочу извиниться перед ним. Он дома?

Мария молча указала на постель, где Ясем лежал, повернувшись лицом к стене.

Мария сказала:

– Проходите, учитель. Ясем спит, но, возможно, он скоро проснется… Присядьте сюда на табурет. Хотите крендели? У меня осталось несколько с утренней выпечки.

Ян отказался от кренделей и сел.

Тут Мария расплакалась.

– Столько горя вокруг. Столько несчастий… Когда на моих глазах погиб Подебрад, для меня погас свет. Я думала, что моей жизни пришел конец… Мы его похоронили, и я плакала ночи напролёт. Потом я увидела, что я не одна. Горе в каждой семье. У всех в глазах печаль. Несчастье так и гуляет по нашим домам. Почти все мои подружки потеряли мужей, братьев, отцов… Потом я узнала о чёрной смерти, которая погубила почти весь Пшеров и унесла жизнь Магдалены и детей. Сегодня, когда я слушала вашу речь на соборе, я поняла, что нет горя чужого. У всех у нас одна беда, общая для всех людей, независимо от вероисповедания или происхождения, и она заключается в недостаточной вере в Бога. Вы правы до небес, когда говорили, что живущие по законам Христа не воюют! Как же нам теперь быть? Что делать?

Коменский успокоил ее:

– Дорогая Мария, давай для начала мы с тобой перестанем проливать слезы. Поплакали, и хватит. Каким бы тяжелым нам ни казалось наше настоящее положение, у нас впереди есть будущее, и мы должны стремиться к нему. Для тебя же это важно вдвойне, ибо ты носишь в себе драгоценнейший дар Божий, и к нему нужно относиться с величайшей заботой. Ты вынашиваешь наследие Господа. Вспомни, сын Божий принимал детей как маленьких братьев и сестер. Он обнимал их, ласкал и благословлял с величайшим наслаждением. Даже о детях идолопоклонников Бог говорит, что они рождены ему. И если они приходят не для нас, а для самого Бога, ясно, что к ним нужно относиться с божественной заботою. Спаситель предсказывал горе тому, кто соблазнит одного из малых сих.

Мария молча кивала и умиленно внимала спокойной и умиротворяющей речи Яна и, когда он закончил, спросила:

– Как постичь причины? Для какой цели Бог доверяет нам такие сокровища?

– Я могу лишь предположить, что Бог нас ставит очень высоко и потому делает нас своими помощниками, чтобы, прилагая старание к правильному воспитанию, мы направляли их к вечности. Вол создан для пахоты, собака приспособлена к охоте, конь предназначен к перевозке, а человек более высокое создание и должен быть приведён к высочайшей цели – соответствовать Богу своими добродетелями. Бог вдохнул душу в твое чадо, а ты помощница Бога в том, чтобы, поднявшись, этот дух вернулся бы к Богу. Давай мы с тобой пофантазируем. Представь своего ребенка в будущем. Какой он?

Слова Яна вызывали в душе Марии умиротворение, и она мыслями улетела в будущее, когда ее ребёнок подрос.

Она сказала:

– Он красивый, богатый, почетный.

Ян ответил грустно, улыбаясь:

– Это земная жизнь. А я спрашиваю о жизни в вечном будущем, которая и есть жизнь в собственном смысле. Для нее нет ни смерти, ни смертности. А наша настоящая жизнь есть не столько жизнь, сколько путь к жизни. Каким ты видишь своего ребенка там?

Мария улыбнулась:

– Он с ангелами.

– Вот! И чтобы ему пребывать с ангелами, он должен носить качества ангельские. Поэтому мы будем заботиться преимущественно о душе наших детей. Это главная часть человека, и она должна быть украшена как можно лучше для настоящей и будущей жизни человека.

Мария согласилась:

– Теперь я понимаю вас. Вы призываете воспитывать людей для жизни с ангелами.

– Да! Мудрец тот, кто подготовит себя к будущей жизни верой и благочестием здесь, на Земле. Поэтому мы будем приучать детей сначала к благочестию, а затем – к добрым нравам, и только после этого – к полезным наукам.

– Вы научите меня искусству воспитания?

– Я обещаю быть всегда рядом и помогать. Семена искусства воспитания посеяны Богом в каждом человеке. И в тебе они есть. Я буду всячески способствовать, чтобы в твоей душе орошались и зеленели всходы мудрого материнства. Я хочу, чтобы твои дети цвели, как небесные растения. Ты будешь счастлива, превратив свой очаг в храм Святого Духа!

– Спасибо.

Ян посмотрел в сторону постели, где Ясем по–прежнему лежал лицом к стене и сказал:

– Однако Ясем продолжает спать. Не буду его будить и тревожить. Зайду завтра… А ты передай ему мои извинения за то, что я поступил глупо и нечестно. Я упрекнул его, хотя он не заслуживал никакого упрёка. Хочу, чтобы он меня простил за несправедливую обиду.

Тут послышался голос Ясема:

– Я не сплю. Я все время вас слушаю…

Мария сказала ему:

– Сынок, раз ты не спишь, возможно, ты желаешь повернуться лицом к учителю?

Ясем повернулся, встал и сказал:

– Учитель, вы не должны извиняться. Вы меня простите, что я поступил так глупо и убежал, когда вы были в горе.

Ян призвал Ясема к себе, обнял и, посадив на табурет рядом с собой, сказал:

– Будем друзьями навеки?

Ясем кивнул и ответил:

– Будем друзьями навеки.

Ян сказал:

– Отлично, друг мой. Я хочу, чтобы ты знал, что я признаю в тебе великий дар предвидения. В это трудно поверить, однако, ты доказал это мне, и я верю твоим грезам.

Ясем ответил:

– Спасибо, учитель.

– Скажи мне еще раз, в твоих видениях о далеком будущем были ученейшие люди с причудливыми галстуками, и у их ты видел мой портрет с подписью 360 лет.

– Да, – ответил Ясем, – точно так. Мы с вами посчитали, что это 1952 год от рождения Христа. И они там вас почитали, но по–своему.

– Ты можешь вспомнить, что же они говорили про меня?

– Могу конечно… Только это все звучало исключительно странно, неестественно и даже дико.

– Тем не менее, расскажи нам. Я обещаю больше не обижаться на твои слова.

– Хорошо, – сказал Ясем, – они называли вас домарксистким мыслителем.

– Что это значит?

– Я уже рассказывал вам, что там, в будущем, они изобрели некую методу под названием марксистско–ленинский диалектический материализм.

– Да, я помню, звучит, правда, дико.

– Так вот той методой они, якобы, доказали, что Бога нет.

Мария перекрестилась в ужасе.

Ясем продолжил:

– После этого они разделили всех мудрых людей на домарксистских, как менее мудрых, и послемарксистских, как по–настоящему мудрых. Вы у них тоже домарксистский. Это значит «мудрый, но не очень».

– Что они непосредственно говорили? – спросил Ян.

– Вот, например, их предводитель сказал, что вы, конечно, не могли научно объяснить развитие общества, хотя вы и боретесь за искоренение социальной несправедливости и выступаете за торжество свободы, за утверждение мира и равноправия на земле. Однако ваши планы утопические и иногда христианские…

Ян удивился:

– Как это иногда? Ведь я только о христианстве и могу говорить…

– А они утверждали, что это именно неверно, и потому ваше обучение содержит много отрицательного, ненаучного и неприемлемого для их единственно правильной методы. Поэтому они кое–что принимали из вашего творчества в качестве образца воспитания, но отказывались от религиозности, что считали идеалистической догмой, ненаучной, с точки зрения той же самой марксистко–ленинской методы.

Мария сильно переживала и сказала:

– Сынок, умоляю, не богохульствуй!

Ян остановил ее:

– Мария, дорогая, Ясем не богохульствует, ибо он отражает не свое мнение, а лишь рассказывает о своих грезах, чтобы мы имели возможность обсудить все. Вначале я тоже побоялся, что Ясем хулит Бога, потому и выгнал его, за что пришлось извиняться. Пусть он дорасскажет. Меня интересует, в чем же суть их методы?

Ясем ответил:

– Их предводитель в моих грезах, говорил, что суть – в свершении социалистической революции и в строительстве идеального мира. Мы же не могли знать ничего об этой методе, ибо она еще не открыта, и мы не понимаем законов развития общества, потому что живем в темные века. По их мнению, здесь мы зря ждем наступления пришествия тысячелетнего правления Христа и наступления рая на земле. Тем самым мы вместо социализма строим утопию на небесах ошибочно, намечая пути исправления дел человеческих. Тем не менее, они отмечали, что вы – прогрессивный мыслитель и говорите о будущем коммунистическом обществе и призываете к строительству социализма, хоть и не можете освободиться от религиозности вашего времени.

Мария ничего не понимала и потому тихо заплакала.

Учитель долго думал, потом сказал:

– Бред какой-то… Где же можно искать выход из всякого положения, кроме как не на небесах, однако, конечно, я допускаю, что могу ошибаться во многом. Кто под Богом ходит без единой ошибки?

– Они говорили, что ваша основная ошибка в том, что вы думаете, что Бог есть, когда по их методе, его нет.

Учитель отчаянно покачал головой:

– Они в заблуждении, сын мой! Я не отрицаю, что ты это видел в грезах. Я не отрицаю даже то, что такое кошмарное будущее может наступить. Но это говорит лишь о том, что те люди, наши далекие потомки, так глубоко погрязли в своих заблуждениях, что вовсе не замечают ложность своих суждений.

– Они говорят, что вами двигает не Бог.

– А что же?

– Ваш собственный талант, несгибаемая воля и страстная любовь к родине. А кроме этого, вы – сын вашего времени, и вами также двигают социальные конфликты между классом угнетенных и угнетаемых, а двойственный характер вашего учения определяется особенностями эпохи перехода от феодализма к капитализму.

– Ясем, сынок, откуда такие выражения? – возмутилась Мария.

Ян сказал:

– Боже! Что за словоблудие… Однако, постой…

Некоторое время Ян что-то напряженно осмысливал и в конце сказал:

– Получается, они говорили, что у меня есть некоторое учение?

– Да! Но не просто учение, а такое, которое сильно повлияло на их жизнь там, в будущем, и даже определило структуру их школы…

При этих словах мальчика неожиданная мысль молнией осветила ум учителя. Казалось, его мозг взорвался! За молнией, как это бывает в действительности, несколько секунд спустя последовал гром, который потряс душу… А затем опять несколько ярчайших вспышек… Вибрация всепроникающих волн потрясающего грома и…

Сознание Яна-Любящего каким-то непонятным образом перевернулось.

И он сказал:

– У меня только что было озарение. Как я до этого не додумался раньше?

Ясем и Мария с удивлением смотрели на Учителя и несколько секунд ждали молча, пока он осмысливал свои чувства.

Наконец Ян сказал:

– Я понял, некое мое учение может менять будущее или к лучшему или, не дай Бог, к худшему! А это означает, что если Бог даст мне создать возвышенное учение, то оно поменяет отдаленное будущее к лучшему! Тогда, возможно, никому и в голову не придет доказывать, что Бога нет, а вместо этого, будущие люди будут стремиться построить лучшую жизнь, где все заживут по законам Христа… У нас есть власть над будущим! Я использую эту власть, чтобы изменить будущее к лучшему через книги и учение. Я создам свое учение ради исправления дел человеческих в грядущих поколениях!

Ян уже не мог уже сидеть. Он встал, прошелся по узкому шалашу взад и вперед, и сказал:

– Вы знаете, не далее, как сегодня вечером, выступая перед братьями на соборе, я сам говорил о том, что будущее само по себе не придет, если мы не воспитаем лучших людей, строителей светлого Царствия Божьего. Откуда же они возьмутся, если никто их не будет воспитывать? Так вот и наиглавнейшая задача – создать противоядие от невежества! Истинное, полное, ясное и прочное образование для благого разума, для искусного действия и для красноречия. Надо создать пособие для школ, в котором наглядно будут отражаться все предметы и действия в рисунках с пояснениями для изучения с удовольствием. Такая книга привлечет детей и возбудит их внимание, так что они увидят в школе не муку для себя, а удовольствие.

Ян сделал длинную паузу. Удивленный, он присел на свою табуретку и закончил мысль:

– Универсальный учебник будет учить всех всему, чтобы можно было легко обучаться наукам, совершенствоваться в нравах, исполняться благочестия и уже в юности научиться всему, что нужно для настоящей и будущей жизни. Учебник, который еще не видели глаза человека…

Мария сказала:

– Учитель, это великолепная идея…

– Мария, дорогая, постой, не сбивай меня с мысли… Допустим, Бог даст силы написать такой всеобъемлющий основательный учебник. Допустим еще, что с помощью Господа этот учебник будет издан. Допустим дальше, что Провидение пожелает распространить этот учебник по всем странам и народам, так, чтобы в каждой семье дети учились им. Тогда…

Ян и посмотрел в глаза Ясему:

– Тогда надо попросить тебя, отправиться еще раз в далекое будущее, чтобы проверить, как изменилась жизнь там после того, как мы изменили нечто к лучшему здесь… Ведь будущего еще нет. Мы его строители. Так построим его по законам Бога, и оно будет жить по законам Бога!

Ясем смотрел на учителя с широко раскрытыми глазами:

– Ясем, мой друг, ты ведь сможешь слетать в своих грезах туда, в далекое будущее еще раз, после того как я напишу новое пособие и создам новую школу, чтобы проверить, что мы там смогли изменить?

Ясем задумался:

– Учитель, вы же знаете, грезы приходят сами. Я не могу просто так оседлать лошадей и поскакать туда.

– Конечно, само собой, – ответил Ян, – но ты всегда можешь молиться, чтобы Бог послал тебе грезы, можешь еще настроить себя на волну своих грез о будущем, наконец, никто не отменял постоянные упражнения ради усиления тех способностей, которые Бог открывает в нас. Мы все тебе поможем…

– Я приложу все усилия, – ответил Ясем.

– Только это должно остаться нашей тайной. Не надо никому сообщать об этом.

– Конечно, учитель. Я не обмолвлюсь… О своих грезах я даже маме не рассказывал. Она сейчас слышит впервые.

Мария прикрыла рот рукой, показывая, что никогда не выдаст секрета.

– Тогда у меня предложение, – сказал Ян, – старейшины Братства хотят отправить меня и брата Златоуста в Польшу, чтобы встретиться с графом Рафаэлем Лешницким и заручиться его согласием принять наших беженцев в Лешно. Я предлагаю тебе, Ясем, сопровождать нас в этом путешествии.

У Ясема перехватило дыхание от волнения, и он еле выговорил слова:

– Что?.. Я?.. Сопровождать вас?..

– Да, я сказал именно это. Если, конечно, Мария позволит.

На глазах у Марии выступили слезы. Она сказала:

– Позволю ли я? Да я буду только счастлива! Каждая минута с вами это уже огромная школа жизни, мужества и любви!

Ясем вскочил и крепко обнял учителя.

– Конечно, я буду рядом с вами! Всегда! Всегда! Всегда!

Ян ответил:

– Хорошо. Тогда мне надо завтра с утра поговорить с архиепископом, чтобы получить его согласие. Также надо сообщить об этом его высочеству. Будем надеяться, что никто из них не откажет. Теперь же поздняя ночь. Я прощаюсь с вами и желаю хорошего отдыха.

После этого Ян направился к своему шалашу. Начинало светать, и Ян решил посмотреть на восход солнца с горы над Брандисом.

Ему вспомнилось, что так поднимались они с Магдаленой смотреть восход.

Поднявшись, Ян осмотрел огромный мир, который он неожиданно ощутил целиком и полностью в себе.

Это совершеннейшее, чудесное творение Бога! Сложное до бесконечности и одновременно простое…

Вот небо над ним, которое содержит в себе огонь, звезды. Облака так красиво висят в воздухе. Птицы летают под облаками. Рыбы плавают в воде. Земля имеет горы, леса, поля, животных и людей. Так полны своих обитателей четыре стихии, величайшие тела мира.

Какая непостижимая глубина в этой простоте.

Возможно, тот будущий учебник должен быть таким же, как природа – кратким, приятным, основательным. В нем все должно черпать основания из самой природы, где истинность подтверждается параллельными примерами из области механических наук. Это должно быть пособие простое и сложное одновременно…

Вот небо вращается и ходит вокруг земли, находящейся в середине. Солнце, где бы оно ни было, сияет вечно, хотя тучи скрывают его от нас, оно производит своими лучами свет, который создает день. Противоположен ему мрак, откуда ночь. Ночью сияет луна, и звезды мерцают, искрятся. Вечером бывают сумерки. Утром – заря и рассвет…

Как же назвать этот новый учебник?

8. Мир чувственных вещей в картинках

Я стоял завороженный. Ноги и руки затекли настолько, что было трудно двигаться. В руках я держал открытую книгу… Оказывается, это учебник – «Мир Чувственных Вещей В Картинках» 1635 года издания.

Тамара стояла рядом со мной, а профессор сидел перед нами в инвалидном кресле.

Весь этот рассказ, видимо, длился не один час, и время пролетело так, что я даже и не заметил.

– Почему вы так удивленно на меня смотрите? – спросил профессор, – да, я был частью той жизни. Я сам стоял на трибуне и помню наизусть, что я тогда говорил перед учеными педагогами.

Я возразил:

– Знаете, я удивлен не потому, что…

Однако он меня не дослушал и сказал:

– Я стоял и заявлял, что в философских и педагогических взглядах Коменского ясно проявилась свойственная его веку религиозность но, тем не менее, педагогика Коменского носит прогрессивный характер, если, конечно, мы сможем выяснить целый ряд вопросов о его гносеологической концепции с единственно правильных марксистских позиций. Но я был не один! Все сообщество было со мной единодушно! Мой коллега выступал и заявлял, что Коменский сидит на двух стульях. С одной стороны, в его мировоззрении есть религиозно–идеалистическая линия, но с другой стороны, он придерживается реалистически–материалистических взгля–дов…

В это время в библиотеку вошла секретарша профессора и сказала:

– Господин профессор, время принимать лекарства.

– Сначала доскажу, – резко оборвал он ее и продолжил очень раздраженно, – выходил третий и кричал, что Коменский не смог порвать с христианством, как господствовавшим мировоззрением феодальной эпохи. Эта линия его мировоззрения иногда находит свое выражение в мистических тенденциях, которые прослеживаются в его ранних произведениях. Например, в работе «Лабиринт мира и рай сердца», где он утверждает, что в поисках человеческого счастья вся надежда возлагается на полную отдачу себя Богу. Снисходительно говорили, что Коменского можно понять, ибо во времена классовой борьбы и резкого протеста против существующего прогнившего феодального строя, счастья на земле достичь вообще невозможно. Мы все ковырялись в каждой фразе великого христианского мыслителя, чтобы найти и доказать, что он сам сомневался в существовании Бога. Мы радостно цитировали его слова: «Ах, боже, боже, боже! Если ты существуешь, то смилуйся надо мной, несчастным», и провозглашали – вот вам факт! Тяжелая действительность классового угнетения довела этого глубоко верующего человека до того, что само существование Бога он взял под сомнение. Это, по существу, представляет собой отрицание чистой веры, что открывает путь реалистически–материалистическому пониманию мира примерно так же, как в дальнейшем это сделал Спиноза. Сейчас это бесит!

Секретарша, уже ничего не спрашивая, извинилась перед нами и покатила профессора к выходу, а он все не мог остановиться, обращаясь уже, скорее не к нам, а к себе:

– Да, говорили мы в один голос, Коменский не смог подняться до настоящей науки, не смог возвысится до марксистско-ленинского мышления и не смог порвать с протестантско-реформистским учением. И поэтому ясно, почему он не мог с научной последовательностью решить не только все основные вопросы мировоззрения, но и многие проблемы своего педагогического учения. Несмотря на все это, все соглашались, что если отбросить ошибочные религиозные воззрения, то Коменский, несомненно, является величайшим педагогом, и между собой мы даже говорили, что если бы он изучил бы Маркса, Энгельса и Ленина, то он достиг бы еще больших вершин в познании педагогики… Словоблудие!

Мы остались одни в библиотеке.

– Что будем делать? – спросила Тамара.

Я засуетился:

– О! Я даже не успел включить диктофон…

– Не волнуйся, – ответила Тамара, – я все записала.

– Прекрасно! Тогда давай, для начала, пойдем на свежий воздух.

Выходя, я спросил вахтершу, которая продавала билеты в музей:

– Как зовут вашего директора?

– Профессора? – переспросила она.

– Да.

– Господин Давид Вихонековский…

Я повторил про себя это имя и никак не смог припомнить, где я его слышал…

Однако слышал!

– Тебе не знакомо это имя? – спросил я Тамару.

– Да, знакомо, не могу вспомнить…

– Постой! – воскликнул я, – давай, послушаем запись…

Мы присели на лавочке и перемотали запись на то место, где Ясем рассказывал про свое видение и прослушали внимательно вот что: