Точки притяжения

– Всё может быть…

– Так про что ты хотела поговорить?

– Про то, что я никогда не была недовольна своей внешностью и никогда себя ни с кем не сравнивала.

– А теперь что? Недовольна и сравниваешь?

– Да.

– От этого будет только хуже.

– Я надеялась, вдруг у тебя есть совет… – вздохнула она.

– Перестать это делать. Как – не знаю.

– Ладно, проехали… И почему?.. Почему она выбрала именно такую формулировку? Почему с ходу не сказала, что они встречаются?

– Эффектный удар ниже пояса.

– Похоже на то… А знаешь, что? Знаешь, что я думаю? Что мне не стоило говорить, что я слушаю. Всё было хорошо, пока я не сказала правду.

– Ух ты, ух ты, посмотрите-ка, – скептически произнесла её рациональная часть. – И что поменялось бы от того, если бы ты как обычно соврала? М? Время бы тут же поехало вспять и поменяло прошлое? Или реальность внезапно бы переформатировалась по твоему хотению?

Кира вздохнула. Пора было отпускать рой тревожных мыслей обратно в свой улей. Нужно было начинать день. Но, как она ни старалась сконцентрироваться, реальность оставалось вязкой, а глаза двигались настолько медленно, как будто делали ей одолжение. Утренний мысленный эксперимент до такой степени выжал её душу, что ей казалось, будто у неё больше не осталось эмоциональных сил. Тем не менее, когда она увидела, что Макс направляется к её столу, у неё по привычке заколотилось сердце, и она начала оживлять в голове все сценарии сегодняшнего разговора, которые она пыталась придумать вчера вечером и сегодня утром.

– Привет. Поговорим? – спросил он сразу, как подошёл.

Несмотря на разнообразие подготовленных сценариев, в её сознание тут же выпрыгнула мелкая обида за его вчерашнюю последнюю фразу; обида требовала немедленного удовлетворения.

– Привет. Думаешь, сегодня со мной будет проще?

Обида возликовала и убежала с поля боя, оставив растерянную армию заранее подготовленных солдат разгребать последствия. Но эта реплика, кажется, не потянула за собой никаких последствий.

– Пожалуйста, – мягко попросил он.

– Хорошо. Куда пойдём? – спокойно спросила Кира. – Только не на крышу, – тут же добавила она, вспомнив, кого они могли там встретить.

– Куда обычно, тогда.

– Мне надоело это место.

Кира услышала лёгкое, но настойчивое покашливание. Быстро обернувшись, она увидела, что Тина стояла у копировального аппарата: это устройство было к Кире ближе, чем любой другой рабочий стол.

– Если пройти ещё дальше, там будет диванчик, – осторожно предложила Тина.

– Спасибо… – пробормотала Кира и тут же встала со своего места.

– Я хотел сказать, что… – начал Макс, как только они тронулись с места.

– Давай не на ходу, – перебила его Кира.

– Как скажешь, – спокойно ответил он. – Я, кажется, понял, что она имела в виду.

– Ты про что?

– Про то, что там правда будет неплохое место.

В соседнем крыле – по крайней мере в его начале – не было офисных пространств: что было в его глубине, Кира не знала; крыло начиналось широким светлым коридором, одна сторона которого почти полностью состояла из оконного стекла, а другая была усыпана разнообразными дверьми в неизвестные ей помещения. Метрах в десяти от того заворота, который она уже начала ненавидеть, стояла перегородка, за которой находился небольшой и пухлый диван, обрамлённый парой больших раскидистых растений.

– Так вот, что я хотел сказать, – наконец-то начал Макс, когда они сели.

– Слушаю.

– Извини за вчера. Это было неправильно. У тебя явно что-то случилось.

Кира ожидала чего угодно, только не этого – только не понимания. Она ярче, чем когда-либо, ощутила, почему он ей – среди прочего – понравился: из-за сквозившей через его привычное лёгкое спокойствие обескураживающей уравновешенности; здравости; неконфликтности. На её лице отразилась абсолютная потерянность; она даже приоткрыла рот.

– Спасибо… – наконец-то выговорила Кира. – Да, мне правда нехорошо, – призналась она. – Но я… не хочу рассказывать.

– Ничего страшного, – не стал возражать Макс. – Это всё, что я хотел сказать. Я пойду, – он встал с дивана, но перед тем как уйти, добавил: – Я знаю, что тебе в ту же сторону, просто не хочу навязываться. Так что я… – он показал большим пальцем в нужное направление, – пойду, – закончил он и, дождавшись ей кивка, ушёл.

Кира испытала настолько противоречивые ощущения, что они, нивелировав друг друга, образовали внутри неё гудящую пустоту, которая минут на десять или пятнадцать обездвижила её, заставив опустить лицо в ладони и ни о чём не думать.

День 60, неделя 9, четверг

Выйдя утром из квартиры, Кира снова призвала себе на помощь ту свою часть, которая отвечала за хладнокровную логику.

– Мне очень нужно поговорить. Меня кидает от абсолютной апатии к абсолютному безумию. Не могу разобраться.

– В чём? В какую сторону тебя больше кидает?

– Не смешно, – устало ответила она своей неуклюжей попытке разбавить неудобную тему подобием юмора. – Почему он ни разу не сказал, что у него есть девушка? Даже не намекнул. Это как-то странно, по-моему. Я знаю, что ты скажешь: что мы уже это обсуждали; что он не любит рассказывать про свою личную жизнь. Но ты сказала, что мы можем найти ещё доказательства. Покажи мне. Мне нужно убедиться.

– В чём? В том, что он ничего не говорил про девушку, потому что он по жизни весь такой всё-скрывающий?

– Да.

– Зачем тебе нужно убеждаться в этом?

– Потому что либо так, либо он действительно скрывал свою личную жизнь, чтобы играть со мной.

– Понятно: первый вариант предпочтительнее. Хорошо, пошли.

Они сели на диван перед телевизором. Размытая фигура её разумной половины взяла в руки пульт.

– Посмотрим на твою первую здесь пятницу, – сказала она, начав перемотку.

– Так давно?..

– Да. Смотри.

– О, это наша первая прогулка… Да, точно, я увидела, что Марк мало того, что смотрит на нас, так ещё и звонит кому-то.

Её соседка нажала на «play». С телевизора донёсся её же голос:

– Хм-м… Он всё ещё стоит и смотрит на нас. И звонит кому-то, кажется. Что-то не так?

– Я просто знаю, кому он звонит и о чём они будут говорить, – ответил Макс.

– Майе?..

– Да. Любят меня обсуждать.

Её соседка нажала на «pause».

– То есть ты хочешь сказать, что так как он ничего не рассказывает даже своей семье, то они любят про него сплетничать?

– Именно.

– Но подожди. Этот звонок был больше про меня, чем про него. Смотри.

Она взяла пульт и, промотав вперёд, нашла свой первый диалог с Майей один на один – тогда, когда они случайно встретились в парке. Она нажала на «play»; зазвучал голос Майи:

– Ага. Помню, как-то в самом начале (в смысле, почти сразу как ты пришла) звонит мне и такой «прикинь, они с Максом гулять пошли».

– Я бы не назвала это прогулкой. Просто по пути было.

– М. Ну короче счастливый был выше крыши.

Она нажала на «pause».

– До этого она рассказывала о том, как много я значу для Марка. Так что этот звонок был больше про меня и про мой контакт с его семьёй.

– Какая разница? – скептически возразила её собеседница. – Макс что, знал про это? Нет, конечно. Он был уверен, что Марк будет как обычно обсуждать его. Сказал же «любят меня обсуждать». Ладно, пойдём дальше. Смотри: ваш день в парке.

Она промотала вперёд и включила на нужном месте: на уличном столе лежал телефон, по которому они втроём разговаривали с Марком по громкой связи.

– Ого! – это был голос Марка из динамика. – Привет, Кира!

– Здравствуйте.

– А где вы? – удивлённо спросил он.

– В парке, – ответил Макс.

– А, так вот, куда ты ушёл.

Её соседка нажала на «pause».

– Видишь, он даже не сказал отцу, куда пошёл.

– Притянуто за уши. Отец мог быть занят, когда тот уходил.

– Кстати, а ведь, если подумать, его отношения с отцом открывают нам новую его сторону. Хм, интересно, я раньше про это не думала… Смотри: он скрытничает с отцом. Помнишь, тот даже прямо сказал тебе, что обижается на него за скрытность? Так вот – он не только скрытничает с отцом, так ещё и демонстративно его игнорирует. Помнишь, как он спросил тебя про самый счастливый момент? Как потом зашёл Марк и он тут же ушёл, проигнорировав его так, как будто ему пятнадцать. Марк ещё сказал «у него бывает». Причём мягко так: мол «у моего капризного мальчика бывают перепады». И помнишь, что ещё Марк рассказывал тогда в лифте? «Мы были так счастливы, когда он родился, что просрочили второго». Или: «Я, допустим, спрошу у него “куда ты пошёл?”, а он мне “а это важно?”». Тебе эта картина ничего не говорит?

– Ты хочешь сказать, что он просто избалованный ребёнок?

– Похоже на то.

– И какое это имеет отношение ко мне?

– А такое, что избалованные дети своенравны и эгоистичны. Он заметил, что ты к нему неравнодушна, и специально ничего не говорил про свою девушку, чтобы наслаждаться твоим вниманием. Как тебе такая интерпретация?

– Ужасно…

– Да, ты просила доказать обратное. Ладно, пойдём дальше. Возьмём что-нибудь посвежее.

Она начала мотать вперёд и остановилась на её последнем посещении прибрежного парка. На экране показалась Майя: она только что оторвала спину от земли, на которую упала от внезапно начавшегося смеха.

– Я понимаю, про что ты, – весело сказала Майя, вернувшись в сидячее положение. – Мне понадобились годы, чтобы научиться его понимать. Это у него в маму, они оба такие. Зато теперь ты можешь звать меня мастером.

Её соседка нажала на «pause».

– Это хоть и шуточный монолог, но это важная информация. Смотри, они умеют хорошо понимать друг друга. Поначалу так не подумаешь, да? Я думаю, это потому, что у них есть позволительный спектр интонаций, в рамках которого они могут свободно общаться друг с другом, не боясь друг друга задеть. Спектр вырабатывался годами, а стиль общения тянется с детства.

– Да они просто пара троллей… Специально вводят всех в заблуждение.

– Оставь, мы сейчас серьёзно. Она утверждает, что научилась его понимать, и я думаю, что это работает в обе стороны. Смотри.

Она отмотала чуть назад – на ту минуту, когда Кира, сидя на лавке неподалёку от центрального входа в парк, увидела их. На экране показались знакомые фигуры брата с сестрой:

– А долго это будет? – устало спросил Макс у сестры.

– Знаешь, что – иди обратно! – неожиданно вспылила Майя. – Если не хотел идти, так бы и сказал! Пришёл – и ноешь! Иди домой и ной там! – она резко развернулась и пошла прочь.

– Стой! Подожди! – воскликнул он; та остановилась. – Не дуйся ты так. Всё, я не буду ныть. Извини. Я просто думал, тебе есть, с кем сходить.

Её соседка нажала на «pause».

– Видела его лицо? Когда она сказала «знаешь, что, иди обратно»? Как встревожился, а? Услышал интонацию вне спектра. Ситуация вышла за рамки нормы. Смотри дальше.

Она отмотала чуть вперёд и включила на том месте, где они играли в вопросы и ответы. На экране были видны Майя с братом, которые сидели за противоположной стороной стола.

– Тогда один балл, – заговорила Майя. – Моя очередь. Что бы спросить… – она расплылась в улыбке. – О! Я знаю, – она посмотрела на брата и тут же стёрла улыбку. – Ой. Ладно. Не буду, – она похлопала его по плечу, пытаясь смягчить ситуацию.

Её соседка нажала на «pause».

– Нам не видно, как он на неё посмотрел, но она тут же поняла, что его реакция вышла за установленные рамки.

– И что она, по-твоему, хотела спросить? Кто его девушка?

– Или это, или какие-нибудь подробности. Главное даже не это, а то, что ему не нравятся такие вопросы. Смотри, последнее.

Она начала мотать назад, до их совместной прогулки до смежного с работой парка. Она нажала на «play» и услышала с экрана свой голос:

– Ты тогда говорил, что вы путешествуете почти каждый код…

– Почему мы постоянно говорим только про меня? – перебил её Макс.

– А что?

– Не хочешь рассказать что-нибудь про себя?

Её соседка нажала на «pause».

– Судя по голосу, его вконец задолбало про себя рассказывать.

– Конечно: я была примером такта и ни капли не навязывалась…

– Не звучи так подавленно. Мы сейчас не про это. Ты хотела доказательств, что он в принципе не любит говорить про себя. Этого достаточно? Я больше ничего не помню.

– Да, достаточно. Мне легче. Немного…

Сегодняшний день прошёл спокойно. С Максом она ни разу не пересеклась, а из неформального общения в течение рабочего дня был только поход на ланч вместе с Тиной и двумя другими девушками с её отдела, которые на этой неделе вернулись из отпуска.

День 61, неделя 9, пятница

Вчера Кира и правда чувствовала себя спокойнее. Конечно, её мучительное отчаяние иногда обострялось в приступы угнетённого настроения и в желание впасть в оцепенение и ничего не делать, но дело было в том, что в любых состояниях длительного стресса (только если, конечно, их причиной не служила ежеминутная боязнь за жизнь и здоровье себя и своих близких) иногда возникали минуты (или даже часы), когда потребность в покое брала своё; когда разум устанавливал временное перемирие с обстоятельствами, соглашаясь называть их нормой; когда хотелось отдохнуть и на время забыть о своём донимающем беспокойстве. Сегодняшнее утро, однако, отличалось от вчерашнего дня: в её сознании что-то неприятно свербело; что-то просило внимания; что-то настойчиво не давало покоя.

– Что не так? – спросила у себя Кира, выйдя из дома на свежее, ветреное и солнечное утро.

– Я думаю, ты была права, – ответила её другая половина, – он играл с тобой.

– Что?.. Подожди, ты нашла доказательства?

– Да. Пошли.

Они пришли в знакомую пустоту с диваном посередине.

– Смотри: мы утверждали, что он не говорил про свою девушку, потому что он никому не рассказывает про свою личную жизнь. Мне кажется, он всё же скрывал. Намеренно. От тебя. Смотри.

Она взяла пульт и начала мотать до того момента, когда Кира случайно купила два сока.

– А, это? Где я купила несколько соков? Я, кстати, никак не могу понять, почему он просто стоял и молчал.

– Я тоже не знаю, но смотри.

Она нажала на «play». С экрана раздался её голос.

– Ты мне соврал, кстати.

– Про что? – спросил он.

– Про крышу.

– Про что именно?

Её соседка нажала на «pause».

– Точно. Он испугался, когда я сказала, что он мне соврал. На короткий момент, но испугался…

– И заметно успокоился, когда ты сказала «про крышу», да?

– Это странно… Если бы до этого он напрямую сказал мне «я свободен», то да, тогда бы он врал. Но он если что и делал, то скрывал. Не врал. Почему такая реакция? Он врал о чём-то другом?

– Не знаю. Может, и так. А, может, на воре и шапка горит. Смотри дальше. Этот же день.

Она промотала чуть вперёд – на те минуты, когда они сидели за столом на крыше и пили купленный Кирой сок. Она нажала на «play»: донёсшийся с экрана голос Киры только что закончил рассказ о своём докучливом коллеге.

– Давай ещё, – попросил Макс.

– Хочешь ещё? Будет ещё. Я вчера вас видела.

Макс неожиданно подавился соком.

– Кого? – глухо спросил он, пытаясь справиться с кашлем.

– Тебя с семьёй. На пляже.

– А. Мы тебя не видели.

Её соседка нажала на «pause».

– Слышала, какой интонацией ты сказала «я вчера вас видела»? Серьёзной. Ты просто хотела сделать эффектный переход – сыграть на неожиданности смены тем.

– А он испугался так, что подавился…

– И тут же, заметь, успокоился, когда ты сказала, что говорила про его семью.

– И очень резко закончил наш разговор… Ну, чуть позже. Я-то боялась, что дело во мне, а скорее всего он увидел, как…

– Да-да-да, вышла покурить.

– Подожди, я не понимаю. Зачем ему намеренно скрывать это?

– Чтобы играть твоими чувствами. Помнишь наши вчерашние рассуждения про избалованность? Он увидел, что небезразличен тебе, и ему это понравилось.

– Но зачем это делать? Просто для душевного развлечения? Если бы он, к примеру, захотел изменить своей девушке, то… Со мной, в смысле. Я про то, что мы ни разу не перешли дружеских границ.

– Так уж ни разу?

– Ни разу. Если ты намекаешь на подобие флирта, то это было так безобидно, что просто стыдно даже называть это флиртом… Подожди, но он мог быть скрытным потому, про что мы вчера говорили. Просто ну очень не хотел, чтобы я, как малознакомый человек, про это знала.

– Молодец. Хорошее предположение. Я думала про это. И смотри, что я вспомнила.

Она начала мотать вперёд и остановилась на том моменте, который она до сих пор считала самым счастливым в своей жизни – когда в прошлую среду Макс впервые подошёл к её месту без определённой цели, и потом они практически убежали, чтобы остаться наедине друг с другом. С экрана послышался её слегка запыхающийся голос:

– Вчера мы остановились на том, что ты хотел рассказать что-то про себя.

– Что? После тебя, вообще-то, – ответил он с каким-то лёгким негодованием – пусть и напускным.

– Я не соглашалась, так что ты первый.

– Ладно, уступлю. Что ты хочешь знать? Только не нужно ничего про семью, ладно? В этом нет ничего плохого, но ты никогда не спрашивала ничего только про меня.

Её соседка нажала на «pause».

– Блин, он какой-то непостижимый… То он недоволен, что я просила его рассказать про себя, то просит спросить что-то личное. Подожди… Он что, правда попросил вопрос про что-нибудь личное?..

– Он не сказал «личное», но похоже. Может, он, конечно, про свои увлечения хотел рассказать, но если так, то при всей своей неохоте распространяться про личную жизнь мог бы выбрать менее расплывчатую формулировку.

– И правда…

– Похоже на игру, да?

– Похоже… То есть он играл со мной просто так? Без цели?

– Развлечение – тоже цель. Он при этом не обязан считать тебя привлекательной. Может, и не считает. Считал бы – активнее бы флиртовал. А так просто балует самолюбие твоим вниманием. Но знаешь, что главное? Что это всё – предположения. Нужно больше информации. Я даже задумалась над другим предположением: правда ли Таня его девушка? Ты ведь права: мы знаем об этом только с её слов.

– Кстати, про это. Знаешь, что я подумала? Если они действительно встречаются, и он по пятницам уходил к ней, то почему они не уходили вместе? Странно.

– А для чего она распиналась перед тобой про свой гибкий график?

– А, точно… Это всё равно ничего не доказывает.

– Именно. Узнай точно. Сегодня же.

– Хорошо.

***

На сегодняшнем перерыве на ланч, как и во время всех больших перерывов этой недели, Кира была рада тому, что те две девушки с её отдела, которые составляли половину их обеденной компании, вернулись из отпуска: теперь обстоятельства не вынуждали её разговаривать с Тиной; конечно же, она была ничуть не против Тины – просто она была не в том настроении, чтобы поддерживать необязательные диалоги. Теперь же она могла спокойно и неторопливо есть и, уйдя в себя, невнимательно слушать их разговоры.

– Кира, ты меня слышишь? – прорезал тугую реальностью голос одной из её коллег.

– А. Да, – очнулась она.

– Не могу, ты мрачная какая-то в последнее время. Всё хорошо?

– Да. Просто мелочи всякие… Не обращай внимания. Ничего страшного, – она на ходу попыталась сочинить предельно расплывчатое объяснение, которое, по её задумке, не должно было возбудить у собеседников желания задавать ей наводящие вопросы.

– Тебе нужно развеяться просто. Всё лето без отпуска – я бы тоже расклеилась. Пошли выпьем с нами сегодня. После работы.

Тина с укором посмотрела на коллегу и даже как будто хотела что-то возразить, но передумала.

– Нет, – ответила Кира. – Нет, спасибо. У меня были планы на сегодня, – соврала она.

– Короче, захочешь выпить с нами в любой другой день – пожалуйста, – с улыбкой предложила та.

Когда они вышли из кафе – сегодня они пошли в одно из уличных – девочки (как называла их Тина) сказали, что хотели успеть заскочить в магазин и ушли. В их отсутствие Тина всё же решила высказаться:

– Выпить они хотят… Им бы поменьше пить.

– Почему?

– Да на корпоративе последнем… – начала рассказывать Тина, но Кира её перебила:

– Рождественском?

– На нём; они у меня там так укушались, что чуть ли не на спине их пришлось вытаскивать.

– Это же тот, на который можно было семьи приводить?

– Ну не только семьи. Просто кого-нибудь со стороны. Тебе кто-то ещё про него рассказывал? – с внезапным сомнением спросила Тина.

– Да, Амир.

– А, он… – почему-то вздохнула она, поморщив лоб. – И что сказал?

– Ничего конкретного. Хотя нет: про Майю что-то и всё.

– М. Понятно. Я с Ниной пришла. Как раз-таки девочкам её оставила: просила присмотреть. Они мне мало того, что потеряли её, так она ещё такое там отчебучила… – Тина снова вздохнула; Кира решила, что если она не захочет продолжать, то спрашивать подробности, наверное, будет невежливо; Тина, однако, продолжила: – Она у меня такая… ревнует всех ко всем. Даже незнакомых. – Она немного помолчала перед тем как прибавить: – Мне кажется, это моя вина.

– В чём? – удивленно спросила Кира.

– Да в том, что она такая. Когда она подростком была, то была такая стеснительная, неуверенная… Постоянно жаловалась мне на себя: то она некрасивая, то она скучная, то она плохо одевается; я от неё отмахивалась постоянно. Не в смысле, что совсем отмахивалась, а в смысле говорила ей, что это не так. Устало так. Просто потому, что она постоянно жаловалась. Потом вроде бы пришла в себя, когда школу закончила. Встречалась даже как будто с кем-то. Не знаю, насколько удачно: постоянно по телефону ругалась. А сейчас постоянно жалуется, что у неё не получается никого найти, что её никто не любит. Даже говорит, что подруг нет; говорит, у неё только знакомые, но те, по её мнению, только и делают, что избегают её.

– А твоя вина-то в чём?

– Да просто я не была… – Тина задумалась, подбирая слова, – образцовой сестрой, скажем так. В детстве. Сложно было её принять. И родители имя ещё ей подобрали, как будто в насмешку. Букву поменяли. Сделали Тину два-ноль, – она покачала головой. – Может, она помнит моё отношение к ней. Из раннего детства. Может, это отпечаталось как-то.

– Я даже не знаю, что сказать.

– А ничего не надо. Это я так. Тоже просто жалуюсь. Забудь.

– Слушай, я хотела спросить у тебя… – тут же поменяла тему Кира: во время всего диалога она держала в голове сегодняшнюю цель подтвердить заявление Тани. – Помнишь, ты как-то спрашивала, не встречаюсь ли я с Максом?

– Конечно, помню. А что?

– Так-то мы просто офисные знакомые.

– Да? – Тина подняла бровь. – Бегаете друг за другом, как дети.

– Что?.. – тихо и быстро переспросила Кира; она не успела подумать над этим сравнением, потому что торопилась узнать больше: – Ты про него что-нибудь знаешь?

– Нет, я же говорила тебе. Знаю, что работает здесь года три; примелькался и всё. По работе мы мало пересекаемся. Семью его немного знаю; про Марка мы не говорим – начальство грех не знать; маму его видела на том же корпоративе; сестру видела – в офис забегает иногда, да и на том же корпоративе была: Амира, кстати, рассмешила так, что он там чуть не упал. Он же про это тебе рассказывал?

– Да.

– Ну и собственно всё. С тем же Амиром вроде общается – они же у него на новоселье были. Всё.

– М. Ясно. Спасибо.

– А что?

– Да просто так, – ответила Кира настолько повседневно, насколько это было возможно; она даже небрежно пожала плечами.

Её мысль зацепилась за Амира: он знал Макса не только внутри офисных стен, а Таня была лучшей подругой его девушки – лучшего информатора ей было не найти. Вернувшись за свой стол, она начала думать о том, в какую оболочку можно было обернуть вопрос о личной жизни другого человека так, чтобы это звучало как можно более безобидно. Увидев, что Амир встал и пошёл за кофе, она, решив, что более удачного шанса ей могло сегодня не предоставиться, торопливо поднялась с места.

– Что-то чаю захотелось, – пояснила себя Кира, зайдя за угловую перегородку, отделявшую место отдыха от остального офиса: тут, на её счастье, кроме них двоих больше никого не было.

Подойдя к диспенсеру, она взяла стакан и, стоя к Амиру спиной, начала наливать себе кипяток.

– Ты же говорил, что Таня и Соня – лучшие подруги? – спросила она, не смотря на него.

– Да, – ответил Амир, но, как послышалось Кире, без того энтузиазма, каким обычно сопровождались все его разговоры про Соню.

Она обернулась – он действительно выглядел немного напряжённо. «Поссорились, что ли?».