скачать книгу бесплатно
– И чего же ты ко мне… раз у меня все отлично, обратился?
– Ради себя, – ответил Глеб.
– У тебя ненормальные вкусы, – сказала Лиза. – Веселых девушек тебе мало?
– Веселых девушек не бывает. Даже очень любящие смеяться и танцевать уже совсем вскоре сидят убитыми и мучаются депрессией. Хотя музыка еще играет.
– Просто началась другая песня, – тихо сказала отвернувшаяся Лиза. – Та, под которую не потанцуешь.
– Песни сменяются, меняются, никакой логики не прослеживается, зимними вечерами люди не торопятся закрыться в теплых квартирах, а разгуливают на морозе по улицам. Мое имя Глеб.
– Меня зовут Лиза.
– Весьма приятно. У вас много имен.
– У женщин? – спросила Лиза.
– На таком холоде, как ты догадываешься, я стоял не для того, чтобы знакомиться с женщинами. Но если все складывается так замечательно, мы могли бы пройтись и слегка согреться. У тебя толстые подошвы?
– Подобного вопроса мне никогда не задавали, – промолвила двинувшаяся за Глебом Лиза.
– Не верю, – сказал Глеб.
– Только что познакомившись, следует спрашивать не об этом.
– Возможно, – кивнул Глеб. – Однако у меня свой подход.
– И он работает… я с удовольствием с тобой пройдусь и поговорю. Ты прекрасный собеседник.
– Я альпинист, – сказал Глеб.
– Кто?
– Да. Я взбирался на вершины.
– В смысле, на женщин? – спросила Лиза. – Похоже… По твоим замашкам ты тянешь на плейбоя.
– Одинокого плейбоя заснеженных переулков. Выходящего на проспект со сверкающими глазами и заложенным носом. Под твоим присмотром я бы не простудился.
– Ты заболеваешь?
– Я мечтаю, – ответил Глеб. – Тебе не в чем себя обвинять – ты реагируешь, как положено. Услышь я такое, я бы отреагировал так же.
– Но это услышала я, – сказала Лиза.
– Ты услышала, и ты сказала. К чему тебе отмалчиваться? У тебя есть право голоса.
– Чувствую, встреча с тобой мне запомниться, – усмехнулась Лиза.
– Она может оказать на тебя сильное воздействие. Я бы вытащил тебя и из ямы, но со мной ты в нее не попадешь, а прежнее в памяти не удержиться… прошлые неприятности не особенно живучи. Как и будущие радости.
ПРИСЕВ на окаймляющее дорогу железное ограждение, Максим Капитонов сторонним наблюдателем взирает на свою брошенную и объезжаемую другими машину.
В рваной безостановочной суматохе она мертва и непоколебима; ее фары не горят, фактически свершившееся угасание внутреннего огня относится и к Максиму – из заторможенности его выводит подошедший к нему с бутылкой пива Сергей Вуколов: бедно одетый пропойца философской направленности.
– Мне бы держаться от вас подальше, – сказал Вуколов, – однако я с вами поговорю. Вы меня обругаете, а я вас выручу. Окажу вам духовную поддержку и не понесу никакого убытка.
– В связи с чем? – спросил Максим.
– Я к вам не за деньгами. Они меня не волнуют.
– Так я и поверил, – проворчал Максим.
– Вас заводят деньги? – спросил Вуколов. – Ваш лоб тоскует по стене?
– Я шатаюсь по дороге с поворотами, но без указателей, – промолвил Максим. – Туда не свернул, туда не пошел – остановился… не думаю, что вовремя. В такой дубняк пиво не добивает?
– Проверьте. Пивом я вас угощу. Надо быть большим оптимистом, чтобы считать, что при данных погодных условиях оно идет не во вред. Вот вам моя бутылка – не стеняйтесь и допивайте.
– Да мне не хочется…
– Поторопитесь! – воскликнул Вуколов. – Оно скоро замерзнет! Тогда нам предстоит ждать до весны. Когда запоют птички, зазеленеет природа и растает наше пиво.
– Ну, и подождем, – пробормотал Максим. – Мы достаточно дергались и чему-то научились. Ты присаживайся. Поговори со мной о чем-то странном… в твоем стиле.
– Долгое общение не для меня, – сказал Вуколов.
– Общение со мной? – спросил Максим.
– Со всеми. Я около тебя постоял, как сумел, поддержал и отдаляюсь от тебя в сектор отстранения. По отработанной схеме, применяемой мною со всеми. – Сочувственно взглянув на Максима, Вуколов зашагал восвояси. – Я одинокий волк!
– Волк, – процедил Максим. – Тоже мне волк! Это я – волк, а ты – раб! Бомж… спившийся отброс. Полоумный счастливчик…
ГЛЕБ с Лизой Ильиной подходят к перекрестку. Поглядывая на девушку, Глеб не удивляется тому, что она то появляется, то исчезает; важным для него человеком она еще не стала, но Глеб понимает в какой степени все неспроста, ведь иначе с Лизой он бы не заговорил, его к этому настоятельно подтолкнули, и отныне ему предстоит быть с ней, пока их встреча не обернется для него взлетом или гробом.
Для девушки Глеб не пропадает. Он у нее появился, и она это чувствует.
– На красный переходим? – спросила Лиза.
– Конечно. Не посмотрев по сторонам, ты бы меня не спросила.
– Я пока не настолько тебя доверяю, – улыбнулась Лиза.
– Тебя извиняет то, что это несложный переход – не переход через пустыню.
– Ты через нее переходил?
– Я переходил на самодостаточность, – ответил Глеб. – В юности начал, недавно кончил. Сумасшедшая затея, но трудностей не возникло. От самого себя к кому-либо другому я, как оглашенный, уже не бегу.
– Даже ко мне? – кокетливо спросила Лиза.
– К тебе я не бежал – я стоял. Ты стояла рядом, и мы заговорили. Затем неспешно пошли, еще больше продрогли… ты работаешь?
– Работаю, – кивнула Лиза.
– В помещении?
– Не на улице. Кроме приличной температуры, на моем рабочем месте имеются и чудесные запахи. Угадаешь, где я работаю?
– Боюсь ошибиться, – сказал Глеб.
– Я работаю в цветочном магазине.
– И при этом учишься?
– Учеба мне что-то не давалась. Я училась в трех институтах, и в одном прошла один семестр, во втором осилила целый курс, а в третьем почти полтора, однако до экзамена меня не допустили, поскольку я отказалась спать с деканом… все я вру. На лекциях я не появлялась, семинары прогуливала – своей компании я не нашла, а ходить в институт просто ради учебы меня не влекло. Ты-то до диплома домучился?
– У меня была своя компания, – ответил Глеб. – К кое-кому из них мы сейчас и идем.
– К нему на квартиру?
– Мы условились встретиться у магазина, – пояснил Глеб. – Вряд ли он до сих пор там: мне надлежало прийти несколько раньше, но я ушел в свои мысли и познакомился с тобой. Я ничего не потерял.
– Что я слышу…
– Чистую правду, – сказал Глеб.
– А если он у магазина тебя не дождался? – спросила Лиза.
– Я пойду к нему домой. С тобой?
– А куда?
– Я знаю адрес, – сказал Глеб. – Когда Миша собирает гостей, к нему заходят человека три-четыре… пять-шесть… с нами семь-восемь.
СКРИВИВШИЙСЯ от отвращения Максим Капитонов томится в «Макдональдсе». Выстаивая очередь за гамбургерами, он досыта наелся здешней атмосферой чуждого ему веселья, дополняемого толкотней и режущим глаза неживым освещением; в очереди Максиму еще стоять и стоять, свободных мест за столиками не наблюдается, на одного выходящего из помещения приходится пять входящих, густота столпотворения зашкаливает, потеющий Максим доходит – выбранный им для обмена репликами мужчина на умного человека отнюдь не похож, но принюхивающийся Виталий уравновешен и терпелив.
– Тут по жизни так? – спросил Максим.
– Извините, я…
– Постоянно? Толпа и галдеж, немеренные очереди… и все из-за гамбургеров? Или люди набиваются сюда ради атмосферы?
– Здесь недорого, – пробормотал Виталий, – и весело…
– Весело?
– Детям весело, – сказал Виталий. – Когда мы с вами были детьми, у нас не было возможности проводить здесь досуг, а для нынешних это в порядке вещей. Для детей, для молодежи… да и для семейных: я тут с женой и ребенком. Они там… где-то там. Отсюда не видно.
– Их не похитили? – спросил Максим.
– Вы что? – возмутился Виталий. – Вы…
– Мне бы яблочный пирожок.
– Как вы себя ведете…
– Я здесь впервые, – сказал Максим. – Мне неизвестно о чем тут говорят, а о чем умалчивают, но срываться народ здесь не должен – пьяных я тут не вижу, выпивки в продаже не просматривается, какая же дикость… для человека, часто сидящего в кабаках. В закрытых для ботвы шалманах.
– Ну и идите в свой шалман, – проворчал Виталий. – Чего вы здесь мучаетесь?
– Я проезжал мимо этого «Макдональдса» и экспромтом решил зайти, чтобы зарядиться чем-то обновляющим. Добротной начинки под искрящейся оболочкой не оказалось – засверкало, полыхнуло, не сбылось. Вы будете стоять до упора?
– Разумеется, – ответил Виталий.
– А я пойду. С сегодняшнего дня лишь кабаки и шалманы. Безальтернативно.
ОТКРЫВАВШАЯ бизнес-семинар затяжная лекция прочитана фрау Холстермайер до конца. Организатора семинара Бакашова за столом уже нет, нуждающийся в отдыхе переводчик Козульский, посматривая на слушателей, задерживает взгляд на скучающем Кирилле Суздалеве и переводит глаза на сидящего рядом с ним и пышущего интересом мужчину; на фрау Холстермайер переводчик глядит, как на неживой предмет, чей ментальный склад не предполагает ни скуки, ни заинтересованности.
– Данке, – сказала фрау Холстермайер.
– Лекция доктора экономики закончена, – сказал Козульский. – Считаю, что она была познавательной и не скучной… теперь время вопросов. Фрау Хостермайер на них радушно ответит, и это не одолжение – это входит в ее обязанности. У кого-нибудь есть вопросы?
Сидящий рядом с Кириллом мужчина поднял руку.
– Спрашивайте, – процедил Козульский.
– Я хочу не спросить, а сказать спасибо. Вам! К переводчикам принято относиться, как к чему-то второразрядному, типа официантов, но вы злые голоса не слушайте, они несут бред. Вы заслуживаете куда большего уважения… и сострадания. У вас каторжная профессия!
– Вы прекрасно со всем справляетесь! – воскликнула сидящая за спиной Кирилла женщина.
– Надо справляться, – вздохнул Козульский. – Не будешь справляться – останешься без работы. Телефон замолчит, сбережения иссякнут, и я включу Шопена, усядусь с сигаретой в мягкое кресло и расслаблюсь… я практикую расслабление. Однажды так расслабился, что сигарету выронил.
– Пожар не начался? – спросил Кирилл.
– Я курил трезвым, – сказал Козульский. – В огне бы я не сгорел, но удавку он бы на мне затянул – средства на восстановление квартиры мне не изыскать. Крупные финансовые учреждения маленького человека в беде не оставят – дадут кредит, выплатят достаточную страховку… да не в жизнь! Живительная вода о страховании и кредитовании льется лишь на лекции… что, фрау Холстермайер? Не понимаете? И не поймете – мы же на русском говорим. У нас тут откровенный разговор между своими.
ВОЗЛЕ входа в универсам, в натянутой до бровей зеленой вязаной шапке изнывает от холода Михаил Шамонин, учившийся с Глебом в одном институте – ныне, подергивая плечами, он высматривает его в людях, проходящих мимо магазина. Глеб задерживается. Михаил хочет посмотреть на наручные часы – сдвигает рукав пальто, натыкается на рукав пиджака, затем на рукав рубашки; до часов он так и не добрался. Сырость под носом протер – извлеченной из перчатки ладонью.
Ладонь Михаил Шамонин вытер об ту же перчатку. Глеба он увидел не одного, а с Лизой Ильиной.
– Привет, Глеб! – воскликнул Михаил. – Ты, мать твою, опоздал! Я так окоченел, что меня не разотрешь ни снегом, ни спиртом… зуб на зуб не попадает! А когда попадает, язык прикусывает.
– Прости, я задержался, – сказал Глеб. – А где твоя?
– В магазине. Они с Людмилой оценивают ассортимент и заодно греются. А это твоя?
– Безусловно, – ответил Глеб. – Но в перспективе. Это – Лиза из цветочного магазина. Это – Михаил с государственной службы.
