Сердце Бога

В этот момент профессор Элвар обернулся:

– Принц Пиросвен, раз вы так оживлённо обсуждаете историю, может, вы и поделитесь ею с классом?

Я поднялся без раздражения и начал рассказывать то, что знал наизусть – про старые границы, про линии фронта, про поход в Серые Пустоши, про договор с Сулемаром и про то, как одна воля может изменить карту мира.

Глава 8 Дилан

Я помню тот бал, как будто это было вчера, хотя прошло уже немного- немало 4 года. Я совсем не хотел туда идти, но мать императрица заставила меня, сказав, что принцам положено показываться, держать спину прямо, улыбаться нужным людям… Всё это казалось бессмысленным, особенно когда тебе всего 12, пока… пока я не увидел её. Она вошла в зал – и будто свет вокруг изменился. Не от магии, просто… она изменила его. Такая милая, тихая и настоящая. Ни тяжелых драгоценностей, ни презрительных взглядов, ни огромной тиары из бриллиантов, ни громких речей, ни назойливого смеха. Только спокойный взгляд и эта мягкая, чуть смущенная улыбка.

Я даже имени её тогда не знал, но что-то внутри сжалось – и не отпускает до сих пор. Как будто с той минуты её образ поселился где-то в груди и отказывается уйти. Иногда я думаю: может, это заклятие какое то? Что-то, что она наложила случайно, не зная, что теперь я думаю о ней каждый день?

Я пытался выбросить её из головы. Усердно занимался фехтованием до изнеможения, уходил с корабля в плавания, погружался в дела имперского совета, занимался до поздней учебой, но всё бесполезно, ведь стоило только на миг отвлечься – и ее лик уже был перед моими глазами. Её смех, как колокольчик, ее каштановые волосы, в которых прячется солнце, ее глубокие, зеленые глаза. И всё это время я молчал и просто наблюдал. Прятал сваи чувства, как слабость или же что то неприличное. Потому что… если я скажу – а она отвергнет меня? Что, если я испорчу всё? Пока она добра ко мне и смеётся рядом. Пока она смотрит так, как будто видит не принца, а человека. Я слишком боюсь разрушить это. Боюсь, что признание станет той самой трещиной, откуда всё начнёт рушиться. А вдруг я ей просто друг и тот самый остров тишины и спасения? Просто кто-то из сотни лиц на балах, из десятков голосов, что зовут её по имени? И всё же… я бы отдал многое, чтобы однажды набраться храбрости и сказать: «Лавиния, ты – причина, по которой я научился дышать по-настоящему». Но пока… я просто молчу и смотрю. Пока я живу этим тайным светом, что ты зажгла во мне.

Наш первый разговор с ней состоялся на следующем балу. Я не помню, как решился и как подошёл к ней. Возможно, меня кто-то подтолкнул или это было просто безумие, белая горячка, отчаянный порыв. Я шёл сквозь зал, полный золота, смеха и громких голосов, а в ушах шумело, как в шторм. Я – наследный принц Маринума, командую кораблями с 13 лет, даю приказы старшим офицерам, наравне сражаюсь с мужчинами, воевал против морских тварей… но тогда я волновался, как мальчишка перед первым заплывом, боясь утонуть. Она стояла у колонны, немного в стороне, будто нарочно избегала центра внимания и всё равно притягивала чужие взгляды. Пусть она не была одета так пестро и ярко, как принцесса Света, на ней не было уймы украшений и страз, как на герцогинях и других девушках высшей знати, другие все равно обращали на нее внимание. Возможно ее спокойствие, элегантность и тишина, которая почему-то казалась громче любой музыки в зале.

Я покашлял в кулак и остановился рядом. Она обернулась и тут же улыбнулась – не натянуто, не из вежливости. Просто – по-настоящему.

– Прекрасный вечер, – сказал я. О, как оригинально, Дилан. Прекрасный вечер, да ты молодец. Она чуть кивнула, и уголки губ дрогнули.

– Да… но немного шумный, – тихо ответила она. Голос ее – как шелест травы под ветром. Я хотел сказать что-то умное или хотя бы забавное. Но всё, что вышло:

– Согласен. Иногда кажется, что здесь кричат даже стены.

Она вдруг рассмеялась. Не громко – как будто удивлённо, но искренне. И это был самый красивый звук, который я слышал за весь вечер.

– Вы не похожи на тех, кто любит такой шум, – сказала она.

– А вы – на тех, кто умеет видеть людей, – почему-то вырвалось у меня. Тишина. Кажется мое сердце забыло как биться. Она смутилась. Я это понял по тому, как она опустила взгляд, чуть прикусила губу.

– Простите, – добавил я, – я… не хотел показаться…

– Нет, всё в порядке, – перебила она мягко. – Это просто… неожиданно. Обычно здесь говорят совсем о другом.

Я молча кивнул и вдруг понял – она такая же, как я. Чувствует себя чужой в этом зале, полном блеска и фальши. И это покорило меня сильнее, чем её красота, потому что она не старалась никому понравиться. Потому что она слушала, а не перебивала. Потому что ей, кажется, действительно было интересно, что я думаю, а не как выгляжу. Я тогда ушёл первым. Поблагодарил, поклонился – и просто сбежал. Да, именно так: сбежал. Потому что чувствовал, что если останусь ещё на минуту, проговорюсь обо всём, что запер в себе. Иногда мне кажется, что сердце – не орган, а пороховая бочка. Один неверный шаг – и всё вспыхнет и взорвется. С тех пор я искал её взгляд и нежный силуэт в каждой толпе. Словно каждый бал, каждый вечер – это попытка вернуть ту первую встречу. И ту самую тишину, в которой я впервые почувствовал, как тихо, почти незаметно… влюбляюсь.

Я был просто счастлив, узнав что буду учиться вместе с ней в академии. Благодаря милости богов, мы с ней все чаще и чаще пересекались и я уже даже почти без дрожи в голосе могу говорить с ней. И вот, сидя сегодня на занятии с Истории Империй, мы должны были провести совместный проект: показать различия двух стран и в тоже время их совместную работу с момента конца Великой войны. Нас разбили на пары, по два человека. Когда нам объявили, что проект мы будем делать вдвоём с Данелией… я, если честно, сначала едва не выругался. Не потому что против неё – вовсе нет. Я с таким трепетом надеялся, что моим партнером будет Лавиния, но… судьба была ко мне не благосклонна и я оказался в паре с Данелией. Мы обменялись краткой улыбкой, которая далась мне тяжело.

– Ну надо же, еще не самая худшая партия попалась… – я решил пошутить, на что Данелия лишь со смешком закатила глаза.

– Вот не надо… Я уже знаю об Истории больше любого из вас! – хмыкнула она и я усмехнулся в ответ. За что я всегда уважал Данелию, так это за её прямоту. Она не делает вид, что всё идеально, не притворяется. Она может быть колючей, но в ней есть настоящая честность. Такая, которую редко встретишь в имперских кругах знати. Я уже собирала ей что то колкое ответить, как вдруг меня плечом толкнул проходящий мимо Эйден. Я видел, как он смотрел, когда объявили пары. Ощущения были, будто кто-то вбил гвоздь в его любимый меч. Он даже не пытался скрыть раздражения и что самое странное – я не уверен, из-за чего именно он так взбесился. Из-за того, что я с Данелией или из-за того, что не он? Они с ней часто спорят, и он рядом с ней начинает вести себя, как надоедливый болван. Такое поведение ему не свойственно…

– Кажется он сегодня не в настроении… – поспешил сказать я, поправляя свой пиджак.

– Не он один… после того, как я оказалась в твоей паре, меня проклинать сегодня будет вся женская половина класса… – неловко засмеялась она. Но, в этой улыбке я увидел больше усталость от всего происходящего.

Учёба в академии для простолюдинов – словно бег с грузом на ногах. Здесь каждый урок – испытание не только знаниями, но и социальной игрой, где каждый неверный шаг может стать поводом для насмешек или пренебрежения. Здесь могут как возвысить, так и заживо похоронить ваш социальный статус в мире.

Вокруг – дети Герцогов, Графов, Баронов, Маркизов, Виконтов, принцы и принцессы, обладающие не только титулами и богатством, но и всей силой своего положения и фамилии. Они словно на пьедестале, вокруг которого вращается весь мир академии. Их взгляд и слово – закон, и простолюдины это отлично знают. Чтобы не стать изгоями, многие из них учатся не только магии и наукам, но и искусству покорности и подхалимство. Они стараются угодить избранным – будь то помогать с заданиями, приносить забытые книги или молча выносить бесконечные подколы и шутки, часто переходящие в издёвки.

Встречи в коридорах и столовой часто превращаются в игру, где простолюдины вынуждены угадывать настроение знати и делать всё, чтобы избежать конфликта. Одно неверное слово – и можно навлечь гнев могущественного сверстника, что на долгие недели сделает учебу и пребывания здесь – невыносимой. Но несмотря на это, среди простолюдинов есть и те, кто не сломлен. Они учатся усерднее, чем все остальные, мечтая однажды доказать – что титулы и богатство не решают всё, и что истинная сила кроется в знаниях, мужестве и упорстве. Но, к сожаления таких можно легко пересчитать на пальцах одной руки.

Я сам неоднократно становился свидетелем отвратительных сцен издевок и наказаний этих несчастных. Все эти лицемерные животные знают мое отношение к такому и сейчас стараются сделать все, чтобы мне такое на глаза попадалось куда реже или не попадалось вообще, ведь тогда они бы могли пасть в мою «Немилость». Но, к сожалению это все равно не решает проблемы.

Кажется, Данелия ощущает это неравенство на себе не хуже других, но гордость не позволяет ей признаться в этом. Мы договорились встретиться вместе в субботу, дабы приготовить наш проект. Он не должен был быть большим и думаю нам одного дня хватит. А сейчас я должен был сосредоточиться на предстоящей тренировке.

Я стою на арене один. После тренировочного спарринга с Эйденом мой меч в руке дрожит, но не от усталости. От слов. Его слов. Он бьёт и ранит словами не хуже, чем мечом. Точно знает, куда целиться. А я… Я позволяю. Я часто думаю, кем бы мы были, если бы остались вместе. Он думает, что я холодный, но я просто не знаю, как с ним говорить – не на языке боли. Я смотрю на его спину, исчезающую за дверью арены, и вздыхаю.

– Один-один, – тихо повторяю, почти с горечью и иронией. Нет, мы оба проиграли. В очередной раз. Я опускаю меч и ухожу в тень, где не нужно быть идеальным принцем или студентом. Но я все еще ощущаю, как пепел внутри меня всё равно тлеет. Нам бы поговорить, обсудить… Я не ненавижу его. Я ненавижу эту… стену между нами.

Я вновь всю ночь провел всю ночь в мыслях и воспоминаниях. На самом деле, только в это время у меня есть возможность побыть наедине и обдумать все как есть, показать настоящую эмоцию. Завтра утром мне вновь придется надеть ледяную маску и мило беседовать со всеми окружающими меня людьми, играть роль идеального ученика и тайно вздыхать по моей тайной любви.

Выходные наступили достаточно быстро во всей этой суматохе и вот, ближе к обеду я направился в библиотеку. Там уже сидела Данелия, которая сосредоточенно листала страницы древнего манускрипта, делая какие то заметки в свой блокнот, когда к ней подошёл сын виконта – молодой парень с надменным видом и улыбкой, от которой хотелось держаться подальше.

– Эй, Данелия, – начал он, как будто разговаривал с кем-то ниже себя. – Ты такая умная и сообразительная. Почему бы тебе не сделать моё задание? Ты же явно справишься быстрее. А я тебя отблагодарю.

За его спиной были слышны отвратительные смешки его друзей. Данелия не подняла глаз от книги.

– Нет, – спокойно ответила она. – Я делаю своё задание сама.

Кажется он не ожидал услышать такого, ведь в своем ответе он слегка запнулся и тут же нахмурился, явно не привыкший слышать отказ.

– Ты слишком гордая, – язвительно сказал он. – Может, тебе стоит понять, что людям нашего уровня не стоит отказывать. А ты, серая мышь была лишь создана для того, чтобы угождать нам…

В этот момент, во избежания куда более плохих сцен, вышел я.

– Я думаю, Данелия вправе выбирать, что ей делать, – сказал я тогда спокойно, встав рядом. – И если она не хочет помогать с заданием, это её решение.

Сын виконта посмотрел на меня с с легким испугом и поклонившись мне тут же ушел, не сказав больше ни слова. Данелия посмотрела на меня и тихо улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что, – неловко ответил я. – Мы всегда должны держать друг друга, особенно когда вокруг слишком много тех, кто думает, что может распоряжаться чужой судьбой.

Я предложил пересесть в тихий уголок большой библиотеки, где мы легко сможем приступить к нашему проекту и где никто не мог нам помешать. Один час. Второй. Вот уже мы сидели в библиотеке третий час. Книги, свитки, кристаллы, карты – всё вперемешку. Проект оказался не такой уж и маленький, как я думал изначально. Но, так же я заметил, что раньше совместная работа казалась мне утомительной – особенно с ней: упрямой, колкой и до раздражения умной и дотошной. Я думал, что этот проект будет очень тяжелым моральным испытанием для меня, но оказалось… это даже приятно.

– Ты опять на мои заметки пролил чернила, – хмыкнула она, вытаскивая из-под моей руки исписанный лист.

– Это был тактический манёвр, чтобы скрыть твою ошибку, – ответил я, не поднимая глаз.

– Мою ошибку? Дилан, у меня идеальный доклад и описание.

– Как скажешь… – я слегка засмеялся, пока она пыталась ударить меня книгой. Это была настолько непринужденная и легкая беседа, что я не мог вспомнить, когда последний раз ощущал подобное.

Проект был почти готов. Мы всё расписали, привели тезисы в порядок, даже карту нарисовали— и не подрались ни разу. Уже поздно, библиотека почти пуста. Свет магических сфер гаснет одна за другой, оставляя нас в мягком полумраке. И тут Данелия откладывает перо, смотрит на меня с прищуром.

– Что ты придумала? – спросил я, поворачиваясь к ней.

– Я хочу тебе кое что показать… – улыбнулась она. Я киваю, хотя не понимаю, о чём речь. Она вытаскивает из кармана маленький камешек – обычный с виду, серо-голубой, как речная галька. Кладёт его на ладонь и шепчет что-то еле слышно. И вдруг… он начинает светиться изнутри. Неярко, мягко и так красиво. Как будто в нём проснулось нечто живое. Свет пульсирует, как дыхание, а вокруг появляется лёгкое свечение, похожее на утренний туман.

– Лавиния меня научила, – тихо говорит Данелия, заглядывая мне в глаза. – Говорит, что в магии главное – не сила, а намерение. Не командуй – а проси. Не тянь – а доверься.

Я смотрю на её руку, на этот маленький свет и думаю: да, это действительно похоже на Лавинию. Лёгкость и плавность, которую я увидел в ней еще на нашей первой встрече.

– Красиво, – шепчу я, почти не осознавая, что говорю. – Очень… по-настоящему.

Она убирает камешек обратно, немного мнётся, потом смотрит на меня. Взгляд серьёзный, как будто она собирается задать вопрос, от которого не уверена, хочу ли я убежать или ответить.

– Ты любишь ее, да? – неожиданно спросила она. Я замираю. Сердце делает лишний удар – или пропускает один, я не уверен. Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Данелию. Она не улыбается и не шутит. Просто… хочет знать.

– Лавинию, – уточняет она. – Тебе нравится Лавиния?

Я отвожу взгляд. Смотрю на книги, на пыльные полки, на окно, за которым ночь, на пустые дубовые столы. Куда угодно, но лишь бы не на нее. Вдох. Выдох. Нельзя убежать в этот раз, не получится.

– Да, – тихо признаюсь. – С самого первого бала. С первой минуты, как увидел её. Не знаю, почему, просто она… не такая, как все. Тихая, элегантная, красивая, настоящая, хрупкая, нежная… она, как пионы – сладкая, нежная и мягкая.

Я сам не заметил, как меня понесло на описание чувств, но Данелия меня не перебивала. Она молча слушала и кажется, лишь понимающе кивала.

– Она и правда такая, – говорит наконец. – С ней легко быть собой. Я… рада, что ты это видишь.

– Ты ведь знала, да? – тихо спросил я. – Просто хотела, чтобы я сам признался?

– Конечно, и я рада что была права… – мы оба засмеялись. После признания наступила пауза. В ней не ощущалось напряжение или неловкости, эта тишина была тёплая и приятная. Мы просто сидели в полутёмной библиотеке, и мне вдруг не хотелось, чтобы это заканчивалось. Проект был почти готов, но ощущение… будто что-то важное только начиналось. В какой то момент Данелия негромко вздохнула и отложила перо в сторону.

– Боги, когда эти записи уже закончатся? Не могу долго писать, не люблю это дело… – вздохнула она. Я понимающе кивнул, переводя взгляд на ее почерк.

– Но, стоит отдать должное, почерк у тебя очень красивый. Далеко не у каждого дворянина такой будет.

– О, мой брат сейчас бы с криком появился тут, говоря что «это моя заслуга!» – засмеялась она слегка, а я застыл и удивленно глянул уже на нее. Брат?

– Ты не единственная в семье? – удивленно произнес я, на что получил отрицательное мотание головой. – Но, почему он не тут? Почему не с тобой?

– У меня два старших брата, с одним из них мы близнецы, но они не маги. Потому… они остались дома. – произнесла спокойно девушка. Затем она грустно улыбнулась и тяжело вздохнула. – Я очень скучаю за ними.

Это чувство мне было не знакомо и я даже ощутил легкую, приятную зависть. Нормальная семья и хорошие отношения с братьями.

– Я не ощущал никогда подобного к своей семье, своему брату и сестре. Мы живем просто как… знакомые.

– А ты разве не единственный наследный принц? – настала очередь Данелии удивленно глядеть на меня. Я был не менее удивленным, что она не знала подобного, но может в ее городке такие новости не распространялись.

– Я один из двойняшек. Моя вторая пара это – Эйден.

– Что!? – она чуть ли не закричала. – Ты издеваешься?

Ее реакция меня очень позабавила, из за чего я я даже прослезился от смеха. Но, она судя по всему требовала объяснения.

– Ни капли, – усмехнулся я. – Мы с Эйденом двойняшки и родились в один день, с разницей в восемь минут. У нас одни мать и отец, нынешние Император и Императрица Игнисара и Маринума. Они в тайне поженились, когда были молоды, наперекор всех запретов и законов. Вскоре появились мы, но… совет додавил на них и они все же развелись. Сразу после развода родителей… я и наша младшая сестра Мари остались с матерью, он – с отцом.

Я говорил я спокойно, но в груди все трепетало так, словно я заново переживал те эмоции и все то потрясение. Нам было по 6 лет, Мари всего 4 и нас буквально оторвали друг от дружки.

– Это был первый развод за всю историю всех шести Империй, такой скандал. И с момента, как мы стали жить по отдельности… я часто чувствую, как будто между нами вознеслась стена. Так что, мы выросли… немного разными и в разных условиях. Он – пламя, вспышка, ярость. Я – вода, спокойствие, логика. Мы – две противоположности, но это все равно не отменяет того факта, что… он мой брат.

– А я думала, что вы просто… терпите друг друга. А вы – семья. Это… неожиданно. – произнесла она, после долгого молчания. Информация и правда шокирующая, но я все еще удивляюсь, как она могла не слышать о подобном. Тогда этот развод обговаривали даже в самых забытых уголках нашего мира. Но, я не успел задать вопрос об этом, как Данелия меня опередила.

– А младшая сестра… Мари? Она у тебя случайно не огнедышащая? – слабо засмеялась она, явно желая увести тему от неприятного осадка.

– О, нет. Марианна и правда во многом унаследовала характер отца и очень похожа на Эйдена. Ей 14, как и тебе, но она взрывная, как водный ураган. Может в следующем году мама сможет отпустить ее тоже в академию. Но, сейчас она очень непостоянная и легкомысленная, как молодой ручей, который бьет в разном направлении, выискивая новые тропы и новые пути для своей жизни. Но, мама научила ее состраданию и сейчас старается обучить спокойствию… – я засмеялся слегка, вспоминая выражение лица матери, когда она Мари слушала ее, а после делала все наоборот. Да, с Эйденом у них и правда много общего и далеко не влажно, где ты вырос и с кем.

За всеми этими разговорами, я не заметил то, как быстро прошло время. Наш проект был уже готов, но расходится и тем более спать никто не хотел. И потому, я предложил выйти в сад Академии, чтобы просто вдохнуть немного свежего воздуха. Мы сидели на скамейке у фонтана, подальше от некогда людных коридоров. Вокруг шумела листва, и было непривычно тихо – будто академия, пусть и ненадолго, дала нам передышку. Данелия молчала. Она всегда молчит так, будто собирается разлететься на осколки, если скажет хоть слово.

Я знал это молчание.

– Спасибо еще раз, – сказала она наконец, не глядя на меня. – За тот случай в обед. Я, наверное, могла бы и сама, но…скорее всего это вызвало бы еще больше проблем, так что спасибо.

Я усмехнулся и чуть пожал плечами. Она все же еще грузилась этим вопросом и произошедшее сегодня, возможно было не единственным случаем здесь? Хотя, она жила с Крис, так что…

– Знаю, что могла бы. Но это не значит, что ты должна всегда быть одна. Я рядом.

Она кивнула, неуверенно и снова – молчание. А потом, вдруг, с горечью в голосе:

– Они всегда такие… высокомерные. Словно ты им что-то обязана только потому, что их фамилии весят больше, чем мы с тобой вместе взятые.

Я кивнул. Потому что что тут скажешь?

– Академия всё время твердит, что здесь все равны. Что важен талант, а не титул. – Я посмотрел на неё. – Но ты и я знаем – это ложь. Что могут сказать преподаватель богатому родителю такого ублюдка?

Она усмехнулась, но в её улыбке было что-то сломанное.

– Нет, не равны. Мы здесь как будто по ошибке. А они – по праву. Их учат командовать, нас – выживать. И академия… делает вид, что не замечает. Как будто, если закрыть глаза, всё проблемы исчезнут.

Я вздохнул и провёл рукой по волосам.

– Потому что им выгодно, чтобы всё оставалось, как есть. Система работает лишь для них. Но знаешь… каждый раз, когда ты отказываешься играть по их правилам, когда не сгибаешься, не улыбаешься, – ты уже делаешь больше, чем думаешь.

Она опустила взгляд.

– Иногда мне кажется, что это ничего не меняет. Что всё равно всё решат их кольца, фамилии и связи.

Я наклонился вперёд, опершись локтями на колени.

– Меняет, просто это сейчас сложно увидеть. Потому что они боятся. Боятся того, что однажды простолюдинка станет сильнее герцога. Умнее, талантливее, опаснее.

И ты – это напоминание. Каждый день.

Она повернулась ко мне, в глазах – слабый, но настоящий огонь.

– Ты, наверное, единственный, кто это понимает. И кажется, помимо Лавинии, ты единственный кто выступает против этой системы.

Я улыбнулся, чуть криво, чуть грустно.

– Наверное, потому что я тоже чужой в их мире. Только я это понял раньше.

Дальше было несколько минут тишины. Каждый из нас словно обдумывал все вышесказанное и делал определенные выводы, как вдруг Данелия меня спросила:

– Слушай, Дилан… – сказала она, чуть наклонившись ко мне. – Я всё думаю… может мне тоже стоит обращаться к тебе официально?

Я поднял бровь и повернулся к ней. Слышать подобное от нее мне было слишком в новинку.

– В смысле – «официально»?

– Ну… ты же всё-таки принц, наследник,– она чуть пожала плечами, – а я… никто. Кристал, например, требует полного почтения и даже чтобы я имя ее полностью выговаривала. Поклон был, титул, всё такое. А Эйдену, наоборот, плевать. Этот банный лист себя короной не зовет.

Я смотрел на неё несколько секунд, потом покачал головой и усмехнулся.

– Не говори глупостей. Ты – точно не «никто».И нет, не надо мне ни поклонов, ни титулов. Если кто-то чувствует себя выше других из-за фамилии – это их беда, не твоя. Мне никогда не нравилось это неравноправие. Всё это… театральное притворство, где один играет великого, а другой – удобную тень. Та что нет, – сказал я тихо. – Не смей обращаться ко мне официально. Мы же ведь друзья с тобой.

Она прищурилась, наблюдая за мной, будто оценивая, искренен ли я. Затем, она слегка улыбнулась и уткнулась глазами в свои заметки и конспекты, словно выискивая там что то новое или проверяя старое. Я всё ещё смотрел на Данелию, пытаясь понять, что именно она там себе надумала с этой своей хитрой улыбкой, когда за спиной раздался знакомый голос – сдержанный, но с каким-то стальным оттенком под поверхностью:

– А вы, интересно, что тут делаете? В это время?

Мы оба одновременно повернулись. Эйден стоял в нескольких шагах от нас, руки в карманах, взгляд прямой, немного прищуренный. Его волосы были чуть растрёпаны – видно, он вышел не ради прогулки. Может, искал кого-то или кого-то не хотел найти здесь.

Я выпрямился, приподнял бровь.

– Привет, брат. Просто разговаривали, а ты чего такой мрачный?

– Просто… проходил мимо. Студентам не полагается шататься по внутренней территории в такое позднее время, – ответил он почти без интонации, хотя я знал его достаточно хорошо, чтобы понять: он раздражён. Без видимой причины.

Данелия, впрочем, напряглась чуть больше, чем я. Видимо, почувствовала его тон, но не поняла, что он значит. Я решил сразу снять вопрос:

– Мы с ней сейчас обсуждали, как здешняя «знать» ведёт себя по отношению к простолюдинам. Сегодня в обед один сын виконта хотел, чтобы она сделала за него задание. Как ни в чём не бывало. Я вмешался, хотя она бы справилась и сама, но… знаешь, я не люблю это всё.