Простые слова

– Всё, что ты можешь, это бить словами, пока никто не видит! Конечно, большого ума оскорбить девчонку не надо! А как слово сказать при всех, да против Булатова, так кишка тонка? – Заношу подушку над головой, чтобы с размаху опустить её на плечи Ветрова, но парень внезапно разворачивается.

– Только попробуй! – цедит сквозь зубы и обжигает взглядом. – Пожалеешь!

– Куда хуже-то? – ухмыляюсь и приземляю подушку на голову парня. Его растерянный вид наряду с напряжёнными скулами и разъярённым взглядом вызывает у меня приступ смеха. И пока Ветров пышет паром от возмущения, я снова и снова наношу перьевые удары по его телу. Наверно, это именно то, что мне сейчас нужно! Выместить всю злобу на придурке, отомстить за все его поганые слова в мой адрес и хотя бы на минутку забыть о дурацком шантаже Булатова. В запале наносимых ударов не обращаю внимания на действия Савы. Вот он наклоняется, вот закрывает лицо руками, вот пытается отойти – все это только разжигает во мне азарт. Наверно, поэтому не сразу замечаю, как Ветров поднимает с пола другую подушку, и прихожу в себя, когда получаю ответный удар в плечо. Это и правда не больно, но теперь – это повод не прекращать борьбу! Остаться в живых должен только один!

– Слабак! – Отмахиваюсь от парня, нанося ответный удар!

– Заноза! – И снова мне прилетает вбок.

– Это все, на что ты способен? – Целюсь по голове противника, но Ветров уворачивается, и вместо цели я попадаю по острому краю комода за его спиной. Наволочка трещит, а из подушки начинают лететь перья.

– Мазила! – Смеётся Сава и заряжает мне по ногам. Ловлю себя на мысли, что впервые слышу его смех, и в результате пропускаю ещё удар, уже с другой стороны.

– Да я тебя в порошок сотру! – Закипаю с новой силой и замахиваюсь в парня. От столкновения с целью дыра на подушке становится только шире. Перья стремительно вырываются на свободу и забавно оседают на волосах и лице Ветрова.

– Так тебе! – Хохочу и, пока парень сдувает с носа пушинки, продолжаю атаку.

– Кукарекать, так на пару! – Ветров отбрасывает своё орудие на пол и пытается отобрать моё. – Давай сюда!

– Размечтался! – Упорно тяну подушку в свою сторону, отчего та практически распадается на две части. Перья слежавшимися горстками летят на пол, а моя уютная комната всё больше напоминает курятник или утятник. Неважно! Думать об этом некогда, да и совершенно не хочется. Одной рукой перетягивая остатки подушки на себя, второй загребаю побольше перьев и швыряю в лицо Ветрова, умирая со смеха.

– Ты за это ответишь! – невнятно бормочет Сава, свободной рукой очищая лицо.

– Ага! – ехидно поддакиваю и резко выпускаю из рук свой край подушки. От неожиданности Ветров падает на пол, а я запрыгиваю на кровать, чтобы обеспечить себя новой ударной силой. Правда, подушек больше нет.

– Попалась? – Поднявшись на ноги, наступает Сава с остатками растрёпанной подушки в руках, а я не могу перестать хохотать.

– Боюсь, боюсь! – Изображаю испуг на лице, а сама то и дело прыскаю со смеха. – О, великий и ужасный повелитель утиных перьев, пощади!

– Пощады не будет! – Выплёвывая изо рта пух, басит Ветров и всё же наносит удар, укутывая меня в белое перьевое облако, от которого щекочет в носу и слезится в глазах. Но всё это глупости! Я стою на кровати, задрав голову к потолку, и, раскинув руки в стороны, смеюсь, впервые за долгое время, ощущая себя счастливой.

– Марьяна! – Громогласный возглас отца мигом возвращает в реальность. Смотрю, как медленно кружась, перья опускаются на пол, и ощущаю, как моё перепуганное сердце приземляется в пятки. Глупое счастье оказалось слишком коротким.

– Ты что здесь устроила, дочь? – продолжает свирепствовать папа.

– Боже, что тут произошло? – вторит ему мама писклявым визгом.

Улыбка спадает с губ, а кончики пальцев начинает неистово покалывать. Кручу головой, не сразу соображая, что голоса родителей доносятся с первого этажа.

– Игорь Александрович, это я смотрел телевизор и не убрал! – сотрясая стены, голосит Ветров. – Сейчас спущусь!

Продолжая чему-то улыбаться, Сава стряхивает с головы и одежды вездесущие перья, но тех не становится меньше.

– Может, поможешь? – Кивает в мою сторону, а я тут же спрыгиваю на пол и начинаю смахивать перья со спины парня.

– Тебе достанется! – предупреждаю, вспоминая, какой бедлам Ветров устроил в гостиной.

– Зато никому не будет дела до твоего дневника, – бубнит он в ответ, и стряхнув последние пёрышки с шорт, спешит к выходу.

– Дневника? – непонимающе переспрашиваю.

– Я про замечание. – Подмигивает парень и несётся вниз.

– Нет никакого замечания, Ветров! – шепчу ему вслед, но Сава уже не слышит.

Глава 11. Свидание

Марьяна.

Оглядываюсь по сторонам: всё вокруг усыпано перьями и раскиданными вещами. Что мы наделали? Боже! Здесь уборки на несколько часов.

«Часов!» – нещадно цепляюсь за слово и, вспомнив про Булатова, с опаской смотрю на будильник. Без десяти семь. Просто не прийти на свидание – непозволительная глупость! Но даже если выбегу на улицу вся в перьях, добежать до торгового центра, возле которого подонок назначил встречу, не успею. «Марс» – в двух кварталах от моего дома, а я здесь, посреди перьевых сугробов, да и сама напоминаю крякву! Начинаю носиться из угла в угол в поисках мобильного, чтобы предупредить Тоху об опоздании, а ещё лучше перенести наше «свидание» на другой день, но найти телефон не могу. Позабыв про перья под ногами, вываливаю содержимое рюкзака на пол. Выворачиваю карманы школьной формы. Перетряхиваю постельное бельё. Я помню, что копалась в мобильном перед тем, как заснуть, но сейчас его нигде нет. Щёки пылают от волнения, а глаза снова на мокром месте. Мне страшно от одной только мысли, что ждёт меня завтра. Наплевав на бедлам, хватаю из шкафа первые попавшиеся джинсы и тёплый свитшот. В ванной наспех переодеваюсь и грубо вычёсываю щёткой из волос утиный пух. Уже ровно семь, а я все ещё дома! Беглый взгляд на своё измученное отражение, и вот уже дверь в мою комнату с грохотом закрывается за спиной.

Но спуститься не решаюсь. Там, внизу, родители сейчас, должно быть, чихвостят Ветрова за устроенный парнем беспорядок, а попадаться им под руку – такое себе удовольствие! Настороженно прислушиваюсь к звукам из гостиной. На удивление отец не орёт, а мама читает свои нотации непривычно мягким и понимающим голосом. Мне бы выдохнуть! Всё обошлось! Но тут же неуправляемой волной накатывает злость, что Саву опять простили. Этому оборванцу всё сходит с рук! И мне неважно, причина кроется в родительском безразличии или взятых на себя обязательствах. Мне обидно, что ему можно всё, а мне – ничего! Сжалившись над парнем сейчас, уже через минуту отец найдёт на ком сорвать свою злость! А перьевые завалы в моей комнате – отличный повод.

Сжимаю полированные перила и не знаю, как поступить. Я могу вернуться к себе и навести порядок. Тогда у родителей не останется причин для моего наказания. Но что со мной будет завтра в лицее? Ветров опять промолчит, пока Тоха будет выливать на мою голову помои! Им всем на меня наплевать! Это моя жизнь завтра грозит превратиться в ад, а не их! А значит, я в первую очередь должна думать о себе!

Бегом срываюсь вниз. Ветров, виновато опустив голову, делает вид, что внимательно слушает нравоучения матери. Отец, скрестив на груди руки, одобрительно кивает. Родители так увлечены воспитанием беспризорника, что не сразу замечают меня.

– Боже, какой разгром? – Наигранно прикрываю ладонями рот, с притворным удивлением осматривая гостиную. – Ветров, ты и здесь всё перевернул вверх дном?

– Здесь? – Мама переводит на меня растерянный взгляд. Чистота в доме – её пунктик, и к новым потрясениям она явно не готова. – Савелий, ты где-то ещё навёл беспорядок?

– Давай, Сава, расскажи родителям правду! – задрав нос кверху, держу курс в прихожую.

– Савелий, что ещё? – рычит отец, пока Ветров хлопает глазами, сжимая кулаки. Что ж, его пресловутое молчание сейчас мне только на руку.

– Сначала этот остолоп разнёс мою комнату в пух и прах, а уж потом принялся за гостиную. – Затаив дыхание, прохожу мимо парня.

– Что? – рявкает папа, закипая на глазах.

– Я пришла из школы и чуть не упала: всё перевёрнуто, подушки разодраны в клочья. Вы бы видели, на что похожа моя спальня! – Сосредоточенно шнурую кеды, чтобы только не смотреть Ветрову в глаза. Я вру. Мы оба знаем. Но теперь вопрос: кому поверят родители?

– Щенок! – цедит отец, пока мать мотает головой.

– Я было начала прибираться, чтобы вас не расстраивать. – Хитрой лисой выворачиваю наизнанку правду. Щёки горят огнём, голова гудит от каждого слова, от собственного вранья тошно, но на чаше весов слишком много всего. Хватаю с полки ключи и бросаю взгляд на отца. – А потом подумала: почему мусорит Ветров, а прибираться должна я? Где справедливость?

– Сава, это правда? – пищит мать, а у меня всё каменеет внутри.

– Да, – выдаёт Ветров не своим голосом, а я вновь начинаю дышать. Почему он солгал? Зачем согласился взять на себя ещё и это? Хотя мне-то какая разница? Одной головной болью меньше, и хорошо! Наши с Савой взгляды сталкиваются лишь на мгновение. Мой, непонимающий и благодарный, и его – разочарованный и презрительный. Пусть так! В этом мире каждый выживает как может! Ветров просто оказался слабее!

И снова задираю горделиво нос, вплотную подбираясь к выходу. Моё честное имя висит на волоске – нужно бежать!

– А ты куда собралась? – Отец наконец соображает, что я пытаюсь улизнуть. Чёрт, как не вовремя!

– У меня свидание, папа. – Едва справляясь с внутренней дрожью, натягиваю на лицо улыбку, и пока отец зеленеет на глазах, добавляю:

– С Антоном Булатовым, моим одноклассником.

– Булатовым? – переспрашивает предок с растерянным видом. Ну, конечно, заботливый папа внутри него вступил в неравный бой с расчётливым бизнесменом. Уверена, назови я любую другую фамилию, и меня за шкирку бы вернули в свою комнату, а тут… – Тем самым? Сыном Алексея Михайловича?

– Да, папа! Но из-за проделок твоего «сына», – последнее слово пальцами беру в воображаемые кавычки, – я сильно опаздываю!

– Ты собралась на свидание с мальчиком в таком виде? – вставляет свои пять копеек мама, внезапно позабыв про беспорядок вокруг.

– А что делать? – Развожу руками. – В моей комнате всё в перьях! Это единственное, что уцелело. Ну так что? Я могу идти?

– Иди! – отмахивается отец.

– Нет! – возражает мама. – Позвони своему кавалеру и предупреди, что задержишься на полчаса. Негоже встречаться с сыном губернатора в таком виде!

***

К торгово-развлекательному комплексу я приезжаю к восьми. Мне не приходится бежать по тёмным улицам или толкаться в переполненном автобусе: на свидание к Булатову меня привозит отец. Вместо джинсов и свитшота на мне короткое платье, а вместо кед – балетки. Волосы забраны в высокий хвост, а на губах – капля блеска. Меня, как просроченный товар, упаковали в яркую обёртку, чтобы суметь продать подороже. Отец даже выхватил мамин мобильный из моих рук, когда пыталась объяснить Булатову, почему опоздаю.

«Молодой человек, это моя вина! Марьяна будет к восьми. И огромная просьба, вернуть мою дочь домой не позже одиннадцати», – протараторил он с важным видом, пока я следила за тем, как орудует пылесосом Ветров. Конечно, оборванцу хватило ума врубить тот в самый неподходящий момент.

– Ты опоздала, – ворчит Булатов вместо приветствия, а сам скользит по мне равнодушным взглядом. – По твоей вине я слоняюсь по торговому центру, как дурак, уже битый час.

– Прости, – теряюсь с ответом.

Мне неуютно в этом месте и рядом с этим парнем, а ещё до безумия холодно и страшно. Я не понимаю, зачем нужен весь этот фарс, а ещё у меня чертовски сильно болит голова, да и горло разрывается на куски.

– Ладно! – хмыкает Булатов и, схватив меня за руку, притягивает к себе. Его ладонь немного влажная и грубая, а губы, что касаются щёки, отвратительно чужие. – Ещё успеваем на сеанс, идём!

Как и обещал, Тоха ведёт меня в кинотеатр. Современный блокбастер, ведро попкорна в руках и места в самом центре. Булатов больше не пытается меня поцеловать, с неподдельным интересом смотрит фильм и пьёт колу. Он не старается произвести на меня впечатление или доказать окружающим, что мы пара. Антон даже не замечает, что я засыпаю посреди фильма, а после, когда в кинозале вновь загорается свет, переплетает наши пальцы и провожает до дома, по пути рассказывая какие-то байки.

Не знаю, то ли от усталости, то ли от плохого самочувствия, но поведение Антона кажется мне до невозможного странным! Нормальное для обычных людей, для Булатова оно совершенно несвойственное. Сейчас рядом со мной другой человек: тихий, адекватный, местами даже интересный… Этот парень, что идёт рядом, впервые не пытается задеть меня словом или оскорбить, не распускает руки и даже замечает, что я вся горю, когда возле подъезда снова касается губами щеки. Наверно, моя реальность просто искажена простуженным сознанием. Всему виной жар! А иначе, как объяснить поведение Булатова? Ещё утром он грязно шантажировал меня, беспечно обнимая у всех на виду, а сейчас робко держит за руку и благодарит за вечер.

– Зачем я тебе, Тош? Что вообще происходит?

– А что происходит? – Включает дурака Булатов и смотрит по сторонам, засунув руки в карманы.

– Тебе не с кем было сходить в кино?

– Свиридова, не лезь туда, куда не просят! – грубо отвечает Антон, вновь становясь прежним. – Тебе что-то не понравилось, не пойму?

– Я просто хочу тебя понять.

– А не надо меня понимать! Не нравится, когда с тобой по-хорошему, так могу и по-плохому.

– Не сомневаюсь! – бурчу под нос и захожу в подъезд, подальше от Булатова и его сумасшедших тараканов.

Едва дожидаюсь лифт. Навалившись на зеркальную стену, с трудом удерживаю вертикальное положение, пока тот неспешно везёт меня на нужный этаж. Я устала! Дико, нестерпимо! Головная боль и слабость по всему телу с каждой секундой дают о себе знать всё сильнее. С сотого раза попадаю ключом в замочную скважину и отпираю замок. Меня никто не встречает. Из родительской спальни доносятся приглушённые голоса, а с кухни в гостиную падает тонкий луч света. Там, на столе, мама оставила для меня ужин, но сил притронуться к нему нет. Мне стоит неимоверных усилий подняться на второй этаж и нащупать выключатель в своей спальне. В глаза тут же бьёт яркий свет. Он ослепляет и вынуждает зажмуриться. А когда решаюсь открыть глаза, то нахожу свою комнату в идеальном порядке: ни разбросанных вещей, ни следов от перьевой войнушки. На тумбочке около кровати замечаю свой мобильный, а возле окна – Ветрова. Сава стоит ко мне спиной и внимательно смотрит вниз. Точнее, смотрел. И наверное, видел, как мы с Тохой разговаривали у подъезда. Одной рукой Ветров крепко сжимает тонкий тюль, второй ударяет по тёмному стеклу, в котором сейчас отражается вся моя комната вместе со мной.

Хочу возмутиться, выгнать придурка из собственной спальни, а ещё желательно из нашего дома и своей жизни, но вместо этого обессиленно по стене оседаю на пол и тихо прошу:

– Уходи!

Глава 12. Игра

Пять лет назад.

Савелий.

– Мы крутые! – кричит Лёня, снова и снова подпрыгивая на кровати. – Мы круче всех!

Старая металлическая сетка отлично пружинит под голыми пятками парня, но до зубного скрежета раздражает своим скрипом. Впрочем, Смирнов так орёт, что ещё большой вопрос: кто кого?

– Громче, пацаны! – Не унимается правый защитник нашей хоккейной команды. – Ну! «Олимпия» – чемпионы!

– Да! Мы лучшие! – вторит ему Гриша и тоже принимается скакать. – Круче нас только Халк! Ветер, давай с нами!

– Детский сад! – Мотаю головой, едва сдерживая смех.

– Кто не с нами – тот против нас, Ветер! – вопит Лёня, напоминая негласный девиз нашей команды. – Ну же, кто тут самый крутой?

– Придурки! – отрезаю, давясь от смеха, и всё же, скинув кроссовки, забираюсь на матрас.

– Не слышу, Ветер! – чеканит Смирнов и швыряет в меня видавшей виды подушкой. Постельное бельё мы сдали ещё утром, а потому от столкновения с моим коленом из посеревшего наперника в разные стороны летит пух.

– Мы крутые! – Отдаюсь с головой захлестнувшим эмоциям и теряю связь с реальностью. – «Олимпия» – чемпионы!

– Да! Вот так! – гогочет Лёня и ловко уворачивается от ответного удара подушкой. – Давай, пацаны, ещё громче! Олимпия! Олимпия!

Нам плевать, что кровати под нами держатся на честном слове, а наши возгласы эхом разносятся по третьему этажу спортивной гостиницы. Мы продолжаем оголтело скакать и, срывая голоса, радоваться победе, о которой бредили последние полгода! За спиной важная игра со сборной соседнего региона, а впереди – целый месяц отдыха. Уже вечером огромный двухэтажный автобус отвезёт нас в домой, а завтра утром я вместе с родителями отправлюсь к морю. Я заслужил! Идеальный сын, гордость школы, а теперь ещё и лучший игрок сезона – я ли не молодец?!

– А пошлите гулять? – Раскрасневшийся Гришка Зотов, наш бессменный вратарь, плюхается на кровать и раскидывает руки в стороны. – А то сейчас докричимся, и Сан Саныч из нас отбивную сделает!

– Думаешь, Саныч в отеле сидит? Ага! – Шмыгает вечно простуженным носом Лёня. – Спорим, тренер нас всех в гостиницу загнал, а сам отмечает победу!

– Да какая разница, всё равно старая грымза-администратор никуда нас не выпустит. – Подпрыгиваю напоследок и, поджав ноги, ничком падаю на матрас. – Первый раз, что ли?

– Жаль, – канючит Гриша. В свои тринадцать он выглядит как старшеклассник. Высокий, мощный, с едва заметной порослью над верхней губой. Да и голос у парня низкий, с хрипотцой. Всё это никак не вяжется с прыжками на кровати и нелепым нытьём. – А я в «МакДак» хотел сходить. Верите, ни разу бургер не пробовал?

– Было бы, что там пробовать? Хлеб да котлета.

– Давайте лучше остальных найдём. А там и придумаем, как время до вечера скоротать. – Закидываю ноги на спинку кровати, а руки – за голову. Нас приехало на игру восемнадцать человек, но все, как сквозь землю провалились.

– А что их искать? – фыркает Гриша. – Саня ещё вчера кичился, что если обыграем этих слюнтяев, то пойдёт покорять сердца местных фигуристочек со второго этажа.

– Фигуристочек? – К этим самоотверженным девочкам у меня с детства трепетное отношение.

– Ага, со всей страны понаехали. У них тут что-то вроде летних сборов.

– Да ну, скучно! – Отдохнув немного, Лёня снова начинает прыгать. – О чём нам с ними говорить? Ну на фиг!

– За что купил, за то продаю! – возмущается Гриша. Парень всё время забывает, что мы с Ленькой немного младше, а потому драки подушками нам куда интереснее каких-то там девчонок. – Вы спросили, где Саня, – я ответил! Не хотите, давайте дальше с ума сходить.

И всё же через десять минут мы плетёмся на второй этаж к остальным ребятам из команды. Громкие голоса парней и девичий смех безошибочно указывают на номер в конце коридора. Но не успевает наша дружная троица приблизиться к цели, как дверь номера с грохотом отворяется, а на нас выбегает толпа визжащих подростков.

– Я считаю до пяти, – доносится им вдогонку басовитый голос Сани, центрального нападающего и капитана «Олимпии». – Кто не спрятался, я не виноват. Раз…

– Вы чего встали как вкопанные, – щебечет рыжеволосая девчушка лет десяти и тянет Гришу за собой. – Прячемся. Скорее.

– Зачем? – Послушно семенит за малявкой вратарь.

– Кого Саша первым найдёт, тому голым по этажу бежать. Ну же, скорее!

– Вот чёрт! – хохочет Лёня. – Этот заставит! Айда врассыпную, пацаны!

Мы тут же подрываемся с места и несёмся за шумной толпой, а уже через несколько секунд разбегаемся по разным этажам. Лёня и Гриша устремляются наверх, а я отчего-то спускаюсь сначала на первый, а потом ещё ниже, на цокольный этаж. Адреналин в крови штормит, а дыхание непослушно сбивается. Найди Саня кого другого – пожалел бы, но только не меня. С первого дня, как я ступил на лёд, парень видит во мне конкурента, а потому нет никаких сомнений: не спрячусь как следует – сверкать голой попой перед пацанами придётся однозначно! Но как назло, на этаже ни одного закоулка, а двери все наглухо закрыты. Взбудораженное воображение играет со мной злую шутку: мне чудится, что за спиной раздаются шаги. Дёргаю каждую дверь в надежде найти спасение. И какова же моя радость, когда самая крайняя и невзрачная всё же открывается. Я влетаю внутрь не глядя и лишь спустя мгновение понимаю, что вокруг темно. Ладонью скольжу по стене, пытаясь найти выключатель, но его нет! Зато есть какие-то стеллажи, забитые хламом. Тот начинает с грохотом падать, вынуждая и без того шальное сердце биться быстрее.

– Может, угомонишься уже! – Тонкий девичий голосок, пропитанный тревогой и страхом, разрывает темноту. – Из-за тебя нас найдут! Замри, балбес!

Я прикрываю глаза и покорно выполняю указание девчонки.

«Дожили!» – смеюсь про себя, но уже через считаные секунды за дверью слышу шаги. Ещё немного, и нас найдут! Уверен, мы оба затаили дыхание и мысленно молимся всем богам, чтобы обошлось!

Уже в следующее мгновение, в замочной скважине проворачивается ключ, но вместо того, чтобы нас найти, некто с тяжёлой походкой запирает нас в тёмном чулане. Нам требуется время, чтобы это осознать. На мою невольную соседку понимание накатывает чуть раньше: спотыкаясь обо что-то шуршащее, она подбегает к двери и, пнув ту с размаха, собирается закричать, чтобы нас выпустили. Но тут в коридоре раздаётся голос Сани, а я спешу накрыть губы девчонки своей ладонью:

– Тшш! Не сейчас! – шепчу ей ухо, а сам ощущаю, как она вся дрожит.

– Никого постороннего тут не видели? – басит Саня.

– Нет! – Скрипучий старческий голос доносится в ответ. – И ты вали, парень, отсюда! Читать разучился: служебное помещение. Пошли-пошли, нечего тут выглядывать!

А дальше звук удаляющихся шагов, темнота и аромат спелых яблок от распущенных волос незнакомки.

– И что теперь? – Вырывается из плена егоза и что есть мочи толкает дверь. – Кто нас отсюда выпустит?

– Да ладно тебе истерить!

Стараюсь казаться смелым и безразличным, а самого колотит от страха. Я ненавижу темноту и замкнутые пространства!

– Истерить? – возмущается подруга по несчастью. – У меня лёд через час! Не приду – конец мне!

– Тогда нечего было в прятки играть! Сидела бы в номере!

– Тебя забыла спросить, придурок! – Она самозабвенно пинает дверь и то ли от отчаяния, то ли от болезненного столкновения ноги с металлом тихо постанывает. Жду слёз и продолжения обвинений, но вместо этого, девчонка шумно выдыхает и бросается на дверь с новой силой.

– Так и будешь стоять без дела? – кидает с укором. – Помогай выламывать!

– Выламывать? – Меня разбирает дикий смех. – Дверь? Металлическую? Ты больная, что ли?

– Ты зато здоровый,– пыхтит из последних сил. – Но вот незадача: тупой!

– Может, хватит уже меня оскорблять?

Отхожу вглубь чулана, постепенно привыкая к темноте. Мне даже удаётся разглядеть силуэт мелкой занозы, что самозабвенно пытается вынести дверь одной своей девчоночьей силой.

– Да я ещё не начинала! – огрызается и снова тарабанит: – Помогите!

– Ты слепая? – Зачем-то хватаю её за плечи, спиной прижимая к своей груди. – Или с закрытыми глазами сюда бежала? Мы в самом хвосте подвала. Здесь нет никого. Какой толк орать?

– А что ты предлагаешь? – Она тяжело дышит, но кричать перестаёт. – Ждать, когда нас крысы сожрут?

– Крысы? – зато вскрикиваю я. Этих безмозглых тварей я боюсь до ужаса. Тут же вспоминаю наш коттедж, куда мы переехали год назад из городской квартиры, и подвал, из которого отец выводил мышей битых полгода. И то были мыши, а тут крысы! Фу!

– Испугался, что ли? – смеётся в моих руках незнакомка, да так задорно, что становится стыдно.

– Вот ещё! – Отпускаю тонкие плечи и сую руки в карманы брюк. И пока девчонка хохочет, на всякий случай переступаю с ноги на ногу, чтобы ни один грызун не смел ко мне подобраться.

– Поверь, крысы – это не самое страшное в жизни!

Смех стихает слишком резко, а от звенящей тишины кожа вновь покрывается мурашками. Чёртовы девчонки! Вечно от них одни проблемы!

– Что может быть страшнее? – спрашиваю, чтобы разбавить молчание, а сам понимаю, что не хочу знать. Меня и так пугает любой шорох!

Я не трус! Темнота, теснота, крысы – этого боится каждый! И уверен, мелкая зазнавшаяся выскочка не исключение. Просто издевается надо мной! Но то, с какой болью в голосе она отвечает, напрочь сбивает с меня всю спесь:

– Страшнее крыс в тёмном чулане – мой отец, если узнает, что я здесь с тобой сижу вместо того, чтобы тренироваться.

– Скажешь тоже! – И хотя на сердце становится как-то неуютно, делаю вид, что проблемы девчонки не стоят выеденного яйца. – Если тебе будет легче, у меня автобус через пару часов. Тоже, знаешь ли, от тренера попадёт, если опоздаю.