Полуночная тень

– Убийцы, это тебе не ворьё всякое. Они быстрее, ловчее, профессионалы своего дела. Скрываешься ты, может и хорошо, но ты должен хорошо убивать, а иначе, какой из тебя убийца? – мужчина кинулся на оборотня, вооружённого ножами, с палочкой, заменявшей ему зубочистку.

Первый выпад Реми отбил, ушёл от удара рукой, но затем палочка полетела прямо ему в глаз. Увернувшись от зубочистки, оборотень пропустил удар ногой и повалился наземь.

– Знаешь историю про глупого храбреца Гарри? – наблюдая, как мальчик поднимался с земли, спросил наёмник.

– Нет, – стерев с лица грязь, ответил Реми. Глаза его полыхали сдерживаемым гневом. Он научился смиряться с побоями во время тренировок, но негодование рвалось наружу.

– Ну, так я расскажу, – присел на корточки наёмник.

– О, братва, история! Гастел будет рассказывать историю! – заорал Пустынник, созывая всех.

– Вот гад! – проворчал человек. Несмотря на тёплые отношения со стаей и дружбу с Кеталом, Гастел был нелюдим, держался от оборотней поодаль, не любил рассказывать истории вечерами у костра, петь песни и плясать. Он мог долго болтать разве что с Кеталом, поддерживал планы вожака, выпивал и курил кальян, а также развлекался обучением Реми. Только когда напивался, Гастел позволял себе немного расслабиться, но даже тогда оставался рассудительным. Ещё одним развлечением наёмника был поиск слабых мест в чужих историях, мужчина любил обратить внимание рассказчика на нестыковки, дыры и отсутствие логики. Оборотни помнили придирки человека и прибежали на зов Пустынника слушать историю, чтобы отплатить той же монетой вечно недовольному наёмнику.

– Жил, значит, рыцарь один в Земье, звали его Гарри, – начал повествование Гастел. – Самый что ни на есть обычный: не убивал он монстров, девиц из плена не спасал, да и в сражениях не отличался. Заурядный тип, но всегда он хотел выделиться…

– Похоже, выделился, раз про него история есть, – вставил Амбери. Оборотни уселись рядом и принялись внимательно слушать рассказ, не упуская ни единой мелочи.

– Не. Это скучная история про его серую жизнь, – подхватил Пустынник саркастическое замечание друга.

Когда все хохотки смолкли Гастел продолжил:

– Напали как-то на отряд, в котором был Гарри, воины из Муарака. Страшная была битва, всё перемешивалось в глазах, человек убивал человека, всюду кровь, оторванные руки и ноги, месиво. Гарри храбро сражался, но никого не затмевал. На поле боя все бойцы, он, как и все, внёс свою лепту. Кое-как отбились земичи от муараканцев. Принялись хоронить погибших, и тут Гарри заметил на поясе у поверженного врага флакон с мазью. Воин, недолго думая, подобрал пузырёк и прочитал фразу на порванной обёртке: «антивоспламеняющая мазь. Од», а дальше оторвано. Гарри обрадовался находке и не стал ломать голову, что за «од» оторванное. Мазь пригодиться, в этом он не сомневался.

Долго ждать не пришлось, на следующий день, на отряд вновь напали воины страны песков, но на этот раз с ними были маги Огня. Они швыряли в отряд огненные шары, поливали пламенем и задымляли всё вокруг. До одного мага удалось добраться и вырубить, но оставался второй – он стоял посреди поля и видел всё, что творилось вокруг, к тому же маг без передыху колдовал огненные заклятия и посылал во врагов заряды пламени. Тогда Гарри, намазавшись своей чудо мазью, решил – вот он, его звёздный час! Он побежал на пролом к этому магу. Свои же солдаты пытались остановить парня, но Гарри всех раскидал и рванулся к магу, тот опешил и растерялся – он не предполагал, что в Земи есть смертники, но замешательство продлилось недолго, и он вновь принялся швырять фаерболы в храброго солдата.

Стена огня возникла перед Гарри, но он, не страшась, бросился в пламя! И ничего. Вышел с другой стороны целёхонек. Он на бегу быстро оглядел себя, засмеялся, обрадовался, он как любой человек до последнего сомневался, но, увидев чудо собственными глазами, возликовал. Он неуязвим для огня! Все друзья Гарри из отряда застыли с открытыми ртами, их сослуживец прошёл сквозь стену огня и даже не закоптился. Они не могли помочь парню, разделываясь с оставшимися воинами противника.

Маг Огня разозлился. Его атаки не работали! Гарри прошёл сквозь огонь, хотя пламенная стихия самый опасный враг земичей. Но он прошёл через стену огня с температурой зашкаливающей за двести градусов. Маг в ярости заорал и призвал столб огня на дороге у храброго Гарри. Воин уже знал, на что способна сила мази и без промедления бросился в пламя! И… – Гастел сделал паузу, оглядывая оборотней. Те подались вперёд, погрузившись в историю и ожидая продолжения.

– И всё. Сгорел малый. Его друзья и маг Огня только и услышали, что душераздирающий вопль Гарри, – развел руки мужчина.

– Что за фигня? – опешил Дорел. Кетал откровенно смеялся, согнувшись пополам.

– Ну как что за фигня – всё. Конец истории, сгорел пацан, – пожал плечами Гастел.

– Но почему? Ведь мазь… – недоумевала Рена.

– Там же было оторванное «од». Одноразовая мазь! – пояснил наёмник.

– Что за одноразовая мазь? Таких не бывает! – возмущался Дорел, вставая и расхаживая по поляне.

– Ещё как бывают! – настаивал человек. – Воины Муарака их используют на всякий случай, если вдруг, какой криворукий маг не туда пальнёт заклятием или промахнётся со стеной. Просто смиритесь.

– Дурацкая история какая-то, – заключила девочка.

– Зато реалистичная. Пошли, пацан. Хватит прохлаждаться. – Гастел встал и зашагал в чащу леса, подальше от стаи.

– А в чём суть? – не удержался Реми, когда они отошли на достаточное расстояние от продолжающих спорить и недоумевать оборотней.

– Суть в том, что профессиональный убийца не лезет на рожон. Он должен сперва изучить своего врага, его способности, обдумать все варианты, просчитать ходы. И только потом действовать. А не как Гарри: нашёл мазь и сразу мазаться. Сперва нужно изучить свойства, определить из каких трав создана мазь и для каких целей, есть ли побочные действия, какие. Запомни это, пацан, жизнь спасёт, а может и не раз. Человек с зубочисткой может быть слаб, но если этот человек – убийца, тебе несдобровать.

Реми обдумал слова Гастела. Гарри действовал неосмотрительно: мазь могла вызвать аллергическую реакцию, или проявить себя побочные действия; ко всему прочему земич даже не подумал о значении оторванной надписи «од». Мальчик оценил достоинства аналитического склада ума и метода дедукции. Если он хотел выжить в этом мире, стоило научиться замечать все мелочи и делать из полученных наблюдений правильные выводы.

Вдоль ущелья по дороге, с одной стороны обрывающейся вниз, а с другой плотно прилегающей к отвесной стене скалы, ехал верхом на сером олене мужчина на вид лет сорока, одетый в дорогую, но не броскую одежду купца. За седлом, плотно привязанные, покачивались в такт движениям животного несколько набитых мешков. Путник торопился, но оленя не загонял, бодрой рысцой он приближался к концу выступа, за которым начинался пологий склон и редколесье. Он не знал, что там, среди редких деревьев и густых кустарников, в размашистых листьях лопуха и высоких побегах сергибуса притаилась стая волков.

– А вот и он, – тихо, так что слышал его лишь серый переярок, залёгший на изготовке в крапиве рядом, прошептал огромный чёрный волк. Серый дёрнул ухом и уставился на показавшегося из-за выступа скалы путника. Ветер подул из ущелья, унося запах хищников прочь.

Олень насторожено прядал ушами, но, осматривая местность и принюхиваясь, также, как и его всадник, никого не замечал, а потому продолжил свой путь.

– Сейчас! – так же тихо сказал вожак и одним пружинистым прыжком преодолел всё расстояние от укрытия и до путника, свалившись на дорогу перед купцом сверху.

Волки, спрятавшиеся и доселе абсолютно невидимые, вылетели из травы и кустов, окружили оленя и его седока и стали злобно рычать, скаля зубы.

– Святые небеса! Волки! Огромные. Что делать? – верещал напуганный седок. На его боку висели потёртые в боях нунчаки, но тянуться к ним путник не торопился. Он замер и, наконец, замолчал, старалясь подавить страх. Олень опустил голову, угрожая передним волкам ветвистыми рогами, но сзади подходили другие. Хищники приближались, мужчина сообразил, что перед ним не простые волки, ибо в холке они доставали до морды серого оленя, а значит, были, чуть едва не с человека ростом.

– Хватай, – расслышал мужчина людскую речь в волчьем рыке, и четверо огромных волков схватили оленя за ноги.

– Звери! Оборотни! – поняв, что не доберётся до места назначения целым и невредимым, человек схватил нунчаки и принялся неуклюже ими размахивать.

Чёрный, как уголь, волк поднырнул под очередным взмахом палок и схватил мужчину за руку. Дёрнул. Раздался хруст. Глаза путника сперва округлились и чуть не вылезли из орбит, а в следующую секунду он надрывно закричал. Крик разнёсся далеко по ущелью, но вскоре затих вместе с затихшим человеком.

– Быстро, просто, и не пыльно. Люблю такие грабежи, – довольно улыбаясь с тушей серого оленя перекинутой через шею, радовался Кетал. Остальные оборотни, приняв человеческий облик, несли мешки с поклажей.

– А ничего, что мы его там бросили? – спросил Реми. – Может, следовало убить его, не оставлять свидетелей.

– Да какая разница? Ну, расскажет он кому, и что? Нас уже и след простыл. Да и мясо у него жёсткое. Лучше уж оленем закусим, чем этим стариком давиться, – поморщился вожак стаи.

Разбойники возвращались в лагерь, где Релина успела развести огонь и вместе с Реной готовилась к ночному празднику. Сегодня никто не собирался ложиться спать. Середина лета миновала, шёл последний оборот, и Персефона, наконец, устремила прекрасное лицо к своим детям. Не успела стая дойти до окрестностей Искры, как наступил самый главный, в жизни оборотней праздник – Благодарение Персефоне. Накануне праздника не работал никто, в том числе и простые люди, все готовились к вечеру. Крестьяне накрывали столы, пели песни о ночи и звёздном небе, гадали на суженого, плели венки из маков и танцевали под светом Персефоны. Для оборотней ночь апогея Персефоны значила куда больше, чем просто праздник. По легенде, именно в ночь, когда спутник приблизился к Плутону Вульфига поразил свет Персефоны и он стал оборотнем. Единственный раз в году, когда лик ночного светила особенно прекрасен и огромен в летнем небе, кровь оборотней наполнялась магией, а всё волчье естество стонало от желания пропеть песнь своей богине.

Оборотни готовились к этой ночи загодя, собирались на открытой поляне, где ничто не могло затмить света Персефоны, и становились братьями, вкушая яства с одного блюда и потчуя соседа напитком. После обряда шли танцы, песни стаи и благодарение всему миру за все полученные блага. Белеющей ночью, под самым пристальным взором Персефоны считалось кощунством оставлять горящий костёр, сидеть под энергетической лампой, в свете факела или спички. Любой чужеродный свет оборотни гасили, любуясь лишь чистым голубоватым сиянием Персефоны.

– Я уже чувствую её силу.

– Кровь кипит! – делились друг с другом впечатлениями оборотни.

Гастел, как единственный человек, помог, чем смог с приготовлениями и залез на дерево. Ему не был чужд праздник, но мужчина не хотел мешать стае. Для него день благодарения Персефоне не имел такого сакрального смысла, что вкладывали оборотни.

– Ты весь праздник там просидишь? – поинтересовался у товарища Кетал.

– Лучше тут, чем в волчьей пасти, – пожал плечами Гастел.

Солнце спряталось за скалой, оборотни отпраздновали охоту и грабёж, отужинали олениной, делились угощеньем с тем, кто устроился рядом, пили из одной бутылки и становились братьями. Попировав немного, дикие оборотни пустились в пляс. Сила, дарованная Персефоной, не для битв, а просто так, струилась в крови, не давая спать.

Когда затуманили мир сумерки, возвещая о наступлении ночи, Релина затушила костёр и расположилась рядом с Кеталом. Роса легла покрывалом на волосы и одежду, стали загораться самые яркие звёзды. Все расселись, устремив взгляды на восток. Постепенно становилось всё темнее, глаза медленно перестраивались под изменяющееся освещение. Мир погружался в сон. Ночная тишина разливалась по округе. Стрекотали сверчки, скрипом разносился крик летучих мышей, шелестела листва, перебираемая лёгкими пальцами ветра.

Медленно, очень медленно ночь вступала в свои права, укрывая мир покрывалом тьмы, но Персефона не торопилась появляться на горизонте.

Оборотни молча ждали, чувствуя прилив сил, ощущая приближение своей богини. Каждый погрузился в свои думы, никто не нарушал тишину, все застыли, словно изваяния, выточенные в дань Персефоне. Молчаливое ожидание. Сейчас она появится на горизонте. Но пока… Мир умер.

Группа оборотней, собравшись на склоне горы, застывшая в ночи, без костра и признаков жизни, сидела, устремив взгляд на восток, где кровавым цветом из-за поднятой днём пыли и песка забрезжил восход Персефоны. В тишине раздался дружный вздох. Лик поднимался из-за горизонта. Медленно, словно кто-то удерживал её за руку, восходила сияющая богиня над далёким морем, над островами айракрисов Ток-Ту-Рок, прозванных Сверкающими, над гнёздами Рух и парящими скалами гарпий, над драконьими утёсами. Свет Персефоны осветил вершину Башен Поднебесного Правителя, наивысшую точку Плутона. Затем свет спутника озарил башенки Академии магии Воздуха, на парящих островах. Но обитатели этих мест вряд ли заметили бы волшебство, дарованное Персефоной в эту ночь. Ночь, когда спутник Плутона, единственный раз в году, ближе всего к населяющим планету существам, ближе всего к оборотням.

Кроме волков, только народ Касмедолии, Страны-на-Воде следил за поворотами Персефоны, вычисляя приливы и отливы.

Оборотни на скале замерли, боясь дышать и шевелиться в мгновения восхода. Они сидели все вместе, наполняемые ночной силой, дикой, первобытной, и в тоже время мягкой, естественной. Не сговариваясь, не нарушая тишину, волки в обличие людей стали покачиваться в такт ритму сердец; синхронно, никто не выбивался из ритма, не спешил и не тормозил. Сейчас все оборотни во всём мире стали одним организмом, зная все мысли, друг друга, ибо каждый думал лишь о Персефоне, дыша и двигаясь в ритме, все они наблюдали восход.

Круглый диск полностью показался над землёй, нижний его край ещё озарял красный отсвет солнца. Пыль оседала, Персефона окрашивалась в свой родной голубоватый цвет. Стоило ей полностью стать голубой и поплыть по небу, оборотни, мгновенно обратившись волками, завыли долгую печальную и в тоже время радостную, полную восхищения и тоски, песнь.

Из леса доносился приглушённый расстоянием вой волков, близ Белого Клыка, недалеко от границы с Земью и на других склонах гор сидели волки-оборотни и тоже пели песни своей богине. Вой сливался в один страшный прекрасный звук. Волки не слышали друг друга, лишь свою, обращённую к Персефоне песнь.

Любой другой Белой ночью оборотни не пели столь самозабвенно, выли от тоски или радости, слушали пение простых волки и собак, только в ночь благодарения Персефоне каждый оборотень предавался дикому порыву и завывал в ночи. Сдержать его порой бывало не под силу вер Вульфам, чем пользовались стражники и ловили оборотней, раскрывших себя в самую святую ночь.

Живя среди людей, Реми сумел подавить в себе чувство сопричастности с оборотнями, он был мал и не понимал тяги завыть, дикого порыва, отказывая внутреннему волку в последней радости. Мальчик терпел и противился любым инстинктам.

Персефона вошла в зенит. Отзвучала благодарственная песнь, оборотни ожили, кровь кипела в их жилах, наполненная магией. Небесное лицо смотрело на них, на своих детей, оборотней, сейчас как никогда прежде.

Персефона ответила оборотням собственной песней. Кетал осмотрел свою стаю, и радостно подскочил, уводя танцевать Релину. Музыка звучала в каждом сердце, в ночи, в лучах света Персефоны и звёзд, в щебетании насекомых, в шорохах, в прохладе воздуха. Оборотни слышали эту ночную мелодию, кровь, напоенная силой, кипела, усидеть на месте не смог никто.

В человеческом облике Реми вскочил на ноги, волчьи уши прядали на макушке, непослушный хвост никак не успокаивался за спиной, глаза горели волчьим огнём, салатовые, словно свежая зелень. Мальчик хотел бежать, хотел прыгать, хотел летать, если бы мог, жизнь, жажда жизни проснулась в нём с такой силой, что можно раздавать пинки самой смерти.

Вдруг кто-то схватил его за руку и тоже потащил танцевать. Это Рена. Но Рена же всегда ненавидела его, придиралась и поддевала, только не сейчас. Сейчас она такая же пушистая, с горящими жёлтыми глазами, танцевала вокруг мальчика, смеялась и веселилась. Реми включился в дикую пляску оборотней, легко, как будто был рождён для этого.

После бесноватых плясок, когда, казалось бы, простой человек давно испустил дух от усталости, оборотни сбегали со склона и устремлялись в лес. Сила, способная выжимать из камней сок, хватать солнце голыми руками, бежать, обгоняя ход времени, наполняла вер Вульфов через край. Никто не мог просто сидеть. Кетал и Релина куда-то делись, разбежались и другие оборотни, Рена потащила Реми вниз со склона, в тёмный лес предгорья. Там в лесу, видя мир глазами самой Персефоны, они наслаждались жизнью. Всё вокруг преобразилось, деревья стали выше, они будто говорили что-то, шептали, гладили ветками по голове; ручьи смеялись, весело бежали, проскальзывали сквозь пальцы, омывали ноги; воздух подрагивал, искорки блестели на шерсти Ветра, он нёс их, прячась от взглядов; тут и там мелькали раздвоенные хвосты Времени, а по небу пробегала серебристая Молния. Мир стал другим, живым, сказочным, только сейчас, только в эту ночь.

Реми проснулся, потому что кто-то настойчиво пихал его в бок и постоянно твердил одно и то же: «Просыпайся, да просыпайся же. Надо идти, пора». Но просыпаться мальчик не хотел. Да и зачем так рано вставать? Был праздник, сегодня будет продолжение, зачем торопиться? Куда его гнали?

Наконец, будивший устал и огрел чем-то тяжёлым мальчика по голове.

– Чего?! – тут же вскочил Волчок.

– Чуете? – тревожно оглядывался Кетал.

– Нашли, падлы! – проворчал Дорел.

Пустынник вернул Релине котелок и поднялся. Реми злобно на него глянул, принюхался, но ничего не учуял. Совершенно ничего, абсолютно! Пахло свежестью, ветром, чистым воздухом. Мальчику показалось это странным, он не учуял листву, кору, вчерашний костёр, землю, пыль – ничего! Не пахло даже волками.

– Кто нашёл? – спросил Реми.

– Маги Воздуха! Только они пахнут ветром, – объяснила Релина.

– Они не вас искали. После благодарения Персефоне принято распускать сети для сбора фатили. Вы им без надобности. Здесь дополна этих колючек, вот они и ходят рядом, – успокоил переполошившихся оборотней Гастел.

– И всё же, я не хочу попадаться на глаза этим фиолетовым кретинам, – с опаской оглядываясь по сторонам, но, сохраняя присутствие духа, произнёс Кетал. Потом вдруг резко стал серьёзным и продолжил: – идём. Тихо, магов обходим.

Без лишних слов, собравшись, стая тихо, но быстро пошла вниз по склону. Как объяснил Кетал, маги предпочитали действовать наверху, не спускаясь в ущелья и предгорья. К тому же колючки фатили росли высоко.

Оборотни высматривали магов, натягивающих сети на вершине дальней скалы, опасливо прячась от них за деревьями и кустами. Словно кто-то с такого расстояния мог увидеть серые тени в лесу. Реми не верил в подобную магию, он скептически относился к людской магии, пока не увидел человека в фиолетовой мантии, висящего в воздухе. Реми не поверил своим глазам! Маги стояли на ВОЗДУХЕ. Нет, зрение не обмануло мальчика. Он пытался разглядеть опору, он даже подумал, что это оптическая иллюзия, но нет! Маги стояли прямо на воздухе и натягивали сети. периодически они шагали повыше, потому что воздух под ногами проминался, и сапоги проваливались. Воздух проминался! Да как вообще воздух мог держать людей!

– Прячемся! Тихо, а то заметят, – резко бросил Кетал.

Как люди могут нас заметить, мы на расстоянии километра от них. Мы их видим еле-еле только потому, что у нас волчье зрение. Реми готов был рвать на себе волосы, он не мог вообразить и осознать способности магов. В памяти всплывал идиот из Белого Клыка, который поймал мальчика на воровстве. Что мог тот болван? Ничего! Более того, маги маячили тёмными пятнами на фоне неба и колючек фатили, значит это слабые маги. Правда, мантии их выглядели светлее, чем у того мага Воздуха из Озона, который голой рукой поймал молнию. Неужели ловить молнии проще, чем стоять на воздухе?

– Почему мы так боимся их? – не выдержал Реми, обернувшись к вожаку, когда они тихо, стараясь быстро перебегать и прятаться в деревьях и кустах, спускались ниже, вглубь долины.

– Маги очень сильные, и они на службе у Поднебесного, а значит, они – закон. Схватят и сразу поймут, что ты оборотень. А с оборотнями разговор короткий, – просто ответил Кетал, ни на миг не сбавляя хода.

Реми вспомнил магов Огня у границы Муарака, те являли собой не слишком впечатляющее зрелище, просто топтались, по словам Натори, в ожидании каравана, который сопровождали. Они не впечатляли своей силой, как взбесившиеся маги Воды, что чуть не похоронили цирковую труппу близ границы с Касмедолией. Добрые старики в тот раз погибли, хотя не были ни оборотнями, ни бандитами. Маги для Реми оставались загадкой, они выглядели и вели себя как обычные люди в монотонных одеждах, при этом владея огромной силой.

– Тц, заметил, – стиснул зубы Кетал.

Один из магов посмотрел в их сторону, затем повернулся к другому и кивнул головой. В следующее мгновение человекв более светлом одеянии молнией шмыгнул в заросли леса.

– Разбредаемся! Живо! Обращайтесь и бегите волками! – бешено раздавал команды Кетал.

Реми обратился и побежал в восточную сторону, сам не зная, куда несётся, за ним последовал Пустынник, обратившись волком тёмно-рыжего, даже ржавого почти красного цвета.

Волчок обернулся, проверяя спрятался ли Гастел, ведь он человек, и заметил появившегося в кустах мага с белыми лентами, на середине пришитыми к фиолетовой мантии на груди. Ленты за спиной медленно опадали, повторяя любое движение человека, четыре полы его мантии оплели ноги, но юноше они не мешали. Молодой на вид парень обернулся, посмотрел по сторонам и сам себе пожал плечами.

Как? Как он так быстро добрался, поразился Реми, с вывернутой назад головой, чтобы лучше рассмотреть удаляющуюся фигурку мага.

– Не пялься, беги. Они просто смерть, какие быстрые, – тихо бросил ему Пустынник, поравнявшись на бегу.

Молниеносные прям, подумал мальчик и прибавил ходу. Запах свежести стал сильнее, шерсть вздыбил воздух, ветки заскрипели, листва зашуршала. Реми поднял голову. Маг! Это был тот парень в фиолетовом костюме, он стоял на ветке дерева рядом с двумя оборотнями. Человек опередил волков, напоенных силой Персефоны!

Пустынник резко затормозил, передними лапами взрыхляя прошлогоднюю листву перед собой, мгновение и он бежал почти в обратную сторону. Реми последовал его примеру, но маг не погнался за ними, он не обратил никакого внимания на двух волков.

Внезапно в небо поднялся сильный порыв ветра и также быстро затих. Реми догнал красного волка, и они вместе перешли на медленный, осторожный шаг. Волчок буркнул высунувшему язык Рёуске:

– А как же Гастел? Он же человек!

– Он же убийца. Ты чего? – тряхнул головой Пустынник.

– И что?

– Он ныкаться умеет лучше клещей, а с местностью сливается аки палочник. Но даже если его найдут, он сможет с магами по-свойски потолковать. Убийцы, маги, стражники – все они люди, так или иначе на службе у Правителя. Не то, что мы, —красный волк не стал заканчивать фразу.

Вдруг из кустов вылезла чёрная морда Кетала.

– Чего встали? Живо давайте, вперёд, – шёпотом прикрикнул он на молодежь.

– Да! – гавкнул Пустынник.

Маги вели себя странно. Они ещё несколько раз замечали оборотней и посылали одного из своих проверить лес, но никаких серьёзных действий не предпринимали. В итоге, запуганные волки, каждый раз разбегались по округе, петляли, запутывали следы, возвращались, словно стая мальков в ручейке. На прятки с магами ушла уйма времени. Стая не могла продолжить путь в гильдию убийц, потому что на дороге то и дело вставал кто-то из магов, задерживая, мешая.

Маги Воздуха были очень быстрыми и видели, что днём, что ночью как ястребы; видели, казалось, сквозь деревья и камни, но отчего-то не ловили оборотней. Может, боялись? Может, не получали приказа?

Несколько недель прошло в скачках по скалам севернее Искры. Стая не могла сдвинуться, волков будто держали взаперти в пределах одной долины. Стоило попытаться вырваться и улизнуть в каньон, как на пути появлялся маг и оборотни меняли направление побега. Фронт удалось прорвать спустя две недели, стая вырвалась в плоскогорья, ведущие к песчаному пляжу, но там вновь напоролись на магов. Кетал не чуял ловушки, и Гастел не видел признаков охоты на волков. Может, маги просто развлекались? Тренировались выслеживать преступников? Оборотни не знали, но завидя человека в фиолетовом одеянии всё больше раздражались и злились. Ночами приходилось выставлять караульных, которые вынуждены были сидеть без костра на голой земле. Несмотря на ночные дежурства, мало кто из оборотней мог уснуть. Ночами каждый, закрыв глаза, вслушивался в тишину, принюхивался к запахам леса, напрягал интуитивное чутьё, боясь пропустить атаку магов Воздуха. Никто не высыпался. Ели оборотни чаще всего на ходу, не тратя времени на привал, только то, что удалось раздобыть самому. Мясо поглощали сырым прямо на месте, боясь разводить огонь днём. Общую охоту собирали редко, боясь своей толпой привлечь лишнее внимание магов.