Полуночная тень

Ирония судьбы – подсесть на табак в стране, где его курение являлось одним из тяжелейших преступлений. Видимо, сама кровь Гамбита отравлена противозаконием.

С наступлением весны потеплело, перестали бушевать штормы в море, бросающие корабли на рифы и острые скалы; корабли в порту готовили к отплытию, что означало – зимнее увольнение матросов подходило к концу. Смельчаки, не желавшие терять время, снимались с якоря, в надежде прибыть первыми в Касмедолию с партией свежих эфеских товаров. Другие выжидали, не смея рисковать и попасть в последние волнения на море. Они ждали, когда отгремит сезон гроз, наступавших в середине апреля, и знаменующий приход лета.

Из-за большого содержания заряженных минералов и железных магнитных руд в скалах, вокруг бухты Озона, молнии весной возникали сами собой и ударяли, практически не переставая. Били они в основном, в специальные громоотводы и заземлённые деревья, на крышах домов. На небе собирались не тучи, а серая пелена, через которую пробивался свет солнца, не такой яркий как при ясной погоде. Дождь накрапывал крайне редко, зато грохот, неустанно сопровождающий вспышки, оглушал. Сезон гроз представлял собой страшное, опасное и завораживающее зрелище.

В такую погоду люди предпочитали проводить время дома, несмотря на то, что маги обезопасили город, гулять не запрещалось. Маги Воздуха, громоотводы, заземлители, деревья на крышах зданий – всё это предотвращало даже малейший шанс попадания молнии в случайного прохожего. Под запретом находились только верхние сады и некоторые открытые террасы висящих домов, куда могло притянуть электрическую вспышку.

Гамбит наблюдал грозовое явление впервые, и, сидя в безопасном месте на балконе одного из перевёрнутых зданий из глубины, любовался красотой: молнии, тоненькие, едва видимые, и толстые, с множеством отростков, ударяли в землю, сверкали по небу, уходили вбок под действием заклинаний. Потрясающее зрелище.

На широком балконе внизу появился человек в фиолетовом одеянии, он стоял в том месте, где почти не росли в кадках деревья, и будто ждал. Мантия этого высокого человека развивалась на ветру, волосы, остриженные чуть выше плеч, волнами переливались в вихрях. По очень тёмному насыщенному цвету одежды, Гамбит решил, что это маг-новичок. Мужчина стоял, смиренно выжидая, а затем медленно протянул руку перед собой, в туже секунду в его ладонь ударила одна из самых толстых молний. Маг даже не покачнулся; он принял энергию молнии, посмотрел в небо и пошёл прочь.

Гамбит раскрыл рот от изумления. В тот миг, когда молния ударила в ладонь мага, оборотень понял, насколько сильные люди в мантиях. Если начинающий маг поймал мощнейший заряд чистой энергии голой рукой и не шелохнуться, какими возможностями обладали магистры, архимаги и члены Совета. Оборотня передёрнуло. Он никогда не справится с такими сильными людьми. Никогда. Значит и страну эту не изменить. Никому. Оборотням не найти покоя. Нигде. Они обречены страдать от гнёта власти.

Воздух пропитался озоном, в честь чего и назвали город. Волосы отвечали на электричество, летающее в воздухе, и поднимались кверху отдельными волосинками, что никого не смущало. Жизнь подчинилась законам, но продолжалась в портовом городе. Привыкшие к сезону гроз люди, не обращали внимания на вспышки в небесах, кто-то одевал наушники из меха, чтобы заглушить грохот грома.

Гамбит не понимал горожан. Он, не отрываясь, смотрел на чудо света, лишь иногда уходя со своего замечательного места, чтобы поесть.

Ночью, когда солнце уходило за горы, и наступала темнота, молнии особенно ярко светились в чёрном небе. Поистине, великолепное зрелище.

Оборотень слышал о похожем явлении на сверкающих островах рядом с драконьими скалами, с той лишь разницей, что там гроза без дождя не прекращалась круглый год. На тех островах жили птицы грома и айракрисы, огромные пернатые чудовища, изрыгающие мощнейшие электрические заряды, и странные звери, хранящие в сердце магию молнии, некоторые, как драконы и русалки, с врождёнными магическими способностями к созданию и управлению зарядами энергии. Благодаря магии птицы и звери могли обитать на сияющих островах.

В Озоне сезон гроз длился около десяти дней. Случалось, молнии сверкали на протяжении оборота, иногда всего пару суток, в среднем, как показывала практика, примерно десять дней. В этом году, грозы гремели по городу одиннадцать суток. Одиннадцать суток потрясающего зрелища. Одиннадцать суток восхищения стихией юным оборотнем.

Сезон гроз всегда заканчивался самой обычной бурей, с тёмными низкими тучами, сверкающими молниями, дождём и сильным ветром; после которой наступала жара последних весенних недель, переносимая лишь с помощью не утихающего свежего морского бриза. Распускались деревья, благоухали цветы и кусты, мостовую засыпали белые, розовые, жёлтые и сиреневые лепестки. Город расцветал в преддверии лета. Летом в Озоне начиналась активная торговля за счёт приплывающих и отплывающих кораблей, а также возобновившегося сообщения между городами с помощью дирижаблей, и оттаявших и высохших дорог в Касмедолию. Снег и ледяной мокрый воздух плохо сказывались на сложном механизме воздушного подъёмника летательного аппарата, поэтому зимой дирижабли запускали довольно редко.

Летом, лишённый возможности зарабатывать игрой в трактире «Золотая рыбка», Гамбит ходил от бара к трактиру, потерянный и одинокий. Иногда он устремлял взгляд вдаль, ловил на входе в бухту очертания корабля и вспоминал Эстариола. Его отношение от грустной тоски менялось на злобу и посулы смерти товарищу. Реми не простил мальчика. Он попытался вернуться к старым лиходействам, вроде ракушек, но без ретивого зазывалы привлечь к себе внимания не удавалось. Зато удалось нажить врагов, которые подкараулили мальчика после заката и хотели проучить.

Оборотень защищался, когда двое рослых мужчин, вооружённых палками, напали. Плохо контролируя эмоции в последнее время, Реми не удержался и частично озверел, глаза его засияли в полумраке сумерек, во рту удлинились клыки, а на пальцах ногти стали когтями. Оборотень не чувствовал сильной злобы к мужчинам, но несправедливость ситуации взбесила его. Не рассчитав силу, он ударил человека по лицу, процарапав щёку насквозь. Верзила отшатнулся, второй тем временем ударил мальчика палкой по спине. Скорчившись от удара, Реми отплёвывался пока ещё слюной. Мужчина разозлился от боли в израненной щеке и пошёл в атаку, яростно лупя сопляка палкой.

Оборотень упал на мостовую, снося болезненные удары. В голове его мелькали образы стражников, Рин, Кристи – всех тех, кто силой вдалбливал в него свои понятия. Как же ему надоело, что все его били! Реми зарычал, впился зубами в ногу одному мужчине, тот повалился на своего товарища. Оборотень отнял палку у израненного человека, сел на него верхом и принялся бить, бить что есть сил, разбивая лицо в кровавую кашу, не желая останавливаться и не контролируя свою силу. Второй мужчина пытался спихнуть озверевшего мальчика, но получил удар неожиданно мощный для тощего сопляка. Посмотрев с какой остервенелой охотой поганец бил его товарища, человек боролся с желанием сбежать.

Реми в это время продолжал бить и бить своего обидчика, тот под ним не трепыхался более, и уже не хрипел. Второй мужчина всё же решился, поднял с мостовой палку и ударил бешеного сопляка по голове. Оборотень дёрнулся вперёд от удара. Мужчина заорал, бросил палку и побежал прочь, но чокнутый мальчик рванул за ним. Реми догнал мужчину у доков и избил до полусмерти. Он бил и восхищался тем чувством силы, что ощущал в своих руках, перемешанной с соплями кровью из разбитого носа на костяшках своего кулака. Мальчик стал сильнее! Мальчик вырос! Теперь он мог дать отпор взрослым мужчинам. Стоны и мольбы не задевали оборотня, он их не слышал, погружённый в методичность своих действий. Он мстил, мстил всем, кто бил его когда-то. Не было в голове оборотня наслаждения от причинённых увечий, только тупая жажда отомстить.

Его разогнали крики стражников. Они услышали шум и прибежали к докам, светя яркими фонарями во все стороны. Пернатые увидели Реми и избитого им человека, погнались за ним, но потеряли, когда тот спрыгнул в воду и заплыл под мостик пристани. Скрытый досками, оборотень перебрался к причалу и, прячась в тени, сумел удрать.

До своего погорелого пристанища мальчик добрался, когда занималось утро. Он снял мокрые вещи, рухнул на кровать и отключился.

Днём Реми не пошёл в подворотни, где играл в скорлупки, переживая, что после вчерашнего его могли объявить в розыск. В итоге оборотень направился к трактиру, избегая ненужных встреч с фанатиками и стражниками.

– Привет, Леан, – уныло проговорил Гамбит, устраиваясь на табурете возле стойки. – Какие новости? Когда ожидать возвращения моряков? Как-то скучно без игр, – честно признался он.

– Малой, лучше тебе здесь не появляться, – тихо начал бармен. – И зря ты назвался своим именем. Надо было кликуху какую взять. Конечно если это твоё настоящее имя, – усмехнувшись, добавил бармен и вытащил из-под стола бутылку с тёмно-коричневой жидкостью.

– О чём ты? – не вразумил Гамбит.

– Да если настоящее, то родители твои больные. Надо же назвать ребёнка именем Проклятого, – бармен протёр бутылку и убрал обратно, попутно достав следующую.

– Проклятого? – оборотень почувствовал себя каким-то тугодумом сегодня, он не мог понять, о чём говорит Леан.

– Святые небеса, малой, ты хоть знаешь, чьё это имя? – уже в полный голос заговорил мужчина.

– Да. Знаю, слышал, – поправил сам себя Гамбит. – А почему мне сюда путь закрыт?

– Кто-то тебя, похоже, сдал, – снова перешёл на шёпот Леан. – Здесь постоянно снуёт стража и ищет парня, по имени Гамбит. Невысокого такого, лет тринадцати, с непонятными серыми волосами. Определение – лучше некуда, а у тебя внешность приметная. Смени себе имя пока не поздно и иди куда-нибудь ещё, – посоветовал мужчина.

– Но куда? И что делать, моряков-то нет. Поиграть не с кем, – также шёпотом посетовал оборотень.

– Они вернутся осенью. Так или иначе, – ответил бармен и принялся дальше протирать и пересчитывать свою утварь.

Гамбит взглянул на него последний раз и пошёл к выходу. Его разыскивали, как он и предполагал. Как он мог так глупо показать лицо стражникам с фонарями! Это плохо! Его снова посадят в тюрьму. Нет, туда мальчик возвращаться не хотел – всё что угодно, только не в тюрьму.

Что теперь ему делать? Каким именем назваться? Сколько ещё ему придётся выдумывать имён, чтобы жить спокойно?

Джеком назваться нельзя, вдруг гильдия воров его разыщет; Спайди не годилось, он стал довольно знаменитым метателем, возможно Рин успела пустить слух, что Спайди ко всему прочему оборотень – тогда его просто убьют; истинным именем Реми называться не хотел – его ещё не приняли как оборотня. Ни к чему людям знать имя, данное родителями.

Иногда Реми размышлял, сохранит ли он самого себя за всеми этими именами. И каждый раз утверждался во мнении, что именно маски прозвищ помогали ему выжить среди людей.

Нужно придумать какое-нибудь прозвище. Хэ, Щенок. Вот уж, правда. Ненавижу. И я не щенок уже, я уже выше некоторых женщин. Может Бродяга? А где я брожу? Как-то не подходит. К тому же есть Гуляка, а это почти одно и то же. Как было просто в цирке, эта тупая сорока сама меня назвала, даже напрягаться не пришлось, вспомнилось мальчику. Он бродить по пристани, перебирая разные варианты.

– Эй, парень, – вдруг окликнул его кто-то. Оборотень не успел развернуться, как ему преградили путь к отступлению два стражника.

– Чем могу помочь? – вежливо поинтересовался Гамбит. Неужели его сейчас схватят и отведут в тюрьму, только этого не хватало! Он изо всех сил старался сохранять бесстрастное выражение лица, но в глубине его шевелился страх.

– Как тебя зовут? – поинтересовался стражник без угроз.

Имя! Если я скажу Гамбит, я обречён. Нужно что-то соврать. Быстро! Думай. Джек. Нет. Нельзя. Джек – разыскиваемый вор. Скорее, они ждут.

– Я э-э-э…, – замялся парень на долю секунды и тут же выдал, – Сим. А что?

– Ничего. Проводим опрос населения, – тут же нашёлся пернатый. Оба стражника нехотя развернулись и лениво пошли патрулировать улицы.

– Эх, опять не тот, – тихо переговаривались они между собой.

– Ага. А под определение как подходил.

– Не скажи, того описывали постарше, силы не занимать, а этот на вид хиляк-слабак, тока что волосы.

– Да тут у всех волосы серые. Эфесцы вообще рано седеют.

– Это точно. Ты сам-то вон, под повязкой седину прячешь, – стражник засмеялся.

– Да иди ты! – не зло, как надоевшего со своими шуточками друга, послал мужчину второй пернатый и поправил повязку на голове, заодно сдвинув забрало.

Ещё какое-то время Реми слышал разговор двух удаляющихся людей. На этот раз он легко отделался, спасибо старому другу, чьё имя вовремя прилетело на ум.

Летом Гамбит осел на дно, стараясь не привлекать к себе внимание сильных мира сего. Он проводил время за неспешной игрой со стариками на лавочках, или сидел в своей комнатке, в сгоревшем доме, прислушиваясь к звукам улицы волчьими ушами, обращаясь лишь тогда, когда его никто не видел.

Медленно, но неуклонно таяли запасы денег, заработанных за зиму игрой в карты: расходились на еду, мясные закуски, сигареты подпольных дельцов, обувь – пришлось снова покупать летние сандалии. Гамбиту не удавалось подловить момент, когда бы моряки оказались в кабаках, в итоге содержимое кошелька не пополнялось. Оборотень не решался воровать, пока всюду сновала стража и разыскивала его. Если он снова попадётся на глаза пернатым, может не отделаться так же легко. В конце концов, они могли спросить, где он живёт, что он здесь делает, да и самое банальное, что спрашивают у детей и подростков – где родители? На это мальчик уже ничего не соврёт, а у стражников появится отличная возможность схватить его и обвинить в чём-нибудь наказуемом, или отвести беспризорника в сиротский дом. Реми хватало воспоминаний о подобных местах, он не желал возвращаться в рабство предприимчивым людям.

День за днём утекало лето в череде скучных, монотонных, однообразных недель, что проводил Гамбит в Озоне. Стояла знойная жаркая погода, мостовая под ногами напоминала раскалённые угли, у фонтанов толпились люди, желавшие освежиться, в бухте отгородили сетью небольшой участок, где могли плавать горожане. Оборотень иногда приходил, смотрел как на отведённом пятачке не более пятнадцати метров по диагонали плескалась толпа людей, словно рыба на нересте. Реми не мог похвастаться талантом пловца, умел держаться на плаву, но в виде волка ему легче давалось грести. Оборотень наблюдал за людской суетой и уходил прочь. Он ждал осени, когда жара отступит, завоют ветры с моря и вернуться из плаваний моряки.

Гремели шумные летние праздники, ярмарки открывались на каждом углу, а оборотню приходилось смешиваться с толпой, чтобы не привлекать внимание своим одиноким видом.

Празднества: сперва Первый сбор урожая и начавшаяся тут же ярмарочная неделя, а затем день Середины Лета, веселье, гулянья народа приводили оборотня в ещё большую депрессию. Люди радовались жизни, тратили деньги, покупали вкусные закуски, дарили друг другу подарки, а вечерами смотрели представления из иллюзий и молний, устраиваемые магами Воздуха. Целые оравы семей с детьми и друзьями блуждали по торговым рядам с улыбками на лицах, они смеялись и шутили, им всем было весело.

Гамбит, из мрака своего одиночества глядя на праздник жизни горожан, хотел убить их всех, или самому удариться обо что-то острое и умереть, истекая кровью. Как же он не любил подобные шумные сборища, они напоминали цирк во время представления, и прятали правду закулисья, правду о поганой Рин, которая била его плетью, выпуская свою злобу. Эти люди радуются сегодня, улыбаются прохожим, а завтра вновь изобьют до полусмерти голодного попрошайку, сдадут пернатым воришку, который пытался выжить, начнут обсчитывать легковерных и обкрадывать зевак. Такова природа людей.

Влюблённые обнимались, целовались, не таясь, родители держали детей за руки, матери качали младенцев на руках, старики гладили внучков по голове, друзья трепали друг друга по плечу. Все вокруг кому-то нужны, у них есть близкие, любимые люди, цель в жизни. Оборотень снова почувствовал себя одиноким на этом свете, чувство, которое на протяжении последних лет он подменял ненавистью ко всему миру.

Эмоции ожили в нём, поднялись из мрачных глубин, в которые он их затолкал. У него нет друзей, нет родных, у него нет даже цели в жизни; пустым взором Реми смотрел себе под ноги, пока не забрёл в тёмные пустынные проулки.

Он побрёл к своему любимому месту, где здания свисали с высокого склона, здесь оборотень любил под пологом темноты, глухой ночью, в одиночестве и тишине, любоваться расположившимся внизу городом и звёздным небом над ним с Персефоной, царственно плывущей в тёмной дали; дорожкой голубоватого света на тёмной воде спокойной бухты. За пределами залива, бушевало неспокойное море, разбивая волны о скалы, в его водах отражённая Персефона танцевала меж звёзд; но в этот раз мальчику предстала спокойная картина.

Город внизу, освещённый сотней ламп, вмещавших в себя маленькие яркие молнии, переливался в ночи, сверкал и привлекал внимание, глухо шумел в отдалении, раскатами музыки, смеха и радости жителей, а на входе в бухту сияли белым светом глаза статуи Ауру. Вечный маяк, созданный в статуе главы Кровавого Звездопада, указующий направление заблудшим кораблям, маня своим взором в бухту Боли.

Здесь Реми оставался один на один со своими эмоциями, со своим одиночеством, с тьмой, что давно поселилась в его душе. Он стоял на одном из ажурных карнизов перевёрнутого архитекторами здания, и смотрел вниз.

Если отсюда упасть, то можно разбиться в лепёшку, думал про себя мальчик. В последнее время мысль о самоубийстве посещала его с завидной регулярностью, словно жизнелюбие присущее волкам покинуло его, оставив в душе огромную дыру.

Какая польза от меня? Что я вообще могу? Никто даже не заметит, что одним горожанином стало меньше. Никто не вспомнит моего имени. Да никто и не знает моего настоящего имени, мальчик качнулся вперёд, но остался стоять на карнизе. Он посмотрел вдаль, сегодня Персефоны не видно на небе. Оборотень знал, что ещё не чёрная ночь, его богиня поднимется над горизонтом позже, перед рассветом, ведь она отворачивалась.

Даже Персефоне я не нужен. Она отвернулась. Не поднялась из-за горизонта. Мальчик ещё ближе придвинулся к краю, пальцы ног уже свисали с парапета.

Может мне и правда прыгнуть. Я всё равно не знаю, что делать дальше. Что будет дальше,… у меня даже нет цели.…Город внизу всё ещё праздновал Середину Лета, в небе летали волшебные существа, созданные из воздуха. Они выглядели очень красиво, но в тоже время, зная, что это всего лишь иллюзия, они вызывали жалость и тоску. Оборотень вытянул руку перед собой, изображая мага на крыше во время сезона гроз.

– Бам, – тихо шепнул Реми, но никакая молния не ударила в его руку. Он хмыкнул.

Волна отчаяния захлестнула молодого оборотня. Оно давило так сильно, что невозможно сопротивляться. Мальчик выставил ногу перед собой, намереваясь шагнуть в пустоту.

Да почему же мне так не хочется жить? Я же оборотень. Жажда жизни в нашей крови кипит сильнее, чем у людей, так почему? Какие же мерзкие чувства меня посещают.

Он, всё ещё стоя с поднятой над пропастью ногой, подался чуть вперёд, но остановился.

Всё же Реми не хотел умирать. Смерть – это последний выход. Он, оборотень клана серых волков, должен жить и бороться. Бороться за себя и за свои права. Глупо сбегать из приюта, скрываться от стражников, проклинать людей, чтобы закончить свои дни самому, шагнув в пустоту.

Я разбогатею здесь. Обыграю всех моряков и стану богачом. А богатые могут всё. Хэ, тут он представил, как он, обряженный по последней светской моде, встретит того «надухаренного» лотерона и сделает ему какую-нибудь особо отвратительную для богача гадость. Купит его с потрохами и заставит мыть туалеты, а потом приедет в Белый Клык и сделает что-нибудь стражникам из тюрьмы. И в гильдию воров заявится.

Да. Когда у тебя есть деньги, ты можешь всё. Можно топтать людей и не марать при этом сапоги. Я хочу отомстить, а это реальная возможность.

Реми опустил ногу и задумался. Сколько денег нужно, чтобы растоптать всех? Начать лучше с золотого курома, он сможет заработать столько до конца года. Должен! Нужно лишь повысить ставки. Идея не казалась ему такой уж глупой и несбыточной. Теперь у него была цель, и он решил идти к ней, во что бы то ни стало.

С соседнего свисающего здания раздался крик, мальчика заметил стражник. Реми обернулся, нога его соскочила с края парапета, вниз посыпались пыль и крошки облупившейся краски. Сердце оборотня ушло в пятки, он едва не сорвался. Вцепившись рукой в перекладину, на которой сидел, он ещё раз глянул вниз, сглотнул и спрыгнул на балкон.

Пернатый бежал по лестнице к мостику, соединяющему два здания. Пока он добирался до переправы, Реми по столбу забрался на верхний этаж и сбежал другой дорогой.

Вскоре наступил день Благодарения Персефоне, в городе его отметили запуском фонариков в небо и танцами на пристани до самого рассвета. В деревнях последней летней белой ночью праздник носил более сакральный характер, днём готовился пир, а ночью, молодые незамужние девушки уходили в поля в венках из маков и танцевали под открытым небом, изображая в танце свою жизнь, свои желания и воздавая руки к Персефоне, благодаря её и прося даровать личное счастье.

Реми припоминал, как с дядей они забирались на крышу дома и долго сидели, любуясь огромным голубоватым ликом небесной богини. Они не брали с собой еды, но оборотень помнил, что не хотел есть. В день Благодарения Персефоне волки сыты одним лишь светом, так и в этот раз Реми напитался поистине сильнейшим зарядом энергии жизни. Он провёл вечер в одиночестве, просто любуясь красотой Белой ночи и своей богини. Городские гуляния его мало интересовали, людям никогда не понять извечную связь вер Вульфов – потомков Вульфига, первого волка-оборотня – и Персефоны.

Проснувшись на следующий день, Реми почувствовал, что больше никаких мыслей о самоубийстве не появится в его голове. Он будет жить! И он всем отомстит.

После Благодарения распустили сети для сбора фатили, парашютиков, на которых летали семена местной колючки. Производство ткани из фатили и торговля этой тканью с другими странами поддерживала экономику Аэфиса-на-Ханаэш, по этой причине каждый год меж скал и прямо в воздухе растягивали сети, в которых застревал пух. После дня Благодарения Персефоне фатиль начинала везде летать и сеять семена колючих зарослей. Собирать пух с растений было крайне опасно, из-за ядовитых колючек и испарений во время цветения, вызывающих галлюцинации. Лишь маги Воздуха могли собирать фатиль, и тем самым оказывали неоценимую помощь экономике надгорного края.

Лето подходило к концу.

Гамбит оживился, скоро вернутся моряки, и начнётся новый сезон азартных игр. За эту зиму оборотню нужно заработать золотой, а лучше не один, это не малые деньги. Он скопит столько, сколько ему не снилось в самых смелых снах, а потом Реми подумает, как лучше распорядиться своим богатством.

Ближе к середине осени в бухте Боли стали на зиму останавливаться корабли торговцев, перевозчиков и искателей приключений. Таверны наполнились разбогатевшими за летнее плаванье матросами, стремящимися насладиться за короткую зиму всеми благами пребывания на суше. К удовольствиям относились и разного рода игры, с денежными ставками, именно этого ждал оборотень, таившийся в городе всё лето.

Направившись, было прямой дорогой в «Золотую рыбку», Гамбит вдруг вспомнил, что он разыскиваемый пернатыми шулер, который прошлой зимой обыграл всех моряков в трактире, затеял драку и избил до полусмерти двух ловкачей. С наступлением нового игрового сезона, его первым делом начнут искать именно в баре.

Нелестные воспоминания о тюрьме не заставили себя ждать, с мрачными мыслями мальчик затормозил, сунул руки в карманы и пошёл прочь. Ему нужно найти новый трактир, в котором его ещё никто не знал, и в котором ставили крупные суммы. Нельзя размениваться по мелочи, если он собирался стать богачом.

Ошиваясь на пристани без дела, оборотень неожиданно для себя встретил старого знакомого.

– Джек! – окликнул старика Гамбит. Лысый дед обернулся, но во взгляде его читался вопрос и непонимание. Оборотень сразу сообразил, что у старика не такая хорошая память, и он не запоминал ребят, с которыми разок довелось сыграть в шахматы.

– Мы с вами играли как-то на крышах, – освежил воспоминания деда Гамбит, но, видя, что это не сработало, добавил, – в шахматы.

Крышами жители надгорного края называли верхние ярусы зданий, балконы и террасы, открытые для прогулок, с лавочками и иногда столиками между кадок с деревьями и кустами.