скачать книгу бесплатно
Е г о р: Касаточка ты моя! Как я тебя лелеять буду!
Донесся скрип двери от избы попа, и они отпрянули друг от друга, оглянулись на избу.
Е г о р (шепотом): Отец?
Н а с т я: Не знаю… Вряд ли. У нас сейчас полно незваных гостей.
Е г о р: Кто?
Н а с т я: Комиссар с красноармейцами, Мишка Чиркунов и этот… комсомолец Андрюшка.
Е г о р: Зачем они явились?
Н а с т я: Пить самогон.
Е г о р: Я считал, что продотряд в Мучкап ушел. Сам видел, как они уходили с обозом.
Н а с т я: Это Маркелин зерно повез, а комиссар остался с тремя бойцами. Утром Маркелин сюда вернется с интернациональным отрядом латышей.
Е г о р: Зачем?
Н а с т я: Они говорят, что где-то рядом боевая дружина Антонова стоит, в Андрияновке, что ль. Маркелин туда заглянуть хочет с латышами…
Мишка Чиркунов осторожно выглядывает из-за стога сена и достает из кармана револьвер. Замирает. Потом поднимает револьвер и начинает целиться в них. Долго держал Мишка револьвер в вытянутой руке. Опустил. Вытер лоб, прислушиваясь к разговору Насти с Егором.
Настя (прижалась своей щекой к щеке Егора и шепнула): Какие у тебя щеки холодные… Долго ждал? Замёрз?
Е г о р: Ничего. Зато теперь на душе жарко… Отец сказал, что в воскресенье сватов пришлет. Два денечка всего осталось. Он сказал, что разговаривал с твоим отцом.
Н а с т я: Я слышала, как папа маме рассказывал об этом.
Е г о р: И что мама?
Н а с т я: Не против, только говорит, мало годков мне…
Е г о р: Ну да, мало. Восемнадцать уже исполнилось… А как к Мишкиному сватовству она отнеслась?
Н а с т я: Рассказали уже?
Е г о р: А как же… Первым делом… Сам-то он разговаривал с тобой, прежде чем свататься?
Мишка, сидя в омете, при этих словах Насти снова поднял револьвер, стал целиться в них.
Н а с т я: Говорил, проходу не давал… Я сказала ему, чтоб он сватов не слал. И себя, и нас в неудобное положение не ставил. Лишние сплетни… Но он прислал. Мама сказала сватам, что молода я еще, да и время сейчас не свадебшное…
Е г о р: А вздыхаешь чего? Мишку жалко? Жалко, что отказала?
Мишка в омёте опустил револьвер, прислушиваясь.
Н а с т я (прикрыла ладонью Егору рот): Что ты мелешь?
Е г о р: А ты чего вздыхаешь?
Н а с т я: Долго свадьбы ждать… Пост только начался. До пасхи далеко. А по нынешним временам день – год. Один день всё перевернуть может… Папа опасается, что церковь закроют, а его сошлют на Соловки. Ходят такие слухи по Борисоглебску. И нынешний комиссар, хоть и в гостях у нас, а всё пытается поддеть папу, унизить. Горько…
Г о л о с: Вот они где, голубки!
Подошли двое. Красноармейцы из продотряда. Один – высок ростом, мордастый, другой пониже, вертлявый, шустрый.
Ш у с т р я к (посмеиваясь): Долго вас искать пришлось… Нагулялись? Пора баиньки. (Егору). Ты, длинноногачий, дуй домой… Мамаша заждалась!
Е г о р: Сейчас провожу и пойду.
Ш у с т р я к: Да не, ты не понял… Ты иди спать, а ей еще рановато. Ступай добром, будь щедрым, попользовал¬ся – другим дай…
Шустряк ухватил Настеньку за ру¬ку.
М о р д а с т ы й (сильно толкнув Егора в грудь): Ступай, ступай!
Егор от удара попятился и, закипев, со всей силой двинул в круглое лицо красноармейца. Боец охнул, схватился за свое лицо, согнулся, а Анохин кинулся к Настеньке и шустряку, сцапал того за шиворот, легко рванул к себе, оторвал от девушки.
Е г о р (Насте): Беги!
Настя убегает.
Шустряк ужом вывернулся из рук Егора, и мордастый очухался. Анохин бил их, они били его. Егор наконец поймал, зажал верткого шустряка. Оба упали на землю. Мордастый пытался оттащить Анохина, скрутить. Втроем они, матерясь, хрипя, катались по снегу в темноте. Подбежали Мишка Чиркун, Максим, Андрей Шавлухин. Разняли, растащили дерущихся.
М о р д а с т ы й (гундосил, зажимал разбитый нос, грозил Егору): Я тебя придушу, гад!
Сцена 10
Дом священника. Прихожая. Накрытый стол. В комнате, за столом понурив голову в одиночестве сидит отец Александр. Жена его и дочь Настя тревожно выглядывают из горницы, прислушиваются к шуму на улице. В прихожую вваливается вся компания: Максим, Мишка, Андрюшка, Егор и оба красноармейца. Мать с дочерью сразу исчезли в горнице. Драчуны грязные, окровавленные. Мишка в избе захохотал, глянув на них.
М а к с и м (драчунам): Умойтесь, вояки! И мировую!
А н д р ю ш к а: Да, да, мировую!
Он стал разливать на столе, заставленном посудой с остатками еды, самогон в стаканы. В простенке за столом неподвижно застыл отец Александр.
Е г о р: Бывайте. Я домой!
М и ш к а Ч и р к у н о в: Погоди, погоди, а мировую с ребятами. Нет, так ты не уйдешь. Не хорошо! Давай, ребята, за мир! (поднял он стакан).
Выпи¬ли все, кроме попа. Андрюшка и ему всунул в руку стакан, но отец Александр только подержал его в руке и поставил назад. Шустряк, узколицый, с маленьким носом и быстрыми веселыми глазами.
Ш у с т р я к: Был такой случай с моим приятелем в Тамбове, это я по поводу мировой…
М и ш к а Ч и р к у н о в (перебивая): Погоди! (Отцу Александру) Так, батюшка, на чем мы остановились, а? Перебили нас, собаки, на самом интересном месте… (Мишка оглянулся на дверь в горницу, поглядел долгим взглядом).
Отец Александр не ответил, усмехнулся как-то снисходительно и горько.
А н д р ю ш к а: Ты говорил – царя скинули, Бога отменили.
М и ш к а Ч и р к у н о в: Верно! Царя нет – свергли! Бога нет – упразднили… Теперь я царь и Бог. Я! (ткнул себе в грудь) Я казню и милую! Вот комиссар для меня указ, но здесь, в Масловке, теперь я Бог! Я царь и Бог!
О т е ц А л е к с а н д р: А тебе не страшно?
М и ш к а: Кого?
О т е ц А л е к с а н д р: Вседозволенности…
М и ш к а: Кого, кого?.. Мне никого не страшно! Хошь, я завтра церковь закрою? Хошь?.. Я и тебя могу отменить…
Шустряк (насмешливо): Не верит он. Гля-кось, смотрит как? Мол, плетешь с пьяной головы. Бог и царь он…
М и ш к а (шустряку): Не верит? А ты веришь?
Ш у с т р я к: Докажи – поверю!
М и ш к а: Я докажу, прям щас докажу… Ответь мне, батюшка, где твой Бог, где твой Христос с его правдой? Почему не поразят нас, тех, кто его отменил? Почему?
О т е ц А л е к с а н д р: Бог милосерден… Каждому дает срок одуматься. А от суда никому не уйти… Время придет – накажет…
М и ш к а: Не плети! Ты ответь, где правда Христова? Почему ее нет на земле?
О т е ц А л е к с а н д р: Если правда Христова не осуществляется в мире… то в этом повинна не правда Христова, а неправда человечья…
М и ш к а: Как, как? Значит, есть правда Христова?
О т е ц А л е к с а н д р: Есть!
М и ш к а: Ага! Хорошо. Как там Христос говорил: возлюби ближнего своего. Это Христова правда… Ты, служитель Божий, несешь нам его правду. Значит, сам ты веришь в правду Христову и обязан следовать ей. Я твой ближний! Но я отменил твоего Бога, я для тебя гадок, мерзок. Но по правде Христовой ты любить должен врага своего, а друга любить ничего не стоить… Любишь ты меня, а? Ответь! Отвечай… (Мишка отчего-то разъярился, схватил обеими руками попа за грудки, притянул к себе и скрипнул зубами). Любишь?
О т е ц А л е к с а н д р: Люблю… Ты не знаешь сам, что творишь.
Мишка оттолкнул, бросил попа на лавку и повер¬нулся ко всем сидевшим за столом, засмеялся хрипло.
М и ш к а: Слыхали, он меня любит! (и опять повернулся к отцу Александру). Бога нет, дурак! Я – Бог! Где он, твой Бог, где?.. Пусть придет, накажет меня. Позови его! Если он всеведущ, почему он не заступится за тебя, верного слугу своего? Ну! Я плюю на твоего Бога, я на тебя плюю.
Чиркун харкнул в лицо попа.
Отец Александр молча вытерся рукавом.
М и ш к а: И теперь любишь?
Е г о р: Отстань от него, слышь? Он тебя не трогает!
М и ш к а: Ты кого защищаешь? Ты коммунист иль кто?.. Иль уже зятьком попа себя чувствуешь?! (выкрикнув это, Мишка быстро оглянулся на дверь в горницу, снова схватил попа за грудки, поднял с лавки). Я тебе сейчас докажу, что я судьбы вершу, а не Бог. Ты поймешь, что Бога нет! Я щас с твоей дочерью грех совершу.
Чиркун отбросил, оттолкнул попа назад и широко и уверенно шагнул к двери в горницу.
Егор вскочил, рванулся к нему, но мордастый подсек ногой сзади, сбил его на пол, навалился сверху. Веселый шустряк кинулся к ним. Они с грохотом свалили лавку, разбили стакан.
Отец Александр вскочил, но сидевший рядом с ним Максим, схватил его за плечо, и ткнул в бок стволом маузера.
М а к с и м: Сидеть, батюшка, сидеть! Твой Бог испытывает тебя! Терпи! Теперь уж что Бог даст… вместе посмотрим! Одному Богу, если он есть, известно, что будет дальше!
Мишка помог мордастому и шустряку связать, стянуть руки Егора длинной утиркой, заткнуть рот тряпкой. И направился в горницу.
Анохин бился на полу, сопел. Кровь из носа текла по щеке.
Из горницы визг доносился, крики. Вылетела попадья, упала у порога. Вскочила и снова рванулась в горницу, но мордастый обхватил ее сзади руками, вытолкал в сени, закрыл двери и вцепился в ручку, не давая открыть. Шустряк с веселым лицом стоял посреди комнаты, следил в раскрытую дверь за тем, что творится в горнице, улыбался сладострастно.
Ш у с т р я к (весело в горницу): Помочь?
Но с места не сдвинулся.
Анохин что есть мочи рванулся, стараясь вырвать руки, мотнул головой, но не смог освободиться.
Ш у с т р я к (сильно ударив его пинком в бок): Лежи! Не рыпайся!
Егор перестал биться на полу, понял, что не вырваться. Только по-прежнему дергал туго стянутыми руками, ослаблял узел. Слезы лились, смешивались с кровью.
Из горницы возня доносилась, утробный, приглушенный хрип.
О т е ц А л е к с а н д р (крестясь на иконы): Восстань, Господи, во гневе Твоем. Подвигнись против неистовства врагов моих, пробудись для мя на суд, который Ты заповедал. Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! Ибо я к Тя молюсь. Господи, не удаляйся от мя: сила моя! Поспеши на помощь мне!
В горнице стало тихо, так тихо, что быстрый шепот священника страшно звучал в тишине. И все замерли. Егор открыл глаза.
Андрюшка сидел, опустив голову.
Мордастый наливал в стакан самогон.
Шустряк по-прежнему стоял посреди комнаты и наблюдал с полуоткрытым ртом за тем, что происходит в горнице.
Только Максим сидел спокойно, улыбался насмешливо и ехидно.
Шелест одежды, позвякивание пряжки ремня донеслось из горницы, шаги.
О т е ц А л е к с а н д р: Псы окружили мя, скопище злых обступило мя, пронзили руки мои и ноги мои…
Мишка появился на пороге, затягивая ремень. Алая морда его с близко посаженными маленькими глазками поцарапана. Подпоясывался, глядя на бормочущего священника.
М и ш к а: Не клевещи, не обманывай Бога… Пока не пронзили. А это идея!
Ш у с т р я к (рванувшись в горницу): Теперь я пойду.
М и ш к а (оттолкнул его и прикрыл дверь в горницу): Погоди!
