Путь предначертанный

– Вечно у тебя какие-то странные словечки выскакивают, – проворчал Нод, всё так же держа ладонь у неё на лбу.

– Врачевание, лекарство, травничество – всё одно, – монотонно проговорила девушка.

– С этим я тебе не помогу.

– Да, но… – она приподнялась на локтях и посмотрела на Нода. – Раз мое тело временно недоступно, поработаем мозгами. Расскажи, как ты вел учет всего и вся во дворце?

Нод зажмурился, с трудом осознавая услышанное. Но потом будто махнул на всё рукой и сказал:

– Это может быть сложновато для тебя. Я и сам много не знаю.

– В любом случае, ты знаешь основы. У тебя есть какие-нибудь записи?

– Немного, – он достал из-за пазухи мелко исписанный пергамент. – Тут о нашем состоянии дел. Вот запись о твоем коне, который обошелся нам дешевле травы летом. Вот тут об одежде, которую тебе Фаррей купил. Здесь Сахраз продал кое-что деревенским. В общем, не густо.

Кааль следила взглядом за тем, куда указывал Нод, и с усталым отчаянием поняла, что ей в добавок нужно научиться читать. Слышать-то она слышит, но это только благодаря рунам Мельфира, а вид закорючек и палочек на листе бумаги вводил в уныние.

«Ещё хорошо, что у них бумага есть, а не глиняные таблички, – вздохнула Кааль, – доросли».

– Ты слушаешь меня?

– Да, – приврала девушка. – Ты прав, это сложновато для меня. Ни cherta не поняла. Расскажи сначала о cifrah.

– Так, – Нод раздраженно помассировал переносицу, – ты вроде говоришь на райтарском, но как же напрягают твои… Не понял.

– Прости, – Кааль опустила глаза, пытаясь спрятать улыбку. – В моем мире считали с помощью cifr – символы, которые под собой обозначали количество чего-то. У вас же тоже должно быть такое?

– Вот ты о чем. У нас их называют счеты. Вот они, – он указал на новые закорючки. – Их довольно много. Сейчас покажу.

Он вынул из нагрудного кармана небольшой камешек, лизнул его и нарисовал на бумаге ряд символов. Кааль посчитала – девять. Выглядели так, будто были объединены в три группы. Три по три – палочки, кругляшки и треугольники.

– Смотри, – Нод тыкнул камешком в первые палочки, – это медные счеты. Первый символ как одна медная монета. Называется медяк. Несложно запомнить, верно? Второй – две медные монеты, складывается из двух медяков, называется медис. Третий – три монеты, из трех медяков, медоз. Понятно?

Ответом ему служили сведенные брови и серьезное выражение лица девушки.

«Дайте мне ручку, я должна это записать. Нужен конспект», – молила внутри себя Кааль.

– Хорошо. Теперь серебряные счеты, – Нод указал на кругляшки. – Первый символ складывается из двух медозов. Он равен серебряной монете и, что невероятно, называется серебряк. Второй символ – две серебряные монеты, складывается из двух серебряков. Догадаешься, как называется?

– Се-ре-брис? – неуверенно по буквам протянула Кааль.

– Умница. Сложи три серебряка – получишь сереброз, третий символ. Понятно?

«Помогите…»

– И последнее, – настала очередь треугольников, – Золотяк, золотис, золороз. Точно таким же путем. Складываешь, отнимаешь, получаешь символы, переводишь их в монеты.

– Но ведь ты говорил, что монеты Сомивона отличаются от монет Райтара…

– Это уже тонкости. Суть-то одна – медь, серебро и золото.

– Сонитов нет?

– Таких больших счетов я не видел.

– Мда… И вам не сложно объясняться между собой? Как вы тогда торгуетесь, если система цифр такая сложная?

– О, для этого есть упрощенная система. Ею пользуются деревенщины. Но стоит ли…

– Стоит. Научи.

– Ладно. Посмотри на свои пальцы. Видишь, они разделены костяшками. Правая рука – это первые счеты, а левая – вторые. Левая рука больше правой.

«В смысле “больше”? А, наверное, на правой единицы, а на левой – десятки. Ладно, дальше?»

– Начинаешь с первой костяшки указательного пальца, касаешься её большим пальцем. Потом касаешься по порядку нижних – раз, два, три…

«О! Знакомые числа», – но Кааль сдержала радость, чтобы не отвлекаться от объяснений юного учителя.

– …Указательный палец кончился, дальше идет средний палец – четыре, пять, шесть…

«Я знаю эти числа, я понимаю! Спасибо, Боже».

– …девять. Три пальца загибаешь, когда они закончились – десять. Не переживай ты так, я повторю, что непонятно. Так вот, десять. Касаешься первой костяшки указательного пальца на левой руке. Потом просто каждый раз касаешься следующей, когда на правой заканчиваются три пальца. Если будешь торговаться, скажи, что имеешь – медь, серебро или золото. От этого уже и будете отталкиваться. Сколько меди в золоте, думаю, и так понятно.

– Ага. То есть, если у меня и на левой, и на правой согнуты три пальца, то это – сто?

– Как ты узнала? Ты знаешь эту систему?

– Да, – с нескрываемой улыбкой произнесла девушка. – В моем мире такие же цифры использовали. Не уверена насчет пальцев, но я всё поняла. Давай я тебе покажу нашу matemateku? – она уже было взялась за листок, но тот остановил её, сказав:

– Нет, спасибо. Не хочу снова чувствовать себя дураком. Погоди, ты умеешь считать?

– В своем мире, конечно. И писать, и читать. У нас этому учат с малых лет.

– Что? – Нод выронил листы. – Это что получается? Ты умнее меня?

– Как тебе сказать, – задумчиво вздохнула девушка. – Те знания, которыми я обладаю, есть у всех в моем мире. Там я обычный человек. Здесь же мои знания делают меня чуточку уникальнее, однако ничем не могут мне помочь. Да, умею читать, писать и считать, чего не умеют многие из ваших, но я читаю, пишу и считаю только на языке и системе своего мира, здесь же мне придется учиться заново. Так что, по уровню развития в этом мире я, грубо говоря, дитя малое, – улыбнулась она.

– Дитя, – фыркнул Нод. – Ты не дитя, ты волчонок. У тебя есть клычки. И этими клычками ты готова поглотить все знания нашего мира.

– Что поделать, они ведь такие вкусные, – засмеялась та. – Знаешь, наша система счета немного удобнее хотя бы потому, что не придется писать кучу символов для обозначения одного числа. Давай научу тебя, будешь самым лучшим счетоводом в империи!

Парнишка растерялся. В голове всплыли воспоминания из детства, в котором он давился слезами, выводя одни счеты за другими, а за спиной стоял нетерпеливый учитель, бьющий палкой по рукам при каждой ошибке.

– Не хочу.

Кааль заметила страх в его глазах, и сердце обожгла горечь. Нод хотел было подняться, но девушка остановила его, взяв за руку.

– Это обмен. Знания на знания. Может, когда-нибудь ты сможешь применить мои знания на практике, ведь ты лучше знаешь этот мир, а значит, понимаешь, что ему нужно. Может, когда Кайон станет императором, ты сможешь ему помочь, и…

– Нет, – Нод вырвал руку. – Завтра мы будем проезжать Голокор. Там моя мать. Я останусь с ней.

– О… Точно.

Чувство, когда теряешь, не успев обрести, покрыло сердце, словно ржавчина железо.

«Я думала, мы сможем подружиться. Но кто я такая и ради чего буду останавливать его? Ради жизни бродяг во имя светлого ничего? Мда, – поникла Кааль. – Ему вернуться к родным куда проще, чем мне. Вот бы и мне также просто уйти».

– Прости, – вздохнул Нод. – Не думай, что я предатель. Я никому не скажу, что видел тебя или остальных. Просто для меня идея Кайона слишком… Слишком. Я и так бесполезен, так что… Мне жаль.

Девушка слушала, обняв колени. Она не смотрела на него, как и он на неё. Она не могла говорить, пока внутри разрывались эмоции, и он затих из-за того же. Между ними сгустилась прозрачная стена. Стало мучительно находиться рядом. Стена разбухала с каждой секундой молчания и отталкивала их друг от друга.

– Нод, – Кааль положила руку на его плечо, – ты не должен извиняться. Я расстроилась, потому что неожиданно расстаюсь с другом. Конечно же, я не считаю тебя предателем, и никто не считает. Надеюсь, ты будешь счастлив.

– Спасибо, – вздохнул тот и положил ладонь на её руку.

Стена растворилась. Они поднялись и стали возвращаться к остальным. Первым их заметил Фаррей.

– О, ребят, я наполнил ваши фляги водой. Следующий водоем будет не скоро, так что постарайтесь растянуть её на как можно дольше.

– Спасибо, Фаррей, – ответила Кааль. – Извини, что с тобой не пошла.

– Не страшно. О чем болтали?

– Нод научил меня счетам, – улыбнулась она.

– Серьезно? Нод, и ты тоже записался в её учителя? – шутливо обратился он к парню, но тот прошел мимо, не сказав ни слова. – Что это с ним? – Фаррей удивленно посмотрел на девушку. – Ты, что, переиграла его в его же игре?

– Если бы, – понуро протянула та. – Вспомнили, что Нод скоро уйдет.

– Вот как. Только из-за этого? – пожал плечами он.

Девушка печально вздохнула, немного разочарованная равнодушием Фаррея, но он вдруг сказал:

– Я бы тоже ушёл, если бы кто-то нуждался во мне больше, чем Кайон. Уверен, ты бы поступила так же. Не вини его.

– Нет, я не виню, – тихо проговорила Кааль.

Она присела рядом с ним, и тот молча продолжил чистить оружие. Девушка задумчиво смотрела на длинное лезвие меча, и подумала о своем клинке, отданном Сахразом. Она пользовалась им, чтобы начертить руны, но мысль, что кроме травы и земли на нем могут остаться пятна крови, пугала.

– У тебя кто-нибудь остался? – спросила она.

Рука остановилась задумчиво посмотрел вдаль.

– Дед остался. Наверное. Мы не виделись уже много лет. Но если бы я пришел к нему после всего, что случилось, он бы хорошенько меня поколотил, – сказал он с горьким смехом. – Для него империя превыше всего. Выше собственной жизни, выше семьи. Настоящий воин.

Кааль смотрела на его лицо и читала детский восторг, смешанный с неутоленной жаждой признания.

«Получается, Фаррей из династии военных. Интересно, хотел ли он другой судьбы? Или он восхищается своим предназначением?»

– Ты уже дала имя своему коню?

Неожиданный вопрос вырвал из задумчивость. Девушка подняла глаза и встретилась с добродушной улыбкой.

– Нет ещё, – растерянно ответила она. – Ничего на ум не приходит. Я бы хотела, чтобы имя подчеркивало какую-то его особенность, но я совсем его не знаю.

– Узнаешь. Дружба с лошадьми мало чем отличается от дружбы с человеком. Просто проводи с ним больше времени, говори с ним, заботься о нем. Пусть запомнит твои запах, голос, прикосновения. Позволишь ему узнать себя, он позволит в ответ.

– Тебя послушать, так ничего сложного, – вздохнула девушка. – Но я немного опасаюсь таких больших животных. Вот взбредет ему в голову пнуть меня, я ж сдохну быстрее, чем осознаю произошедшее. Он намного выше и сильнее меня, и…

– Так я тоже, но не пинаю же тебя.

– Фаррей! Ты же понял, о чем я, – с обидчивой возмущенностью сказала Кааль на фоне его смеха.

– Все будет хорошо, – сказал тот, отсмеявшись. – Если ты завоюешь доверие коня, он станет твоим верным другом.

Девушка вздохнула, улыбнувшись. Взгляд направился в сторону, где паслись лошади. Её серый выделялся на фоне черных и гнедых, но не только цветом шерсти. Когда его собратья общались друг с другом или щипали траву, он неподвижно стоял в отдалении. Недавно Кааль поняла, что её конь редкий соня, и от этой мысли на губах растянулась улыбка нежности.

Солнце купалось в белых облаках, гонимых восточным ветром, и по колышущейся траве ползли их огромные тени. Вдыхая дневной зной, чувствуешь, как согревается душа, растворяя липкие мысли. Скоро снова придется отправиться в путь.

«Да, всё будет хорошо», – с теплой уверенностью подумала Кааль.

Над дорогой поднималась песчаная пыль, и земля дрожала под десятками сильных копыт. Барон Рельмир, стоящий на балконе, ощутил скверное предчувствие. Письмо, полученное на днях, было предвестником беды, теперь он это точно чувствовал. За дверями слышалась суматоха, воцарившаяся в коридорах, а песчаная буря все надвигалась на поместье.

– Превеликое Солнце, прогони этот мрак, – взмолился барон с тяжелым сердцем.

Всадники осадили разгоряченных коней у парадного входа, и когда двери открылись, их приветствовал радушный хозяин.

– Приветствую вас, сыны Солнечной империи! Надеюсь, тьма не коснулась вашего пути.

Приблизившись, барон Рельмир встретился взглядом с тем, чье имя держало в страхе все соседние королевства. Таор, придворный маг, гончий пёс империи. От одного его взгляда хотелось сделаться невидимым. Конь под ним нетерпеливо перебирал ногами, рвался и мотал головой, но сильные руки сдерживали его на месте. Всадники за его спиной вызывали не меньшее чувство опасности.

– Благодарю за прием, барон, – сказал Таор, – но на формальности времени нет. Вы получили письмо Его Величества, поэтому должны понять.

– Конечно, – поклонился барон.

– Я должен немедленно встретиться с эрмандером Кириосом. Он здесь?

– Н-нет, господин, – барон боялся поднять голову. – Он всё ещё городе.

– Тогда дайте мне провожатого. Я не собираюсь ждать его прибытия.

– Как прикажете.

Стоящий при бароне Трайн понял всё без слов, и уже через миг к отряду подъехал один из конюхов, готовый сопроводить почтенных гостей куда угодно.

– Авред, пойдешь со мной, – сказал Таор своему ученику. – Рован, остальные остаются здесь. Проследи за всем.

Рыцарь кивнул, и двое всадников отправились за конюхом. Спешившись, Рован и остальные передали коней подбежавшим мальчишкам и проследовали за хозяином в дом.

«Утомляет, – вздохнул про себя Рован. – Нужно найти предателей, а не расшаркиваться перед мелкими толстосумами. Скорее бы найти след…»

Группа передвигалась в задумчивом молчании. Кааль была позади и могла видеть состояние товарищей. Странное напряжение окутало всех, даже Рилор был необычайно молчалив. Кайон то и дело открывал и убирал карту. Они шли через лес, потому что принц опасался дорог, но сегодня его одолевало, кажется, еще большее плохое предчувствие. Рядом идущий Фаррей только мог ободряюще хлопать его по плечу.

Эрмандер Кириос смотрел на сидящего напротив него человека и не мог поверить. Ему на днях пришло срочное письмо от барона Рельмир, но из-за беспробудного пьянства он совершенно забыл о нем. Теперь тот, кого он хотел поприветствовать лично в особняке барона, сидит в его кабинете, и отчего-то по спине пробегал холодный пот.

«Нужно заканчивать с выпивкой», – грузно думал Кириос, незаметно вытирая влажные ладони о штанину.

– Вы меня слушаете, эрмандер? – сдержанный голос Таора ударил больнее хлыста.

– Да, конечно, все будет исполнено, – мужчина хотел сквозь землю провалиться.

– Эти листовки должны быть сегодня же развешаны по всему Голокору.

На стол легли портреты преступников, и Кириос побледнел, увидев знакомое лицо.

– Это же… Так он жив?

– Это государственная тайна, – холодно ответил тот. – На его ориентировке должно быть только особые приметы, без имени. Обвинение такое же, как у остальных – измена империи. Большего никто не должен знать. Вы же меня понимаете?

– Да, безусловно.

– Будьте полезны империи, – Таор встал и вышел.

Как только дверь за ним захлопнулась, Кириос тихо и жалобно застонал.

На улице Голокора поднялась суматоха, и грубая рука солдата постучала в дверь большого дома. Её открыл хрупкий старик, которого грубо оттолкнули и потребовали хозяйку дома.

– Где Зольта Надмар?

Слышав её имя из уст солдат, прохожие в ужасе прикладывали ладонь ко рту. Эта женщина была не просто жительницей Голокора. Её дом – это один из немногих книгопечатных домов империи. Десятки работников, постоянные заказы, запах бумаги и магии, поддержка города – все это было связано с Зольтой.

Вот она спустилась к солдатам и, подняв голову, сказала:

– Чем могу помочь, сыны Райтара?

– Твой дом сегодня будет полезен империи, – грубо произнес капитан. – Эти листовки сегодня же нужно размножить и распространить. Приказ Его Величества.

Женщина взяла протянутые листы, начала их перебирать и вдруг побледнела. Руки задрожали, а глаза неотрывно смотрели на родное лицо.

– Я отказываюсь.

– Что?

– Я отказываюсь! – она швырнула листы в лицо солдата. – Я не предам собственного сына!

– Тогда ты предала империю. Взять её! Пусть эрмандер решает её судьбу.

– Что вам сделал маленький мальчик? – кричала Зольта, подхваченная солдатами. – Неужели новый император настолько труслив?

Её крики были слышны всем собравшимся зевакам, в толпе поднялся испуганный шепот, пока солдаты не разогнали всех по домам. Нужно было исполнить приказ во что бы то ни стало, и станки зашумели под остриями копий.

Кааль придержала коня и посмотрела на вид, открывающийся с вершины холма. В низине, окруженный лесом и рекой, расположился Голокор. Они добрались до него быстрее, чем рассчитывалось. Кайон был доволен, а Кааль – наоборот. Время расставаться.

– Рыдать по мне будешь, когда уйду, – сказал ворчливый голос позади.

– И не подумаю, – ответила та, вытерев намокшие ресницы.

– Вот и славно. Город не переживет нового потопа.

Кааль грустно улыбнулась. Каждый раз, расставаясь с кем-то навсегда, она корила себя за то, что так быстро привязывалась, но боль никуда не уходила. Ей казалось, с уходом Нода в команде станет на одного хорошего человека меньше.

Кайон обернулся и внимательно посмотрел на Нода.

– Сахраз, проводи Нода и убедись, что с ним будет всё в порядке.

– Не стоит, я… – забеспокоился парнишка, но тот резко прекратил всякие возражения.

– Это приказ, – сказал Кайон.

– Можно мне тоже пойти? – неуверенно спросила девушка.

– Нет. Трое будут привлекать слишком много внимания.

«Так и знала…»

Её опустившиеся глаза заметил Фаррей, и пока остальные коротко желали Ноду светлого пути, он подъехал к Кайону.

– Позволь, я с ней пойду, – тихо сказал он.

– Нет, – принц отвел глаза.

– Послушай, это необходимо для её же блага. Ей нужен опыт и знания для жизни в новом мире. У ворот мы разделимся – Сахраз проводит Нода, а мы с Кааль осмотрим город. Все будет в порядке.

Тот раздраженно вздохнул. Но Фаррею были знакомы хорошо эти хмурые брови и поджатые губы, поэтому он заранее знал ответ.

– Ладно. Но ты слишком опекаешь эту девчонку. Всё ещё видишь в ней сестру?

– А ты в ней – Ирэн?

Кайон гневно посмотрел на него, но сказать ему было нечего. Пальцы крепче стиснули поводья, и уши коня встревоженно зашевелились, пытаясь понять настроение седока. Фаррей положил руку на плечо Кайона.

– Кааль ни в чем не виновата, – сказал он другу. – Предатели будут испепелены, а друзья согреты.

– Вот только предатели сейчас мы, – горько усмехнулся изгнанный принц.

– Скоро всё изменится, – уверенно сказал тот.

Янтарные глаза потеплели, наполнившись благодарностью. Фаррей улыбнулся, почувствовав возвращение друга из омута боли прошлых дней.

Глава 12

Оставив лошадей, компания спустилась на дорогу, ведущую к Голокору. Они расстались недалеко от главных ворот. Фаррей добродушно пожал руку смущенному Ноду, а Кааль порывисто обняла его. Парнишка не знал, куда глаза девать, и натянул капюшон посильнее. Сахраз и Нод вошли в город первыми, и как только они скрылись меж широких улиц, вошли Фаррей и Кааль.

Первым, что заметила девушка, массивные дубовые ворота, дорога, крытая длинными досками, разношёрстные строения, расположенные в хаосе, и огромное количество забора. Ответ на вопрос «Зачем?» нашёлся сам – точнее, выбежал из-за поворота, громко мыча. Какая-то женщина в грязной юбке гнала, махая кнутом и ругаясь, корову к воротам. Кажется, буренка поела её грядки во дворе. Перекинувшись с Фаррейем вопросительными взглядами, Кааль пошла за ним, осторожно обходя грязь и подозрительные кучи.

Они шли мимо лавок, хозяева которых нагло и громко расхваливали товар, иногда пугая девушку своими резкими выкриками. Чего стоили мальчишки, снующие тут и там. Фаррей сразу притянул Кааль поближе к себе.

– Следи за поясом. Они умыкнут всё, что плохо привязано.

– Невозможно украсть то, чего нет, – отшутилась девушка, и тот улыбнулся.

Тут её взгляд упал на прилавок, полный книг, и Кааль чуть не задохнулась от восторга. Позабыв о Фаррее, она устремилась туда. Перед ней предстали аккуратно переплетенные хранилища знаний, и глаза разбегались, цепляясь то за один красивый узор, то за другой. Однако воодушевление поутихло, когда нарисованные символы так и не обрели смысла.

– Красавица, что интересует? – заулыбался торговец.

– Хочу научиться читать, – честно сказала девушка, подняв на него глаза. – Есть что-то в роде сказок? Что-нибудь простое и незамысловатое, что даже ребенок поймет?

Мужчина слегка растерялся, но задумался над вариантами, которые мог бы предложить. Взгляд его переходил то одной к другой книге, но на прилавке не оказалось ничего подходящего, поэтому он отошел в тень лавки и порыскал там.

– Разве что вот это, – торговец протянул Кааль небольшую книгу. – История о Матери-Императрице.

– Правда? Такая тонкая? – девушка взяла книгу в руки.

– Что поделаешь, – пожал плечами тот, – о ней мало что известно. Больше можно узнать, разве что, только в императорской библиотеке.

– Занятно, – протянула та, разглядывая картинки на шуршащих страницах. – Сколько хочешь?

– Серебряный.

– Хэй, не держи нас за дураков, – возмутился стоящий позади Фаррей. – У тебя свой печатный дом под боком, не из Сомивона ты эти книги тащишь. Медяк.

– Эй, мне ж семью кормить надо, – воспротивился тот, поставив руки в боки. – Пять медных, – торговец коснулся второй костяшке на среднем пальце, и Кааль воодушевилась, вспомнив уроки Нода.

– Три, – Фаррей дотронулся большим пальцем нижней костяшки указательного пальца.

– Четыре, не меньше.

– Тогда в придачу бумагу и уголек положишь.

– Идет.

Удивленная Кааль несла обрушившееся на неё богатство и не могла поверить своему счастью.

– Это всё мне? – взглянула она широко распахнутыми глазами на парня.

– Конечно, тебе же учиться надо, – улыбнулся тот, с братской любовью погладив её по голове.

Девушка смущенно хихикнула. Свои сокровища она спрятала во внутренний карман плаща. Там им не грозят пронырливые мальчишки.

Сахраз и Нод шли по улицам молча. Казалось, парень смущался присутствия Сахраза, но с каждым знакомым поворотом мужчина замечал, как на лице Нода расцветает предвкушение встречи. Поворот, дорога, другой поворот, там они срезали, здесь шаг ускорился, и вот парень уже бежал к дому на другом конце улицы.

– Мама! Мам! – кричал Нод.

Ещё немного, и мама выбежит ему навстречу, крепко обнимет и расцелует щеки. Но дорога перед ним все так же оставалась пустой, калитка оказалась распахнутой настежь и около неё валялись разбросанные листы. Нод замедлился. Сахраз положил ладонь на рукоять меча.

– Нод? – тихий встревоженный голос заставил их обернуться.

Напротив их дома приоткрылась дверь, из которой выглядывал старик.

– Дедушка Рин, – Нод тут же подошел к нему. – Что произошло? Почему во дворе такой хаос? Станок работает, но я никого не вижу.

– Зайходите, тебе нельзя здесь быть, – старик быстро затащил их обоих к себе и закрыл дверь. – Прости, сынок, – с болью вздохнул он. – Госпожа Надмар… Солдаты увели её.

– Что? Почему? – сердце рухнуло в холод.

– Солдаты принесли ориентировки на тебя и кого-то ещё, приказали бросить всю остальную работу и печатать только их, но Зольта – Всемогущее Солнце! – отказалась, не хотела предавать тебя! Они увели её в эрмандерию, – на глазах выступили слезы.

– Нет! Но… – парень еле справлялся с паникой.

Мысли трусливо забегали в голове, ни за одну не удавалось ухватиться, воздуха не хватало, и казалось, он вот-вот сойдет с ума. Но плечо сжала сильная рука, и Сахраз бесстрастно спросил:

– Когда?

– Утром, – всхлипнул старик. – Рынок только-только оживился, а они уже на пороге стояли…

– Нод, – воин серьезно посмотрел на парня, – тебе ли не знать, как империя расправляется с предателями. Возможно, уже…

– Нет! – тот грубо вырвался из-под его руки. – Мы можем ещё успеть!

– Думаешь освободить мать из эрмандерии? Взгляни на вещи холодно.

– Предлагаешь её бросить?! – закричал Нод. – Пусти меня! Ещё можно успеть!

– Нод!

Парень выбежал на дорогу, за ним Сахраз. Из окон виднелись чужие глаза и уши, и мужчина ощутил колкий страх.

– Нод! – он побежал ещё быстрее за парнем, перед глазами которого были только страх и слезы.

Скоро дыхание подвело и силы покинули его, и Сахраз схватил его за шиворот. По щеке ударила хлесткая ладонь, Нод закричал и забрыкался, снова пытаясь вырваться.

– Нод, послушай меня, – воин грубо встряхнул его за плечи, – твоя мать рискнула жизнью ради тебя. Если ты сейчас пойдешь за ней, похоронишь все, ради чего она это сделала. Ей не станет легче, если вы будете висеть рядом на висельнице!

– Нет! Не позволю!