Маргарита. Бойся своих желаний

– Доброе утро, я Надия. – бодро отрапортовала та на чисто русском языке, сверкнув, белозубой улыбкой. – обслуга номера.

Маргарита поморщилась. Только ее тут и не хватало.

– Давайте, попозже… – слабо попыталась воспротивиться она. Но Надия уже вкатывала свою тележку в номер.

– Господин из 515 настоял, чтобы здесь с утра убрались, а уже почти двенадцать. Но вы не волнуйтесь, я быстро.

– Ну, если из 515… – вздохнула Маргарита, тогда ладно. Я пока в душ…

Ее утомляла и раздражала эта свежая, словно бутон розы, черноглазая горничная. Сама Караваева на ее фоне выглядела словно придорожный сорняк. Проснулась ревность. Интересно, номер Эдуарда тоже она убирает. Нужно срочно привести себя в порядок.

– Тогда я приступаю?..

– Приступайте. Все равно, вы уже…въехали… – махнула рукой Маргарита и скрылась за дверью ванной комнаты. Спорить не было ни сил, ни желания.

Когда через двадцать минут девушка вышла из душа, закутавшись в махровое полотенце черноглазой Надии уже не было. Зато везде царил порядок и чистота. Действительно, быстро справилась. Маргарита поежилась и закрыла форточку, открытую горничной. Свежий воздух – это, конечно, же хорошо, но не тогда, когда на улице около десяти тепла, а ты только что помылась. После водных процедур стало полегче. Девушка задержалась у окна, разглядывая незнакомый городской пейзаж. Ничего особенного. Печальное зрелище, как сказал бы ослик Иа: те же, что и в Беларуси, серые тучи, тот же моросящий мелкий дождик и туман. Маргарита вздохнула, отвернулась от окна. Взгляд уперся в, до сих пор не распакованный, чемодан. Она собиралась заняться им после ужина, а оно вон как вышло. Эдуард налетел словно ураган, не давая опомниться, срывая тонкие преграды в виде одежды. Неужели настолько впечатлился ею в том платье. Кстати, где оно, куда его засунула горничная?

Она принялась вытаскивать вещи из чемодана и раскладывать их на кровати. Странно, зеленого шелкового платья там не оказалось. Может быть в шкафу. Тоже нет. Только пустые вешалки. Девушка облазила весь номер. Но так и не нашла его. Маргарита точно помнила кучку зеленого шелка в углу, когда уходила в ванную. Сейчас платья нигде не было. Эта горничная украла платье, пока она мылась! Больше некому! Чертов отель, кого они в обслугу берут! Вот почему она так быстро смоталась! Тварь! Нужно срочно сказать Эдуарду, он с ней быстро разберется. Сначала одеться. Маргарита металась по номеру, словно бешенный тираннозавр, забыв о больном пальце, сметая все на своем пути, разбрасывая одежду и посылая все кары небесные на голову воровки. Не сразу услышала, что в номер снова постучали. Подлетела к двери, распахнув ту одним рывком.

– Ты, где мое платье, отвечай! Я тебе говорю! У тебя еще хватило наглости снова сюда прийти! Маргарита едва не вцепилась в черноволосую, темноглазую девушку, стоящую за дверью. Улыбка застыла на смуглом лице той, словно приклеенная.

– Простите, о каком платье идет речь?

– О каком платье?! – Маргарита задохнулась от возмущения, но тут же сдулась, присматриваясь к девушке. Что-то не вязалось. Темная, высокая, с веселыми кудрями вокруг скуластого лица. На левой стороне груди – бейдж с именем. «София» – прочла Маргарита. Это что ж, получается, она наехала не на ту. Не находя слов, только и смогла выдавить:

– А где Надя?

– Надие вдруг стало плохо, к ней вызвали скорую. Я вместо нее. – спокойно пояснила девушка.

– Так ей и надо.

– Простите, что она сделала не так? Возможно, я смогу вам помочь?

– Она украла мое платье!

– Боюсь, вышло какое-то недоразумение, Надия работает у нас чуть больше месяца. Возможно, она что-то напутала. – если София и удивилась, то виду не подала. – Опишите платье, и я во всем постараюсь разобраться. А пока позавтракайте.

Только сейчас Маргарита обратила внимание на сервировочный столик в руках горничной.

– Что это? Я ничего не заказывала. – уже спокойнее проворчала Караваева.

– Заказ сделан господином Сосновским из 515, – ответила София.

– Хорошо, давайте, – Маргарита покорно забрала тележку, не желая, чтоб горничная вошла и увидела бардак в гневе ею учиненный. Описывала платье тоже из-за полуприкрытой двери. Затем, немного стесняясь спросила, есть ли у них таблетка аспирина. На что София отправила ее в ванную. Там в аптечке, есть все необходимое. Горничная ушла, пожелав приятного аппетита и дав обещание решить вопрос с платьем, а Маргарита задумалась. Ей было жутко стыдно за свой срыв. И вправду, ведь все можно было решить спокойно, обратившись в администрацию. Раньше с ней такого не было. Да, впечатлительная, да, эмоциональная и порывистая. Но никогда ранее она не срывалась на людях, не выплескивала свое раздражение и гнев на кого-либо, и уж тем более, не ругалась, как базарная баба. Видно, виноват, похмельный синдром. Все, больше, не пью!

Девушка нашла аптечку в ванной, а в ней аспирин и таблетку обезболивающего. Убрала последствия своего гнева. За окном мяукнула сирена скорой и принялась быстро удаляться.

В дверь снова постучали. Эдуард! И снова ее надежды не оправдались. Пришла София, принесла платье. Оказывается, Надия забрала его, чтоб привести в порядок, постирать и погладить, но не успела предупредить. Сервис у них такой.

– А что с ней? Что сказала скорая?

София пожала плечами. – Не понятно. Ее увезли в реанимацию. Если вам больше ничего не нужно, я пойду.

Маргарита качнула головой и вернулась в номер. Девчонку было жаль. Ведь именно она сама наслала на нее все кары небесные в порыве гнева, а талисман исполнил. Только уж очень быстро. Повесив платье в шкаф, решила сходить к Эдуарду. На ее стук никто не откликнулся. Девушка постучала еще раз и прислушалась. Тихо. Может, спит? Мобильный не отвечает. Маргарита вернулась в свой номер и тоже решила немного вздремнуть.

Проснулась часа через три. В голове заметно прояснилось, тошнота тоже прошла. Проверила мобильник на наличие пропущенных. Ничего. В номере начальника до сих пор тишина. И что прикажите делать? Словно, подсказывая, заурчало в желудке. Точно, не мешало бы и поесть. Принесенный завтрак давно остыл, но сталкиваться лишний раз с Софией не хотелось. Под крышкой обнаружилась какая-то каша, сыр и чай с булочкой. Девушка проглотила завтрак и поняла, что этого недостаточно. Придется идти в ресторан.

После сытного обеда, Маргарита решила пойти прогуляться по городу. Сидеть в номере было невыносимо.

У стойки администратора ее окликнули. Девушка-портье, слава Богу не смуглянка, невысокая шатенка с пышным бюстом, вручила ей записку, мило улыбаясь. Маргарита схватила листок бумаги, сложенный пополам, и выскочила из отеля. Дождя пока что не было и то хорошо. Аккуратно развернув листок, прочитала: «буду в семь» и размашистая подпись. Стало обидно, неужели нельзя было просто позвонить. Или ему противно общаться с ней после того, что было. Мучает чувство вины и все такое. А если он сделает вид, будто ничего не было. Девушка прикусила губу от обиды. «А ты, что хотела, – поинтересовался язвительно внутренний голос, – ну, переспали к обоюдному удовольствию и что с того? Не думала же ты, что он тебе руку и сердце сразу же предложит?»

– Хотелось бы…

– Простите, что вы сказали? – на нее смотрел пожилой швейцар.

– Ничего, вам показалось – Маргарита сунула листок в карман куртки и сбежала со ступенек.

Сейчас нет еще и трех. До семи уйма времени. Никаких указаний от начальника не поступило, значит можно провести его с пользой и прогуляться по городу.

Девушка прошлась по центральной площади, затем под Триумфальной аркой. Посмотрела Кафедральный Собор и памятник Стефану Великому, за которым обнаружился парк с фонтаном его же имени. Фонтан не работал и, побродив немного по унылым парковым дорожкам, Маргарита снова вышла на улицы города. Наткнулась на дом-музей некоего Щусева, где посмотрела выставку современного искусства. Выставка особого впечатления не произвела, так как она не сильно разбиралась в искусстве, особенно современном. Покинув дом-музей, решила немного перекусить, так как до время «Ч» оставалось почти два часа, и отправилась на поиски какой-нибудь забегаловки. Исконным национальным языком в Молдове является румынский, второй по распространению – русский. Так что она легко нашла кофейню, где смогла насладиться довольно неплохим кофе с лавандовым чизкейком. Передохнув, девушка снова отправилась бродить по улицам города. Зашла в магазинчик сувениров, где долго бродила между витрин, выбирая подарки родным. Присмотрела кожаный ремень авторской ручной работы для отца и часы-статуэтку «влюбленные» на юбилей деду с бабушкой. В последний момент вспомнила, что забыла поменять деньги на местную валюту. Продавец, меланхоличная, чуть полноватая девушка со стильной укладкой объяснила, где это можно сделать и, чуть расстроенная, Маргарита отправилась на поиски обменника. На улице хорошо стемнело и зажглись фонари. Сколько же она проходила меж витрин? Маргарита вытащила мигающий красным телефон. Начало седьмого. Еще успею, решила она. По словам продавщицы банк находился совсем рядом. Телефон садится, нужно позвонить Эдуарду, вдруг она задержится, ведь не так-то просто найти в незнакомом городе нужное место. С первого раза дозвониться не получилось. Абонент оказался занят. Что ж, перезвоним позже, главное, чтоб телефон не умер. Девушка, немного поплутав, нашла искомый пункт обмена и поспешила обратно к магазинчику, попутно набирая номер начальника. Сосновский ответил после четвертого гудка.

– Маргарита?

– Да. Привет. Тут такое дело, у меня мобильный садится, я скоро буду, заскочу только в одно место…

Не дав договорить, телефон жалобно тренькнул и связь оборвалась. Так всегда, на самом интересном. Сунув телефон в карман, девушка помчалась на поиски магазинчика. Запуталась, свернула не туда. А когда наконец нашла, тот уже закрывался. Еле удалось убедить продавщицу продать ей выбранные ранее сувениры.

Порог своего номера довольная и голодная Караваева переступила, когда часы показывали без четверти минут восемь. Оставила покупки, разделась, причесалась. «Интересно, Эдуард уже ужинал?» – думала девушка, стучась в номер 515. Дверь открылась почти сразу, будто мужчина специально караулил под дверью.

– Привет – Маргарита улыбнулась. – я слегка задержалась, набрела на один интересный магазинчик, а затем заплутала.

Мужчина жестом предложил войти и закрыл за ней дверь.

«Ого, а у него номер не чета моему», – подумала девушка. Осматриваясь. Вроде, все тоже, но…Ковер пушистее, телевизор более современный, зеркальный потолок, лепнина… Помянув нехорошим словом Верку Бердь, она повернулась к молчащему начальнику и оказалась в кольце его рук.

– У тебя классно!

– Да. – ответит тот, но тон, которым это было сказано и холодный взгляд льдистых глаз заставил поежиться.

– Все нормально?

–Ты получила мою записку? – вместо ответа спросил он.

– Да, конечно, она у меня в кармане, в куртке – Маргарита замерла, соображая, что она сделала не так, а кольцо рук сжалось вокруг ее талии сильнее.

– Тогда почему, почему, я спрашиваю, ты пришла только сейчас? – грозно прорычал Эдуард.

– Я же сказала, почему. Пусти меня! – она не понимала, за что ее отчитывают, словно школьницу и сама начинала злиться.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда опаздывают, – прошептал мужчина прямо в ухо и больно укусил за мочку. Маргарита вскрикнула и уперлась ладонями ему в грудь, силясь оттолкнуть. Начальник, словно не замечая сопротивления, принялся целовать ее лицо и шею, буквально вжимая в себя. Не ожидавшая такого напора, Караваева сдалась уже на второй минуте, и сама не заметила, как оказалась совершенно без одежды на мягком ковре постанывая от удовольствия.

И эта ночь прошла также бурно, как и предыдущая. Вино, легкие закуски и секс. Много секса. На взгляд девушки, даже чересчур много. А наутро мужчина снова исчез, предоставив ее самой себе. Так повторялось еще два дня и Караваева не выдержала. На пятый день она встала вместе с Эдуардом и заявила, что идет с ним. Тот лишь хмыкнул и крепко поцеловал чуть ниже ключицы, оставив очередной засос. Маргарита вздохнула и отправилась одеваться. Сколько можно. Сосновский оказался человеком довольно жестким не только на работе, но и в отношениях. А ей хотелось ухаживаний, нежности и ласки, романтики. Невольно вспомнился бывший муж. Вот уж кто неисправимый романтик. Купание под луной, цветы с соседской клумбы, бархатцы в горшочке, похожие, по его словам, на нее. Девушка снова вздохнула, расчесала волосы и спустилась в холл, где ее уже ждал Эдуард. Оказывается, сегодня молдаване празднуют день вина, и начальник уже успел забронировать для них места.

Мероприятие проводилось на площади Великого национального собрания Кишинева и собрал виноделов со всей страны для презентации своей продукции. После официальной церемонии открытия и вручения наград лучшим из лучших в отрасли виноделия, зазвучала энергичная музыка и начались интерактивные мастер-классы для желающих познакомиться с искусством дегустации вин и дивинов, а также, их умеренного потребления.

Атмосфера праздника целиком захватила девушку, и та не смогла удержаться от соблазна потанцевать. Эдуард составить компанию ей отказался, потому пришлось присоединиться к компании местных, которые с радостью ее приняли. Вдоволь натанцевавшись и надегустировавшись, Маргарита поискала взглядом своего спутника. Не найдя, достала телефон позвонить и обнаружила два пропущенных от него. Вздохнув, принялась выбираться из веселящейся толпы. Снова будет злиться, что не ответила. Прикрыв одно ухо ладонью, ко второму поднесла телефон. Оказалось, начальник уже почти час, как вернулся в отель, устав от шума. Девушка тоже решила возвращаться. Не успела войти в свой номер, как зазвонил телефон, Эдуард просил зайти ее. Идти никуда не хотелось, в голове гудело от вина и громкой музыки, болели ноги. Но мужчина настаивал, пришлось идти, чтоб не злить его лишний раз, тем более тот приготовил какой-то сюрприз и просил закрыть глаза, когда постучит к нему. Девушка сделала все, как он просил. Постучалась, закрыла глаза и чувствовала себя по-идиотски, в ожидании пока ей откроют, не зная, чего ожидать. Наконец дверь открылась, ее взяли за руку и ввели в помещение.

– Открывай глаза, – разрешил Эдуард.

Маргарита открыла и замерла. Поначалу испугалась, увидев кроваво красную дорожку от двери до ванной комнаты. Затем сообразила, что это всего лишь лепестки роз кровавого цвета. Эдуард за руку провел ошарашенную девушку по дорожке. Ванная оказалась полна воды и все тех же лепестков почти до краев. Словно целая ванна крови, подумалось Маргарите с отвращением. Кровь она не любила и боялась одного ее вида.

– Ну, как, тебе нравится? – Эдуард поцеловал ее в щеку и принялся поглаживать руки и спину.

– Это…необычно. Спасибо… – пробормотала Маргарита, с опаской посматривая на ванную и пытаясь убедить себя, что это всего лишь цветы. Ей ведь хотелось романтики. Так получай, что заказывала….

Глава 15.1 Серафим Караваев.

Домой вернулись на два дня позже, нежели планировалось изначально. Посетили три монастыря, старый Орхей, Сорокскую крепость, винный комбинат Криково и погреба в Милештий Мичь. И еще много всего. Наиболее впечатлила Маргариту Караваеву подземная галерея. Словно в библиотеке находишься, только вместо книг – богатейшая коллекция вин. Будто попадаешь в сказочный мир. Полумрак, яркие вспышки люминесцентных ламп и таинственные колбы с разноцветной жидкостью – разные вина. От наших дней до старины. Словно завороженная, бродила девушка среди стеллажей, читая надписи. Даже Эдуард перестал ее лапать. Видимо, тоже проникся атмосферой.

По возвращении в Беларусь их встретила сырая, но солнечная погода. Начальник подбросил ее до дома, долго целовал на прощание и уехал. Матери дома не оказалось. Видимо, дежурила. Маргарита слегка перекусила и решила принять ванну с ароматной жасминовой пеной. Однако в полной мере насладиться ей не дали. Минут через десять в дверь настойчиво позвонили, затем еще раз и еще. С сожалением девушка покинула ласкающие объятия воздушной пены, замоталась в полотенце и, чертыхаясь и оставляя позади себя белые воздушные хлопья пены, отправилась в прихожую.

– Кто там? – спросила недовольно.

– Доча, это я… – послышался из-за двери родной голос. Отец! Раздражение вмиг улетучилось, и девушка радостно отворила дверь. По давнему, еще из детства, ритуалу, бросилась в объятия. Серафим Викторович обычно подхватывал дочь, кружил, щекоча отросшей бородой. Сегодня он лишь неловко ее обнял, чмокнул в щеку и прошел в прихожую. Бросил в углу видавший виды рюкзак, разулся и ушел на кухню. Девушка недоуменно проводила его взглядом и собралась закрыть дверь, но не успела. Вошел еще один человек, которого та сразу не заметила.

– Ты? – удивилась она, подтягивая повыше сползающее полотенце.

– Классно выглядишь… – плотоядно улыбнулся Эдуард, – ты телефон оставила в машине. Нехорошо, решил вернуться, отдать, а то, как же я звонить буду моей киске? А тут смотрю мужик какой-то и тоже к тебе. Потянуло на мужичков постарше или тебе меня мало? А может втроем попробуем, шлюшка моя? – Сосновский недобро прищурился и рывком притянул Маргариту к себе.

Девушка задохнулась от негодования. Как он смеет! Да еще и при отце!

– Пусти! Что ты себе позволяешь?! Это мой отец!

– Отец, значит…-мужчина наклонился к ее уху – смотри у меня, не балуй, я этого не люблю.

Эдуард укусил ее за обнаженное плечо и полез под полотенце. Девушка зашипела от боли, стыда и возмущения.

– Ты что творишь! Мы же не одни!

Ей таки удалось вывернуться и отойти на безопасное расстояние. Положение спас отец.

– Здравствуйте. Вы к кому?

– Папа, Эдуард, это мой коллега. Мы вместе ездили в командировку. Я телефон оставила у него в машине.

– Так, может чаю? – предложил Серафим Викторович, – я уже чайник поставил. А ты пока оденься, что ли, – обратился к дочери, словно только сейчас заметил, что та почти голая.

Маргариту словно ветром сдуло. Ополоснувшись от пены и переодевшись в домашнее, она вернулась к мужчинам. Но Сосновского, к ее облегчению, уже не было. Лишь отец сиротливо сидел за столом, да вовсю кипел чайник.

Девушка отключила огонь и повернулась к отцу, – а где Эдуард? Ушел уже?

– Ушел. – мужчина пожал плечами, – телефон на подоконнике.

– Ладно, тебе заварить, как обычно? – Маргарита с нарастающей тревогой рассматривала обычно веселого и говорливого отца. Перед ней сидел очень уставший человек с потухшим, отсутствующим взглядом. Даже борода, обычно торчащая во все стороны, печально поникла. Девушка присела рядом, заглядывая в глаза.

– Пап…

– Все нормально, доча, все нормально. Завари мне как обычно.

Маргарита, вздохнув, бросила в поллитровую глиняную кружку, из которой обычно пил отец, два пакетика черного чая. Добавила ложку сахара и, залив крутым кипятком, поставила перед отцом. Серафим Викторович любил крепкий обжигающий чай, привык к нему в командировках. Маргарита снова присела рядом.

– Что случилось, ты сам не свой? Где улыбка и огонь в глазах? – попыталась она пошутить, но отец реагировал слабо.

– Огонь…Огонь… – думая, о чем-то своем, задумчиво пробормотал он. Затем обхватил кружку с чаем обеими руками, словно пытаясь согреться, – да…Чай – просто огонь…Как я люблю… Спасибо…

Девушка вздохнула. Точно, что-то случилось. Отец, обычно веселый и открытый человек, балагур и душа любой компании, мог надолго уйти в себя, если случались неприятности. Он замыкался в себе, почти не разговаривал и мало ел. Лишь пил крепкий горячий чай. Иногда напивался до потери пульса. Последний раз такое случилось, когда ее брат Венька подростком попал в аварию с другом Гошкой на мотоцикле, который они угнали у отца друга. Венька не рассчитал скорость обгона и, попытался проскочить между двумя машинами. Маневр не удался и подростков зажало и протащило между ними. Гошка отделался сломанным ребром, многочисленными ушибами и ссадинами. Брату повезло меньше: травма головы, переломы рук и внутреннее кровотечение. Несколько часов подряд врачи боролись за его жизнь, висевшую буквально на волоске. Все это время Серафим Викторович неподвижно просидел у двери оперблока в ожидании приговора, игнорируя окружающих и телефонные звонки. Пару раз прибегала, срывалась с дежурства Инна Афанасьевна, приносила чай. Когда вышел, пошатываясь от усталости, хирург, Олег Саныч, старинный друг семьи, у отца хватило сил лишь сделать шаг по направлению к нему и безмолвно заглянуть в глаза.

– Да, жив, твой постреленыш, жив, – вздохнул тот, – самое страшное позади. Организм молодой, справится. Езжай домой, отдохни.

Все также молча, со слезами на глазах, Серафим крепко пожал другу руку, затем обнял его. Одними лишь губами прошептал «спасибо».

– Афанасьевне не забудь позвонить. А впрочем, я сам…Знаю я тебя, а она тоже ведь волнуется. – пожурил его Саныч беззлобно. Пойдем, провожу до выхода…

Дома отец первым делом вытащил из заначки водку и пил, пока не отключился. Проснувшись, снова пил. Маргарита в то время только окончила школу и готовилась к поступлению в университет. Брат в реанимации и пьяный отец не способствовали хорошей учебе. Мать теперь почти все время проводила в больнице. Или дежурила или сидела с сыном. Старший брат Михаил отбывал службу в армии. Девушка переживала за братьев, металась между учебой и пьяным отцом, спала урывками, плохо стала есть. А потом из деревни приехала бабушка Настя и все как-то сразу стало на свои места. Бабушка спрятала все спиртное в доме. Поговорила с отцом при закрытых дверях. После чего тот с виноватым видом пришел в комнату к дочери.

– Прости меня, моя хорошая, – прошептал он, целуя ее в макушку.

– За что, папа? – удивилась девочка, отрываясь от учебника по английскому.

– За все, прости меня…Я так тебя люблю…и Веньку и Михаила…Очень люблю…

В глазах отца стояли слезы, и девушка разволновалась.

– Что, что случилось? Что-то с Веней?

– Все хорошо, все просто замечательно, прости меня, дочка…

– Пап, я тоже тебя люблю! Очень! Не плачь, пожалуйста. Ты у меня самый лучший! – подскочив со стула девочка обняла отца и тоже заплакала. Сердце рвалось на куски от тревоги и непонимания происходящего.

С этого дня Серафим перестал пить, а на следующий день стало известно, что пришел в сознание Венеамин. Вскоре его перевели в обычную палату и жизнь потихоньку стала налаживаться.

Маргарита смахнула слезу. Воспоминания всколыхнули самые потаенные уголки души. Отец очень их любил, до потери пульса. Говорят, мужчины так не любят своих детей. Обычно женщины. Серафим любил. А еще он любил свою работу. Тоже безумно и безудержно, словно женщину. Ему нравился вольный простор суровых неизведанных земель, походная жизнь, крепкий чай с чагой и морошкой. И даже надоедливая вездесущая мошкара не портила настроения. Серафим всегда оставался на позитиве, полный сил и жизненной энергии. Единственное, что омрачало его радость от любимой работы, были длительные расставания с семьей. Когда тоска по дому становилась невыносимой, он возвращался и посвящал всего себя жене и детям. Они ходили в парк, на аттракционы, в театры, на различные выставки. Человек широкой души, Серафим тратил уйму денег на развлечения, подарки и разные вкусности. Инна Афанасьевна, как человек более практичный, частенько ворчала, что не стоит тратить деньги на разную ерунду и баловать детей. Серафим на это лишь виновато улыбался и вытаскивал из старенького потрепанного рюкзака очередную безделушку или упаковку пирожных. Примерно через месяц Серафим Караваев снова начинал тосковать. На этот раз по работе. И когда становилось совсем уж невмоготу снова отчаливал в очередную экспедицию на долгие месяцы. Инна Караваева давно уже смирилась с постоянными длительными командировками мужа. Понимала, как это важно для него. И лишь грустно смотрела вслед поезду, уносящему мужа в дальние дали…

Маргарита тщетно пыталась разговорить отца, выведать причину его странного настроения и волновалась все больше. Серафим молча допил чай, и ушел к себе. Девушка же не находила себе места, в ожидании прихода матери со смены. Может быть ей удастся разговорить отца. Пока же она решила оставить его в покое и немного отдохнуть. Сказывались бессонные ночи с Эдуардом. Слишком ненасытным тот оказался. Маргарита подсушила феном волосы и сняла с антресолей коричнево-зеленый клетчатый плед, завернулась в него и, несмотря на тревогу за отца – задремала.

Глава 15.2. Ссора с братом.

Проснулась от громкого разговора и смеха. Прислушавшись, различила голос младшего брата, второй, женский, был ей не знаком. Интересно, кого на этот раз притащил ее непутевый братец. Венеамин был довольно симпатичным парнем и девчонок менял со скоростью света. Теперь вот и домой стал их таскать. Маргарита причесалась, убрала плед на место и вышла в прихожую. Таки есть. В прихожей братец тискал стриженную брюнетку в джинсовой до пят юбке. Маргарита тактично кашлянула, и девица тут же отпрянула от брата, испуганно стрельнув в нее васильковыми глазами. «Линзы» – отчего-то решила Маргарита, с неприязнью поглядывая на брюнетку. Среднего роста, чуть полновата, пухленькие губки и вздернутый носик. Один глаз еле заметно косит. Волосы черные с синим отливом, коротко стрижены и торчат во все стороны, словно воронье гнездо. Чудо чудное. Маргарита едва сдержалась, чтоб не фыркнуть.