Расклад такой. Башня

Алёна Чикалёва

Расклад такой. Башня

Глава 1

«Любой неизвестный субъект подлежит задержанию.

Ведущий страж (командир отряда) несёт

ответственность за решение.

До выяснения, субъект считается враждебным.

При потере контроля – уничтожение без приговора.»

КОДЕКС СТРАЖЕЙ

(официальный свод законов и

наставлений Стражей)

Рейден

Дежурство у Башни никогда не давало мне покоя.

Да, я страж. Да, это моя обязанность.

Но каждый раз, когда оказываюсь здесь, внутри всё сжимается, как будто меня снова втягивают в те дни, когда мир стоял на грани распада.

Я никогда не думал, что после смерти есть что-то еще. Ну как… говорили родители про жизнь после смерти, но для меня это были больше слова утешения и какого-то рычага давления… Чтобы я не прожигал свою жизнь, ведь потом будет Великий суд над каждым. Чтобы жил свою жизнь прилично и правильно, как говорила моя мать. Был сильным и порядочным, как говорил отец.

Башня… она меня пугала и восхищала одновременно, такая сила, что каждая частичка внутри вибрирует. Место, где каждый шаг мог изменить направление дальнейшей жизни.

Я считал дни до конца дежурства – никогда не скрывал от себя, что не люблю это место.

Я окинул взглядом свой отряд.

Лисар – надёжный, проверенный десятками боёв. Спокоен, как камень, и такой же крепкий нравом. Я мог бы назвать его другом, если бы в этом мире было такое понятие. Но есть только служба.

И Рилен – новенький.

Юнец с горячими глазами, который слишком старается выглядеть опытным.

Его запал то раздражает, то настораживает – ещё не разобрался, что именно из этих качеств сильнее бросается мне в глаза.

Башня всегда давила.

Не то, чтобы страхом – нет. Скорее ощущением, что ты стоишь под чем-то живым, древним, способным раздавить одним только намерением.

Сегодня она тихая. Слишком.

Я посмотрел на её верхние уровни – на те самые зубцы, которые раньше мерцали светом энергии, реагировали, дышали, пульсировали. Сейчас – ничего.

Как будто её сердце не бьётся.

Ирония, конечно, что всё это совпало с назначением нового хранителя.

С тех пор как его поставили, Башня ни разу не дала сбоя. Ни малейшего.

Ни вспышки, ни провала, ни прорехи в поле.

Стабильна, как давно не была.

И всё же… я не мог избавиться от ощущения, что это ненормально.

Слишком гладко.

А сам хранитель…

Гарон.

Имя звучит так же неприятно, как и он выглядит.

Низкорослый, уши торчат, как у настороженного гоблина, волосы вьются странными темными прядями, будто он всю жизнь спал в кустах.

И его постоянная попытка казаться выше, шире, важнее, чем он есть…

Я видел таких людей – и в прежней жизни, и здесь.

Они либо перерастают свою жалкость, либо начинают ею прикрываться, как бронёй.

Гарон выбрал второе.

Он не злой.

Не гениальный.

Но вот эта его самоуверенность…

Это желание всем и каждому напомнить о своём титуле…

Эта привычка говорить «по долгу моей высокой должности» в каждом третьем предложении…

Да, раздражает.

Но раздражение – не аргумент.

Башня не рухнула за всё время его службы.

Не дала трещин.

После Элеоноры я уже считал это чудом.

Не люблю его – и что?

Мне это не обязательно.

Есть служба.

Есть долг.

И есть Башня, которая – хоть и неприятно признавать – под его управлением стоит крепче, чем при хранительнице, ставшей предательницей.

Может, он и правда более устойчивый, чем казался.

Может, за его смешным ростом и оттопыренными ушами скрывается что-то, что я пока не вижу.

А может…

Я просто хочу верить, что после Элеоноры хуже уже не будет.

– Сегодня тихо, командир, – сказал Рилен, всматриваясь в границу. – Даже… странно тихо.

Я фыркнул.

– На границе тишина – это не подарок. Это предупреждение.

Запомни и не повторяй таких наблюдений вслух, если не хочешь накликать беду.

Он неловко сглотнул, отвёл взгляд.

Лисар только хмыкнул.

Но правда была в другом: сам я чувствовал то же самое.

Воздух сегодня был натянут, как струна.

Пустошь казалась слишком спокойной.

А Башня за спиной – холодной, как никогда.

Не люблю эту тишину.

Она всегда стоит здесь перед бурей.

Что у нас там может быть?

Разлом? Мелкий, обычный – с такими мы справляемся втроём легко. Может, один падший проскочил… Один – не страшно. Днём бы я вообще не обратил внимания.

Но ночью всё это чувствуется иначе.

Я машинально сжал рукоять меча. Я всегда так делаю, когда прокручиваю худшие варианты – не самый здоровый рефлекс, но уж какой есть.

Если набегут двое-трое Падших?

Ну… тоже не проблема. Лисар удержит одного, новенький – если не растеряется – второго, а я возьму третьего. Неприятно, но обыденно.

Но я знал: беда никогда не приходит одна. Она всегда ищет щель, где граница тоньше.

Самый худший вариант?

Стая.

Я тихо выдохнул. Три-четыре – уже плохо. Пятнадцать – это катастрофа. Но такое почти не случается. Почти.

Хотя… один раз случилось.

Когда память решила об этом напомнить, меня передёрнуло. Двадцать с лишним лет прошло, а я до сих пор вижу их – всех тринадцать. Падшие не должны действовать так слаженно. Это же просто сорванные души, пустые оболочки, движимые жаждой. Они не строятся. Не двигаются ровной дугой. Не отбивают удары синхронно.

Но тогда – отбивали.

Тринадцать существ, которые будто слушали чей-то невидимый приказ. Если бы хоть один шаг я тогда сделал позже…

Я до сих пор помню стоны границы.

Да, граница стонала. Она трещала, как лёд на озере, готовый расколоться. Падшие били по ней, как волна за волной, тянулись когтями. Не к нам – нет. Они рвались к той стороне, где находится светоч аркана.

К Аркану Смерть.

Тогда мы еле удержали рубеж. И я впервые подумал, что падшие – это не остатки чьей-то судьбы. Не мусор. Не ошибка.

А оружие.

С тех пор такого больше не повторялось. И я убеждал себя, что это был единичный случай. Особенность. Сбой мира. Тем более что все, кто был тогда в дозоре… кроме меня, Лисара и Хельруна… давно ушли в перерождение.

Легче думать, что это просто легенда.

Но я-то знаю правду: легенды обычно начинаются с чьего-то провала. Или с чьего-то ужаса.

И вот сейчас – эта тишина.

Этот воздух, будто сдерживающий дыхание.

И когда я только подумал об этом – небо раскололось.

Разлом почувствовался не сразу.

Сначала – лёгкий толчок в поле, будто кто-то провёл ногтём по стеклу.

Я стоял у подножия Башни, наблюдал за ровным светом её барьера, и в тот миг даже не придал этому значения. Такие колебания случаются – обычно мелкие выбросы, отклик на смену хранителя или арканные ветра.

Но затем пространство… хрустнуло.

Тихо, как если бы ломалась сухая ветка.

И этот звук – не ушами, нет – позвоночником.

Сердцем.

Я застыл.

Этого не должно быть.

Я закрыл глаза, прислушался глубже – и почувствовал, как под реальностью, под тканью мира что-то стягивается в узел. Слишком острое, слишком новое, слишком… чужое.

Не катаклизм.

Не выброс.

Не привычный сбой Башни.

Что-то иное.

И главное – оно звало.

Не меня, мир.

Звало и одновременно пыталось прорвать границу.

– Чёрт, – выдохнул я, чувствуя, что воздух вокруг будто стал более густым.

Расширяющаяся трещина в арканном поле нарастала, словно кто-то медленно, но уверенно драл когтями оболочку реальности. Секунда – и она стала ощутимой даже без чувств стража.

Это уже не рабочий момент.

И не случайность.

ЭТО – вторжение.

Даже Башня дрогнула. Её поверхность чуть потемнела, линии силы на миг исказились, как от боли.

Гарон, вероятно, тоже почувствовал – но реагировал он всегда с задержкой. Слишком долго думал, слишком много хотел казаться уверенным. Непозволительная роскошь.

Я уже знал, что нужно сделать.

– Лисар, Риллен, – сказал я. Голос твёрдый, спокойный. Стандартный тон приказа, но внутри всё кипело. – Внимание. Фиксирую разлом. Координаты – восточная пустошь, сектор девять. Формируем группу немедленного реагирования.

Я вдохнул глубже, ещё раз коснувшись разлома своим восприятием.

Холод.

Свет.

И… странная мягкость, почти человеческая.

Словно за разломом – не сила.

Не тварь.

А… кто-то.

От этого становилось хуже, а не легче.

– Выдвигаемся, – добавил я.

Лисар без лишних слов рванул следом.

Риллен сначала отшатнулся – это естественно, когда впервые видишь такой прорыв, – но быстро пришёл в себя и догнал нас.

Мы бежали по серой земле пустоши, и у меня внутри холодело.

Мне не нравилось чувство, которое шло от трещины.

Слишком непривычное.

Слишком… личное, будто разлом смотрел прямо на меня.

И всё же – одно я знал точно.

Такой силы я давно не видел.

С тех самых событий.

«Только не повторение…»

Я сжал зубы.

Не время для страхов. Не время для прошлого.

Граница рябила, словно ткань, которую пытаются разорвать голыми руками.

Над пустошью тучами клубилась магия, воздух гудел, и всё нутро подсказывало: это не случайность.

И уж точно не простая выбросная волна.

Мы приближались к эпицентру, но сложно оценивать расстояние в Пустоши, предметы здесь чаще оказываются дальше, чем кажутся на первый взгляд.

Я ускорил шаг.

Не знаю почему.

Предчувствие?

Инстинкт?

Долг?

Скорее всё сразу.

Я ещё не знал, кто – или что – ждёт нас в центре этой вспышки.

Но уже чувствовал: спокойная жизнь снова кончилась.

ГЛАВА 1

«Башня разрушает лишь внешнее, материальное.

Это мистический аркан перехода,

символ портала между мирами.

В духовных раскладах он часто указывает

на момент инициации – пробуждение

сознания через разрушение формы»

«Глубинная символика карт Таро»

Морти Льюис

Сегодня утро странное.

Не тревожное – скорее… неестественно тихое. Как будто кто-то выдохнул – и мир решил не вдохнуть обратно.

С такими мыслями, я проснулась минут за тридцать до будильника. Сначала подумала, что опять проспала, но часы на стене показывали семь. Воздух стоял неподвижно, пылинки застыли в воздухе будто звезды на небе, шторы чуть дрожали, хотя окна закрыты.

Свет в комнате был не солнечный, а какой-то серебристый, будто солнце забыло проснуться, и его место заняла Луна, притворившись дневным светилом.

Я села на кровати, провела рукой по волосам, но зеркало напротив отражало не это.

Оно будто не успело за мной – на мгновение там осталась тень, сидящая неподвижно, и только потом стекло догнало реальность.

Я моргнула. Всё стало как обычно. Только ощущение бага реальности осталось внутри, странное чувство, будто кто-то пристально следит за мной. Невозможно, я одна в комнате, только если фикус пилит меня взглядом, чтобы я не забыла его полить, опять.

На кухне пахло чем-то сладким и кофе.

На столе – торт, простой, домашний, с кривыми буквами из глазури: «С днём рождения». Должно быть тетя Кира приготовила мой любимый морковный торт.

Рядом лежит небольшая коробочка, перевязанная серебристой ленточкой.

Записка лежала под ней, написанная знакомым, аккуратным почерком тёти:

“С днём рождения. Это тебе от меня. Они помогут найти ответы на многие вопросы в твоей жизни. Буду поздно”

Больше ни слова.

Я села. Коробка была прохладной, как будто пролежала в холодильнике.

Когда я сняла ленту и открыла крышку, внутри оказалась колода карт Таро. Старые, почти вытертые.

Края – потемневшие, как будто их держали сотни рук.

На обороте каждой – странный символ, похожий на око, окружённое тонкими линиями, словно следами молнии.

Мне показалось, что рисунок чуть дрогнул, но, наверное, просто показалось.

Тетя Кира не то, чтобы занималась эзотерикой. Хотя всё мое детство, я помню это смутно, меня окружал запах воска, сандала, какие-то травки и благовония. Часто она сидела на кухне и бормотала какие-то аффирмации напротив зеркала, вроде так она их называла. Меня это одновременно и завораживало, и настораживало. На все мои вопросы, она обычно отвечала «тебе сейчас не надо, вырастишь поймешь, узнаешь», выгоняла меня с кухни и закрывала дверь.

Когда я подросла, стала самостоятельнее, она стала больше времени проводить на работе, сейчас мы редко видимся, хотя живем в одной квартире. Квартирка у нас небольшая: две комнаты и кухня-гостиная. Обстановка бедненькая, но чем богаты: советский платяной шкаф мог отлично сочетаться с современной шведской мебелью. Старый диван стоял посреди общей комнаты. Две другие комнаты, словно кельи, минималистично обставлены по методу: кровать, тумбочка, шкаф, стол. Базовый минимум для жизни. В моей комнате, помимо стандартного набора, книги лежали обычно на полу или подоконнике, ноутбук всегда лежал на столе. У тети книг не видела отродясь, а ноутбук кочевал по всех квартире. Я ее считала всегда неряшливой, она всегда что-то резко начинала делать, потом бросала это дело и переходила к другому. Естественно, оставляя за собой некий хаос и беспорядок.

Часто, тётя рано уходит и поздно приходит или и вовсе пропадает в командировках. Кем она работает я так и не очень понимаю, руководитель отдела по работе с клиентами по личностному росту в какой-то консалтинговой фирме. Звучит, конечно, круто, но денег не сказать, что это ей приносит много. Стоит ли это того? Ни семьи, ни друзей… Как и у меня собственно… Есть только мы друг у друга. Мы семья…

Хотя можно ли назвать это семьей? Не сказать, что она была лучшей теткой на свете, она могла забыть мне что-то приготовить, уехать и не сказать, что ее не будет неделю…Иногда мы ругались, мне казалось, она может меня испепелить одним лишь взглядом. Периодически слышала в свой адрес, что она вообще не хотела никогда детей, а я свалилась на ее голову. Я привыкла уже, я ей, конечно, многому обязана. В целом она добра ко мне. Мы семья. Ну, может, не самая благополучная.

А теперь – это…Странный подарок…

“Помогут найти ответы.”

Что это вообще может значить, блин?

Я провела пальцами по верхней карте. Башня.

О чем это вообще?

На карте: Башня рушится, люди летят с Башни вниз. Неприятная картинка.

Я оставила карты на столе, упаковала торт, взяла его с собой, натянула пальто, провела руками по непослушным кудрявым полосам. Делать с ними что-то было бесполезно, непокорные завихры, были неукротимы для самой дорогой косметики или утюжка. Вышла.

Работа – мой якорь.

Небольшая компания в старом бизнес-центре, где краска на стенах облупилась, а кофе-машина стонет при каждом запуске. Я делаю сайты: правлю код, собираю лендинги, чиню то, что не работает.

Иногда мне кажется, что я чиню не только сайты, а всё вокруг – чтобы не развалилось.

Коллеги приветливы, но далёкие. Все живут в своих мирах, уткнувшись в мониторы. И я тоже. Гики, одним словом.

Не сказать, что я чувствуя себя здесь в своей тарелке. Но хотя бы ко мне никто не пристает. Люблю тишину и уединение. Люблю создавать что-то новое, менять устаревший код на более новый современный, продуктивный. Почистишь код тяжелого сайта, и он взлетает словно птица в поисковой выдаче. Приятное чувство в душе, очищения.

День тянулся.

Экраны мигали, окна браузеров открывались и закрывались, время медленно таяло.

– Лиа! А кто это сегодня стал на год старее? —сказала Мила с хитрой улыбкой.

С Милой мы примерно одновременно устроились на работу. Мы хорошо общались, но не сказать, что дружили вне работы. Она чуть старше меня, невысокого роста, волосы светло русые, фигура напоминала песочные часы, ходила на танцы, часто рассказывала и звала на свои выступления, я всё отнекивалась, мол дела. Но честно, я считаю, что это бесполезное занятие, только трата денег и никакого прикладного смысла в этом нет. Однако ее парень поддерживал ее в этом, не пропускал ее концерты, дарил цветы. Они вместе уже давно, она рассказывала, но я не помню, лет пять вроде. Ждет от него предложения руки и сердца. Главное, что она счастлива и вроде как нашла свое место.

Ах да, день рождения. Не то, чтобы я забыла, но я его не любила. В этот день погибли мои родители, да и я могла. Второй день рождения в мой биологический день рождения. Голову можно сломать, если задуматься.

– Пойдемте чаю попьем, я торт принесла. Тетя приготовила – сказала я с вежливой улыбкой.

Тортика хватило всем, даже осталось. Торт был довольно большой, а компания у нас маленькая: 5 человек и директор.

– Элиана, позвольте поздравить вас с днем рождения! – сказал Даниил, наш руководитель. Он всегда просил обращаться к нему без отчества. По его мнению, обращение по отчеству – это устаревший вариант общения с сотрудниками. А судя по его одежде, толстовка кислотных, джинсы не прилично широкие, он просто вечно молодился, хотя ему уже сильно за 40 и такой внешний вид сильно не коррелировался с его возрастом. Возможно, по его мнению, отчество накидывало ему еще десяток лет сверху. – Желаем вам счастья, карьерных успехов, с вашим талантом искать ошибки и прорехи в коде, уверен вы сможете когда-нибудь превзойти и меня.

Сомнительное пожелание, при учете, что таких целей у меня никогда не было. Я еще не знаю даже кем хочу стать, когда вырасту. Ну уж точно не молодящимся дядькой, в чьей жизни есть только карьера.

Я улыбнулась и поблагодарила его.

И все-таки, я задумалась, а чего бы я хотела? Кем я хотела бы быть? Остаток рабочего дня я провела за размышлениями в этом ключе.

Хочу ли я семью? Возможно, но как это?.. У меня не было родителей чтобы оценить продуктивность такой модели жизни, тетя вечная одиночка. Не знаю, в конце концов мне только 22 года, какой брак?

Хочу ли я стать успешной в работе? Возможно да…А может нет… А может я просто хочу иметь финансовую свободу – это безусловно, кто не хочет. А может просто надо работать, ведь так всегда говорят? Но все же, есть радости в рабочем процессе, вот когда заканчиваешь проект и наблюдаешь как он начинает жить своей жизнью. Будто в него входит что-то живое и неосязаемое, как душа только для без душевного.

Черт, голова разболелась…

К вечеру болели и глаза.

Я решила идти домой пешком.

Я живу в центре города, до работы мне 3 остановки на автобусе или тридцать минут пешей прогулки.

Погода была приятной, а город был серый – не уныло-серый, а уставший.

Дома, улицы, люди – всё казалось каким-то выцветшим.

Как будто краску из мира медленно вымывает дождь, которого нет в данный момент, но бывает чаще чем хотелось бы.

Я шла, глядя под ноги, когда впереди послышался гул – короткий, людской, напряжённый.

На небольшой площади, рядом с моим домом, стояли машины “скорой” и полиции.

Люди толпились, кто-то снимал на телефон.

На этой площади стояли скамейки. Одна скамейка всегда была ночлегом какого-нибудь мужчины с парфюмерным ароматом Де-моча энд спирт, а остальные скамейки становились местом встреч студентов, туристов или просто местных жителей, которые хотели немного вдохнуть кислороду из небольшой зеленой зоны в центре города. Здесь иногда снимали кино. Часто было многолюдно, но не так как сейчас.

Я остановилась у края, не подходя близко.

На асфальте лежал мужчина. Или, может, юноша – трудно было понять.

Он был в странной одежде – будто с маскарада: цветные шаровары, старомодный жилет, угловатая шапка.

На лице – странная татуировка, фиолетовая, в виде монеты или пентаграммы.

Необычный узор, ровный, как будто источает свет или даже сияет под кожей. Мало ли сейчас, конечно, фриков, но блин, он был очень странным.

Я не помнила, чтобы когда-нибудь видела его в нашем районе.

Полиция переговаривалась тихо, врачи уже ничем не могли помочь.

Я смотрела несколько секунд – у меня было стойкое ощущение в груди, что этот человек не должен был быть здесь.

Словно его вынесло из другой сцены, из другой жизни.

Я отвернулась и пошла домой.

Воздух стал прохладным, и город казался ещё тише.

Дома я включила свет, бросила сумку, прошла на кухню.

Колода лежала на столе.

Молча, без особых мыслей, я подошла к ней.

Просто… ради любопытства.

Ради проверки.

Перетасовала карты и вытянула одну.

Башня.

Та же самая.

Я вздохнула, усмехнулась – наверное, совпадение.

Случайность.

Или я просто не умею мешать карты.

Скорее последнее.

Только странное чувство не отпускало: словно кто-то, невидимый и терпеливый, стоял рядом и ждал, когда я наконец пойму, что случайности не бывают случайными.

После той странной карты, выпавшей дважды, в груди было какое-то неловкое беспокойство – будто воздух в квартире стал чуть тяжелее. Я отложила колоду, легла, и долго смотрела на потолок, пока за окном не растаял свет последнего фонаря.

А потом – тишина.

Я встала с кровати посмотреть.

Удар.

Глухой, будто что-то огромное рухнуло прямо внутри меня. На мгновение всё ослепло белым, и я даже не поняла – гром это был, вспышка, или просто моё сердце решило остановить свою деятельность.

Свет погас.

Не только в квартире – во всём доме.

Темнота была почти осязаемой. Я попыталась подняться, но ноги подломились, и в ушах зазвенело. Последнее, что успела заметить – тусклое отражение луны в окне, и всё растворилось.

***

Мне снилось, что я стою посреди своей комнаты, но всё вокруг будто кто-то стер резинкой.

Контуры – размытые, стены – прозрачные, свет – слишком мягкий, словно воздух сам светился.

Я знала, что сплю, но не могла проснуться.

Ни одно движение не принадлежало мне.

Кот сидел на подоконнике. Серый с чёрными пятнами, как леопард. Цвет пятен не сильно отличался от основного, буквально на пару тонов.

Его силуэт плавно мерцал, будто кот состоит из дыма и теней. А его глаза смотрели на меня, прожигая своим лазурным цветом.

Он сказал тихо:

– Наконец-то.

Его голос звучал глубоко и низко, как будто исходил не изо рта, а из пространства вокруг.

– Где… я ? – спросила я – Ты кто?

– Там, где отражения становятся первыми. Ты ведь чувствуешь, что всё это не просто сон?

Я молчала. Внутри росло странное ощущение – будто каждая часть комнаты, каждый луч света ждёт, что я скажу «да».

Я хотела отрицать, но слова застряли.

Кот наклонил голову.

– Когда человек видит башню, это не случайность. Башня приходит, когда всё, что ты знала, должно быть разрушено.

– Я просто вытащила карту, – прошептала я.

– Никто просто не вытаскивает Башню, – ответил он. – Она приходит сама.

Свет вокруг изменился.

Мир, будто разорвавшись по шву, начал разворачиваться внутрь себя.

На месте окон открывалось небо – низкое, тяжёлое, усыпанное звёздами, которые двигались слишком медленно, словно время и пространство разошлись.

Вдалеке – силуэт.

Башня, высокая, уходит далеко за облака, и вокруг неё вращались вспышки молний, но без грома.

Каждая вспышка обжигала глаза, но я не могла отвернуться.

– Это и есть… – я не договорила.

– То, что ждёт. – кот говорил спокойно, как будто это не сон, а лекция. – То, что рушится, чтобы ты могла вспомнить.

Я хотела спросить, что именно, но в этот момент земля дрогнула.

Башня начала рушиться, но не вниз – а внутрь себя. Камни и молнии сворачивались, как воронка, засасывая свет.

Меня потянуло туда же.

Воздух стал густым, холодным. Я не чувствовала ног. Всё исчезало – стены, кот, даже собственное дыхание.