Выучиться на Бога

Затем пришло время рубки: на площадке укрепили стоймя плотные связки бамбука. Требовалось развалить такую пополам, до последнего стебелька, единственным ударом. Неудачник двух попыток выбывал, а оставшимся подносили более толстые связки. За данным действом компания отторо наблюдала рассеянно – хотя мечи использовались боевые, бамбук вряд ли воспротивится своему избиению. Отсюда решающим оказывалась чаще грубая сила, нежели мастерство. И лидера по части силы можно было угадать заранее: Ракутан, красный от усердия и жары, с утробным выдохом скашивал одну вязанку за другой.

– Ему бы топор, – хмыкнул Оминас, – да в лесорубы.

– Ну, ты не вполне прав, кимит, – откликнулся Гои под всплеск восторженных криков – так толпа отметила новый успех великана. – Согласись с очевидным: у парня не только мощь быка, но и хорошо отработанный удар. Не слишком ловок, конечно…

– Увалень, – констатировал Оминас. – Хотел бы я посмотреть, что получится, прыгай связка из стороны в сторону. Ведь, клянусь сандалиями Диара, не попадет ни разу, богатырь наш!

Между тем лишенный способности прыгать бамбук продолжал сыпаться на землю. Преимущество Ракутана выглядело подавляющим, даже старавшиеся изо всех сил соперники, похоже, осознавали это. Последнюю вязанку совершенно уж чудовищной толщины аннин развалил под захлебывающийся рев черни. Сам вскинул меч, пошел, довольный, вдоль ограждения купаться в брызгах славы.

– Ишь – тугодум, а чует, куда идти за обожанием, – усмехнулся урмат.

Друзья переглянулись понимающе – в рядах благородной публики, особенно воинов, выступление Ракутана шумного восхищения не вызвало.

Опять неумолимый зов труб. Далее предстояло показать себя Гои. Под товарищеские напутствия он лишний раз поправил ремешок шлема, дернул кожаный наручь, взял лук. Всегда замкнутый, тигон и сейчас не проявлял волнения, разве что губы сжал тверже обычного.

Стрелки состязались на пятидесяти шагах, мишень – чучела в рост из соломы. Здесь, на ристалище, собрались наторелые мастера, знавшие цену каждому движению. Никакой спешки, оружие снаряжалось аккуратно, спокойно, даже медлительно. Подъем лука, скрип натяжения и… с пением тетивы стрела уносилась в цель. Подлинные искусники – красные пятна, намалеванные на груди у чучел, все гуще порастали дрожащим оперением.

Никто не уступал. Пять попыток – единственный неудачник. Следующие пять – выбыли двое, вероятно, не до конца совладавшие с нервами, позволившие чуть дрогнуть руке. Оставшиеся шестеро, включая Гои, начали готовиться к третьей серии выстрелов. Случай редкостный, упорство бойцов захватило простонародье, что принялось пуще голосить. Лучники же, чудилось, не слышали ни звука.

Снова пять стрел. Айнар толком не наблюдал за мишенями, он смотрел на воинов. Кто-то шевелил губами, шепча молитву над каждым снарядом, кто-то долго, натужно выцеливал заветную красную точку – таких можно было сразу сбросить со счетов. По-настоящему мастерски действовали только трое, они и вышли на завершающий этап: смуглолицый тигон, свежеиспеченный аннин Таидзиро и Гои.

– Благородные кимиты! – разодетый не по погоде в парчу Дзиргем важно прошелся перед лучниками. – Теперь главное испытание. Сейчас вы получите еще по три стрелы, а вдобавок к вам присоединятся мои помощники. Начинаете стрелять, когда я подкину этот шар, – он продемонстрировал увесистый отполированный кругляш черного камня. – Стреляете, пока шар летит. Предупреждаю: подкину невысоко… годы, видите ли… Все, выпущенное в иное время, учитываться не будет. Понятно? Помощники проследят за соблюдением правил.

По знаку мастера церемоний к соперникам двинулись трое молодых парней в малиновых одеждах чиновников, застыли рядом.

– Готовы?

Сгустилась тишина. Дзиргем на миг опустил глаза – там, на земле, ему положили большой, обитый медью щит – примерился. И подбросил шар.

– Хоп!

Действительно невысоко, вряд ли выше удвоенного роста. Тем разительней оказалась буря, что вскипела в ряду лучников. Замелькали руки, гудение тетив слилось в протяжный вой, стрелы, чудилось, догоняли одна другую. Айнар опять дивился чужому мастерству – едва ли у него получилось бы подобное.

Короткий всплеск человеческой энергии оборвался с гулким ударом шара о подложенный щит. Замерли воины, тяжело переводя дыхание. Пот струился по лицам, но никто не смел отвлечься стереть его. Внимание целиком сосредоточилось на Дзиргеме.

Чинный старик приблизился к мишеням. Долго разглядывал их.

– Промах на два пальца, – сообщил о центральной. Таидзиро чуть заметно поморщился. – Прочие точно. Как со временем?

Посреди оглушительной тишины левый из помощников вскинул руку:

– Третья стрела позже срока!

И тотчас облегченно охнул народ: чужой тигон в досаде отвернулся, зато свой, Гои, посветлел лицом. Более ничего, отторо не махал публике, даже не улыбался, лишь спине возвратилась прежняя горделивая осанка. Так он и проследовал к шатру друзей.

– Тяжко? – встретил его Оминас, поправляя собственный доспех.

– Печ… печет, – хрипло ответил Гои потрескавшимися губами. Вроде бы и не носился он по ристалищу, но ощутимо пошатывался. – Где тут ваш бурдюк?

Пока кругом шумно обсуждали прошедшее состязание, на площадке уже готовили очередное. Где-то в отдалении, за спинами, раздавались стук и выкрики – там наемные умельцы из черного сословия мерялись силами в бою на палках. Тоже занимательно, а потом будут еще кулачные поединки, тем не менее большинство народа предпочло ждать выступления истинных воинов.

Новый требовательный зов труб. Кивнув товарищам, Оминас отправился на испытание. Заключалось оно в том, чтобы верхом, на полном скаку поразить чучело копьем. Казалось бы, ничего сложного: настоящее копье, пусть и давно вышедшее из моды – нынешние бойцы все чаще предпочитали алебарды; собственный привычный конь; соломенное чучело ростом с пехотинца. Правда, попасть полагалось не абы куда, а в крохотную медную пластинку на лице «врага». Та же не превосходила размерами ладошку ребенка.

Один за другим воины разгоняли своих скакунов. Почти как при атаке: напружиненная посадка, глаза скрыты шлемом, копье внизу, в чуть отведенной руке. Короткий тычок, удар, незакрепленное чучело отлетает прочь. Вздох толпы. Совершив круг, всадник возвращался обратно, а к поверженной мишени бежали помощники Дзиргема – искать след на пластине.

– Детские игры, – заметил покинувший наконец тень шатра Гои.

– Очухался? – оглянулся Айнар. – Молодец, славная работа. Понимаю так, что кое-какие деньги у нас уже есть.

– Какие-то… – сморщился тигон. – Очень скромные, увы. Это ж не поединки на мечах, тут князь вряд ли расщедрится.

Айнар покосился на друга.

– Ерунда, накопим, – сказал, промедлив. – Твой приз; Оминас, вон, выступает; я еще… Глупо на сегодняшней жаре прыгать с деревяшками.

Вроде бы и говорил он твердо, вроде бы Гои кивнул в ответ, но привкус сомнения не исчез.

Тем временем испытание, хоть несложное на первый взгляд, исподволь начало сокращать число участников. После пятой попытки их осталось семеро, после восьмой – четверо. Здесь возникла заминка: на место чучела водрузили конструкцию, неприятно напоминавшую виселицу. Дзиргем лично отправился к ней и прицепил на веревку браслет. По крайней мере, так смотрелся издали качавшийся на уровне плеч блестящий обруч.

– Драгоценность? – вытянул шею Гои. – Вот бы где обогатились. Болтают, цари в старину подобным манером привязывали настоящие сокровища.

– Наверняка медь, – фыркнул Айнар. – Времена царей минули, дружище, следа не сыскать. И стародавней щедрости тоже. А потом… если не ошибаюсь, в легенде речь шла не о браслете – о кольце.

– Ну, на то и легенда, чтоб все приукрашивать.

На миг показалось, бойцы впрямь не достойны славы предков – уже первый всадник промахнулся. Принялся оправдываться, поскакал к Дзиргему, указывая на случайный порыв ветра… Лучше бы смолчал – даже чернь окатила неудачника свистом, благородные воины открыто ухмылялись, а мастер церемоний величавым жестом отослал просителя восвояси.

Далее выступал Оминас. Разгон, скупое движение копья. Конструкция дернулась, хлопнула веревка, а на длинном, отточенном наконечнике оружия повис сияющий в свете солнца браслет. Публика разразилась восторженными криками. Действительно отличный прием, вот только, жаль, получился он не у одного отторо – затем с заданием совладали также заезжий тигон и убеленный сединами мурад из какого-то захолустья. Последний, наверное, еще помнил времена, когда похожие копья царили на полях сражений.

Небольшое замешательство в группе судей. Склонив головы, они что-то обсуждали вполголоса, бегали даже спросить совета у князя, но тот отмахнулся небрежно. Тогда Дзиргем вновь пустился в центр площадки. Где и прикрепил к веревке… настоящее кольцо. Чуть ли не снял с собственного пальца! Айнар еле различал кроху, слабо покачивавшуюся и вращавшуюся на ветру, помогал лишь блеск золота. Подлинного золота на сей раз!

Вздрогнули бывалые воины. Народ притих – наяву предлагалось воплотить в жизнь древнюю легенду. Переглянулись соперники. И пока другие колебались, вперед выехал урмат.

Постоял, изучая цель. Протянул руку, куда подскочивший слуга немедленно вложил копье. Понукаемый конь начал разгоняться, взметая пыль. Дробный стук галопа посреди общего молчания… Завораживающий блеск кольца… Стук… Вот всадник изогнулся словно коршун над добычей и… кубарем полетел на землю! Чудом избежал лошадиных копыт, откатился в сторону, где замер.

Секунду ахнувшая публика пялилась на упавшего. Потом к нему устремились служители, кто-то ловил ошалелого коня, сзади громко звали лекаря. Даже солнцеликий Сидзиро привстал с места. Айнар с Гои тоже кинулись к другу, но помощь не понадобилась – Оминас зашевелился сам. И не застонал, не схватился за наверняка расшибленные бока, а со всей силы ударил кулаком оземь. Ударил досадливо и зло.

– Проклятье! – расслышал подбежавший Айнар. – Сто проклятий на голову мерзавца! Удавлю паскуду шорника за скупость!

Поднимаясь, урмат продолжал изрыгать брань. Друзья благоразумно расположились рядом, а сунувшийся было поддержать воина под локоть парень тотчас заслужил свою порцию ругательств.

Честно сказать, Оминас отделался легко: пара ушибов, ссадины, порванная накидка да лопнувший стременной ремень. Куда больше расстраивало преждевременное выбывание из числа состязающихся.

– Поверьте, у меня бы получилось! – яростно доказывал Оминас в шатре, словно это могло что-то изменить. – Я чувствовал! Сперва сомневался, а на подходе понял: обязательно попаду! Хоть ураган налети!.. Но не ждать же подлости от старого ремня? О, Небеса, до чего обидно…

Друзья кивали и хмуро отмалчивались – утешения здесь вызвали бы лишь новую вспышку гнева. А так голос урмата, оттиравшего пот и грязь, постепенно слаб, он еще бормотал какие-то проклятия, но себе под нос. На ристалище между тем спор завершили: илдокский мурад промахнулся, тигон же цель поразил. Пусть не удержал кольца на копье, уронил вниз, но был признан победителем.

Все по справедливости, согласно древним законам и обычаям. Вот только кому радостно от согласия, когда опять верх берет чужак? По густым рядам народа потек недовольный гул. Даже не по призу сокрушались – унижалось само достоинство Илдока. Шутка ли, два испытания из четырех проиграно! Айнар заметил, как построжел лицом князь. Похоже, Сидзиро больше не услаждало общество посланника Гайафы, с напряженным вниманием он всматривался в творящееся на ристалище.

А там готовилось следующее состязание. Теперь пришла очередь Айнара подтянуть завязки шлема и обернуться к товарищам: Гои хлопнул друга по плечу, едва опамятовавшийся Оминас с трудом изобразил подобие улыбки. Одно движение прочь от шатра, и по щекам ударило подлинное пекло – уже находиться на солнце было тяжело, а впереди ждал отнюдь не отдых.

Снова луки, снова мишени в человеческий рост, только на сей раз в двадцати шагах. Кроме того, стрелять предстояло верхом. На полном скаку. Там, где иной новичок вряд ли удержался бы в седле, требовалось точно послать стрелу, желательно – в треклятую красную каплю. Полезное упражнение для ратников, которые на войне порой расстреливали так неповоротливую пехоту. Весьма полезное, если б не испепеляющая жара. И не пристальный, строгий взгляд с помоста знати.

Ориема подвел коня. Дикарю тоже доставалось, его бока лоснились и вздувались от частого дыхания. Айнар похлопал могучее животное по шее, заодно проверил ремни – тут сбруя была чуть новее, но слишком не хотелось повторить провал Оминаса.

– Надо немного потрудиться, приятель, – прошептал Айнар. – Потерпи. Капельку усердия, и получишь любые удовольствия: покой, воду, лакомства… Только прежде потрудиться.

Привычно скрипнуло седло под весом седока. Горячо. Солнце жгло беспощадно, даже накидка светлого цвета не спасала, черные же кожаные перчатки сразу начали раскаляться. Тем не менее воин, приняв лук, невозмутимо ждал.

Их набралось семеро, решившихся оспорить чужое превосходство. Двое тигонов в густо-синем, двое аннинов Илдока, трое отторо. В числе последних – Киенео, а вот надменный Ксуам так и не появился на ристалище. Соперники старались не встречаться взглядами, каждый сам настраивался, обливаясь потом.

Наконец прозвучала команда приступать. Поочередно всадники ускорялись, зависали на стременах, чтобы в нужную секунду выстрелить в проносящуюся сбоку мишень. Пока это было довольно просто. Прошли по кругу, по второму, третьему – ошибся только один. Досадная случайность, и многоопытный аннин покинул состязание.

Зато остальные, похоже, лишь размялись да умерили волнение – когда чучела отодвинули на пяток шагов, все три круга не принесли потерь. Стрелы исправно били в красную точку, чуть не выгрызая в ней дыру.

Новый знак Дзиргема, и мишени оттащили уже на десяток шагов. Немедля выбыл тигон, за ним Таидзиро, рискнувший участвовать в обоих стрелковых испытаниях. Итоиши, юный отторо, промахнулся под самый конец третьего круга, донельзя расстроился и поехал прочь, отворачивая лицо. Не исключено, даже плакал.

Айнар не следил за ним – эмоции были, разумеется, недостойными Ближнего, но простительными для вчерашнего мальчишки. Вдобавок на окружающее вообще не хватало внимания – мир сузился до окаянного нескладного чучела с темнеющим на месте носа пятном. Кроме этого – лишь одуряющая духота, струящийся по щекам и спине пот да гул толпы где-то вдалеке. Крепче взять лук, пустить Дикаря в галоп и отыскать цель среди бешено колышущегося марева… До сих пор получалось неплохо. Дитоми, красный и мокрый, покосился на соперника с тревогой.

– По дополнительной попытке! – команда долетела как сквозь сон.

Судей можно было понять – требовался единственный победитель. А что делать, если участники упрямо не желают ошибаться? Если попадают точно вопреки любым, самым невыносимым условиям? Только усложнять задание – не пробелы в мастерстве, так примитивная усталость отсеет слабого.

На дополнительной попытке сорвался второй тигон. Всплеснул руками еще прежде, чем стрела глубоко ушла в соломенную голову чучела, замахнулся, намереваясь отшвырнуть лук… но сдержался. Лишь зло пнул безвинного коня и пустился, понурый, к шатру соотечественников.

Аннин и отторо, Дитоми и Айнар снова справились. Очередное торопливое совещание судей. Очередной небрежный жест князя – без меня, дескать, разбирайтесь. Сидзиро вообще, заметно успокоившись, откинулся на подушки. И про посланца Гайафы вспомнил, одарил улыбкой. Веселее загалдел народ – хоть тут прокля… в смысле, досточтимые гости не вмешаются в спор за победу.

Айнар украдкой глянул на Дитоми. Смотрелся тот скверно: растрепанный, тяжело дышащий, пошатывавшийся в седле. Нашлись бы силы обрадоваться, но отторо знал, что бывалый воин и в таком виде способен на чудеса. А, кроме того, знал, что сам выглядит едва ли лучше.

Вероятно, утомился и Дзиргем, потому вместо него на ристалище выскочил молодой помощник.

– По три выстрела в серию! – объявил звонко. – Первым – Тороми.

Удивленный Айнар обернулся – все точно, в яростном противоборстве они ухитрились забыть о юном Киенео. Вроде бы пропускали вперед, наблюдали за попытками, но как серьезного соперника не воспринимали. Между тем безусый воин упорно тянулся за старшими и вот теперь достиг решающего испытания. Правда, болезненно бледный, рассеянный, балансирующий, сдавалось, на грани потери сознания, однако по-прежнему непреклонный.

Промешкав, Киенео дернул поводья. Конь послушно тронулся, но ускорялся нехотя, потребовались нешуточные усилия, чтобы послать его в галоп. А тут уже и цепочка мишеней близко. Воин рывком вскинул лук. Обычная ошибка молодости – вечно боятся опоздать. Третью мишень так, конечно, не прозеваешь, зато первую приходится выцеливать уж очень издалека. Даже со своего места Айнар понял, что выстрел оказался неточным – слишком неуклюже качнулось чучело, слишком криво вонзилась в него стрела. С двумя другими получилось лучше. Юноша наверняка стрелял в досаде, тем не менее сумел избежать промахов. «Талантливый воин, однако, растет», – хмыкнул про себя Айнар. Еще бы выяснить, удастся ли ему самому выступить достойнее.

Изнуряющая, плавящая тело жара стала почти привычной. Здесь как в битве – себя жалеть нельзя. После доведется отдыхать и рассказывать о перенесенных страданиях, а теперь… трудиться. Повинуясь велению седока, Дикарь рванулся вперед. Все-таки изумительный конь – тоже мучился, но в галоп пустился сразу. Быстро набрал скорость, давая шанс вернее рассчитать стрельбу. Только бы не поспешить… И не опоздать…

В продолжении полета сквозь вязкий, мертвенно-горячий воздух Айнар смотрел за первой из мишеней. Его забота – лишь поймать нужный миг. Отрешиться от всего, позволить коню мчаться по площадке… и ловить миг…

Осознав, что угадал, воин едва не улыбнулся. Резко полегчало, словно непомерный гнет свалился с плеч. Руки в эти секунды вытворяли запредельное: выхватывали из колчана очередную стрелу, бросали на тетиву и отправляли в очередную красную точку, затем следующую… А душа пела. Почти сладострастный экстаз сотрясал ее, тут и попадание в мишени отступало на задний план…

При всем том стрелы ложились очень точно. В конце площадки, сдерживая коня, отторо обернулся – похоже, без промахов. Три оперения торчали из голов безответных чучел. И народ ликующе вопил. Неужели победа? Хотя есть еще Дитоми, застыл вдалеке, сосредоточенный.

Айнар отвел Дикаря к ограждению, оттуда лезли руки, вроде бы окликнул кто-то из знакомых – воин не замечал. Последнее слово за Дитоми. Если попадет… опять стрелять? Легкость легкостью, а в душе теперь чувствовалась некая пустота, как бы она не помешала повторению подвига.

Дитоми начал разгон. Затрепетала, стремительно приближаясь, черно-красная накидка. Аннин тоже ждал, терпения ему было не занимать. Все оглушительнее грохот копыт. Мысленно Айнар определил место, где надлежало делать первый выстрел. И аккурат там Дитоми поднял лук. Натянул тетиву, скрутившись в седле. М-да, опытный вояка, его…

Промедлил! Невероятно, однако соперник откровенно промедлил. Лишний скок лошади, несколько лишних шагов вперед!.. Пущенная в упор стрела, конечно, угодила в цель. И вторая мишень была поражена без видимого напряжения, но как с третьей? Всадника уже проносило мимо, развернуться не удастся!..

Дитоми заваливался все дальше назад, дальше, пока едва не лег спиной на круп. И так выстрелил… Не то жест отчаяния, не то фокус для балаганного циркача. Айнар усмехнулся, провожая взглядом тяжело выпрямляющуюся фигуру.

Тихо ахнула толпа. Отторо обернулся, точно ужаленный – этого попросту не могло произойти!.. Третья мишень. Стрела засела неглубоко, качает пестрым оперением… В голове. В темном пятне посредине.

Какое-то время даже чернь молчала, силясь уразуметь случившееся. Волна криков обрушилась позднее, накрыла ристалище. Вопили все, махали руками, прыгали – увидеть невозможное доводилось редко. А то, что свершилось именно невозможное, догадался бы и последний босяк. Чудо!

Немногие смиряли сейчас эмоции. В их числе – Айнар. Отторо дождался, когда соперник поравняется с ним, поклонился чинно.

– Славное веселье, кимит, – ответив на приветствие, Дитоми улыбнулся. Хотя губы его дрожали.

– Воистину славное.

Они посмотрели в сторону ристалища, где между мишеней ходил важный Дзиргем с помощниками.

– Продолжим? – подмигнул аннин.

– Похоже, придется. А я… с радостью.

Однако у мастера церемоний имелось свое мнение. Лишь мельком глянув на мишени Киенео, он долго возился с теми, что поразил Айнар. Затем кивнул помощнику.

– Вторая стрела в край! – гаркнул тот. – Победитель – благородный Дитоми!

Теперь народ зашумел разочарованно – у него отнимали завораживающее зрелище. Новые чудеса, которые обсуждались бы годами! Обидно. Разочарованный же куда больше Айнар только сжал зубы. Это оказалось чуть ли не сложнее состязания – добиться, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул. Пускай досада жгла изнутри пуще солнца, пульсировала в висках – он стерпел. Даже малость отвлекся, борясь, от сути приключившегося. В конце концов, не впервой – сколько лет задиристым юнцом мечтал сравняться в мастерстве со старшими? Нынче удалось… почти. И следующие турниры не за горами.

Дитоми тоже явил образец сдержанности – поклонился сопернику без тени радости на лице. Воля Небес открылась, лучший выявлен, к чему тут эмоции?

Стремясь ни в чем не уступить старшему, отторо поклонился так же степенно, развернул коня и неспешно двинулся к шатру. Откуда-то вдруг навалилась безмерная усталость, стиснула горло жара, о которой чуть не забыли. Остатки сил пошли на сохранение идеально прямой спины. Кругом шумели люди. Воин не внимал репликам толпы, да та и не отважилась бы на насмешки…

Потом еще слезать с коня, несколько шагов до трепещущего полога… Лишь там Айнар буквально рухнул на руки друзей.

– Э, приятель! – проворчал над ухом голос урмата. – Нельзя так выжиматься. У нас войны впереди, битвы, а если ты надорвешься?

– Опамятуется, – заявил Гои, помогая слугам освобождать бойца от доспехов. – Полежит в тени, хлебнет вина и будет как новенький. Ничего особенного, не больше нашего состязался.

– Однако мы-то после состязаний с ног не валились. И языком ворочать худо-бедно могли. Слышишь меня, Айнар?

– Не ори, все он слышит, – откликнулся Гои. – Сказано: опамятуется… А что силы покинули – наверняка в поражении причина.

Оминас фыркнул:

– Много ты понимаешь. Расстроился? Так ведь и я с носом остался, но, помнится, не падал.

Айнар кое-как разомкнул веки и увидел над собой лицо тигона. Серьезное, сосредоточенное лицо.

– Ты покрепче, – донеслось точно сквозь вату. – Шкура толще… Вина, вон, насосался. А потом… У тебя, кимит, как ни крути, случайность, промысел Богов, тут же – вердикт человеческий. Правильно судьи углядели, нет – кому ведомо? Тоже гнетет.

– Вот-вот, и я думаю: как они край-то определили? Вопрос тонкий. Полпальца в сторону – и результат меняется! Может, князю пожалуемся?

Однако обсуждали итоги турнира недолго. Так все было ясно: истрепались знатно, отметились шумно, зато призовых денег обрели ничтожное количество. Разве Оминасу на починку зловредного ремня хватит. И мысль о жалобе на судей быстро увяла – Сидзиро принял их решение, а менять точку зрения очень не любил.

Кажется, порой Айнар проваливался в какое-то забытье, туманное и бессвязное. Жар медленно покидал распростертое на ковре тело. Когда же воин окончательно пришел в себя, друзья беседовали об ином.

– …Сомнительно как-то, – басил Оминас. – Опять же зазорно.

– Ты уж определись, кимит: сомнительно или зазорно? – приглушенным голосом убеждал Гои. – Сомневаешься в наших силах? Или вдруг пожалел сквалыгу?

– Да чего его жалеть, кровососа мерзкого… Сам много раз мечтал свернуть поганцу шею.

– Именно!

– Что? Это ж в угаре, по злобе, тогда и не такое в башку лезет. Накричишь, гневаясь, морду кому-нибудь набок своротишь… а после остынешь. Не для того законы писаны.

– Я ничего противозаконного не предлагаю, – сердито парировал Гои.

– Ой ли? Совсем ничего? Честно?

– Ну… Только если все пойдет наперекосяк…

– О чем речь? – с трудом пошевелился Айнар.

К нему моментально склонились двое.

– Отдышался? – спросил Оминас. – Я уж беспокоиться начал – не перегрелся ли ты сверх меры. Иногда, болтают, с такого…

– Чего замыслили? – оборвал Айнар, не поднимаясь от седла, служившего сейчас подушкой.

Друзья замешкались, быстро огляделись. Бесспорно затевалось нечто сомнительное. Иначе не стали бы отторо таиться в полупустом шатре, даже преданный Ориема отсутствовал у ложа хозяина.

– Тут… вправду родилась идейка… – заговорил Оминас. – Рискованная, однако способная выручить нас в нынешние… нелегкие… Объясняй-ка сам, Гои, ты сочинил – тебе и растолковывать.

– Вообще-то ничего сложного, – пожал плечами тигон. – Хочу попросить у скряги Баграна в долг.