Дом на краю кладбища

Но смета не пришла ни в этот день, ни на следующий. Через день Сеня всё-таки дозвонился до заводчан.

– А, это где бюст отлить надо, – не сразу вспомнили они. – Нет, сметы нет пока, так быстро наш отдел не посчитает.

– Слушайте, – взмолился Сеня, – ну хоть так цену назовите примерно, времени вот совсем нет, очень вас прошу.

– Хорошо, щас прикинем, – пошли клиенту на встречу на другом конце провода. – Сколько штук? Так. Ну это будет…

И назвали цену.

Не веря своему ушам, Сеня спросил:

– А сроки?

– Месяца за два-три успеем, – заверили его.

– Так это же в несколько раз дороже и дольше чем в Голландии, – возмутился Сеня. – А там даже бронзы нет своей.

– А в Голландии Горбачев тоже промышленность развалил? Нет? Вот то-то и оно, – ответили Сене.

Сеня предложил было фирме изготовить бюсты из гипса. Покрасить бронзовой краской. Но там сказали нет. Дешёвое говно только оскорбит и клиентов, и руководство компании. Только металл. Только благородная бронза. Чтобы не стыдно было на рабочий стол в кабинете поставить.

Казалось, всё пропало. Нужно было искать какую-то замену Евгеньевичу – Колумбу. Но тут опять выручил шаржист с Арбата. Он где-то в скупке цветмета нашёл большую партию бронзовых бюстов подходящего размера. А самое главное, на груди бюста как раз было место под надпись: «Человек, который верил и победил, потому что верил».

– Не волнуйтесь, – обещал шаржист. – Я бормашинкой каждый бюст доработаю, это же литьё старое, годов пятидесятых, толстое. Есть где разгуляться резцу. Изменю причёску одежду доработаю под XVI-й век, черты лица. Бородавку как у Игоря Евгеньевича нанесу, надпись. Будет даже круче, чем планировалось изначально: каждая статуэтка – индивидуальная ручная работа. Стоить, конечно, будет дороже. Но ведь каждая статуэтка уникальна!

– В общем, платите деньги. А надпись я предлагаю сделать на латыни. Так аутентичнее. Я уже и перевод сделал:

Fecit credi de didymo quem suo praesentabat exemplo.

К празднику статуэтки были готовы. Шаржист привёз их в багажнике своего джипа. Огромный ящик. Они и впрямь были аутентичные, шаржист умело состарил и затемнил свои доработки. И они действительно все были разные, но на всех Колумб вышел каким-то старым, с одутловатым нездоровым лицом.

– А вы что хотели? Колумб тоже состарился. Это уже пожилой Колумб. Опять же, Игорю Евгеньевичу уже за пятьдесят. Этот Колумб ему ближе, чем Колумб молодой, – объяснял шаржист. – А ещё я каждому бюсту присвоил свой номер – видите в углу выгравировано. Как на орденах. Круто, да?

Сеня проверил в Википедии: Колумб действительно умер за пятьдесят лет. И кто сказал, что его всегда следует изображать молодым человеком?

Статуэтки, впрочем, всем понравились.

– Авторская работа известного московского скульптора Свирского, – говорил Саша Крит, презентуя статуэтку. – Видите, у каждой работы свой, индивидуальный почерк. И, кстати, в будущем они могут представлять большую ценность. Работы Свирского уже популярны, а в будущем могут стать бесценными. Не удивлюсь если когда-нибудь, найду их в каталоге Сотбис.

Тут Саша преувеличил, конечно. Но, строго говоря, фамилия шаржиста и впрямь была Свирский.

Празднование юбилея табачной компании прошло на ура. Был отличный фуршет и концерт. И бюсты-подарки произвели небольшой фурор. Кто-то распустил слух, что Игорь Евгеньевич позировал известному скульптору Свирскому, а тот уже потом слегка загримировал его под Колумба…

Саша получил гонорар и благодарственное письмо от фирмы. Себе на память, он оставил один бюст на столе в рабочем кабинете, и рассказывал гостям о своем друге Свирском и его гениальных творениях.

В общем, наделали эти бюсты шумихи. Некоторые даже поверили, что со временем они станут хорошей инвестицией. И народ задумался, а как он докажет авторство, когда работы Свирского будут стоить бешеных денег? Должна же быть на бюсте где-то авторская сигнатура. И один из обладателей творения Свирского начал специальным фонариком с лупой исследовать внутренность Колумба. И обнаружил странный знак, не подающейся расшифровке. Сашу Крита спросили, а что это? Такая необычная сигнатура у Свирского? Его инициалы так зашифрованы или что? Саша не растерялся: «Ну, знаете ли, – говорит, – Свирский, как и подобает гению, не вполне нормален. Скажем прямо – шизофреник. И вдобавок ещё и Каббалист. Метит свои произведения особыми знаками, а что они означают известно только ему. И он эту тайну не раскрывает» – добавил Саша тумана и загадочности.

В конце концов, нашлись подхалимы, которые самому Игорю Евгеньевичу доложили, что он, так сказать, послужил моделью для гениального творения безумного художника. Что тот намеренно придал Колумбу сходство с ним, и он, Игорь Евгеньевич, теперь навсегда останется в истории. И через сто лет, говорили они, экскурсоводы в музее будут рассказывать, что прототипом шедевра был современник гения.

Игорь Евгеньевича это очень впечатлило, тем более что сходство, так сказать, было на лицо. Он изъявил желание познакомиться со скульптором и пригласить его к себе в загородный дом. Связались с Сашей.

– Нет никакой возможности, к сожалению, – ответил тот.

Свирский уединился в Тибете в горном монастыре и принял обет молчания на год.

История Колумба Игоря Евгеньевича на этом, впрочем, не закончилась…

Брат некрополист

Женщины вообще склонны впадать в крайности относительно своей внешности. Одни считают себя роковыми красотками и постят свои фото где надо и не надо не подозревая, что производят на зрителей не совсем тот эффект, на который рассчитывают. Другие наоборот стесняются даже мини юбку надеть, хотя их появление в мини многих бы обрадовало.

Оля как-то с детства привыкла считать себя не слишком привлекательной и увязла в этом заблуждении: со школьной поры прошло много лет и многое изменилось, в том числе и она. Мама честно говорила ей: «Оля, ты симпатичная молодая женщина. Да, не модель обложки с силиконом везде, но со своим шармом и изюминкой».

Оля ей не верила. Там, где надо было бы быть по раскованней и проявить инициативу она, напротив стеснялась и зажималась.

Вообще мама считала её очень доверчивой. Ругала, когда Оля подавала в переходе попрошайкам с собаками. Эти люди, говорила мама, эксплуатируют нашу любовь к животным, только и всего. Твои деньги они пропьют, а с собакой даже не поделятся.

А может у них вообще денег больше чем у нас. Может, они вообще миллионеры. Выйдет такой из перехода, снимет свой рабочий замызганный бушлат, оденет дорогую куртку и уедет на собственном мерседесе.

«А собаке переоденет золотой ошейник» – подумала Оля.

Вопреки перепугам мамы, что «это не её, и прожжённые торгаши обдерут её как липку», Оля неожиданно для самой себя обнаружила, что ей нравится эта живая карусель общения с клиентами «Адвертайзинг Арт», а прожженные торгаши по большей части – это бывшие учителя и инженеры, вынужденные сменить ориентацию. Оля умела ладить с людьми, была тактичной и обаятельной.

И коллеги ей нравились – Семен ей импонировал вежливостью и обходительностью. А ещё он всегда хвалил её бутерброды, которыми она с ним делилась. Крита она уважала и немножечко боялась. И обращалась к нему на Вы. И ещё ей нравились его истории. Она им верила, и однажды это сыграло с ней плохую шутку…

Раз Крит зашёл в комнату, где сидели Оля с Сашей, с печальным и озабоченным видом. Ну, сейчас будет история – обрадовалась Оля. Хорошо бы про любовь и со счастливым концом.

Крит кашлянул.

– История одна тут случилась на днях. Ужас.

Улыбка исчезла у Оли с лица. Она, почему то решила, что Сашу обокрали, или какие-нибудь неприятности с налоговой. Семён, зная Сашину страсть к лицедейству, в ужасы не поверил.

– Александр, что случилось? – с тревогой спросила Оля. – Или вы шутите?

– Какие там шутки. Такая история, что я всё ещё под впечатлением.

– Да что такое случилось-то? Расскажите, если не секрет.

– Я не хочу тебя пугать.

– Напугайте меня.

– Рассказать я могу, только ты уверена, что хочешь это слышать? Ночью потом спать не будешь.

– Помру от любопытства теперь, если не расскажете. Вперёд! – Ольга даже подвинулась ближе.

– Ну, – начал Крит, – у моего отца есть друг – таксист, дядя Витя. И вот какая история с ним на днях приключилась. Под вечер уже, смена его уже заканчивалась, тормозит его женщина. Средних лет. В трауре: чёрное платье, чёрная косынка, туфли тоже чёрные. На Калитниковское кладбище. Дядя Витя смотрит на часы – далеко, да ещё пробки. Нет, говорит, извините.

– Я вам буду платить пятьдесят долларов каждый час – женщина говорит и протягивает ему пятьдесят долларов.

– Ничего себе! Пятьдесят долларов! – повторила Оля.

– Ага. Ну, понятно от такого предложения не откажешься. Поехали на Калитниковское. Там женщина вышла, велела ждать. Дядя Витя ждёт. Через минут сорок приходит, расплачивается. Теперь, говорит на Ваганьково.

– Какие-нибудь вопросы с администрацией кладбища ездит, утрясает, – решил дядя Витя. – Тем более у неё сумка большая, чёрная. И с каждым разом всё больше и тяжелее заметно. Видно какие-то документы собирает. – Ну, теперь на Николо-Архангельское. А это далеко, за городом. Но деньги есть деньги, поехали. Высадил её у кладбища дядя Витя, ждёт. Долго её не было. Дядя Витя глянул на часы – а время-то двенадцать уже ночи! Неужто, думает, на кладбище кто-то из администрации работает в это время? И вот, идёт.

Крит сделал паузу. Ольга, затаив дыхание перегнулась к нему через стол, чтобы лучше слышать.

– Идёт, а сумка уже огромная, еле тащит. Села сзади, опять ему купюру протягивает. Глянул он на её руки – а они все в земле. Ахнул, и спрашивает:

– Вы что, на кладбище, могилы, что ли раскапываете?

– Да!

С этими словами Саша шутя, схватил Ольгу руками за шею.

Слегка, конечно. Просила же напугать. Эффект превзошел все ожидания. Ольга взвизгнула и подскочила. Отскоку, конечно, помешал стол. Он был тяжёлый и довольно хорошо перенёс удар, хуже было с чашками с кофе и блюдцами с бутербродами – Оля с Семеном только собирались перекусить. Всё это разлетелось по полу, усыпав ковролин осколками, а на ногу Саше со стола свалился Колумб. Сбежавшиеся на шум сотрудники соседних офисов с минуту озадаченно смотрели на Крита, который охая, прыгал у стола на одной ноге. Вокруг, причитая, суетилась Оля, а Сеня корчился от смеха в кресле.

Оля принялась было извиняться и даже предложила сопроводить Крита в туалет, что бы подставить ногу под холодную воду, чем спровоцировала у Сени новый приступ смеха, но Саша отверг это.

– Это я виноват, Ольга. Не учёл, что мои слова так на людей действуют, – печально произнес он, потирая лодыжку.

– А между тем, я рассказал вам эту историю не просто так.

Сеня было подумал, что Крит закончит повествование какой-нибудь туманной аллегорией с моралью, но речь, как оказалось пошла о вещах сугубо практических.

– Встречался с турфирмой одной, – усевшись и потирая пострадавшую от Колумба ногу, продолжил Крит.

– Они, в основном туры в Бангкок организуют. Но тут решили и на родном рынке поработать. Дело в том, что хозяева этой компании – семейная пара. У жены есть двоюродный брат. И брат этот некрополист.

– Ужас какой, – охнула Оля.

– И вот она что, ходит, всем про своего брата рассказывает? – изумился Семён.

– Некрополист – это человек, изучающий кладбища. От слова некрополь. Не то, что вы подумали. Так вот, хобби этого брата – необычные захоронения. Неординарные истории жизни и смерти, неожиданные архитектурные решения надгробий. Этот брат уже водит экскурсии по таким местам для друзей и знакомых но, так сказать, на безвозмездной основе. Идея в том, что бы монетезировать и масштабировать этот процесс.

– Так полно уже экскурсоводов по кладбищам. Трудно брату будет с монетизацией и масштабированием, – возразил Семен.

– Вот!

Саша Крит даже встал со стула, видимо забыв про ранение в лодыжку.

– Вот Семён, в точку! В сети полно предложений экскурсий по могилам знаменитостей. Есть ещё всякая муть типа «Мистические и проклятые места старого кладбища», но это больше любители. Но тут речь не о знаменитостях и эксплуатации суеверий. Речь о другом. Мужик этот собирает необычные истории, не получившие широкой известности. Где он их берет, понятия не имею. Может даже сочиняет. Скорее всего, сочиняет. Это не важно. А важно, интересно это или нет? И важно, как можно эту тему разогнать что бы – повторюсь, это славное начинание превратить из кустарного промысла в серийное производство, так сказать. И у заказчиков, и у меня есть идеи по поводу того, как это сделать, но для начала необходимо посмотреть брата в работе… Правда, как я вот теперь с такой ногой буду по кладбищам хромать? – Крит с упреком посмотрел на Брускетту.

– Может мы тогда без вас, а вам расскажем потом? Или вот можно костыль в аренду взять.

– Нет уж. Пойду превозмогая муки. Мне самому интересно послушать, можно сказать коллегу…

Безумный гений

Между тем миф, однажды удачно запущенный, зажил своей жизнью.

В Telegram канале появилась страничка посвященная Свирскому, где фанаты делились последними новостями из его жизни.

Оттуда Крит узнал, что на самом деле Свирский ни в каком не в монастыре в Тибете, а в психиатрической больнице имени Ганнушкина на Яузской набережной. Другой знаток жизни мастера утверждал, что Свирский покончил жизнь самоубийством…

Раз Саша пошёл по приведённой в обсуждении ссылке и на открывшейся странице на фоне знакомого бюста Игоря Евгеньевича Колумба крупным шрифтом было набрано: «Проклятие чернокнижника».

Саша заинтересовался:

«…. свечи оплывали в подсвечниках, кровь чёрного петуха, принесённого в жертву засохла на руках…» – начиналась статья. «….Асмодей приступил к ритуалу. Бронзовые фигуры, расставленные по линиям пентаграммы, каждой из которых соответствовало по одному из шестисот шестидесяти шести демонов Ада, тускло отражали свет свечей. Асмодей начал творить заклинание…».

Далее в статье описывалось, что Свирский за талант продал душу дьяволу, был переименован в Асмодея и вдобавок изготовил 666 бронзовых идолов, каждый из которых олицетворял соответствующего ему демона Ада. Каждая фигурка отличается от другой, и каждая помечена Знаком Проклятия. Если собрать всех идолов в одном месте и произвести соответствующий ритуал, двери Ада откроются, все демоны ринуться в наш мир и наступит конец света. Сатанисты уже поставили себе такую цель – собрать идолов, чтобы устроить апокалипсис.

Впрочем, успокоил автор, сделать это будет чрезвычайно сложно, так как идолы рассеянны по всем континентам от Азии до Антарктиды. При этом даже отсутствие одного артефакта сделает замысел злодеев невозможным: только все вместе 666 идолов могут открыть дверь в преисподнюю.

Дальше была ссылка на сайт, где этих идолов можно было заказать. Автор, видно, сочувствовал сатанистам и посильно облегчал им задачу…

Саша увидел цены и присвистнул. Свирский рос в цене куда быстрее, чем он предполагал своих фантазиях. Кстати, там же продавались и другие творения Асмодея-Свирского – гравюры и картины. Все на инфернальные темы, и все помечены Знаком Проклятия.

Идея не только овладела массами но и, что ещё более важно, обрела коммерческий потенциал.

Утрата монополии на Свирского Сашу расстроила чрезвычайно.

Ещё он посчитал сколько заработал бы, если бы просто продал бюсты по нынешним ценам сайта, и расстроился ещё больше.

– Проклятые шакалы украли мою идею! – Кричал Саша в кабинете. Он был так возмущен, что даже не нашёл подходящую историю, чтобы проиллюстрировать ей сей факт. – Они нас обворовали, коллеги, и что ещё хуже, они испоганили великий замысел! Они низвели Свирского – этого безумного гения, творящего вне времени, на стыке культур и направлений, до уровня сумасшедшего сатаниста. Продал душу дьяволу – ничего более избитого в теме гениев и придумать нельзя. У этих дураков, всё товар: захотел славы – выставляешь душу на торги. Ничего более оригинального для продвижения они придумать не в состоянии.

– Да, какие-то хитрованы, нас опередили, – согласился Сеня.

– Начали на хайпе Свирского деньги делать. Слепили по-быстрому убогий сайт, скупили по антикварным лавкам пыльные неликвиды, промаркировали и толкают. Мы ведь статуэтки кому раздали? Дилерам, торгашам. А они народ ушлый. Кто-то увидел коммерческий потенциал: как же, вот товар, а вот вам и идея рекламной кампании. Вот и воспользовались. Раздали бы мы статуэтки не торгашам а, к примеру военным, ничего бы не было. Так что мы с тобой, так сказать не учли специфику целевой аудитории.

– Сами им поднесли идею на блюдечке с голубой каемочкой, – внесла свою лепту и Брускетта.

– К тому же, если честно, нам такой способ монетизировать Свирского в голову не пришёл.

– И что вы предлагаете? Просто смотреть, как нас обворовывают жулики, да ещё и дискредитируют мои идеи?

– Саша, мы можем продать им оптом бюсты, у Арбатского Свирского есть ещё болванки. Нам пытаться сейчас вскочить в последний вагон смысла нет. Чтобы эту тему разогнать надо делать сайт, раскручивать его… Пока будем с этим возиться поезд уйдёт, хайп сдуется, Свирский никому уже может и не нужен будет.

– Ребята, это дело принципа. Это моя идея и я её вот просто так мошенникам не отдам.

– Да что же мы можем сделать-то? У нас на Свирского столько же прав, сколько и у них. Потому что Свирский, я про безумного гения – это миф, сказка. А реальный Свирский – это пьяница с Арбата.

– Включаем голову и думаем, как восстановить справедливость и права на Свирского. И его честное имя. Сегодня вечер пятницы. В понедельник встречаемся и обсуждаем предложения. Во вторник начинаем операцию «Руки прочь от Свирского».

Гагарин и ксеноморфы

Саша сидел у сплошной, в пол, стеклянной стены своей квартиры, и смотрел на ночную уже площадь Гагарина. Перед ним, на столике стояла бутылка Реми Мартин. Саше было горько и страстотерпно. И дело было не в деньгах, точнее не только в деньгах. Саша был удручён несправедливостью мира. Какой-то кекс с Арбата, которого за пьянство даже с работы оформителем витрин выгнали, находит чуть не на помойке старые болванки, сверлит их бормашиной, наносит пошлейшую надпись. Потом, под пошлейшую же легенду этих бронзовых болванов раздают торгашам и вот, пожалуйста – рождение легенды. Загадочный Свирский. Безумный гений. Про него сочиняют небылицы, его обсуждают в чатах, у него фанклуб. А его даже и не существует. Он просто миф, выдуманный им, Сашей Критом, чтобы заработать немного денег. Саша испытывал жгучую зависть к мифическому Свирскому.

Саша налил коньяк. Вообще, у него было правило – пятьдесят грамм в полчаса. Но, сказать по правде, он его чаще нарушал, чем соблюдал. Сегодня он тоже изменил пропорции. «Сегодня будет пятьдесят грамм в пятнадцать минут» – решил он. Саша ясно осознал, что хочет только славы. Ни власти, ни денег… «Нет, от власти и денег я бы тоже не отказался» – подумал он. «Но если бы был выбор или – или, я выбрал бы славу. Популярность. А популярными становится разные клоуны в Ютьюбе или вот, пожалуйста, воображаемые художники». Саша глянул вниз, с шестнадцатого этажа на освещённый вечерней подсветкой памятник Гагарину. Вот ведь тоже. Конечно герой. Но ведь тоже дело случая…

Саша глянул на часы: он ещё был в состоянии контролировать правило «пятьдесят грамм в пятнадцать минут». Стрелка приближалась к двенадцати. Он вспомнил, что когда то давным-давно ему рассказали, что ровно в двенадцать памятник Гагарину поднимает руки вверх, и над площадью разносится усиленный динамиками голос: «Поехали!»

Внизу у памятника, не смотря на поздний час, стояла небольшая группа людей. «Небось, гости столицы, поверили шутникам и приперлись глядеть, как Юра руками машет» – ухмыльнулся Крит.

Он пригляделся: вид спускаемого аппарата Восток, что стоял у подножия памятника Гагарину, изменился. Теперь он весь светился голубым светом, наподобие экрана монитора. Изменился не только его облик, но и поведение: Восток теперь медленно раскачивался, как бы собираясь двинуться с места. И двинулся. Сначала медленно, а потом всё быстрее он покатился и начал описывать круги вокруг памятника Гагарину. Приблизившись, Саша увидел человека сквозь ставшую теперь прозрачной стенку сферы Востока. Саша совершенно не удивился: он всегда знал, что внутри аппарата должен был быть человек. Женщина стояла внутри сферы во весь рост, упёршись в потолок руками и расставив ноги. На ней был оранжевый спортивный костюм с надписью СССР. Такой был когда-то у Сашиной мамы, и она надевала его, когда водила Сашу на каток в Сокольники. Женщина раскачала сферу и покатилась в ней, ловко меняя скорость и направление движения, а иногда заставляя сферу крутиться на месте наподобие волчка. «Предполетная тренировка» – понял Саша. Женщина явно получала удовольствие от тренировки. Она, улыбаясь делала шутливые реверансы и поклоны, на мгновение открывая руки от потолка, а раз даже послала Саше воздушный поцелуй. «Так это же Брускета» – узнал Саша лицо. Саша завороженно следил за акробатическими этюдами Брускетты, которые всё больше напоминали цирковое представление. Брускетта крутилась и вертелась как гимнастка на арене, а сфера теперь меняла цвета при каждом замысловатом па космонавтки.

Неожиданно сзади, и как-то сразу со всех сторон раздалось шипение, хрип, какое-то зловещее пощелкивание. Саша оглянулся. Из тьмы, из каких-то остовов огромных разбитых механизмов, к памятнику ползли жуткие чёрные твари. Вспышки сферы бликовали на полированных чёрных панцирях, похрустывали железные сочленения конечностей. «Надо предупредить Брускету» – понял Саша, но одновременно и осознал, что как только даст знать Брускетте об опасности, тот час же станет видимым для чужих. Что это ксеноморфы, Саша совершенно не сомневался. Пока Саша решался пожертвовать собой, чтобы спасти Брускету, твари приблизились, окружив сферу со всех сторон.

Брускетта наконец их заметила. Они явно встретились уже не в первый раз – никакого страха её лицо не выказало, только гнев и ярость! Ловко завертев сферу, она врезалась в первые ряды ксеноморфов, смяв и раздавив несколько чудищ. Подпрыгивая, как мячик, сфера таранила и била пришельцев, которые с визгом разлетались на куски, брызгая вокруг своей ядовитой кровью – кислотой. Казалось победа Брускетты близка и Саша несколько успокоился от осознания того, что ему не пришлось жертвовать жизнью для её спасения. Однако ксеноморфы наловчились и стали использовать свои инопланетные повадки: передними лапами они стали со всех сторон упираться в сферу гася, таким образом, её колебания. Брускетта увязла в ксеноморфах, как пчела в сиропе. Чужие облепили сферу и плевали на неё кислотой, которая дымясь, разъедала стенки. Саша был в панике и ужасе, и только инстинкт самосохранения удерживал его от того, чтобы прийти на помощь Брускетте.

И тут с неба, прямо в скопление чужих, облепивших сферу, грохнулось что-то большое и оранжевое. Это был памятник – Юра Гагарин. Он переоделся перед боем – сменил титановый панцирь на оранжевый скафандр космонавта. «Это, чтобы его потом не обвинили в нечестной конкуренции» – догадался Саша. Орудуя руками, как молотами, Юра крошил Элиенов как чудо богатырь из сказки, и даже в ярости порвал себе скафандр на груди. «Вот ведь, голыми руками, считай, мочит ксеноморфов, не то что некоторые, которые без огнемёта к ксеноморфам и близко не подойдут» – испытывал гордость за своих Саша, но одновременно и некоторую ревность из за того, что спасение Брускетты и победа над чужими достанется не ему.

Тем временем Юра перебил почти всех пришельцев, а оставшихся пинал и топтал сапогами скафандра. Брускетта же скакала вместе со сферой вокруг и хлопала в ладоши.

«Всё же надо первым поздравить его с победой, пока он не взобрался обратно на постамент», – решил Саша, и уже было пошёл к Гагарину, но споткнулся и упал на фрагмент поверженного ксеноморфа, острые углы которого больно врезались в шею. Главное, в кислоту не вляпаться. Саша попытался подняться и понял, что все таки ядовитая жидкость успела его отравить: сердце колотилось где то в горле, которое страшно пересохло. Затылок гудел, всё тело затекло и болело. Он с трудом повернулся на бок и увидел ножку столика в сантиметре от своего носа. С трудом он приподнялся и сел на полу. Потом на четвереньках подполз к окну. Юра стоял на прежнем месте. Восток снова стал непрозрачным.

Над Москвой вставало серое утро.

Руки прочь от Свирского

– Ну, гренадёры, какие будут предложения? – с этих слов начал Саша Крит военный совет утром понедельника. С кого начнём? Пропустим даму вперёд? Ольга, ваш ход.

– У нас, Александр Сергеевич, совместная идея с Семёном. Мы же команда.

– Молодцы, если только это единство не заговор за моей спиной, – пошутил Крит. – Ну?