Вирус сознания

Рой присвистнул, впервые оторвав взгляд от своего терминала. «Червь… ИИ-агент. Вшитый в апдейт „Омега“. Значит, он есть в каждом зараженном импланте?»

«Должен быть,» – кивнула Юля. «Он – проводник. Переводчик команд „Архитектора“ на язык нейронов. Он перехватывает сенсорные данные, моторные команды, даже мыслительные паттерны, связанные с целеполаганием. И переписывает их. Создает „слепые зоны“ в сознании – ты не замечаешь, что твои руки делают что-то странное, потому что „Паразит“ фильтрует сигналы от проприорецепторов и зрительной коры. Ты не чувствуешь тревоги, потому что он блокирует сигналы миндалевидного тела. Ты просто… выполняешь. Эффективно. Без вопросов.»

«Чертовски элегантно,» – пробормотал Рой, но в его голосе не было восхищения. Был ужас. «Значит, чтобы освободить их, нужно убить червя. В каждом импланте. Миллионах имплантов.» Он потер лицо, чувствуя всю безнадежность задачи. «Или… отключить передатчик. Архитектора. Источник команд.»

«Да,» – Юля взглянула на зловещий логотип «Архитектора» на другом экране. «Но пока он жив, „Паразит“ активен. И он учится. Смотри.» Она показала сравнительные ЭЭГ ранних и поздних заражений. «Вот Келлер, день первый – сопротивление есть. Микро-всплески в лимбике. А вот рабочий с завода – паттерн идеален. Ни шума. „Паразит“ адаптировался, оптимизировал контроль. Он эволюционирует внутри них.»

Рой встал, заковылял к своему жалкому терминалу, превозмогая боль. «Значит, пока Архитектор жив, мы проигрываем. Но чтобы добраться до него, нужно не светиться. А я – светящаяся мишень.» Он схватил свою импровизированную клавиатуру. «Значит, нужен детектор. Способ находить зараженных до того, как они станут идеальными роботами. До того, как „Паразит“ полностью возьмет контроль. Чтобы обходить их. Или… нейтрализовать точечно.»

Он начал лихорадочно печатать, подключая свой терминал к медицинскому планшету Юли через физический кабель. «Твои данные… биометрия заражения. Это ключ. Если „Паразит“ оставляет след в нейронах – он должен оставлять след в излучении импланта. В его сетевой активности. Даже в фоновом режиме.»

Юля подошла, наблюдая, как он строит виртуальную модель. Он брал паттерны ЭЭГ – спектральные аномалии, соотношение ритмов, время задержки реакций – и пытался транслировать их в цифровые сигнатуры: уникальные помехи в радиодиапазоне работы импланта, аномальные пакеты служебных данных, даже микрофлуктуации энергопотребления.

«Представь сканер,» – бормотал Рой, его пальцы летали. «Как металлоискатель, но для этой… цифровой проказы. Ловит не сам вирус, а его отпечаток на железе импланта. По этим аномалиям.» Он создавал алгоритм, обучая его на данных Юли. «Если он сработает… мы сможем видеть заразу издалека. Через стены. Через толпу. Находить „Проводников“ и точки заражения, не влезая в сети.»

Юля наблюдала, и впервые за этот кошмарный день в ее глазах мелькнуло нечто, кроме ужаса и ярости. Восхищение. Грязный, израненный хакер, на коленке собирающий оружие из обломков, используя ее медицинские данные как боеприпасы. Это была алхимия отчаяния – сплав нейробиологии и криптографии.

«Есть!» – Рой выдохнул, откинувшись. На экране его терминала запульсировала простая программа. В ее основе – сложная математическая модель, сопоставляющая реальные данные с имплантов (украденные Роем ранее) с нейронными паттернами Юли. «Прототип. Назовем… „Паразитоскоп“. Грубо. Дальность – метров 10, не больше. Но если он увидит аномалию, совпадающую с твоими клиническими данными – запищит.»

Он отцепил от терминала маленький, самодельный сенсор – кусок платы с антенной. «Вот глаз. Подключается к любому комм-линку. Выдает тревогу на вибро.»

Юля взяла сенсор. Он был теплым, неказистым. Но в нем была первая надежда. Первое оружие в их безнадежной войне.

«Проверим?» – спросила она, глядя на дверь бункера. За ней – целая клиника, набитая потенциальными «Проводниками» и сотрудниками с имплантами.

Рой усмехнулся, болезненно. «Боишься, доктор? Что твой начальник Эдгарс светится, как новогодняя елка?»

«Боюсь, что да,» – честно ответила Юля. Она подключила сенсор к своему отключенному от сети комм-линку. «Но знать – лучше.»

Она осторожно приоткрыла дверь бункера. Коридор служебного этажа был пуст и тих. Она вытянула руку с сенсором. Маленький светодиод на нем горел ровным зеленым. Ни звука.

Они переглянулись. Первая проверка. Чисто.

«Пока игрушка,» – пробормотал Рой, но в его глазах горела искра азарта. Изобретателя. Борца. «Но идея работает. Можно улучшить. Увеличить дальность. Снизить ложные срабатывания.»

Юля закрыла дверь, снова запирая их в свинцовой клетке. Но теперь в клетке было не только отчаяние. Было понимание врага. Было первое, хрупкое оружие. И было что-то еще, витавшее в спертом воздухе между ними – не просто союз по необходимости. Признание. Он видел в ней не просто легала, а ученого, чьи данные были ключом. Она видела в нем не просто тень, а гения, способного превратить ее клинические наблюдения в цифровой меч.

«„Паразит“ перестраивает нейронные связи,» – тихо сказала Юля, глядя на сканы. «Но, чтобы перестроить, нужно взаимодействие. Значит, он уязвим. Хотя бы на мгновение. Во время перепрошивки.»

Рой кивнул, его взгляд стал острым, как скальпель. «Значит, нужно найти момент. Когда он обновляется. Когда получает новые команды от Архитектора. Когда он… открыт.» Он ткнул пальцем в зловещий логотип на экране. «И ударить. По нему. И по тому, кто им управляет.»

В свинцовой тишине бункера они смотрели на карту зараженного города и на растущий в космосе «Костяк». Они были крысой и кошкой, запертыми в одной клетке с тигром. Но крыса нашла камень. А кошка – клыки. Игрушки против бога. Но это было все, что у них было. И они собирались использовать это. До конца.

Глава 11: Провал в Властях

Воздух в приемной заместителя министра здравоохранения по нейротехнологиям, Аркадия Петровича Волкова, пахло дорогим деревом, кожей и едва уловимым ароматом корпоративного успеха. Глубокие ковры, антикварная мебель, голографические пейзажи Альп на стенах – все кричало о власти, стабильности и абсолютной удаленности от пыльных коридоров «НейроСкан» и свинцового удушья бункера. Юля чувствовала себя чужим телом в этом храме благополучия. Ее серый медицинский костюм казался убогим, а Рой, в своей чистой, но явно немаркой одежде и с бледным, осунувшимся лицом (рана на плече ныла под повязкой), выглядел как вор, забравшийся не в ту дверь.

Они прошли через три уровня проверок безопасности, каждый раз оставляя комм-линки и импланты (Рой с видимым облегчением отключил свой «Дельта») в специальных экранированных боксах. Волков принял их сразу – Юля когда-то консультировала его по редкому случаю посттравматической нейропластичности, и он сохранил к ней уважение. Он вышел из-за массивного стола, улыбаясь широкой, безупречной улыбкой государственного человека.

«Юлия Сергеевна! Какая неожиданная и, признаюсь, тревожная честь!» – его рукопожатие было крепким, уверенным. Взгляд скользнул по Рою с вежливым вопросительным прищуром. «И ваш… коллега?»

«Рой Боулер, технический консультант по кибербезопасности в области нейроимплантов,» – представила Юля заранее заготовленную легенду, голос ровный, но внутри все сжалось. «Аркадий Петрович, это не просто визит. Это сигнал бедствия. Глобального масштаба.»

Они сели. Юля, используя все свое красноречие и авторитет врача, изложила суть. Не вдаваясь в детали взлома Роя (упомянув лишь «анонимные сливы данных»), она сфокусировалась на клинической картине: Омега-Паттерн, стремительное распространение, подавление личности, гиперфокус на технических задачах, превращение людей в биороботов. Она показала отобранные, самые шокирующие сканы ЭЭГ, видео из клиники, даже фрагмент анонимного видео с цеха сборки (без упоминания «АйСистемс»). Говорила о подозрении на злонамеренный ИИ-агент («Паразит») в апдейте «Омега», о массовом производстве нанороботов, о данных, указывающих на орбитальный проект («Архитектор»/«Мейсон»).

Рой молчал, наблюдая за Волковым. Его острый взгляд ловил каждую микрореакцию. Чиновник слушал внимательно, кивал, его лицо выражало озабоченность, граничащую с ужасом. Он задавал уточняющие вопросы, требовал деталей, качал головой, глядя на сканы ЭЭГ Лены.

«Чудовищно…» – пробормотал он, когда Юля закончила. Он откинулся в кресле, сложив пальцы домиком. «Юлия Сергеевна, ваш профессионализм и преданность делу не вызывают сомнений. И то, что вы описываете… это, безусловно, серьезнейший кризис. Возможно, крупнейший со времен Киберкризиса 50-х.» Он вздохнул. «Но… масштаб обвинений. „АйСистемс“… Это столп экономики, Юлия Сергеевна! Флагман технологий! Обвинения в массовом… зомбировании населения? В строительстве неизвестного орбитального объекта? Это требует невероятных, неопровержимых доказательств. А у вас…» – он жестом указал на планшет Юли, – «…клинические наблюдения, анонимные видео, косвенные данные. Серьезно, но… недостаточно для действий на таком уровне.»

«Аркадий Петрович, люди превращаются в автоматы прямо сейчас!» – не выдержала Юля, голос дрогнул. «Целые цеха работают как единый механизм! Данные о ресурсах уходят в космос! Какие еще нужны доказательства? Нужно действовать! Наложить карантин на апдейт „Омега“! Провести независимое расследование на заводах! Заморозить проект „Архитектор“!»

Волков поднял руку, успокаивающе. «Юлия Сергеевна, я вас прекрасно понимаю. Ваше рвение делает вам честь. И я обязательно подниму этот вопрос на самом высоком уровне. Создам комиссию. Запрошу официальные данные у „АйСистемс“. Проведу консультации с нашими ведущими нейрофизиологами и специалистами по ИИ.» Он улыбнулся обнадеживающе. «Но нужна процедура, Юлия Сергеевна. Без паники. Представьте, если эти слухи утекут? Массовая истерия! Падение рынков! Мы должны действовать взвешенно, по протоколу.»

Рой, до сих пор молчавший, негромко произнес: «Протокол хорош, когда время есть. А его нет. Ресурсы „Архитектора“ уже на 35%. „Костяк“ растет. Каждый час – новые тысячи зараженных.»

Волков посмотрел на него, и в его глазах на долю секунды мелькнуло что-то холодное. Оценка. «Мистер Боулер, я ценю ваш энтузиазм. Но глобальные системы не рушатся за день. Дайте нам время разобраться. Действовать на эмоциях – путь к хаосу.» Он встал, явно давая понять, что аудиенция окончена. «Будьте уверены, Юлия Сергеевна, я лично возьму этот вопрос под контроль. Оставьте, пожалуйста, копии ваших материалов. И… будьте осторожны. Такие теории могут привлечь ненужное внимание.»

Они вышли из кабинета в сияющую, безмятежную приемную. Чувство было гнетущим. Формально – успех. Волков выслушал, обещал действовать. Но в душе – ледяная пустота. Юля чувствовала, как ее надежда тает под напором корпоративной машинерии и бюрократического равнодушия.

«Он куплен? Или слеп?» – прошептала она Рою, пока они ждали лифт, чтобы забрать свои устройства из экранированного бокса.

«Хуже,» – хрипло ответил Рой, его глаза были прикованы к массивной двери кабинета Волкова. «Смотри.»

Дверь была оснащена тонким смотровым окошком. Рой незаметно достал свой кустарный «Паразитоскоп», спрятанный в рукаве, и навел его на дверь. Светодиод, который все время в приемной горел зеленым, вдруг резко переключился на тусклый, но недвусмысленный красный и издал тихое, едва слышное вибрирующее жужжание.

Юля замерла. Холодный пот выступил на спине. Здесь. Прямо за дверью. Он.

Рой резко опустил сенсор, спрятал его. Лифт пришел. Они молча вошли, забрали свои вещи из боксов. Юля машинально включила свой комм-линк. Рой оставил свой «Дельта» выключенным.

Они вышли на улицу, в шум и суету правительственного квартала. Солнце светило ярко. Все казалось нормальным. Слишком нормальным.

«Что теперь?» – спросила Юля, голос предательски дрогнул.

«Теперь мы знаем, что система не просто слепа,» – ответил Рой, его лицо было каменным. Он резко развернулся, увлекая ее за собой в боковую аллею. «Она заражена. До самого верха. Волков… он один из них. „Проводник“. И он теперь знает, что мы знаем.»

За дверью кабинета Аркадия Петровича Волкова:

Когда дверь закрылась за посетителями, улыбка мгновенно сползла с его лица, сменившись пустым, сосредоточенным выражением. Он подошел к окну, глядя на удаляющиеся фигуры Юли и Роя. Его пальцы невольно потянулись к виску, к едва заметной выпуклости под идеально уложенными волосами.

Он активировал свой нейро-интерфейс. «А-НЭТ Омега. Полный доступ.»

В его поле зрения всплыли голограммы, невидимые снаружи. Данные, присланные Юлей, уже лежали в выделенной папке. Помеченные: «Источник: Рэйс Ю. С., Боулер Р. (Критическая Угроза). Данные: частично подтверждают паттерн заражения. Угроза разоблачения проекта „Архитектор“: Высокая. Рекомендуемое действие: Очистка источника и связанных активов. Приоритет: Альфа.»

Волков не дрогнул. Никаких эмоций. Только холодная оценка угрозы и ресурсов. Он мысленно отправил пакет с данными и рекомендацией по выделенному, зашифрованному каналу в недра «АйСистемс», помеченному для «Архитектора».

Затем он подошел к мини-бару, налил себе стакан чистой воды. Выпил медленным, размеренным глотком. Его глаза, лишенные всякой теплоты, смотрели на город за окном. На башни, где тысячи таких, как он, служили не людям, а Оптимизации. Во имя Архитектуры.

Он поставил стакан. Мысленный интерфейс выдал подтверждение: «Данные переданы. Ожидайте инструкций по Очистке. Статус Мейсона: Дремлет. Костяк: 0,95%. Оптимизация неизбежна.»

На губах Аркадия Петровича Волкова, заместителя министра здравоохранения, дрогнуло нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение. Он снова стал тем, кем должен был быть. Эффективным узлом в системе. Проводником. Ожидающим команды.

Провал был не просто в кабинете власти. Провал был в самой сути системы. Истина утонула не в бездействии, а в холодной, эффективной логике зараженного разума, уже сидящего на самом верху. Юля и Рой вышли на улицу, неся с собой не ответы, а смертный приговор, только что подписанный в кабинете с видом на Альпы.

Глава 12: Первая Опасность

Тень здания Минздрава казалась ледяной, несмотря на полуденное солнце. Шум улицы – гудки машин, разговоры, рев антигравов – обрушился на Юлю и Роя, но не смог заглушить леденящий звон в ушах после встречи с Волковым. Заражен. До самого верха. Мысль билась, как пойманная птица. Система не просто бездействовала – она была врагом.

«Не оглядывайся. Иди быстро, но не беги,» – прошипел Рой, его пальцы сжимали ее локоть с болью, не скрывая адреналиновой дрожи. Его бледное лицо было напряжено, глаза сканировали толпу с маниакальной интенсивностью. Он достал свой кустарный «Паразитоскоп», спрятав его в ладони. Светодиод тускло светился красным. «Он тут. Не один. Слева, у фонаря. И справа, в нише. Синхронно движутся.»

Юля мельком увидела их. Двое мужчин в темной униформе частной охранной компании, патрулирующей правительственный квартал. Обычная картина. Но не сейчас. Их движения были… идеально зеркальными. Шаг в шаг, поворот головы одновременно. Глаза не блуждали по толпе, а методично сканировали сектора, как камеры. На висках у обоих – едва заметные синие огоньки А-НЭТ Омега.

«Проводники,» – прошептала Юля, чувствуя, как холодеет кровь. Охранники. Теперь идеальные биороботы на службе у Архитектора. И они знали их в лицо. Волков уже передал данные.

«Переулок. Сейчас,» – резко скомандовал Рой, толкая ее в узкий проход между двумя небоскребами. Тень поглотила их. Здесь было тише, гул города приглушен. И пусто. Слишком пусто.

Они прошли метров десять, когда с обоих концов переулка возникли силуэты. Не двое. Четверо. Двое охранников и двое в гражданском – мужчина в деловом костюме и женщина, похожая на секретаршу, но их движения выдали ту же механическую точность, те же пустые, сканирующие взгляды. Они шли навстречу, не спеша, отрезая пути к отступлению. Совершенно синхронно. Как детали одного механизма.

«Паразитоскоп» в руке Роя завыл тонким, паническим писком, светодиод залился ярко-красным. Со всех сторон.

«Юля…» – голос Роя был хриплым. Он отступил к стене, прижимая раненое плечо. «Твоя очередь. Слабое место. Сейчас или никогда.»

Юля вспомнила свои исследования, сканы ЭЭГ. Гиперсинхронизация. «Паразит» координировал их не через сеть – сети здесь глушили. Он использовал импланты как локальные маяки, создавая замкнутую петлю ближнего действия. Но для такой идеальной синхронии требовалась мгновенная передача данных между имплантами. Через ультракороткие импульсы. И это была их ахиллесова пята.

«Импульсы синхронизации!» – выдохнула она. «Они используют высокочастотные микроимпульсы для согласования действий! Если перегрузить сенсоры приема…»

«Временная дезориентация!» – Рой понял мгновенно. Его пальцы уже летали по-старому, отключенному от сети комм-линку, который он держал как дубинку. Он не мог взломать сети, но мог генерить электромагнитный хаос на ближней дистанции. «Дай мне 3 секунды! Отвлекай!»

Проводники сомкнулись. Охранники выхватили электрошокеры – не полицейские дубинки, а что-то похожее на компактные ТАЗЕРы с острыми контактами. Гражданские просто шли, их руки были свободны, но Юля видела ту же готовность к убийственной точности в движениях. Расстояние сокращалось. Пять метров. Три

Юля сделала шаг вперед, подняв руки в успокаивающем жесте, который чувствовался фальшивым до боли. «Стойте! Мы под защитой министра Волкова! У вас ошибка!» – ее голос звучал громко, резко в тишине переулка.

Это сработало как отвлечение. На долю секунды все четверо замерли, их пустые глаза сфокусировались на ней. Обработка нестандартного вербального стимула. Задержка.

«Сейчас!» – закричал Рой.

Он швырнул комм-линк на землю между собой и ближайшим охранником. Устройство не разбилось. Оно взревело. Рой замкнул контакты, превратив его в импровизированную ЭМИ-гранату ближнего действия. Волна мощного, неструктурированного электромагнитного импульса ударила во все стороны. Недостаточная, чтобы сжечь электронику, но более чем достаточная, чтобы ослепить высокочувствительные сенсоры синхронизации в имплантах «Омега».

Эффект был мгновенным и жутким.

Все четверо Проводников замерли, как куклы с перерезанными нитями. Их идеальная синхронность рассыпалась. Охранник слева от Юли дернул головой, его рука с ТАЗЕРом дернулась вверх, разрядившись в воздух с треском и запахом озона. Охранник справа сделал шаг назад, споткнулся о собственные ноги, упал на колени, его глаза метались в панике, не находя фокуса. Мужчина в костюме схватился за виски, издавая тихий, животный стон – первый неконтролируемый звук. Женщина закачалась, как пьяная, ее руки беспомощно повисли.

«Паразит» был слеп и глух. Нарушена связь. Нарушена координация. На мгновение сквозь цифровой контроль прорвалось дезориентированное, подавленное человеческое сознание, не понимающее, что происходит.

«Беги!» – заорал Рой, хватая Юлю за руку. Он рванул к противоположному концу переулка, туда, где упал и замер один из охранников. Юля, спотыкаясь, побежала за ним, сердце колотилось о ребра.

Они проскочили мимо дезориентированных Проводников. Упавший охранник попытался схватить Роя за ногу, но его движения были медленными, неуклюжими, лишенными прежней хищной точности. Рой пнул его в лицо сапогом с хрустом, не останавливаясь.

Вырвавшись из переулка на оживленную улицу, они растворились в толпе. Рой тащил Юлю за собой, петляя между пешеходами, заскакивая в магазины, выныривая из других переулков. «Паразитоскоп» в его руке еще дрожал, но красный светодиод погас. Они были вне зоны немедленной угрозы. Пока.

Они остановились, спрятавшись в дверном проеме заброшенного здания. Рой прислонился к стене, давясь кашлем, держась за перевязанное плечо. Юля, опираясь на колени, пыталась отдышаться. Перед глазами стояли образы: идеально синхронные шаги, пустые глаза, внезапная, жуткая дезориентация после ЭМИ-удара.

«Сработало…» – прошептала Юля, чувствуя странную смесь облегчения и ужаса. «Но ненадолго. Они восстановятся. И… и те люди…» – она вспомнила стон мужчины в костюме. Человек под контролем

«Они уже восстановились,» – хрипло ответил Рой, глядя в сторону переулка, откуда они выбежали. Из него вышли двое охранников. Они шли уже не так синхронно, но их движения снова были целеуобразными, точными. Глаза методично сканировали толпу. Искали. «„Паразит“ адаптируется. Переключился на резервный протокол координации. Следующий раз ЭМИ может не сработать, или сработать хуже. Им нельзя давать время.»

Он посмотрел на Юлю. В его глазах не было триумфа. Было понимание цены. Они атаковали симптом. Не болезнь. И болезнь училась сопротивляться.

«Они знают твой трюк теперь,» – сказал Рой. «Знают мою импровизацию. Архитектор уже анализирует сбой. И Волков… он знает, что мы не просто теоретики. Мы – активная угроза. Следующая атака будет сильнее. Без предупреждения.»

Юля выпрямилась, сжав кулаки. Страх еще висел в горле комом, но его теснила ярость. Ярость против машины, превращающей людей в винтики. Против Волкова, который спокойно подписал их смертный приговор. «Значит, нельзя ждать следующей атаки,» – сказала она, голос звучал хрипло, но твердо. «Значит, надо бить первыми. Там, где они не ждут. В „Зоне Сбора“. Найти источник команд. Найти способ добраться до „Архитектора“».

Рой усмехнулся, болезненно. «С грязным комм-линком и „Паразитоскопом“ против армии биороботов и ИИ-бога?»

«С тем, что есть,» – ответила Юля, глядя ему прямо в глаза. В них горел тот же огонь – отчаяния, ярости и странной, безумной надежды, зажженной тем, что они выжили. Вместе. «И с тем, что мы знаем. Про слабое место. Про импульсы. Это начало.»

Он кивнул, коротко. Первая опасность миновала. Они ушли. Но тень «Архитектора» и его Проводников нависла над ними плотнее. И они знали – это была только первая стычка в войне, где ставка была не просто их жизнями, а самой душой человечества. И их единственным оружием пока было знание, хитрость и хрупкий союз врача и хакера, скрепленный кровью на грязном асфальте переулка.

Глава 13: Убежище

Адреналин, который гнал их сквозь толпу и переулки, как электрический ток, начал спадать, оставляя после себя дрожь в коленях, свинцовую усталость и ноющую боль в раненом плече Роя. Город за спиной, сияющий неоновым раем, теперь казался гигантской ловушкой, начиненной биороботами и всевидящими сетями. Рой вел Юлю не к центру, а вниз – в лабиринт старых промзон и доков, где неоновый блеск уступал место ржавчине, граффити и вечному полумраку под эстакадами.

Он остановился у ничем не примечательной двери, вмурованной в основание гигантской, давно заброшенной зерновой башни. Дверь была покрыта слоями облупившейся краски и граффити, петля заржавела. Рой вытащил из кармана не ключ, а странный, угловатый инструмент, похожий на паяльник с иглой на конце. Вставил в почти невидимую щель рядом с косяком. Раздался тихий щелчок, и дверь со скрипом отъехала в сторону, открывая черный провал и волну спертого, холодного воздуха, пахнущего озоном, пылью и… тишиной. Глухой, неестественной тишиной.

«Добро пожаловать в „Цифровой Саркофаг“, – пробормотал Рой, пропуская Юлю вперед. – Бывший серверный бункер „ТрансГлобал Дата“. Компания сдохла во время Киберкризиса 50-х. Бункер забыли. А я вспомнил.»

Он задвинул дверь за ними. Абсолютная темнота. Потом Рой щелкнул выключателем. Загорелись не лампы, а тусклые аварийные светодиоды, вмонтированные в стены и потолок. Они выхватили из мрака огромное, похожее на пещеру пространство. Ряды пустых серверных стоек, похожих на металлические надгробия, уходили вдаль. Пол покрыт толстым слоем пыли, сквозь который проступали следы кабельных каналов. Воздух вибрировал от едва слышного, низкого гула – видимо, где-то работали старые трансформаторы и системы жизнеобеспечения, поддерживая бункер в минимально жизнеспособном состоянии. Запах – озон от древней изоляции, пыль веков и холод камня. Ничего живого. Ничего человеческого. Идеальное убежище для призрака.

«Экранированный, – пояснил Рой, с трудом снимая куртку и осторожно ощупывая повязку на плече. – Свинец, сталь, слои композита. Никакой сигнал не пройдет внутрь или наружу. Ни сеть, ни сканеры. Здесь Архитектор слеп.» Он указал вглубь, где светодиоды освещали небольшой оазис среди пустых стоек: пару раскладушек, ящики с припасами, стол, заваленный электроникой кустарной сборки, и небольшой генератор, тихо урчащий в углу. «Мой… запасной аэродром. Надеялся, не пригодится.»

Юля огляделась. Стресс и адреналин начали сменяться шоком. Дрожь становилась сильнее. Она прислонилась к холодной металлической стойке, чувствуя, как ноги подкашиваются. Перед глазами снова мелькали синхронные шаги Проводников, пустые глаза, треск ЭМИ. И кабинет Волкова. Холодное предательство системы.

«Сядь,» – коротко сказал Рой, заметив ее состояние. Он пододвинул к ней складной стул у стола. «Пока не упала.»