Школа мёртвых душ

Ноги у меня подкашивались, вспоминая всё то, что мне приснилось, и я поймал себя на мысли, что я не хочу на эту работу ни за какие деньги. Мы сели в машину, я завёл мотор и не прогревая сразу тронулся.

– Расскажешь теперь, что с тобой случилось и почему на тебе нет лица? – с тревогой в голосе заглянула мне в глаза Снежа.

Вырулив на дорогу, я рассказал ей абсолютно всё и во всех деталях, она слушала внимательно, не перебивая.

Мой рассказ занял почти всю дорогу, по тому, как я даже не заметил, как мы приехали.

После того, как я закончил своё повествование, она немного помолчала и, глубоко вздохнув, сказала:

– М – да.. У меня слов нет, а главное сейчас я понимаю твоё состояние, не знаю, что сказать, но если не хочешь – не ходи. Если учесть, что обычно ты и двух слов связать толком не можешь, а сейчас рассказал все так, словно это было двадцать минут назад и тебя потряхивает, как после удара током, думаю найти что – то другое – будет лучшим вариантом.

Я сидел не зная, что делать, с одной стороны я не хочу туда даже заходить, с другой – я не могу отпустить туда её одну. О чём собственно я ей и сказал.

– Дурачок ты у меня, я работаю тут много лет и не то, что сама не видела, но и от других ни разу не слышала хоть что – то похожее на тот бред ,что ты сейчас рассказал. Ты просто сам подумай чтобы было если в стенах школы пропал ребёнок? Да эту школу по кирпичику бы разобрали! – Подытожила она свою истину последней инстанции.

–Ладно, директор придёт минут через сорок, не раньше, посиди пока в машине и подумай, если не захочешь – поезжай домой, покопайся в объявлениях, если передумаешь – позвонишь, я выйду за тобой и провожу до кабинета, хорошо? – заключила она свой монолог от которого стало, как – то легче.

– Ладно, сейчас покурю и зайду.

– Ну я пошла, мне ещё документы надо приготовить, – с этим словами она хлопнула дверью и побежала, цокая каблучками.

« Нахуй это всё » – подумал я заводя мотор.

С принятием подобного решения настроение повысилось до голубого осеннего неба.

Листья стали желтее, ветер теплее, да и вообще всё стало просто замечательно. Я остановился у газетного ларька и купил газету с новыми вакансиями. Не забыв сразу после него зайти в магазин и затариться несколькими бутылочками холодного пива.

День обещал быть просто замечательным!

Резкая боль прострелила затылок, я откинулся на подголовник, но удар об него был словно о каменную стену. Теперь болью прострелило всё тело. Я дотронулся до лица и сильно укололся об осколок торчащий из онемевшей щёки.

Стон от боли сам вырвался из груди, и я

приоткрыл глаза.

– Этого не может быть! Блять! Блять! Блять! – со злостью и отчаяньем выдавливал я проклятья этому месту.

– Хи – хи – хи —хи, – звонко долетело до меня откуда – то сверху.

« Что же тут происходит, куда я попал? » – спотыкались мысли об боль в моей голове.

Луч фонаря освещал лестницу примерно в полуметре от меня, я дотянулся и взял фонарь, осветив вход в подвал. Мырчалка до этого стоявшая, как часовой

всматриваясь в бездонную пасть подвала нервно дёргая хвостом, увидев свет, отвлеклась от созерцания проклятого места и подошла ко мне, положив лапку мне на руку, она ткнула меня своим холодным носиком в щёку, словно поцеловала.

Затылок просто раскалывался на две части; мне казалось, что если ещё немного помочь ему руками, я смогу разломить свою голову пополам. Я попытался встать, ноги едва слушались, в глазах всё плыло.

« Не лучшая затея, » – подумал я и брякнулся на жопу, затылок снова прострелило.

Я дотронулся до подборотка, нащупав осколок я вытащил его двумя пальцами и бросил перед собой в пятно фонарного света.

Кровь болью полилась из потревоженной раны , а вместе с ней и желание куда либо идти.

Я направил луч фонаря в проём подвала вонючая субстанция тёмно – красными переливами доходила уже до первой ступени.

« Нужно встать, нужно двигаться чтобы не потерять сознание и не захлебнуться этой протухшей вонью. Нужно идти, нужно ползти, нужно хоть что – то делать! И начать нужно с кабинета директора. » – с этими мыслями я поплёлся в сторону третьего этажа.

Каждый шаг отдавался болью.

Поднимаясь по лестнице я провёл ладонью по щеке размазывая кровь.

« Нужно пойти в пультовую, у меня в рюкзачке есть бинт и йод. Хрен с ним, что жить мне осталось скорее всего недолго, но рану всё же нужно обработать. »

В продолжение мысли на память всплыла старая байка про смертника, которому палач перед расстрелом предложил намазать лоб зелёнкой.

« На хрена? » – спросил смертник.

« А чтобы заражения крови не было, » – с улыбкой ответствовал палач.

Я едва улыбнулся разбитыми губами своей же шутке.

С прытью паралитика я поднялся с подвальной клетки на первый этаж.

Уперевшись в косяк я провёл по занемевшей щеке и глянул на ладонь, она была обильно испачкана кровью.

« Зеркало. Мне нужно зеркало достать из себя оставшийся осколок.»

Я чувствовал его внутри щеки. Последняя онемела, но я все равно чувствовал тупую боль, с этим убеждением я доковылял до пультовой.

Зайдя в пультовую, я вытер руку об испачканные кровью джинсы и полез в рюкзак.

В отделении, отведённого под аптечку, я без труда нащупал упаковку стерильного бинта, и там же нащупал пузырёк йода. Распихав сия добро по карманам я отправился на поиск зеркала и крана с водой.

Из своих нехитрых требования я пришёл к выводу, что мне нужно валить в туалет.

Меня мотало, словно пьяного хотя от выпитого не было и следа.

Я шёл по стенке, едва держась на ватных ногах.

Услужливый луч фонаря разгребал тьму перед ногами.

Мельком бросив взгляд в даль коридора я остановился и выключил фонарь.

Мне не показалось: с десяток метров от меня из шкафа оч.умелых детских ручек шло блекло – красное свечение.

Переходя на другую сторону коридора я приблизился к импровизированному гробу детского творчества и с опаской заглянул за его боковину.

Первое, на что упал мой взгляд, это был стоящий за стеклом спичечный домик окна которого сейчас не едва мерцали, а горели красным кровяным светом.

Я подошёл ближе.

Огненные вихри адского пламени бушевали за стенами этой точной копии этого проклятого места. Я немного опустил взгляд. Самый низ стены который предполагает подвал стал тёмно – красным, а из щелей между спичками едва заметно сочилась красная жидкость. Она вытекала на стекло образовывая вдоль всей стены небольшую лужицу.

Я перевёл взгляд на куклу, которая сидела, подпирая забор.

Сейчас на её нарисованном лице была не ехидная улыбка, а просто звериный оскал злорадства, словно хищник, показывающий своей жертве загнанную в тупик ухмылку смерти.

– Тварь, поганая тварь, – проскрежетал я сквозь зубы.

Я перевёл взгляд на пылающие яростью окна спичечного дома и краем глаза увидел, как кукла ощерилась ещё злее.

Моё желание схватить её за набитую ватой морду стало непреодолимо.

Боль резанула по руке в глазах поплыло.

– Опяяять нахераааачился? – до плыл до меня родной голос.

Я вздрогнул пытаясь открыть глаза.

Злобный взгляд куклы вцепился в меня не давая возможности даже моргнуть. Я отшатнулся к стене приложившись об неё затылком, на удивление она показалась мне мягкой и я со скоростью сопли стёк на пол.

Теперь я узнал это порождение зла, именно эта кукла была изображена на рисунке в той книге, которую я нашёл в коробке в подвале.

– Ты – же сказал, что поедешь домой смотреть другие вакансии.

Раздражённый голос пришедшей с работы Снежки окончательно вернули меня в похмелье бренного мира.

– Нуу.. Я… – проворочил я полупьяным языком.

– Что ты? Сколько можно бухать? Ты долго ещё собираешься сидеть на моей шее?

– А я на ней и не сижу, – огрызнулся я похмельным голосом.

– М – да? А где ты сидишь?

– На полу. – ответил я хлюпнув глотком пива из ближайшей бутылки.

Желание покурить заставляло меня переместиться в кухню, но ноги категорически не хотели без допинга перемещать пропитый организм.

Накатив на ход ноги остатки пива с другой бутылки я попытался встать, что в целом увенчалось успехом и нестерпимой болью в затылке.

Я глянул на " стену," ей оказалась нижняя часть мягкого дивана.

« Похоже этот дурдом никогда не закончится » – прокрутилось в моей пьяной голове.

Пиво настоятельно просилось наружу и отказать ему в такой мелочи я просто не мог.

Зайдя в комнату приятных ощущений я закурил и боком подпёр стену.

Убедившись в том, что стена не упадёт я вышел на кухню.

Я обвёл взглядом все, что меня окружало: стол на которой стояла початая бутылка водки, кухонные шкафчики, которые мы не так давно купили с моей любимой.

Память показала картину, как мы вешали их на стену и весело смеясь воодушевлённо обсуждали, что теперь на такую кухню не стыдно и кухарку пригласить, а то не гоже моей королеве у плиты стоять.

Как обнимались, глядя в окно после того, как повесили шкафчики, и неспешно решали, что лучше купить в ближайшее время – новую плиту или холодильник.

Я смотрел в её глаза сияющими от счастья и, наверное, как – то глупо улыбался.

Из этой красоты меня вырвал не самый красивый тон моей девочки.

– Ты не ответил на мой вопрос!

– На какой именно? Когда я брошу пить или когда слезу с твоей шеи?

– И на тот и на другой. – настаивала она на ответе забирая бутылку водки со стола.

– Оставь. – коротко рыкнул я понимая, какая учесть ждёт мою живительную влагу.

Степень её раздражения поднималось подобно лаве из жерла вулкана.

От понимая того, что она продолжает делать своё кровь гулко ударила в виски.

Пустота.

Её крик вернул меня в реальность.

Глаза моей девочки были наполнены слезами и страхом, я держал её левой рукой за волосы, а в правой нож, который я уже начал заносить для удара.

– Зайка, милый, ну что на тебя нашло? – причитала она пытаясь закрыться руками. —Пожалуйста, не надо! – На этой ноте её голос взвизгнул страхом.

Нож, управляемый моей рукой, уже пошёл целясь ей в горло, её крик вывел меня из ступора, и в последнюю секунду я успел вывести руку с клинком в сторону, чтобы не ранить её.

Я отпустил её.

Я только что чуть не лишил жизни самого родного и близкого мне человека, рука выронила нож, я обнял её и прижал к себе. Я гладил её по голове, прося прощения, я чувствовал, как её слёзы капают мне на плечо.

« Видимо совсем допился, » – подумал я пропитыми мозгами увидев на столе полупустую мерзость из – за которой я чуть было не сотворил горя.

Страх от того, что я чуть было не натворил волной прошёлся по моему телу. Я ещё раз поцеловал её заплаканное лицо и спросил:

– Ты сможешь меня когда – нибудь простить?

– Я уже тебя простила, только пожалуйста, не делай так больше, – всхлипнула она трясясь от страха.

– Обещаю, не сделаю, а сейчас ты не могла бы выйти, мне нужно побыть одному.

Она вышла.

Я наклонился и поднял нож, я понимал, что сейчас чуть было не произошло, а так – же понимал, что как алкаш со стажем я не смогу бросить своё теперь уже опасное и для неё влечение.

Я спустился по стене, поднёс нож, повёрнутым к себе лезвием, и, что есть силы, прижал к горлу…

Что – то мягкое прилетело мне в голову, нож поднесённый лезвием к шее и продавивший кожу вылетел в сторону, оставив на горле порез. Нож упал на пол в полуметре от меня, кошка после столкновения с моей головой упала ко мне на руки.

Я сидел у стены напротив шкафа творчества.

Волна облегчения от понимая того, что всё это мне привидилось прошла по телу, успокаивая гулкие удары сердца.

Я закрыл глаза и несколько раз перекатил голову по плечам пытаясь унять боль в затылке.

Испуганное лицо и слёзы Снежки неспешно таяли во мраке.

Топот детских ножек с заливистым смехом в конце коридора заставил меня вздрогнуть и вернутся в кошмар.

Я открыл глаза в тот момент когда нечто белое и воздушное завернуло за угол и топоча ножками побежало вверх по лестнице.

Мырчалка сорвалась с места и прижимаясь к полу словно охотиться на мышь засеменила в ту – же сторону.

Проводив её всё ещё затуманенным взглядом я глазами упёрся в валяющейся на полу на расстояние вытянутой руки нож. Попытка дотянуться до него прострелила руку до затылка.

Я перевёл взгляд на свою окровавленную руку, и не сразу смог понять чем она так сильно изрезана.

Понимание чем, пришло, когда я поднял глаза на разбитые стёкла шкафа. Память укусила разинутая пасть куклы, которую я хотел схватить за морду.

– Сука ебучая, – прохрипел я пытаясь подняться на ноги, чтобы довести своё желание до конца.

Заняв вертикальное положение я глянул в шкаф, но куклы там уже не было.

От неожиданности увиденного желудок свернулся в клубок, страх отвесил очередной подзатыльник, болью прострелив голову.

Пошатываясь я пошёл к окну по дороге подняв с пола фонарь и нож.

Положив своё хозяйство на подоконник я нервно через плечо глянул на шкаф. Стоять к нему спиной я категорически не хотел и по этому переместился на другую сторону подоконника.

Включив фонарь я направил его на свою руку.

Один порез был достаточно глубоким, и кровь по пальцам сбегала на белый подоконник. Я попробовал пошевелить пальцами, связки не задеты уже хорошо, ну а с остальным, как говориться, можно уже жить.

Достав пузырёк йода я попытался свинтить с него крышку, но удержать пузырёк окровавленной ладонью у меня не получилось, зато получилось свинтить крышку зубами.

Наклонив пузырёк я несколько раз тряхнул его, гроздь крупных капель упали на руку. Поставив пузырёк на подоконник я начал растирать капли по руке, одновременно шипя и жалея, что у меня нет третьей чтобы зажать член, аки не обоссаться.

Разорвав зубами упаковку, я приложил конец бинта к порезу, от чего он моментально пропитался кровью и его не нужно было уже придерживать.

Замотав как следует рану, я как смог с помощью одной руки и зубов сделал узелок. На остаток бинта я так же налил йоду и так же шипя обработал порез на шее и подбородке, обрабатывать щёку на ощупь не рискнул, чтобы йод не попал в глаз.

Мы поднялись на второй этаж.

Я уже было хотел повернуть на следующий пролёт, как услышал не замысловатую считалочку, которую слышал ранее и от которой по коже шёл мороз.

–Раз – два – три – четыре – пять, я иду с тобой играть.

Чувство страха новой волной окатило тело мелкой холодной дрожью.

Я осветил коридор со стороны откуда прилетел звук, в коридоре никого не было.

Передвигаясь вдоль стены едва дыша, я вслушивался в звуки. В коридоре царила мёртвая тишина от которой в ушах стоял пронзительный звон.

– Раз – два – три – четыре – пять, – я иду с тобой играть.

Прилетели слова с абсолютно противоположной стороны, я резко развернулся, осветив бледным лучом фонаря бесконечный коридор.

До поворота в другое крыло оставалось лишь пара шагов.

Я выглянул из – за косяка и в конце коридора увидел, как что – то белое, копошится в дальнем углу.

Я навёл луч слабого света теперь мне удалось рассматреть белое платье с большими белыми бантами.

Маленькая девочка лет четырёх – пяти, играя копошилась в тёмном углу пустой школы.

« Этого не может быть! » – кровь била

в виски, мысли лихорадочно проносились в голове.

« Как такое может быть? Откуда ты

тут взялась? »

То, что это была девчонка лет четырёх – сомнения у меня не было.

Подходя ближе я уже начал разбирать детскую нескладную речь, больше походившее на гугукание, но с каждым шагом её речь становилась всё отчётливее.

Я терялся в мыслях.

« Это что, опять видение? Опять шутка моего воспалённого страхом мозга? »

Я направил на неё, фонарь и только теперь в пучке света я увидел, как её белобрысые колечки двумя горными ручейками стекают на плечики белого платьица.

Холодная волна дрожи окатила меня ледяной водой.

« Этого просто не может быть, я просто схожу с ума » – с этими оптимистичными мыслями я шагнул к ней.

Шаг за шагом я приближался к ней всё ближе и с каждым новым шагом страх оставался позади меня.

Луч фонаря начал потихоньку таять в лучиках утреннего весеннего солнца.

Чем ближе я подходил тем – отчетливей начал различать молодую благоухающую свежестью зелёную траву , которая аккуратным бордюрчиком отделяет жёлтый песок от остального огромного мира.

Девчушка сидя на зелёном травяном ковре что – то напевала, мотая головой в такт своей мелодии, от чего её огромные банты подобно двум колокольчикам подыгрывали её ноткам. Она однозначно мне кого – то напоминала, только я никак не мог понять кого.

Вся эта картина пугала не меньше всего происходящего, но помимо всего прочего что – то определённо в ней было не то.

Я замер и прислушался и только после этого я смог понять, что звук идёт от куда – то из – за моей спины.

Но у меня не было сомнения, что эти звуки издаёт именно та, что находится перед мной на лужайке.

– Хи – хи – хи – хи, – снова прилетело мне в затылок, но на сей раз это был задорный детский смех.

– Давай поиграем? – донеслось сзади.

Я приблизился ещё на несколько шагов.

– Ну давай играть, – снова услышал я спиной мелодию её голоса.

– Давай, – как – то невнятно и не своим голосом ответил я, и совсем не своим

голосом добавил .– А во что ты играешь?

– Я, во врача, – послышался ответ.

Я заглянул за её плечо.

Перед ней на лужайке нежась в тёплых лучах весеннего солнца лежал на спине серый в белую полоску котёнок.

Около него валялись всякие игрушечные медицинские инструменты; какие – то пластмассовые шприцы, пинцеты, минзурки, на коленях у девчушки лежал стетоскоп…

Малышка же аккуратно держа лапку котёнка наматывала на неё бинт. По довольному мурчанию, маленького пушистого комочка определённо нравилось такое лечение.

Глядя на всю милоту этой картины я улыбнулся и положил свою здоровую ладонь на белые девчачьи локоны, от моего прикосновения она подняла на меня своё лицо.

Я вздрогнул и отошёл назад.

Улыбкой самой доброты на меня смотрела девчушка, которую я утром увидел в зеркале.

Тихая поступь детских ножек заставила меня обернуться.

То – же лицо, то – же платьице, те – же банты, шли ко мне из темноты коридора протягивая ко мне свои ручоки.

Это была та – же девчушка, но что – то в её образе изменилось и от неё веяло холодом.

Я встал на колени протягивая свои руки к ней.

Резкий, как выстрел надрывный писк за моей спиной разорвал гробовую тишину коридора.

От неожиданности и страха я разворачиваясь отпрыгнул в сторону пытаясь взглядом найти причину моего испуга.

– Ха – ха – ха. Хи – хи – хи – хи. – многоголосие дикого, нечеловеческого смеха летело мне в спину.

В луче фонаря на том месте где несколько мгновений назад на солнышке нежилось полосатое чудо лежала крыса.

Косточки её переломанных лапок прорвав шкурку торчали наружу, из вырванной нижней челюсти шла тонкая ниточка крови, осколки верхних зубов были практически выдраны и болтались на краю десны, из разорванного живота вывалились кишки кровавой кашей, словно их жевали зубами, а потом выплюнули, вырванный хвост болтался на оголённом позвоночнике.

Я повернул голову.

Белобрысое создание было в нескольких шагах от меня она по прежнему шла ко мне с вытянутыми руками, но с каждым шагом она становилась всё меньше и круглее.

Шаг… Ещё шаг… По мере её приближения мне становилось всё холоднее.

Её лицо становилось всё более круглое, пышное белое платье пропадало превращаясь в белую похожее на сукно ткань.

На ватных ногах я пятился назад не понимая, что мне делать.

Ещё шаг и это уже была голова всё той же тряпичной куклы, сейчас её нарисованная рожа была сплошной гримасой ужаса, олицетворением ночного кошмара.

Её нарисованный рот словно ожил, разделив её голову пополам от уха до уха.

Нечеловеческий хохот сотрясал школу, он был везде, словно вся школа хохочет надо мной адским хохотом.

– Мразь! – проскрежетал я зубами и собрав остатки смелости бросился на неё.

Забыв про боль я вцепился в это порождение ада, в её мерзкую нарисованную морду.

Удар чего – то невидимого ударил меня с такой силой, что я отлетел от неё, как ребёнок от удара боксёра – тяжеловеса.

– Давай поиграем? – ощерив ещё шире свою пасть, хихикнула она.

Мгновение и большое, мощное, ловкое, мускулистое тело длинным прыжком метнулось на неё, повалив исчадье на пол. Смех тут же прекратился, кошка кусала и драла когтями эту тряпичную тварь.

Но это уже была не моя мурчалка, это была настоящая белая рысь, которая в клочья разрывала тряпичную рожу. Уже не смех, а страшный животный рык разрывал темноту коридора. Небольшая белесая субстанция вылетела из драных махров и едва не влетев мне в голову, пронеслась в глубь коридора, обдав меня ледяным воздухом.

Рысь повернулась ко мне.

Огромные зелёные хищные глаза смотрели на меня.

Она приближалась ко мне тихими мягкими, но твёрдыми шагами, огромные белые клыки были видны с приоткрытой пасти.

– Мырчалка, – с дрожью в голосе позвал я дикую кошку.

С каждым шагом глаза, клыки и она вся становились всё меньше, и ко мне подошла моя маленькая мурчалка, тяжело дыша приоткрытым ртом.

Я взял её на руки и прижал к себе.

Глядя на разорванные в клочья тряпки в голове всплыла субстанция, которая из них вылетела. А в голову влетел вопрос: что ты такое?

Но ответа на него у меня конечно же не было.

В голове мелькнули случаи в спортзале, в подвале, меня осенил вывод, что моя мырчалка может только отогнать от меня это зло, но не может убить его. Я держал её на своих руках и понимал, что после каждой схватки дышит она всё тяжелее.

И в какой момент это нечто сможет одолеть её для меня является самой большой загадкой, после той, как мне отсюда выбраться.

Мы сидели на полу пытаясь перевести дух.

Я достал сигарету и закурил. После выпитого ранее продукта в виде КВНа, организм настойчиво начал требовать воды. Да и желание достать из морды осколок от которого щека опухла и саднила никуда неделось.

Едва поднявшись, я поковылял в сторону туалета.

От удара, что выписала мне тварь, вся правая сторона практически отстёгивалась.

Уверенно наступать на правую ногу я практически не мог, со стороны я наверное походил на зомби, который только что пережил апокалипсис.

Я зашёл в туалет. Подойдя к раковине я как смог пристроил над висящим на стене зеркале фонарь.

То, что я увидел в зеркале заставило меня содрогнуться. Чувствовал я себя понятное дело не важно, а выглядел и того хуже.

Распухшая щека была украшена глубоким порезом, из которой сочилась сукровить, скула и шея была в засохшей крови. Щека разбухла настолько, что грозила закрыть опухолью глаз.

Выбора особого не было, осколок нужно доставать, я двумя пальцами немного раздвинул рану, из неё тут же вытек сгусток крови.

Я поморщился и достал бинт. Отмотав немного материала, я скрутил небольшой тампон и аккуратно

всунул в порез пропитать кровь.

Щека была занемевшая, поэтому особой боли я не чувствовал, да если бы и чувствовал, чтобы это изменило, если не достать осколок, щёку разнесёт настолько, что она попросту закроет мне глаз.

Мне с двумя – то глазами было не очень по себе, поэтому перспектива остаться без одного меня никак не радовала, а ситуация называется – помоги себе сам.

Промокнув рану, я вынул окровавленный тампон.

В свете фонаря блеснул осколок, он сидел достаточно глубоко и просто двумя пальцами достать его не выйдет. При таком раскладе очень кстати пришёлся бы пинцет, которого у меня отродясь не было. Обработав пальцы йодом, я раздвинул кожу. Дотронувшись до осколка я чуть качнул его чтобы понять, как именно он сидит.

По ощущениями заострённый край практически пробил мне щёку до десны, это предположение подтвердил и язык, когда я его кончиком дотронулся до чего – то острого, проведя им по внутренней стороне щеки.

Ладно хоть десну не распорол и не задел зубной нерв, вот тогда бы точно жизнь мёдом бы не показалась. Диагноз поставлен – пора лечить.

Мысли чем заменить пинцет разбежались по голове и вернулись с конкретным предложением.

Достав с ножен нож, я силой отрезал от дверного косяка длинную толстую щепу. Израненная рука недовольством напомнила о себе. Очистив её с грехом – пополам от остатков краски, я отрезал от нее столько длины, сколько мне было нужно. Скруглил заострённые деревянные края, мокнул в йод и такую же махинацию сотворил со второй отрезанной от щепы частью.

Хренотень которая у меня получилась, пинцетом можно было назвать мягко говоря с большими оговорками.