Клятвенник Империи: Присяга из Пепла

Илья сглотнул, поморщившись от боли.

– Они… были не правы, – просипел он. – Договор был кабальный. Он…

– Я знаю, что он был кабальный! – внезапно взорвался Кузьма, ударив кулаком по столу. Свитки подпрыгнули. – Все знают! Но так не делается! Есть процедура! Есть регламент! Ты должен был оспорить, доказать, найти лазейку в их же правилах! А ты… ты просто всё сжёг! Варвар!

Он тяжело дышал, отдуваясь после вспышки гнева. Потом провёл рукой по лицу, смахивая усталость.

– Но, чёрт возьми… это сработало. – В голосе магистра прорвалось нечто похожее на уважение, – Они веками используют это слово-паразит. Все знают, все видят. Но все делают вид, что это норма. А ты взял и выжег его калёным железом. Прямо у них на глазах. Некоторые в Коллегии… Повторю, некоторые считают, что такая… прямота… необходима. Как прививка от гнили. Но это не значит, что они тебя за это полюбят, сорок седьмой. Это значит, что ты полезный идиот. Пока полезный.

Дверь в мастерскую с лёгким скрипом приоткрылась. В проёме возникла фигура в алом камзоле. Каспар Клинок. Его лицо было невозмутимо, но в глазах плескалась ледяная ярость.

– Магистр Кузьма, – он кивнул, демонстративно игнорируя Илью. – Декан требует вашего присутствия. Для разбора инцидента на выездном Суде.

– Знаю, что требует, – буркнул Кузьма. – Иди скажи, что я скоро буду.

– Он требует сейчас, – настаивал Каспар, его взгляд, наконец, упал на Илью. – И я бы хотел воспользоваться моментом и высказать… своё мнение о произошедшем.

Кузьма вздохнул и махнул рукой.

– Высказывай. Только быстро.

Каспар сделал шаг вперёд. Его осанка, его взгляд – всё в облике аристократа кричало о презрении.

– То, что произошло сегодня, – это позор. Позор для Коллегии, позор для всех нас, – голос звенел, как отточенная сталь. – Этот… человек… – он кивнул в сторону Ильи, – это человек в кавычках, продемонстрировал, что не имеет ни чести, ни достоинства. Он не сражался, и не использовал силу слова. Он использовал грубую, животную ярость. Как дикарь, который, не сумев открыть замок, ломает дверь тараном. Он недостоин находиться в этих стенах и портит всем репутацию. Таким место в тюрьме для особо опасных рецидивистов.

Илья слушал молча, чувствуя, как ярость закипает снова. Он попытался встать, но Кузьма жестом остановил.

– Твоё мнение выслушано, Клинок, – сухо сказал магистр. – Теперь можешь идти.

– Я не закончил, – Каспар не двигался. – Я требую… нет, я настаиваю на том, чтобы этому человеку было запрещено участвовать в каких-либо практических занятиях. Он опасен. Он не контролирует себя. Сегодня он сжёг договор, а завтра, глядишь, спалит половину Коллегии в припадке ярости.

– Ты боишься его, Клинок? – внезапно спросил Кузьма, и в его голосе зазвучала лёгкая насмешка.

Каспар вспыхнул. Напудренное лицо исказилось от гнева.

– Я? Боюсь этого… немого ублюдка? Да я его голыми руками…

– Тогда закрой рот и вали отсюда, – резко оборвал его Кузьма. – Я сам разберусь с Сиверовым. Без твоих ценных указаний.

Каспар на секунду замер, глаза повесы метали молнии. Затем он резко развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что с полки слетело несколько фолиантов.

Кузьма тяжело вздохнул.

– Понял, о чём я? – Он посмотрел на Илью. – Ладно. Ступай. Отдохни. Завтра будет новый день. И новые проблемы. А пока… – магистр порылся в ящике стола и вытащил маленький тёмный флакон. – На. От кашля. Не благодари.

Илья взял флакон и молча вышел. Он шагал по длинным, пустынным коридорам, не видя ничего перед собой. Слова Каспара жгли его изнутри сильнее, чем боль в горле. «Дикарь». «Немой ублюдок». «Недостоин». Он вышел в один из внутренних двориков Коллегии – небольшой садик с чахлыми кустами и каменной скамьёй. Здесь было тихо и пусто. Сев на скамью, уткнулся лицом в ладони. Отчаяние, холодное и липкое, обвивало. Он был один. Совершенно один против всех. Неподалёку прошуршали лёгкие шаги. Илья поднял голову. Перед ним стояла Лада Щитогорская. Она была одна. Строгое, идеальное лицо было непроницаемым, но в глазах сквозило не презрение, а… любопытство.

– Сиверов, – произнесла она. Её голос был ровным, без эмоций. – Твой поступок… был невероятно глуп.

Илья не ответил. Он ждал продолжения.

– Но эффективен, – добавила она после паузы. – Дом Щита давно следит за подобной практикой Дома Монеты. Эти «слова-паразиты»… они как яд. Медленный, незаметный, но убивающий волю. Наши юристы годами пытаются оспаривать их в Судах, но… система устроена против нас.

Она сделала шаг ближе. От девушки пахло морозом и дорогими духами с запахом снежного цветка.

– Твой метод… груб. Примитивен. Как удар тараном. Но иногда только таран и может пробить прогнившую стену. – Она посмотрела на него прямо. – Мой отец… Великий Князь Щитогорский… заинтересовался тобой. Он видит в тебе… инструмент.