Хулиган из школы 93

Парню, который по жизни «никто и звать никак», родом с рабочей окраины города, несказанно повезло: он на равных пообщался с барыгами, после чего и получил на руки «котлету», состоящую из денег, заработанных другими людьми… – не об этом ли грезилось по ночам?

Однако исполнение мечты не является бесплатным удовольствием. А что вы хотели? В жизни за всё приходится платить. Вот такая мораль.

Закончив осмотр, Малыш степенно усаживается на заднее сиденье подъехавшего мотоцикла и отбывает восвояси.

Спектакль окончен. Тяжёлый бархатный занавес падает, разделяя сцену и зал».

Дима Маймуст картинно поднимает глаза к небу. Делает затяжку табачного дыма.

Завершает рассказ на творческой ноте:

«Что и говорить, театральное действо не оставляет зрителей равнодушными, да и является в высшей мере поучительным. Мораль сей басни такова: шлемазл славно порезвился, за что и поплатился. И увидеть его вновь, по крайней мере, в добром здравии – более не представляется возможным».

– Кто-кто «порезвился-поплатился»? – недоумевающе вопрошает Лёша.

– Лёха, какой же ты невежда. В дословном переводе с идиша «шлемазл» – это неудачник. На территории СССР данное понятие употребляется редко, однако все образованные люди понимают его смысл.

– Странное слово.

– Зато схватывает суть. Сдавая карты, парнишка умудрился заполучить себе голимое фуфло. Шлемазл – иначе и не назовёшь. Он напоминает одноглазого дятла, нарисованного на логотипе чехословацкой автомобильной компании «Шкода» («Skoda»). Три пера, торчащие из хохолка – это его понты. Клюв, справа, служит для приёма пищи. Посредине же – выбитый в пьяной драке глаз… дырка от бублика… – вот и вся его натура.

– Дима, ты не мог бы изъясняться проще? Я элементарно не поспеваю за полётом твоего воображения и речью, состоящей из сплошных аллегорий.

– Что, правда?

– Да.

– Хорошо. Объясняю доступным языком. Человек, совмещающий в себе сразу три порочных качества – жадность, наглость и праздность похож на смертника, собственноручно нацепившего пояс с взрывчаткой и поставивший детонатор на боевой взвод. Одно неосторожное движение и… происходит инициация заряда, по-английски называется «detonation». Отсюда следует, что замочили не «мы его», а он «сам себя». Шлемазл сам виноват в своих проблемах, поскольку нечего соваться туда, куда не звали. Вот ты, Лёха, сунь голову под мчащийся поезд… и что будет? Какие, вообще, могут быть претензии к поезду, коль сам дурак?

– Ты меня шокировал подробностями.

– Not at аll. Если бы ты знал, насколько всё обыденно. Ведь главный закон бизнеса сформулирован всего из четырёх слов: «Или ты, или тебя». Хотя, чисто по-человечески, мне близко и понятно стремление обогатиться за чужой счет. Но нужно понимать и то, что Балка – это не то место, где растут чудо-деревья из сказки про Буратино. Люди, работающие здесь, весьма практичны и сами кого хочешь могут согнуть в бараний рог. Естественно, чужими руками. Зачем мараться, когда вокруг полным-полно узкопрофильных специалистов? Сам знаешь: кто платит, тот и танцует даму. Если что барыги и выписывают в виде халявы, то лишь путёвку в городской морг. Так что советую вести себя порядочно, всегда и везде оставаясь человеком. Психологические слабости партнёров учитывай, но не злоупотребляй ими. Чего здесь непонятного?

– Я всё понял. Ты потрясающе умный человек.

– А то! Спасибо предкам: пусть не златом-серебром, но мозгами меня обеспечили.

«Прописка» в новом коллективе

Разговор с хулиганами закончился.

Поняв, что новый ученик ломаться не желает, его пригласили в школьный двор на поединок. Приглашение озвучил Лёшин ровесник из бывших учеников их параллели. Хулиган имел самую невзрачную внешность, небольшой рост, и не мог стать достойным соперником для Лёши.

«У нас разные весовые категории, так что, дружище, вместо победы ты рискуешь подпортить свой портрет. При условии, что не вмешаются дружки», – трезвая оценка собственных возможностей придала уверенности.

Однако неожиданность. Едва выйдя на улицу, приглашающая сторона загасилась, перепоручив сие ответственное дело другому человеку.

«Замена нападающего, – констатировал Лёша. – Ситуация похожа на свадебный выкуп, где свидетель становится заместителем жениха по «грязной» работе, выполняя обязанности по поеданию торта без участия рук и участию в серии алкогольных возлияний, посвящённой светлому будущему молодожёнов. – Каких только сюрпризов в жизни не случается».

– Муравей! – мелкий хулиган кликнул амбала килограмм под девяносто весом, расслабленно-перекуривавшего под раскидистым деревом напротив входа в школу. – Организуй этому пассажиру прописку. Он сам попросил, – недобрая усмешка перекосила его лицо.

– Ну, если сам, тогда я сейчас его нахлобучу, – басом отозвался амбал Муравей, выдвигаясь в сторону Лёши.

«Что же делать??? Придётся принимать неравный бой», – неравенство весовых категорий сводило шанс победы над Муравьём к полному нулю.

Лёша принял боксёрскую стойку, выученную в период прошлогодних хождений в спортивное общество «Трудовые Резервы» и пригнул голову. В это время Муравей пошёл в атаку.

– Бамс! – первый удар противника пришёлся по касательной к уху.

Лёша отпрыгнул и угрожающе отогнул правое плечо для проведения ответного удара. Муравей замялся и попробовал достать его ногой.

– Вжик, – нога просвистела мимо голени новичка.

Не успел он вновь собраться, как последовал встречный выпад. В глазах Муравья появилось сомнение. В этот момент Лёша начал резво скакать кругами, раскачиваясь в разные стороны, чтобы сбить с толку этого уличного бойца. М-м-да… Изрядная упитанность не позволяла сопернику принять навязанную тактику боя. Не та резвость.

Муравей злобно шипел, кидался вперёд, словно рассвирепевшая змея, но ему постоянно не хватало каких-то сантиметров.

Минута-две…

Со школьного крыльца и из дальних уголков двора начали подтягиваться зрители. Однако поединок, толком не начавшись, внезапно сошёл на нет.

– Да ну его нафиг! – поняв, что быстрой победы не получится, выдохнул амбал.

Тяжело дыша, он застыл на месте, прямо-таки по ходу пьесы принимая образ добродушного парня.

– Меня зовут Вова Муравьёв, – он протянул Лёше руку.

Рукопожатие, символизирующее заключение мирного договора, шибко не понравилось инициатору схватки. Обиженно поджав губы, тот устремился прочь из этих мест.

Школьные будни

Новую классную руководительницу звали Екатерина Николаевна.

«Катя» – один раз и навсегда, окрестили её ученики нового Лёшиного класса, произнося это имя с большим уважением. Екатерина Николаевна отличалась весёлым и добродушным нравом. Без преувеличения она стала для 9 «В» второй мамой.

«Надо же, одни историки мне в классные руководители попадаются, – думал Лёша, добавляя очередное совпадение в длинный список интересных событий. – И, видимо, попадаются не случайно: я люблю этот предмет и готов изучать его со всей тщательностью. История учит жизни и формирует непредвзятый взгляд на социальные процессы. Человека, хорошо знающего историю, намного труднее одурачить, суля ему с высоких трибун златые горы, кисельные берега и скорое наступление эпохи коммунизма».

Новая классная руководительница ему сразу и безоговорочно понравилась.

На «В» класс с завистью и тоской смотрел класс «Б».

Их руководителем, начиная с 4-го класса, являлась Кокуркина – преподаватель географии. Эта дама своим строгим нравом ничем не уступала «сержанту внутренних войск» Царёвой – математичке из бывшей Лёшиной школы № 9.

Худая, с глазами, взирающими сквозь очки со стёклами-линзами, Мария Васильевна умудрилась за прошлые годы так зашугать родных учеников, что к началу 9-го класса они стали…

Термин «хорошие ребята» вполне подходит для их описания. Не бандиты, не раздолбаи, не алкоголики.

И всё бы ничего, однако с ними было неинтересно общаться. Хорошие… и, вместе с тем, «никакие» – вот и вся характеристика.

Сегодня уже сложно вспомнить фамилии учеников «Б» класса, ибо в затеях «Ашек» и «Вэшек» они не участвовали, в курилке отсутствовали, а при встречах лишь сдержанно здоровались, тут же исчезая из поля зрения, оставляя в памяти лишь чувство полного равнодушия.

«Из них получатся хорошие исполнители, не задающие лишних вопросов, – такая мысль частенько приходила Лёше в голову. – Возможно, что и карьеру сделают неплохую, из-за своей молчаливой покорности и трудолюбия».

Похоже, что Кокуркина постаралась на славу, вытравив из учеников любое вольнодумство, уничтожив на корню попытки инициативы, поочерёдно ломая их через колено ещё в средних классах, насильно прививая им психологию «винтиков в большом механизме». С определённой точки зрения – это хорошо. Кто-то же должен воплощать чужие идеи в жизнь, сидеть над стопками отчётов по вечерам и строго выполнять распоряжения начальства. Но, применительно к самому себе… бр-р-р… подрезанные крылья – это не есть хорошо».

Единственной неординарной личностью в классе «Б» был Лёша Токман, мальчик, как и сам Лёша, появившийся в 93-й школе лишь в начале девятого класса.

Токман был прирождённым диджеем: любил организовывать дискотеки и ими руководить. И как ни пыталась классная руководительница высушить ему мозги, как не прессовала, он, вопреки моральному давлению, продолжал оставаться свободным творческим человеком, выполняющим домашние задания по остаточному принципу и иронично относящимся к отчаянным попыткам загнать его в стоящий по стойке «смирно» солдатский строй одноклассников.

На этой фамилии и заканчивались воспоминания о классе «Б».

А вот образ их классной руководительницы, географички Кокуркиной, в Лёшиной голове остался. Она обладала даром морального подавления, угнетая вблизи себя всё живое, словно плесневый грибок «Penicillium notatum», являющийся основой для получения антибиотика Пенициллина.

В волнениях и сомнениях, в каком-то затуманенном состоянии пролетел месяц сентябрь.

Поездки «на картошку» в течение двух недель практически ничем не запомнились. Каждый день одно и то же. Автобус, совхозное поле, прыжок с подножки… бамс: ноги сразу же вязнут в липкой глине. Перед глазами возникает бесконечное поле с гребнями подкопанных корнеплодов.

«Поехали», – глагол в личной форме знаменует начало трудовой деятельности «кверху опой».

Ведро, второе, третье. Хватаешь новый мешок. Вновь наполняешь. Короткая передышка. Взгляд обозревает окрестности. И что мы видим? Опы-опы: везде и всюду, справа и слева, и до самого горизонта – одни сплошные опы. Школьники, студенты, госслужащие… – похоже, что на этот ежегодный «осенний карнавал» подтянулась половина Перми.

Тьфу, что за пошлый пейзаж?

Здесь и сейчас даже не десятки – сотни оп. И все ползают туда-сюда, рискуя утонуть в этой грязи. Большие и маленькие, подтянутые и вислые, узкие и широкие – что и говорить, ассортимент впечатляет. Ого! Некоторые опы начинают вызывать искренние чувства. К примеру, вон та, пальчики оближешь, какая аппетитная, обтянутая зелёными лосинами. Кто же там, в теремке живёт? Прекрасная незнакомка или Баба Яга? Эта особь женского пола, похоже, забыла переодеться после ночной дискотеки. Хм-м-м… Подойду-ка я ближе, проверю. Может, зря волнуюсь?

Тем временем, в голову начинают лезть всякие неприличные куплеты:

Там кто-то задом пятится,

Блестят его глаза. (А.Северный, «Садко»)

Гребень, второй… перемещения туда-сюда.

Резиновые сапоги быстро превращаются в какие-то непотребные «говнотопы», весом по 2 кг каждый, и уже нет сил в них ходить. Мешки… загрузка, погрузка… а тут ещё и дождь пошёл: полный аут, хоть волком вой. Автобус, как избавление от мук, затем родной дом, падение уставшего тела в положение ниц. Помывка сапогов достаётся маме. Лёшина мама – героическая женщина. В душе возникают положительные эмоции в виде сыновьей благодарности.

– Спасибо, мама. Я тебя очень люблю.

Мама кивает головой. Её взгляд не сопровождается словами, но и так понятно, что она взаимно любит сына. Так и должно быть. Ребёнок – это частичка матери, продолжение её самой, её радость и надежда.

Спустя несколько дней, проведённых на полевых работах, Лёша обнаружил парочку положительных моментов в этой, не очень приятной картофельной эпопее.

Во-первых, уборка урожая отодвинула начало учебного процесса. Уроки в школе – это ещё куда ни шло. Но домашние задания… – они вызывают лютую ненависть.

Во-вторых, имеется материальный бонус в натуральном виде.

Перед началом уборки урожая сотрудники совхоза «Верхнемуллинский» предупредили школьников, что эта картошка выращена из голландских сортов, предназначенных к посадке в следующем сезоне: так называемый «семенной фонд». Вдобавок к этому сообщили о возможных репрессивных мерах.

– Горе тому, кто присвоит хоть один клубень этого расчудесного сорта картофеля.

Данная фраза запала Лёше в душу, наполняя энергией его деятельную натуру. В один из дней он нагрузил полную сетку «голландских картошек» и занёс её в автобус.

«Если будет шмон, то никто не докажет, что это моя сетка, – справедливо рассудил юный расхититель государственного имущества.

На него косо поглядывали одноклассники и прочие школьники. Однако в их кристальную честность верилось с трудом.

«Завидуют и ждут, по-видимому, чем это кончится, – думал Лёша. – Однако в жареном виде эта картошечка никого не оставит равнодушным. Да и в варёном тоже».

Действительно: идеально-обтекаемые клубни, розовые, стандартного размера не разваривались даже после долгой варки, как это бывало с картошкой из магазина, а оставались плотненькими и вкусненькими кусочками «иностранного» происхождения.

Следует отметить, что Лёша оказался прав и в отношении человеческой морали. В самый последний день уборочных работ он с лёгкой усмешкой наблюдал за массовой погрузкой в автобус не только вёдер с элитной картошкой, но и пары мешков. Воровство «голландии» приняло массовый характер.

Ответственные за поведение школьников преподаватели старательно отводили глаза в сторону, «не замечая» проделок молодёжи, вероятно, и сами спрятав в рюкзаках незаконную долю совхозного урожая.

«Ну… мешки – это уже чересчур! – думалось Лёше. – Видимо жадность у некоторых товарищей взяла верх над доводами разума. Это опасно. Куча идиотов».

Он бросил в пустое ведро пару грязных перчаток, налегке запрыгивая в салон. Лёша не был жаден от природы, зато чувство опасности своевременно оповещало о возможных неприятностях.

«Ещё не хватало в последний день взойти на Голгофу, сгибаясь, вместо Креста, под тяжестью мешка картошки. Ситуация проста и незатейлива: совхозу мы больше не нужны, поэтому они могут врезать от всей души, как говорится, «дать ворам по рукам». Информацию ведь сложно утаить: наверняка местные уже всё про нас знают», – размышлял он.

Но всё закончилось благополучно.

Автобусы со школьниками не стали досматривать на совхозном посту взвешивания, и «несунам» удалось сорвать куш.

«Глупенькие везунчики, – возникшая мысль имела снисходительный оттенок. – Однажды влетите, как пить дать! Насчёт меня – не факт».

Постепенно с новыми одноклассниками у Лёши начал налаживаться контакт.

Хи-хи, ха-ха на уроках, посиделки в окрестных дворах, в обществе местных хулиганов, пиво, тайком от родителей покупаемое на «обеденные» деньги и выпиваемое под звуки гитары – всё это быстро сплотило коллектив нового Лёшиного класса, сформированного из прошлогодних классов «В» и «Г».

К тому же, самым необъяснимым образом и лишь на третий день учёбы в Лёшином классе появился новый ученик.

Физиономия Хобота возникла в дверном проёме кабинета английского языка во время второй перемены. Высокомерно-поднятые брови и нагло-оценивающий взгляд светского ловеласа были до боли знакомы по совместной учёбе в прошлой школе № 9: в классах с «первого» по «восьмой».

Лёша приподнялся из-за парты, кивая старому приятелю.

– Ты какого хрена здесь делаешь? – не удержался он от ехидцы в голосе.

– А ты ещё не понял? – Миша Славнов придал своему лицу самое серьёзное выражение. – Нашего класса больше нет: его расформировали полностью. Эта нехорошая тётя, сам знаешь какая, с причёской в виде волосяного клубка на затылке, распылила нас по городу, насильно изгнав из родной школы. Прямо не завуч по воспитательной работе, а реинкарнация средневековой инквизиции. Дай ей волю, то весь класс 8 «В» на костре бы спалила – одним чохом, включая классного руководителя – Леонида Абрамовича Юзефовича.

Хотя нет.

Юзефович заслуживает индивидуального костра, не хуже, чем у философа и поэта Джордано Бруно. И пусть он оттуда, из огненного пекла, кричит о том, что «Земля круглая», в смысле личного понимания осуществления педагогического процесса.

А в это время, под аккомпанемент предсмертных воплей Юзефовича, «Баландина и партнёры» не откажутся от улюлюканья и ритуальных плясок.

Представляешь, Лёха, мне даже не помогло то, что мой уважаемый папа, кандидат медицинских наук, тоже окончил школу № 9. Тебя сослали и меня сослали, как тех декабристов, устроивших бунт против царя.

Так что… расслабься, чувак. Есть ещё вопросы?

Вопросов у Лёши не было, кроме одного: почему этот прохвост очутился в наиболее удалённой от его дома школе?

Дело в том, что жил Миша на Октябрьской площади (Екатерининская 88), в самом центре центрального района города Перми. В пределах 15-ти минутной пешей прогулки от Хоботовского места жительства, окромя перешедшей в категорию «бывших» школы № 9, находилось множество других школ: «математическая» № 17, «английская» № 7, «французская» № 22, «культурная» «Дягилевская» № 10, плюс несколько общеобразовательной направленности.

С самим Лёшей было всё понятно: для него не существовало других вариантов. Мама, учительница английского языка школы № 93, поспособствовала продолжению обучения собственного ребёнка. Каким ветром в Лёшин класс занесло Мишу Хобота – остаётся загадкой и по сей день.

Следует отметить, что школа № 93 была тоже не совсем обычной.

В каждой из параллелей класс с литерой «А» состоял из спортсменов-пловцов, тренирующихся в бассейне «Комсомолец» по два раза в день. Ребята из класса «А» были плечистыми, разговорчивыми и абсолютно коммуникабельными людьми, разительно отличаясь стилем жизни от учеников класса «Б», никогда и ни в чём не проявлявших инициативы. В классные руководительницы «Ашкам» досталась душевная и отзывчивая «химичка» по имени Олимпиада.

Да, именно так: Олимпиада Германовна.

Среди пловцов «А» класса, Лёша обнаружил несколько давних приятелей: Диму Тумаса – закадычного друга детства, Алексея Серебрянникова (Лёху Белого) – друга из пионерлагеря «Восток», Сергея Дмитриенко – бывшего одноклассника из школы № 9, перешедшего в 93-ю школу из-за занятий плаванием. Да и девочки из этого класса были с приставкой «супер». Огненной пантерой мимо умолкающих мальчиков грациозно следовала рыжеволосая Рита Дидюра. И очень ожидаемо, что Ритка впоследствии вышла замуж за своего же одноклассника.

Лёшино появление было встречено учениками «А» класса на ура. Несмотря на двухразовые тренировки по будням, в выходные дни «Ашки» беззастенчиво пьянствовали в хулиганских компаниях родного микрорайона. Обладая огромной физической силой (плечистые пловцы априори не могут быть слабаками), они могли и за себя постоять, и «дать в бубен» всякому, кто им внешне не понравился.

Микрорайон, раскинувшийся от «Огорода» (парка Горького) и до ул. Белинского, среди подростков именовался «Техас». Ниже «Огорода» (в сторону Камы) располагалась кишащая бритоголовыми бандитами «Слепуха». Выше улицы Белинского находились «Красные казармы» и «Зелёнка». Вышло так, что 90% коренных жителей «Техаса» учились в 9-й и 93-й школах, так что жизнь и судьбы этих ребят естественным образом заплетались в одну символическую русскую косу (плетение волос «колосок»).

Учёба учёбой, но вся жизнь подростков проходила на улице. На улице было весело, но…

Деньги!

Этого ресурса всем и всегда не хватало. Поэтому случалось всякое.

Лёшин друг из «А» класса, кандидат в мастера спорта по плаванию Серёжа Дмитриенко по прозвищу «Палкин», страдая от безденежья, в один из слякотных осенних дней исхитрился утащить прямо с витрины магазина «Аккорд» магнитофонную приставку «Нота».

Прозвище «Палкин» прилипло к Серёже в седьмом классе, когда он внезапно вымахал ввысь до 183 см. Абсолютно прямая спина, впалый живот и «отсутствие попы» ассоциировались у Серёжиных друзей с черенком от лопаты. Сам он, мягко говоря, был недоволен данной ассоциацией, но ничего поделать не мог. Хорошо, что никто не называл Сергея этим именем в его присутствии.

Но за глаза… да уж… за глаза его называли именно так.

Ребят с именем Серёжа вокруг было, как собак нерезаных, а фамилия Дмитриенко была трудновыговариваемой. Нужно отдать должное, что к концу учёбы обидное прозвище «Палкин» трансформировалось во вполне нейтральное «Палыч».

«Палыч» – звучало даже уважительно, учитывая, что в среде пермских спортсменов так именовали знаменитого и уважаемого тренера по боксу Геннадия Павловича Дылдина, давшего путёвку в жизнь двум чемпионам СССР и нескольким десяткам именитых боксёров, выступавших за Пермскую область.

Лёша спокойно перекуривал у ступенек магазина, когда зашедший туда пару минут назад Палкин, бодро выскочил, держа свою куртку в руках. Округлившиеся и ставшие похожими на цыганские, глаза Серёги свидетельствовали о его нешуточном душевном волнении и лёгких угрызениях совести, после чего, и без лишних вопросов, был предпринят совместный стайерский забег с «курткой в руках» («стайерская» дистанция – это очень-очень далеко, свыше 3 км).

– Зря бежали, – спустя десять минут сообщил Лёша своему запыхавшемуся приятелю. Он с самого старта наблюдал за обстановкой за кормой и не видел ничего угрожающего двум любителям бега.

Серёга напряжённо молчал.

Первая кража – она, словно первая женщина. Множество противоречивых эмоций: стыд, смущение, и, вместе с тем, удовлетворение… мирно и органично дополняют друг друга. И лишь дамокловым мечом висит над душой пугающая неизвестность вероятных последствий: залёт – не залёт? Кто же может сказать заранее?

Смущённый румянец залил лицо молодого спортсмена.

– Давай показывай, что ты там намыл, – требовательно сообщил Лёша.

Магнитофонная приставка «Нота», несмотря на отсутствие динамиков (она выдавала сигнал на усилитель или на наушники) была замечательным изделием Новосибирского электромеханического завода, входящего в министерство радиотехнической промышленности СССР. Качество записи на «Ноте» было превосходным, несмотря на 2-й класс изделия по официальной классификации.

– Это твоя добыча, – Лёша решил не мелочиться. – Можешь загнать её за полцены. Тебе таких денег мама за год не давала. За шестьдесят рублей у тебя её с руками оторвут.

Мама и папа Дмитриенко: Клара Ивановна и Александр Сергеевич, действительно, не очень баловали Сергея. В его карманах всегда свистел ветер.

Однако в отличие от Палкина-спортсмена коммерсант из Серёги не получился. Не вняв совету друга, попытавшись сбыть «Ноту» своим знакомым с незначительной скидкой от «магазинской» цены, Серёжа везде получил отказ, после чего оставил приставку себе. Как он легализовал изделие перед родителями до сих пор является загадкой.

В итоге «Нота» заняла своё место на Серёжином письменном столе и, благодаря Палкину, у Лёши появилась дополнительная возможность качественных магнитофонных записей для распространения рок-музыки. Хорошие магнитофоны были в конце 1970-х в страшном дефиците: они имелись буквально у единиц, стоили непомерных денег, вследствие чего были на вес золота.

Серёжа, по натуре своей, не был меркантильным – это огромный плюс в его психологическом портрете.

Что же касается кражи… – так ведь если копнуть, то в жизни каждого из нас найдутся ещё и не такие моменты, а то и похлеще.

Кража – это ведь не предательство.

Да и сами кражи сильно различаются по степени нравственности. На некоторые из них у порядочного человека просто не поднимется рука. В этой связи вспоминается, как небезызвестная Сонька Золотая Ручка вернула многодетной вдове украденные у неё накануне 3000 рублей, когда узнала, что эти деньги являются разовой выплатой от государства по случаю смерти мужа – единственного кормильца в семье.

Всё правильно.

С собственной совестью нужно жить в согласии, а при оценке поступков других людей учитывать следующее:

«Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф.7:1-6).

Мальчики из Лёшиного класса