Ладья-UT

– Вот это – ты, а это – агент китайской разведки. И мы ему деньги передаём. Отмытые деньги!

– Успокойся, Ли. Всё будет хорошо. Господь не выдаст, свинья не съест.

Всё. Эпизод закончился – экран телевизора снова заполнила чернота.

– Это действительно был агент китайской разведки? – бесцветным голосом спросил Глен. Не то чтобы ему это было сильно интересно – теперь всё было уже неважно. Мир Глена разрушился.

– Думаю, да. – ответил Ли. Мог бы и не отвечать – и так ясно, что кто-то к разведке причастный.

– А что если я тебя, сволочь желтомордая, сейчас застрелю, а потом застрелюсь сам? – спросил Глен. Он блефовал – не было у него с собой пистолета, да и слова такие надо говорить порешительнее, похищнее, особенно если хочешь чтобы их восприняли всерьёз. А сил на это у Глена не было. Ни на что не было.

– Глен, пожалуйста не волнуйся. Ничего необратимого не произошло. Нет никаких поводов для беспокойства. – ответил Ли совершенно буднично.

– Или, например, – продолжил мысль Глен. – сейчас возьму тебя за шкирятник, и отведу в Бюро.

– А что это изменит? – похоже, Ли испугался контрразведки не больше чем перспективы расстрела на месте. – Чем это улучшит твоё положение? Ты знал, что ты передаёшь грязные, незаконно обналиченные деньги агенту китайской разведки. Знал ты об этом давно – с самой даты крушения того несчастного самолёта. И не доложил. Ведь не доложил? Это – преступление, дорогой мой Глен. Твоя карьера в ФБР будет закончена, закончена позорно. Подумай о своих родителях, подумай о Джессике и будущих детях. Подумай о себе наконец. Зачем же ломать себе карьеру и всю жизнь?

– Моя карьера и так сломана, зато тебя, гада, посадят лет на двадцать. – устало ответил Глен.

–Глен, я ведь даже не кадровый разведчик. Я просто патриот своей страны, меня просили помочь – и я помогаю. Таких как я в Америке десятки тысяч. Что изменится от того что я попаду в тюрьму? Моей стране просто надо окрепнуть, Глен. Окрепнуть, чтобы сбросить коммунизм.

«Ну да, дружок, если ты и не профессиональный разведчик, то профессионалы тебя хорошо поднатаскали,» – отрешённо подумал Глен, совсем недавно изучавший принципы вербовки. – «Сначала кнут – компромат, а потом – пряник, что-то чтобы эго потешить, и совесть успокоить. Ишь, борец с коммунизмом нашёлся»

– Тебя не попросят делать ничего, что принесёт вред Соединённым Штатам, Глен, и все твои услуги будут щедро вознаграждаться…

Из предложенных мест службы Глен выбрал захолустный Солт-Лейк-Сити. Коллеги выбор поняли, и одобрили – в маленьких, но быстро растущих городах легче продвигаться по службе, да и супруге Джессике полегче будет – её родители живут поблизости, и университет в Солт-Лейк-Сити очень хороший. Однако Глен выбрал Солт-Лейк-Сити совсем по другой причине – там не было китайского консульства. Где консульство – там и резидентура, где резидентура – там и контрразведывательные операции ФБР. Там и сведения о таких операциях в головах Специальных Агентов, и интерес разведки к этим головам. А в Солт-Лейк-Сити Глен делался китайцам совершенно неинтересен – как человек, утративший разведывательные возможности. Глен очень надеялся, что его оставят в покое. Более, того, для себя Глен решил, что если китайцы проявятся, он ответит решительным отказом – карьера в ФБР не стоит того, чтобы продавать душу дьяволу.

Служба в Солт-Лейк-Сити, Юта началась откровенно скучно. О шпионской активности тут и слыхом не слыхивали, соответственно контрразведка тут была вовсе не нужна. Не было необходимости и в борьбе с организованной преступностью, в связи с полным отсутствием таковой. Однако город рос, и ситуация начала меняться. В Юте правительство штата обладает монополией но оборот алкоголя, соответственно, доступ молодёжи (всех, кому меньше двадцати одного года) к алкоголю сильно затруднён, а чаще всего вообще невозможен. Вот такой парадокс – можешь пойти в армию с восемнадцати, и умереть за свою страну, а вот бутылку вина купить – нет, не можешь. Но свято место пусто не бывает – молодняк всегда найдёт как бы химически развеселиться, и нишу алкоголя заняли наркотики. Подпольные метамфетаминовые лаборатории (где в подвалах из бытовой химии варили искусственный аналог кокаина) плодились как грибы, а в горах туристы чаще и чаще натыкались на посадки марихуаны. В принципе, борьба с незаконным оборотом наркотиков – это епархия не ФБР, а АТФ («»Alcohol, Tobacco, Firearms«» , «Алкоголь,Табак, Огнестрельное оружие»), однако работы Глену всё равно прибавилось, потому что увидев новый рынок, в Солт-Лейк-Сити организовали свои филиалы молодёжные банды из Лос-Анжелеса, продающие дурь по всей стране. В Юте впервые появились гангстеры. Именно «гангстреры», потому что людей типа Дона Корлеоне в Америке называют «мобстер», а «гангстер» – это подросток в бандане цветов своей банды, и с дешёвым пистолетом за поясом штанов, чудом держащихся на бёдрах.

Глен никогда не был идеалистом, и не питал надежд на полное искоренение преступности в обозримом будущем. На его участке работы – в противодействии молодёжным бандам, живущим торговлей наркотиками, надежд на полную победу у Глена тоже не было. Спрос рождает предложение, и пока люди готовы платить за наркотики – найдётся кто-нибудь, готовый эти наркотики людям продавать. Наркотики – безусловно зло, но зло «тихое». А вот уличная война между конкурирующими бандами – зло громкое и сиюминутно опасное для окружающих, попадающих под шальные пули. По-этому все свои оперативные и агентуристские таланты Глен направлял в первую очередь на предотвращение уличных войн. Даже в планировании рейдов ФБР против наркоторговцев, он старался добиваться равного ослабления банд. Именно равного, потому что слишком велик соблазн для менее пострадавших начать войну и добить тех, кого ФБР и полиция «пощипали» сильнее.

Однажды, для предотвращения такой уличной войны, Глен даже пошёл на должностное преступление. Через своих информаторов он получил сведения о том, что одна из банд готовит молниеностную войну против другой, и даже выписала «убойную команду» из Лос-Анжелеса. А по каналам ФБР пришло сообщение о выезде в Солт Лейк двух гангстеров, ассоциированных именно с этой бандой. Война грозила быть жестокой и кровавой, опасной для мирных обывателей, нарушающей устоявшийся баланс сил, и серьёзно портящей показатели борьбы с преступностью.

Немного поразмыслив, Глен решился. Он поехал в магазин подержанной электроники, и купил за наличные старенький, но рабочий принтер. Напечатал коротенькое письмо с указанием целей людей из Лос-Анжелеса, примет, предположительного времени и места прибытия. Напечатал адрес на ничем не примечательном конверте. Заклеил письмо, не оставив на бумаге отпечатков пальцев. Потом старательно уничтожил файл черновика, применив специальную программу, не просто стирающую файл, но и прошивающую нулями место на диске, где этот файл размещался. Разбил молотком печатающий механизм принтера, и отвёз его на свалку в другом конце города, по пути бросив в почтовый ящик письмо, адресованное главарю банды, которая должна была подвергнуться нападению.

Киллеры из Лос-Анжелеса были расстреляны из четырёх пистолетов до того, как они успели выйти из машины у мотеля, в котором предполагали остановиться. Дело получилось громким, но Глен ни секунды не жалел о содеянном. Начнись уличная война – трупов было бы гораздо больше, и отнюдь не все убитые были бы преступниками, выбравшими такую жизнь, и потому в общем-то и смерть такую заслужившими. Да, Глен совершил должностное преступление, разгласив служебную информацию врагу, но он выбрал из двух зол меньшее, и скорее всего таким образом спас не одну жизнь. Как сказал классик: «Делайте добро из зла, потому что его больше не из чего делать».

Ли звонил Глену раз в год, поздравлял с Рождеством. Если честно, поначалу Глен боялся этих звонков, с самого рождественского утра с тревогой поглядывая на телефон, а в процессе разговора с нетерпением ожидая слов прощания. Ли никогда не упоминал ни эпизода с деньгами, ни с телевизором, ни спецслужб вообще. Болтали ни о чём, и Глен оставался дружески-вежливым, подсознательно предпочитая не дразнить гусей. К тому же Ли был компаньоном Джессики, к которой перешла Гленова половина юридической компании. Компания кстати жила, много денег не приносила, по оставалась «в плюсе», да и Джессике было чем заняться.

Так продолжалось несколько лет, пока однажды служебное рвение Глена не было отмечено повышением – он стал заместителем начальника Полевого Офиса ФБР Солт-Лейк-Сити. Радовался новой должности и прибавке к жалованию Глен всего два дня. На третий позвонил Ли, и обрадовал старого друга тем, что он сейчас проездом в Юте, так почему бы университетским товарищам не вспомнить молодость и не обновить дружбу, встретившись в каком-нибудь баре.

Повесив трубку, Глен крепко задумался. Он был практически уверен, что Ли в Юте «проездом» отнюдь не случайно, Ли приехал по его, Глена, душу, особенно если связать этот приезд с назначением, после которого Глен будет иметь доступ ко всей, абсолютно всей информации, проходящей через региональный офис Бюро. Ещё в начале службы Глен решил отказаться от сотрудничества с китайцами… если конечно это – на самом деле китайцы. Впрочем, это не важно – китайцы или нет, но с вражеской разведкой Глен сотрудничать не собирался. Вернее, молодой Глен не собирался, а вот теперь расклады немножко изменились, чем выше взлетел – тем больнее падать. Одно дело – молодой зелёный сотрудник ФБР не доложил о попытке вербовки на компромате, произошедшей пару недель назад. Совсем другое – кадровый матёрый агентище не докладывал о шпионской активности больше десяти лет. За первое можно вылететь из ФБР как пробка из «Вдовы Клико», за второе – карьерой не отделаешься, можно плотно и надолго сесть в тюрьму. А ведь была шпионская деятельность. Был вербовочный подход? Был. Пусть Глен и не подписывал тогда никаких договоров кровью на пахнущей адской серой человеческой коже. Вообще ничего не подписывал, молча поднялся и ушёл. Но ведь Ли, который чётко проговорил что »просто помогает своей стране» остался в Штатах, и наверное продолжал продолжал помогать своей чёртовой стране всё это время. И человек, которого Ли недвусмысленно назвал китайским шпионом, тоже в поле зрения ФБР не попал, а если и попал, то не благодаря докладу Глена Пирсона, которому по службе положено против таких субъектов бороться.

В общем, когда Ли чётко обозначил, что во-первых дьявол душ обратно не выдаёт, во-вторых, от Глена не понадобится ничего кроме информации, и то эпизодически, в-третьих – услуги будут щедро вознаграждены, ответ у Глена был уже готов. Просто не было другого выхода.

По первости Глен старался отделываться дежурными отписками, однако когда в своём отчёте он не упомянул контрразведывательный циркуляр, полученный офисом буквально накануне, то получил в ответ коротенькое послание без признаков китайской вежливости, отнюдь – с погромыхиванием металла. В сообщении недвусмысленно намекалось, что если Глен и далее будет утаивать информацию, то сотрудничество с ним будет прервано самым радикальным способом. Глен почти не сомневался, что если что китайцы утопят его не моргнувши ухом, просто чтоб другим неповадно было. Разведки ничего не забывают и не выбрасывают, сохранилась у китаёз и та треклятая видеозапись, и предыдущие сообщения, и, скорей всего, запись весьма недвусмысленного разговора с Ли в баре – теперь для этого и спецтехника не нужна, нажал кнопочку на мобильном телефоне – и записывай на встроенный диктофон что вздумается.

Однако, как ни странно это грозное сообщение Глена скорее успокоило. Оно означало что были у китайцев и прочие источники информации, в других полевых офисах, а скорее всего и в головном офисе ФБР, иначе как бы они так скоро о новом назначении Глена узнали? Впрочем, любая разведка в первую очередь старается пропитать своими агентами главного врага – контрразведку, так что ничего удивительного в наличии прочих китайских агентов в ФБР нет. Однако, теперь Глен получил документальное подтверждение тому, что ничего нового он китайцам не сообщает, и совесть его немного успокоилась.

Надо заметить, что и китайцы свою сторону договора выполняли исправно. Обычно через три дня после сообщения от Глена, в юридическую фирму Джессики обращалась за патентным исследованием новая фирма из Малайзии, Индонезии, или, например, Австралии, и оплачивала услуги чуть щедрее, чем они того стоили. Глен заметил несомненное соответствие ценности переданной информации и размера денежных поступлений. Со временем, жизнь наладилась, душевное равновесие восстановилось, а страх ушёл. Человек – скотинка гибкая, и привыкает буквально ко всему, главное – найти оправдания своим поступкам, добиться мира с собой, а дальше стерпится-слюбится.

Вот и сейчас, Глен отправил сообщение о передачи в зону ответственности офиса ФБР в Солт-Лейк-Сити некого Олега Кохренко, предположительно ассоциированного с русской разведкой, и теперь ждал ответа. Если ответ не появится втечение пятнадцати минут, можно выключить компьютер до следующего сеанса связи.

Для шифровки использовался метод LBS, реализованный простенькой бесплатной программкой. Глен выбирал фотографию, и программа прятала сообщение внутри изображения, раскидывая по псевдо-случайным местам зашифрованные буковки, превращённые в цветные точки. Как ключ шифрования использовалось название последней статьи за вчерашний день одного из популярных общедоступных новостных вебсайтов, так что ключ каждый день был новый и непредсказуемый. Потом фотка со спрятанной в ней депешей выкладывалась на сайт-фотохостинг, откуда была видна любому пользователю Интернета, просто надо знать куда смотреть. Обратные сообщения приходили таким же путём – на том же фотохостинге Глен искал картинку, оставленную пользователем, а псевдониме которого была цифра, равная сегодняшнему числу плюс номер дня недели, и пытался расшифровать сообщение в фотографии, выложенной последней. Расшифрованное сообщение существовало только в памяти компьютера, так что после выключения оного исчезало бесследно. Фотки со старыми сообщениями Глен стирал, или заменял оригинальными – немодифицированными, так же поступали и его китайские «друзья по переписке».

Ответное сообщение пришло на двенадцатой минуте: «Упомянутое лицо нейтрализовать». Глен выбрал новую фотографию, зашифровал короткое «Уточните» – в секретной переписке не место экивокам и вежливостям, чем короче сообщение, тем меньше шансов взломать шифрующий код. Если, конечно, вообще удастся обнаружить сам факт переписки.

Нажав мышкой кнопку отправки, Глен вскочил с со своего замечательного кожаного компьютерного кресла, и начал мерить комнату шагами, не в силах усидеть на месте. Проходя мимо стола, Глен сходу тыкал пальцем в кнопку мышки, курсор которой был наведен на линк обновления странички, где должна была появиться фотка с ответом, хотя и сейчас было понятно, каким будет этот ответ. То-ли у китайцев к русским очень большие счёты, взаимная бойня, война разведок, то-ли русские вот-вот добудут нечто, до чего сами китайцы дотянуться не могут, вот и стараются помешать русским всеми доступными средствами. В любом случае, такие задания явно выходят за рамки простого предоставления информации… Что им, Специальный Агент Пирсон – хитмэн, убийца по найму? Киллер какой?

Да и потом… Если это война разведок, то китайцам важно не просто уложить этого русского парня на шесть футов в землю, Им важно сделать так, чтобы русские были в курсе, что сделали это именно китайцы. Мол, «смотрите, у нас и в Америке длинные руки». А это ведёт к косвенной засветке его, Глена. Если же русские и китайцы просто толкаются локтями в попытках украсть что-то важное, да так толкаются, что дело доходит до смертоубийства, и решение об этом смертоубийстве принимается почти мгновенно и без колебаний, то это нечто важное скорей всего находится совсем неподалёку, на его, Гленова, территории. А это значит что вскорости объём услуг, требуемых китайцами, серьёзно увеличится. Впрочем, услуги такие будут оплачены соответственно. А с другой стороны, если призадуматься, кто такой этот русский парень? Он – шпион, враг Соединённых Штатов!

Ответ пришёл ожидаемый – та же фраза что и в предыдущем сообщении, но обтекаемое «нейтрализовать» заменено недвусмысленным «уничтожить». Отправив подтверждение получения депеши, Глен выключил компьютер, и выдернул шнур из розетки, чтобы обесточенная память наверняка сбросилась. Глен был хорошим оперативником, и план в голове сложился сам-собой буквально за пару минут. Вернее – это был старый план, адаптированный под нового противника. Этому русскому парню придётся побыть стрелком, нанятым конкурирующей бандой. Скорей всего, в этой ипостаси ему ходить очень недолго, потому что со времён расстрела киллеров из Лос-Анжелеса гангстеры стали только зубастее.

14. Экстремальный туризм

Олег в очередной раз выглянул в окно, с должным любопытством оглядев маленькую площадь перед отелем, между делом как-бы невзначай мазанув взглядом по парковке, где стояла его машина. Он предпочитал называть себя Олегом даже в мыслях, раз уж в нынешних документах значится «Олег» со смешноватой, но тем не менее абсолютно незапоминающейся украинской фамилией. По слухам, фамилии такие генерятся специальной компьютерной программой, но это – епархия отдела подготовки документов, а он, Олег – оперативник, и его о таких тонкостях конечно никто оповещать не будет. Вот и замечательно, в любой организации, имеющей дело с секретами, меньше знаешь – крепче спишь. Какие есть на момент имя-фамилия – на такие он будет отзываться, и биография от зубов отскакивает вплоть до детских воспоминаний, и цели приезда в США, и официальные планы на ближайшие дни, и события последних недель в родной Украине. Именно «в Украине», а не «на Украине». По нормам русского языка правильно именно «на Украине», но Олег (по легенде хоть и восточный украинец, но всё же украинец) должен говорить именно «в …».

На площади перед отелем всё было хорошо. Вернее – нормально. Ничего похожее на наружное наблюдение Олег не увидел. Впрочем, грамотную наружку и при пристальном наблюдении незаметно, тем более, что пристального наблюдения Олег себе позволить не мог. Не пялятся украинские туристы на окружающий пейзаж десятками минут, не наблюдают за поведением прохожих, и не пытаются в оптику разглядеть людей в окнах домов и в автомобилях. Да и лучи солнца, уже клонившегося к закату, падали под неудачным углом, не позволяя увидеть есть ли в припаркованных автомобилях пассажиры или нет. А впрочем, наружку практически невозможно обнаружить, оставаясь на месте. Разве что спровоцировать. А вот провоцировать сейчас точно никого не нужно. Главное, что внедорожник Олега был на месте.

Содержимое багажника и не давало Олегу покоя уже второй день. Подобное чувство наверное возникает у человека, далёкого от бандитско-ментовских игрищ в «казаки-разбойники», которому необходимо провезти абсолютно криминальный «ствол» на другой конец большого города. Вроде бы и всё нормально, не оттопыривает пистолет карман, и маршрут намечен, и никто непосредственно на тебя не охотится, а всё же неспокойно. Много в нашей жизни неприятных, абсолютно непредсказуемых случайностей. Попадёшь в чужую драку, проверят документы в метро, машина ударит на перекрёстке – да мало-ли что. А найдут на тебе этот пистолет – и жизнь радикально изменится, явственно разделившись на «до» и «после». Вот и волнуется такой пистолетоноситель, начинает бегать глазками при виде милиционера, обливаясь холодным потом обходит по дуге граждан в подпитии, на каждом переходе смотрит по десять раз влево-вправо, пытаясь обнаружить зазевавшихся водителей, проскакивающих на красный свет.

Олег отнюдь не был новичком в «казаках-разбойниках», только в шпионско-контрразведческих, более того, начальство считало его одним из лучших, да и сам он справедливо считал себя настоящим профессионалом. Так что конечно глазками не бегал, и воровато не оглядывался, но внутреннее напряжение оставалось – чертовски обидно было бы провалиться просто потому что какая-нибудь шпана угонит машину, покатается и бросит, а полиция – найдёт и содержимым багажника поинтересуется. Или даже не угонит, а просто разобъёт стекло, надеясь поживится магнитолой и вещами, оставленными в салоне и багажнике. Или… Таких «или» можно много напридумывать. Стоянка не охраняется, потому что практически нету в этом городе охраняемых стоянок, и освещается плохо, потому что незачем ночью на припаркованные автомобили светить – деньги тратить. Да и как-бы ничья она, стоянка-то, ей и постояльцы отеля пользуются, и посетители ресторанчика напротив. С одной стороны, много новых людей и машин – не примелькаешься. Наверное, люди, выбиравшие место где Олег должен остановиться, руководствовались и этим соображением. А с другой – какая-нибудь рассеянная американская бабушка треснет своим Кадиллаком по Олегову багажнику – и всё. Много их сюда, бабушек и дедушек приезжает, особенно после полудня, когда ланч уже закончился, а ужин ещё не начался, вот ресторан и предоставляет скидку пожилым, чтобы повысить посещаемость за счёт тех, кому на работе сидеть не надо.

Волнительный груз появился в багажнике Олегова внедорожника во время плановой остановки в Сан-Франциско. Никаких паролей и отзывов, типа «бомба – Борисоглебск» конечно не было. Въехав в подземную парковку, Олег покружил по условленному этажу, и нашёл машину с нужным номером. Это был пароль. Остановившись позади этой машины, Олег вышел, открыл багажник, село обратно на водительское место не закрывая двери, посмотрел на часы, закурил, и наклонившись вправо, открыл «бардачок» и начал что-то искать там. Это был отзыв. Сзади послышался глухой звук от тяжёлых предметов, устанавливаемых в машину, а потом Олег услышал хлопок закрываемого багажника – всё, передача произошла, можно рулячить дальше.

Олег не знал кто обеспечивал и осуществлял передачу, и не видел лица контакта. Может быть, это был оперативник из резидентуры генконсульства Сан-Франциско, а может быть какой-нибудь нелегал – безымянный боец невидимого фронта. Да что там лица контакта – даже содержимое багажника Олег осмотрел, только добравшись до пункта назначения – до Солт-Лейк-Сити.

Содержимое, естественно, было совершенно ожидаемое. С братьями-близнецами этих устройств Олега познакомили специалисты технического отдела в Ясенево. В багажнике стояли два аккумулятора. Совершенно обычные автомобильные аккумуляторные батареи, примерно такая же как притаилась под капотом внедорожника. Ничего шпионского в аккумуляторах не было, они должны были просто служить источником энергии для остальных устройств, сейчас покоившихся в простой картонной коробке прикрывающей странноватые хитрушки от любопытных взглядов.

Ещё в коробке обнаружился набор проводов. Были тут и силовые кабели, с характерными «крокодильчиками», явно предназначенные для подсоединения к клеммам аккумулятора, и тонкие, компьютерного вида проводочки, назначение которых – передача данных. Мысль о компьютерном назначении проводочков подтверждал и ноутбук, лежащий рядом. Компьютер был из дорогих – та небьющаяся модель, которую используют полицейские департаменты и армия США. Однако на всякий случай цифровой зверёныш был ещё и обёрнут в пузырчатую пластиковую плёнку, чтобы защитить теоретически ударостойкую, но нежную технику от случайных повреждений от тряски на дорожных ухабах. Бережёного, как говорится, бог бережёт, нет событий невозможных, есть маловероятные.

В такой же пузырчатый полиэтилен был обёрнут и «Колокол». В отличие от компьютера и аккумуляторов, это было устройство явно нестандартное, и на вид диковатое и странное. Больше всего «Колокол» пожалуй походил на великанский футуристический шлем, обвешанный всякой добавочной оптикой и электрикой. Или на миниатюрную корабельную зенитную установку со снятой пушкой. Сходство дополняло серое, антибликовое покрытие, а вот вместо пушки рядом лежал длиннющий объектив. Ещё один объектив – панорамный, был закреплён наверху, на «макушке» устройства. Оптика была инфракрасная, способная видеть в темноте.

Этот самый «Колокол» и был сердцем всей системы, а ноутбук – её мозгом. И работало всё это примерно как раз как корабельная автоматическая пушка, только не в радиолокационном диапазоне, а в инфракрасном. Камера за панорамным объективом посылала в компьютер картинку каждую секунду. Специальная программа анализировала изменения в изображениях, и находила фрагменты, похожие на быстро движущиеся воздушные цели. Потом компьютер подавал сигналы на сервомоторы «Колокола», нацеливая на найденный объект длиннофокусный объектив, и делала снимки, пока размер цели на картинке не делался меньше определённого предела – дальше фотографировать не было смысла, всё равно качественного снимка не получится.

В условленные дни Олег после захода солнца должен был устанавливать «Колокол» на заранее выбранных площадках на горе чуть западнее Базы Хилл, присоединять аккумулятор и ноутбук, убеждаться, что объективы ориентированы в правильном направлении и не закрыты травой и кустами. А дальше – ждать, время от времени слушая жужжание сервомоторов. Места для «Колокола» выбирались из соображений безлюдности, и видимости воздушного пространства. А ещё близости к дорогам, потому что не по всякой местности даже вездеход сможет проехать, а по горам ночью пешком не очень-то погуляешь. По-этому, кстати, «Колокол» и лежал просто в коробке – не было в рюкзаке никакого смысла. Перед рассветом надлежало отсоединять кабели, перекидывать полу-разряженный аккумулятор на свою машину – там и зарядится на обратном пути. На случай, если аккумулятор разрядится слишком сильно и не сможет провернуть стартёр внедорожника, у Олега как раз и был второй аккумулятор, запасной и целиком заряженный. Потом Олег должен был возвращаться в отель, опять оставляя «Колокол» в багажнике. Очень хотелось бы конечно во избежание неприятностей забрать «Колокол» в номер, однако мужик, каждый вечер выходящий из номера с большущей и достаточно тяжёлой ношей, вызывает, мягко говоря, ненужное любопытство у окружающих, а главное – у сотрудников отеля. Вот и приходилось забирать с собой только ноутбук, чтобы зарядить его батарею от гостиничной розетки, а все хитрушки оставлять в машине на парковке.