Инферно

Сначала она заметила форму: пышная, роскошная, одновременно напоминающая и благородную лилию, и экзотический тропический цветок. Множество лепестков, уложенных друг на друга, создавали впечатление изысканной многослойной короны. Цвет поражал воображение. Он менялся в зависимости от угла зрения: то казался абрикосово-золотистым, то переливался медовым оттенком, а тонкие оранжевые прожилки, словно нити закатного солнца, пронизывали всю красоту цветка. Аромат распространялся по саду, окутывая всё вокруг тёплым, уютным облаком. В нём смешались сладкие нотки пряностей и свежесть только что испечённого хлеба – точно так же пахло в тесном, уютном ресторанчике Джузеппе, когда он колдовал над очередным шедевром кулинарии.

Тёмно-изумрудные листья с серебристым отливом обрамляли цветок, словно стражи сокровищницы. Узор прожилок на них был неповторимым – как узор судьбы самого Джузеппе.

Цветок излучал тепло и радость, как в зеркале, отражалась вся жизнь Джузеппе: и светлые моменты, и тот единственный тёмный поступок, который когда-то изменил его судьбу. Но сейчас, воплотившись в растении, его душа казалась цельной, прекрасной, полной невыразимой гармонии.

Она словно говорила: «Даже одна ошибка не может перечеркнуть всю жизнь. Даже в самой непростой судьбе есть место для света».

Наследница Смерти заворожённо смотрела на своё новое растение

– Что это за чудо? – в голосе Зельмы слышалось искреннее удивление. Она бесшумно подошла и теперь разглядывала новое растение, заложив руки за спину.

Танариэль слегка улыбнулась, не отрывая взгляда от цветка.

– Это душа Джузеппе, – ответила она, проводя пальцами над лепестками. – Повара из Палермо.

– И что… что она означает? – Зельма нахмурилась, пытаясь разгадать смысл необычного растения.

– Этот цветок – воплощение страсти к жизни, выраженной через кулинарию. Джузеппе умел соединять людей через еду, дарить им радость и утешение. Его душа полна любви к миру, пусть и омрачена одной давней сделкой.

– Но зачем ты собираешь этот сад? – наконец задала главный вопрос Зельма. – Разве не проще просто… сжигать души?

Танариэль обернулась к подруге. В её глазах отражался свет мерцающих в саду огней.

– Каждый цветок – это история. История человека, его путь, его чувства. В этом саду я вижу наказание и красоту, спрятанную даже в самых сложных судьбах.

– Красота в страданиях? – хмуро переспросила Зельма.

– Не только страданиях, но и в том, как люди преодолевают их. Или как сохраняют частичку света, несмотря ни на что. Этот цветок – символ того, что даже одна тёмная сделка не может уничтожить всю доброту в человеке.

Зельма долго смотрела на переливающийся золотом цветок, словно пытаясь постичь всю глубину слов подруги.

– Ты странная, Танариэль, – наконец произнесла она, слегка улыбнувшись. – Может, однажды ты объяснишь мне всё до конца.

– Возможно, – ответила Танариэль, вновь обращая взгляд к своему саду. – Возможно, однажды…

– А сейчас пора собираться! – Зельма схватила подругу за руку и с энтузиазмом потащила её в комнату. Танариэль поначалу лишь смешливо закатила глаза, но вскоре поддалась весёлому напору Зельмы.

Хозяйка покоев сохраняла невозмутимость – ни единый жест, ни малейший проблеск эмоций не выдавал её мыслей. Вокруг сновали прислуга, оживлённо перешёптываясь и обмениваясь свежими новостями.

Танариэль с лёгким пренебрежением отмела суетливость прислуживающих сирен. Она жестом остановила их попытки помочь, и сама взялась за подготовку к балу. Сирены, привыкшие к тому, что для хозяйки всё должны делать слуги, на мгновение растерялись. Но, встретив её холодный, решительный взгляд, послушно отступили к стенам просторной комнаты, продолжая наблюдать за её действиями.

Зельма, присев на резной стул возле зеркала, без устали делилась услышанным, жестикулируя с присущим ей энтузиазмом:

– Представляешь, сегодня подслушала разговор отца с одним из советников! Он говорил, что нефелимы тоже провинились – и их ждёт наказание после бала!

Танариэль лишь слегка приподняла бровь, но ничего не сказала. Её пальцы ловко управлялись с корсетом платья, движения были выверенными, почти ритуальными.

– И знаешь, что самое интересное? – продолжала Зельма, не замечая отстранённости подруги. – Говорят, Совет решил проверить наследников архангелов.

Молчаливое спокойствие Танариэль почти гипнотизировало. Она неторопливо расправляла складки на атласной юбке, словно всё происходящее её ничуть не трогало. Но в глубине её глаз, скрытых под полуопущенными ресницами, тлела искорка интереса.

Сирены вокруг продолжали болтать, не обращая на неё внимания:

– …слышали, что Даниэль тайно тренируется с демоническими клинками…

– …а Селеста якобы заключила сделку с тёмными силами ради нового свитка с пророчествами…

– …а Эфира будто бы общается с призраками забытых эпох…

– …Кассиэль, говорят, нашёл любовницу среди людей и взял ее прямо в райском саду…

– Довольно! – рявкнула Ри. – У вас больше работы нет? Убирайтесь!

Сирены потупили взгляды и поспешили покинуть комнату Танариэль. Они знали, что принцесса не знает милосердия, когда в гневе.

– И вот что ещё! – Зельма не унималась – Отец сказал, последствия наказания будут ужасными!

Танариэль наконец повернулась к подруге, окинув её прохладным взглядом.

– И что же, по-твоему, всё это значит? – спросила она ровным тоном, беря расчёску и начиная неторопливо расчёсывать волосы.

– Ну как же! – воскликнула Зельма, подавшись вперёд. – Это же явный знак грядущих перемен! Если Совет решился на такие меры, значит, баланс сил вот-вот изменится…

Танариэль лишь слегка наклонила голову, продолжая своё занятие.

– Наказание – лишь проверка послушания, а не предвестники перемен, – наконец произнесла она, закрепляя последнюю заколку в причёске. – Миры не переворачиваются из-за одного нарушения.

Зельма на мгновение умолкла, поражённая мудростью этой фразы. Но уже через секунду её лицо вновь озарилось энтузиазмом.

– Но ведь это же история в зачатке! Представь, как всё может развернуться…

Танариэль лишь слегка улыбнулась, но ничего не ответила. Она подошла к зеркалу, окинула себя оценивающим взглядом и поправила складки на рукавах.

– Ладно, хватит болтать, – сказала она наконец, поворачиваясь к подруге. – У нас ещё бал впереди.

Зельма с готовностью вскочила на ноги:

– Да-да, конечно! Чем ещё могу помочь?

– Ничем. Я закончу сама.

– Как пожелаешь…

***

– Вы сегодня просто блистательны, госпожа, – в очередной раз произнёс князь Зависти, увлекая Танариэль в вальс.

Она с трудом скрывала усталость. В этом году ей выпала честь быть хозяйкой бала – и вместе с ней на плечи легла неизбежная обязанность: по этикету она должна была открыть танцы с каждым из князей, присутствующих на вечере.

– Благодарю, Азраэль. Вы тоже сегодня необычайно галантны.

К концу вечера её улыбка стала почти автоматической, а движения механическими. Но она держалась с безупречным достоинством, как и подобает хозяйке бала. Зал утопал в мерцании свечей и переливах драгоценных камней. Оркестр играл изящные мелодии, а пары кружились в плавном танце, создавая иллюзию беззаботного веселья. Но для Танариэль этот вечер превратился в бесконечную череду поклонов и па.

Первый танец с отцом ещё приносил удовольствие: он был искусным партнёром, а его комплименты отвлекали от мыслей о предстоящих часах ритуала. Но уже к третьему партнёру – надменному князю Асмодею— она начала чувствовать, как напрягаются плечи, а улыбка становится всё более вымученной.

Каждый танец требовал полного внимания: следить за ритмом, поддерживать беседу, сохранять безупречную осанку, улыбаться, будто каждый миг приносит радость. А между танцами – новые приветствия, лёгкие поклоны, дежурные фразы с опоздавшими гостями и придворными.

К середине вечера её туфли словно стали тяжелее, а подол платья, казалось, цеплялся за каждый шаг. Князья сменялись один за другим: задумчивый Бельфегор с его вечными философскими вопросами; энергичный Астарот, пытающийся вовлечь её в разговор о политике; молчаливый Мамон который, казалось, изучал её взглядом больше, чем следил за фигурами танца; кокетливый Вельзевул, сыпавший комплиментами, от которых хотелось закатить глаза.

После каждого танца наследница с трудом удерживалась от того, чтобы не прислониться к стене и не закрыть глаза хотя бы на минуту. Но долг хозяйки требовал оставаться в центре зала, излучать очарование и готовность к новому танцу. Лишь изредка ей удавалось на несколько мгновений ускользнуть к балкону.

После того как последние гости покинули зал, в просторном бальной комнате остались лишь князья всех домов и их наследники. Величественные люстры по-прежнему заливали пространство мягким светом, но музыка стихла, а формальные поклоны и реверансы сменились непринуждённой беседой.

Атмосфера разительно изменилась. Строгие маски светских лиц уступили место искренним улыбкам, а чопорные позы – расслабленной непринуждённости. За длинным столом, сервированным изысканными яствами, царило тепло дружеского общения.

Разговор незаметно свернул на воспоминания о детстве семи наследников – тех юных отпрысков великих родов, чьи имена уже сейчас гремели по всем мирам. Каждый князь находил повод поделиться забавным или поучительным эпизодом из жизни своих отпрысков.

– Помните, как юный Игнис решил, что может управлять погодой, и устроил огненный ливень прямо во время званого ужина? – смеется Князь Гнева, покачивая головой.

– А как же проделки Зельмы, когда она превратила весь дворцовый сад в зеркальный лабиринт? – вставляет князь Зависти, и все дружно хохочут, вспоминая растерянность придворных, блуждающих между отражений.

Даже обычно сдержанный Князь Смерти сегодня казался умиротворённым. Он с добродушной усмешкой вспоминал, как его собственная наследница в пятилетнем возрасте пыталась «наказать» придворного повара за «слишком пресную» кашу – и в итоге окрасил всю кухню в яркие магические всполохи.

Игнис, вечно соперничавший со своим отцом, сегодня сидел рядом с ним, и между ними не было и тени прежней враждебности. Они увлечённо обсуждали шалости братьев и сестёр, порой перебивая друг друга и смеясь над собственными воспоминаниями.

– А помните, как они все семеро решили, что могут создать «великий союз юных канабионов»? – вспоминает Князь Гордыни, и его глаза теплеют от нежности. – Собрали всех дворцовых змей, назвали их «армией», а потом пытались научить летать с помощью зачарованных метёлок для пыли…

– И как же они были уверены, что это сработает! – добавляет Князь Лени, качая головой.

Каждый эпизод вызывал новый взрыв смеха. Даже самые серьёзные из князей не могли сдержать улыбки, вспоминая, как их юные отпрыски переворачивали привычный порядок вещей. В этот вечер не было ни титулов, ни соперничества – только отцы и их дети, объединённые общими воспоминаниями. Время словно отступило, и великие правители на миг снова стали просто родителями, с нежностью и гордостью вспоминающими шалости своих чад.

Был уже поздний вечер, но никто не спешил расходиться. В тёплых разговорах о детстве находили утешение от тяжёлых государственных забот.

Наконец, когда часы пробили полночь, князья начали постепенно расходиться. Каждый уносил с собой частицу этого уютного вечера, согретый воспоминаниями и дружеским участием. Зал постепенно опустел. Проводив последних гостей Танариэль отправилась спать. Ее свалила усталость и она уснула крепко, как уже давно не спала.

***

Ри сощурилась, когда лучи Пламениуса осветили её комнату. Как странно – он сегодня ярче, чем обычно…

Девушка неспешно поднялась, переоделась в более удобную одежду и собрала волосы в хвост. Ей совершенно не хотелось покидать комнату. Вдохновлённая вчерашним вечером, она решила сесть за стол и записать новый стих.

Но едва перо коснулось бумаги, как из коридора донеслись гневные возгласы Игниса.

«Какого чёрта? Что он забыл с утра в нашем доме?» – промелькнула мысль в голове Ри.

Она решительно направилась к двери, распахнула её… и застыла, потеряв дар речи.

В коридоре собрались другие наследники Бездны. Но это не был её дом.

Перед ней расстилался огромный балкон – за перилами виднелись густые зелёные кроны деревьев. Всё вокруг было залито светом: стены коридора, потолок, даже само небо над головой… голубое?

– Это мир людей, – тихо произнесла Ри, не отрывая взгляда от непривычного пейзажа.

– А я и не заметил! – возмутился Игнис, скрестив руки на груди.

Глава 3

Танариэль была в полном замешательстве. «Ну точно, кто-то решил подшутить», – подумала она с досадой, окидывая взглядом непривычную обстановку. Сердце колотилось где-то в горле, а ладони стали влажными от внезапного волнения. Она довольно давно не испытывала столько эмоций.

Из соседней комнаты послышалось сонное бормотание. Скрипнула дверь, и на пороге появился Сомнус – взъерошенный, в небрежно запахнутом халате, с растрёпанными волосами и отпечатком подушки на щеке. Он потирал глаза, щурился от света и явно не был готов к такому.

– Эй, что тут за шум? – проворчал он, зевая и пытаясь сфокусировать взгляд. – Вы что, с ума сошли? Что делаете в моём доме? – его взгляд лениво скользил между собравшимися, а брови сошлись на переносице. В голосе слышалось раздражение пополам с недоумением.

Зельма неловко хихикнула, а Глориус скрестил руки на груди, стараясь выглядеть невозмутимым, но его глаза передавали страх. Выражение лица Сомнуса резко изменилось. Он отпрянул назад, будто налетел на невидимую стену. Его глаза расширились, а рот приоткрылся в немом изумлении.

– Это… это не мой дом?! – наконец выдохнул он, оглядываясь по сторонам с таким видом, словно впервые видел мир.

Его взгляд скользил по незнакомым стенам, по узору на ковре, по горшкам с цветами – и с каждым мгновением растерянность в его глазах нарастала. Он сделал шаг вперёд, провёл рукой по ближайшей стене, будто пытаясь убедиться, что всё реально.

– Что… что происходит? – прошептал он, сжимая пальцами переносицу. – Где я? Где мой дом?

– Мы… пока сами не понимаем, – выдохнула Ри. – Похоже, мы каким-то образом оказались в человеческом мире.

– В человеческом мире? – эхом повторил Сомнус, качая головой, словно пытаясь прояснить мысли. – Но как? Как это возможно?

Гортас кашлянул, привлекая внимание.

– Может, это какое-то массовое заклинание переноса? Или иллюзия? – предположил он, оглядываясь по сторонам. – Только почему оно затронуло всех нас?

Аурелия словно в трансе заходила в свою комнату – снова и снова. Каждый раз она аккуратно закрывала за собой дверь, будто надеясь, что привычная обстановка развеет её сомнения. Но каждый раз, бросив беглый взгляд на знакомые стены, она выходила обратно, тщательно запирая за собой дверь.

– Спальня однозначно моя, – произнесла она с лёгкой неуверенностью в голосе, – а вот всё остальное…

Зельма подошла к перилам и запрыгнув на них принялась всматриваться в даль. Перед ней раскинулся совершенно незнакомый пейзаж – лес, покрытый утренним туманом, и вода вдалеке.

– Это точно не наши земли, – пробормотала она, прижимаясь к опоре, будто боясь, что упадет.

Сомнус осторожно опустился на пол и замер, не отрывая глаз от непривычного окружения. На лице смешались противоречивые эмоции: он выглядел и встревоженным, и заинтригованным, как ребёнок, впервые попавший в цирк. Но уже через минуту маска растерянности сползла – он принял свой обычный, чуть ленивый вид. Поворачивая голову то влево, то вправо, он как будто решил: «Ну что ж, раз так, посмотрим, что тут ещё интересного». – Нам нужно выяснить, где мы и как сюда попали, – твёрдо произнесла Танариэль, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. – Разделимся и осмотрим окрестности.

– Тише! – шикнула Зи, кинув взгляд на лужайку под балконом. – Слышите? Тут кто-то ещё!

Танариэль подскочила к подруге, прищурившись и вглядываясь вниз. И правда – из-за угла показались семеро.

– Нефелимы? – пробормотала она себе под нос, сжимая кулаки.

Не тратя время на долгие размышления, Танариэль оттолкнулась от балкона. Крылья мягко раскрылись, и она спланировала вниз, приземлившись бесшумно, как кошка. Остальные тут же последовали её примеру, один за другим спрыгивая с балкона и опускаясь на лужайку.

Шелест листвы заставил небесных обернуться. Все кроме Кассиэля заметно напряглись.

– Кас, – позвал друга Игнис, – что происходит?

Кассиэль бегло обвёл взглядом наследников Бездны. Его глаза на мгновение задержались на лице Танариэль.

– Вы в порядке? – голос его звучал непривычно мягко, почти ласково.

– Да, – отозвался Игнис, стремительно приближаясь к другу. Его крылья слегка подрагивали от гнева. – Как вы тут оказались?

– Мы проснулись каждый в своей комнате, – медленно произнёс Мельдор, оглядываясь по сторонам с нескрываемым недоумением. – Но стоило нам выйти в коридор… мы оказались здесь.

Мельтор выглядел так, будто его застали врасплох: бледный, как мраморная статуя, а волосы в беспорядке – совсем не похоже на его привычную невозмутимость. Рядом стоял Сомнус, и вместе они казались двумя половинками одной картины. От них исходило такое спокойствие, что хотелось просто прислониться к стене и забыть обо всех заботах. Только один был светом и чистотой, а второй тьмой и забвением.

– И мы, – тихо отозвалась Аурелия.

Все вокруг возбуждённо перешёптывались, пытаясь сложить воедино кусочки непонятной головоломки. Танариэль прислонилась к стене замка, хмуро глядя в пустоту. В голове крутились одни и те же мысли: бал, тяжёлые взгляды отцов, негромкие угрозы…

«Неужели?» – пронеслось у неё в голове.

– Наказание, – вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать.

Шум мгновенно стих. Лица друзей выражали растерянность и тревогу.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кассиэль, шагнув ближе.

Танариэль глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

– Это наше наказание, – медленно произнесла она, обводя взглядом собравшихся. – То самое, о котором предупреждали отцы.

Заливистый, почти безумный смех Гортаса эхом разнёсся над островом, отражаясь от скал и заставляя птиц взлетать в панике.

– Они серьёзно думают, что остров в человеческом мире помешает нам вернуться? – с язвительной насмешкой в голосе произнёс он, сверкнув глазами.

С яростью расправив крылья, он взлетел в небо, оставляя за собой вихрь возмущённого воздуха. Но уже через пару лиг сила неведомого барьера отбросила его назад и Гор камнем устремился к земле.

Игнис молниеносно рванулся вперёд, раскинув крылья, и успел подхватить друга в считаных дюймах от земли.

На лбу первого, который в этот момент лежал на коленях наследнока Гнева, расцвёл багровый синяк.

– Это ушиб? – с интересом в голосе спросила Зельма, бросаясь к товарищам. Её глаза расширились от ужаса при виде бледного лица Гортаса.

– Добро пожаловать, дети, – прозвучал глубокий, бархатистый голос за спинами собравшихся.

Все резко обернулись. У входа, непринуждённо опираясь на массивную колонну, стоял мужчина. Его седые волосы были аккуратно зачёсаны назад, а в уголках глаз собрались тонкие морщинки – следствие бесчисленных тёплых улыбок. Ри узнала его мгновенно. Эти небесно-голубые глаза, этот мягкий, располагающий к себе взгляд…

– Где мы и кто вы такой? – резко спросила Эфира, выходя вперёд и с вызовом глядя на незнакомца.

Мужчина улыбнулся, не сводя с неё проницательного взгляда. Его голос, мягкий и обволакивающий, словно обтекал слова, игнорируя прямой вопрос девушки.

– Ах, кто же это… Боевая Секира* – так тебя именуют в ваших мирах, не так ли? Ты дочь архангела Саракиила. Воинственная, вечно угрюмая, не способная доверять и слишком вспыльчивая. Да, ты явно параллель Игниса. Гнев Света и Гнев Тьмы.

– Я задала вопрос! – срываясь на крик, настаивала Эфира. Было видно, что её терпение на исходе.

– «Да, она ещё вспыльчивее Гиса», – подумала Ри, незаметно отступая на шаг.

– Каллен Маклан, – невозмутимо представился мужчина. – Хозяин этого острова и декан академии «Инферно». Рад приветствовать вас в Ирландии.

– Какая ещё академия? – поинтересовался Кассиэль, сохраняя невозмутимость. Его голос звучал ровно, но в глазах промелькнула настороженность.

Маклан неторопливо улыбнулся, словно наслаждаясь напряжением момента.

– Академия для трудных подростков из богатых семей. Но в вашем случае – для наследников Света и Тьмы, – пояснил он, не сводя взгляда с собравшихся.

Аурелия шагнула вперёд, её голос сочился презрением:

– И что нам мешает прикончить тебя и свалить отсюда?

Каллен лишь приподнял бровь.

– Ваш друг уже пытался покинуть остров и, как видите, неудачно, – он кивнул в сторону Гортаса, всё ещё бледного после неудачной попытки взлёта. – А убить вам меня не даст как минимум один из вас. Не так ли, госпожа Смерть?

Танариэль, до этого момента хранившая бесстрастное выражение лица, позволила себе лёгкую, почти незаметную улыбку.

– За вас, декан Маклан, я уничтожу любого из присутствующих, – произнесла она с ледяной уверенностью.

Собравшиеся обменялись изумлёнными взглядами, не в силах скрыть потрясения от её слов.

– Я скучала, дедушка, – добавила Ри почти шёпотом, но в тишине этого места слова прозвучали как гром.

– Что? – пискнула Зельма, округлив глаза от изумления, – Дедушка?

– Здравствуйте, Каллен, – лениво протянул Сомнус. – Давно вас не видели.

– И я рад встрече, парень – отозвался тот. – Ну а ты? – он строже обратился к Кассиэлю. – Даже не поздороваешься? Помнится, ты в детстве постоянно торчал в моей лондонской библиотеке… Или всё-таки не книги были твоей главной любовью? – он посмотрел на Ри с намёком.

Кассиэль прокашлялся:

– Так значит, это наше наказание – учиться в твоей академии?

– Именно. И не надейтесь, что будет легко. Впереди ещё много сюрпризов. Ну что ж, идёмте обедать. С удовольствием послушаю, какие ещё проделки вы успели устроить.

Танариэль, с тяжёлым вздохом, двинулась следом за дедушкой. Её губы едва заметно дрогнули, когда она тихо произнесла:

– О дитя, иди скорей. В край озёр и камышей. За прекрасной феей вслед – Ибо в мире столько горя, что другой дороги нет.

– Цитируешь Уильяма Батлера Йейтса? – Кас догнал её, в его глазах плясала ирония – Да ещё и «Похищенное дитя»?

– Почему бы и нет? – пожала плечами Танариэль. – Мы ведь в Ирландии.

***

Зал для обедов выглядел так, будто его только что перенесли из старинного замка. Огромные окна с витражами пропускали, раскрашенный свет. В центре стоял длинный стол – такой старый, что на его поверхности можно было разглядеть следы сотен трапез. Вокруг стола выстроились стулья с высокими спинками, будто почётный караул. На стенах висели гобелены с необычными узорами, а в углу уютно расположился камин. В воздухе витал аромат горящих поленьев и свежей выпечки.

За обедом Ри делилась историями о проделках с человеческими душами, встречая в ответ лишь тяжёлый, пронизывающий взгляд дедушки.

Нефелимы упорно хранили молчание о своих прегрешениях, но Эфира не выдержала: она призналась, что участвовала в подпольных бойцовских клубах на Земле и была поймана посыльными отца с поличным. А слухи про призраков оказались просто байками.

Зельма, известная как главная сплетница компании, не собиралась церемониться. Её острый взгляд остановился на Даниэле, сидящем напротив.

– Ну что, Даниэль, поведаешь, за какие заслуги угодил сюда?

Оказалось, он возомнил себя Праотцом* и открыл собственный приход, где исцелял людей.

Постепенно раскрывались и другие тайны: Селеста собирала запрещённые свитки с пророчествами, пытаясь их переписать; Микаэлла из ревности к Мельтору стёрла разум своей соперницы; Мельтор покрывал её проступки – и поплатился за это; Сариэль напоил хранителя врат праотца и устроил разгульную вечеринку в зале Верховного совета Небес.

Когда очередь дошла до Кассиэля, глаза Зельмы сверкнули предвкушением.

– Кас, а правда, что ты попал сюда за любовные утехи в райском саду с земной девушкой?

Тишина накрыла зал тяжёлым одеялом. Ри, до этого момента неподвижно смотревшая в свою тарелку, медленно подняла взгляд. Чёрные глаза Кассиэля встретились с её глазами, но она не отступила.

– Да, – произнёс он чётко, без тени смущения.

Сердце Танариэль пропустило удар. Но внешне она осталась невозмутимой – лишь выгнула бровь и с лёгкой насмешкой в голосе спросила:

– И после таких историй это мы порождения Бездны?

– Я думаю, достаточно бесед, – произнёс декан, решительно прерывая неловкую паузу. Его взгляд обвёл собравшихся, словно фиксируя каждую реакцию.

– С завтрашнего дня вы начинаете обучение как люди. Ваши силы запечатаны, и разорвать эту печать можно будет только во время финального экзамена.