Три всполоха в священном гроте

скачать книгу бесплатно


Он готовился к этому моменту столько лет – чтоб, как и сотню лет назад, ощутить свою полную беспомощность перед тем, что делал Матисс. В груди снова запылало жаром – и на этот раз он перешёл в жгучую боль. Хейан хотел закричать, отскочить в сторону, но тело больше не повиновалось ему. Земля качнулась. Небо насмешливо посмотрело ему в глаза. Потом исчезло и это.

<II>

Лорд Гаравис Эсет был высоким, но сутулым стариком с мощными плечами и широким шагом. До сих пор их связывали письма, которые оба слали в самых любезных тонах, но сегодня Раймонд встретился с корлентским лордом, приехавшим на переговоры о мире и не только. Гроту требовалось сила трех великих родов Корлента – Данов, Эсетов и Руавесов. Поэтому среди послов оказались не только матерые дипломаты, но и главы этих родов. Гаравис Эсет был опытным магом и политиком, потому подходил на роль посла, а Дана и Руавеса выбрал в сопровождающие. Они приехали заранее, хотя других корлентских дипломатов и посольства остальных стран ожидали на следующей неделе. Причину спешки знал только Гаравис.

– Как прошла дорога, как вас разместили? – поинтересовался Раймонд.

– Все хорошо, благодарю, – голос Гарависа был звучным, а слова – неторопливыми. Он производил впечатление спокойного и надежного человека, несмотря на слухи о его ненависти к Гафельду. – В комнате Далласа Дана недостаточно света, но сопровождающий нас офицер пообещал все уладить.

– Прогуляемся по парку? – предложил Раймонд. Они стояли возле крыльца императорского путевого дворца, в южном крыле которого разместили знатных гостей.

– Благодарю. Мне хотелось бы прикоснуться к местам, где случилось столько интересного.

– Но самое главное случилось здесь, – Раймонд кивком головы указал на величественный храм за императорским дворцом. Да, корленты верили в луну по-своему, но место явления богини все равно было свято. Этой причиной лорд Эсет объяснил желание остановиться в Роденкриде.

– Самое главное произошло в парке, – покачал головой Гаравис. – Здесь лишь красивое место поклонения.

– И все же, – на лице Раймонда появилась тихая улыбка при воспоминании о сумеречных очертаниях плаца и статуи луны. – Нечто очень важное случилось именно здесь.

Гаравис посмотрел на него очень внимательно, но ничего не сказал. И раскрыл рот, только когда они уже углубились в широкую аллею:

– Когда-то лунный грот находился в окрестностях Трамины, нашей столицы. И люди знали, что порой он отвечает на просьбы восстановить справедливость. Однако много веков назад глава одного из великих родов применил его силу во зло, и после этого грот исчез. Как бы то ни было, Корлент знает, с чем столкнулся Гафельд.

– И все же после смерти Матисса Киневарда Корлент объявил нас еретиками, неправильно понимающими волю луны.

– Гафельд решил получать помощь от Тефы. А это действительно неправильное понимание воли луны, – отозвался Гаравис с мягкой улыбкой. – То, во что верит вся страна, неизменно попадет на военный стяг.

– Но в этот раз оно окажется на знамени мира, – торопливо возразил Раймонд. Ему вдруг вспомнились слова Таргисса, и от этого стало неприятно.

– В этот раз – да. И, знаете, генерал, за что я вас уважаю? Вы – символ самостоятельности Гафельда, который наконец перестал слушаться Тефу и заключает мир по собственному желанию.

– Это слишком смелые слова, – покачал головой Раймонд. – Я действую по приказу Его Величества. С ним же была согласована наша с вами переписка.

– А как же господин советник по магическим делам? – поинтересовался Гаравис. – С этим молодым человеком я несколько знаком и сомневаюсь, что он сделает что-то против Тефы.

– Сэр Таргисс действует, исходя из своего представления о том, что лучше для Гафельда, – сдержанно сообщил Раймонд. – Он и впрямь привык ориентироваться на Тефу и критически относиться к луне. Но, надеюсь, в ближайшее время это изменится. Кроме того, Гафельд не намерен полностью прекращать союз с Тефой.

Аллея вела мимо приземистых домиков-оранжерей, розовых кустов и маленького пруда, выстеленного кувшинками.

– Что именно вы хотите сделать при помощи троих лордов Корлента? – Гаравис вернулся к главной теме.

– Дух грота говорил, что необходимо открыть лунные врата. Чтобы он наконец прошел сквозь полотно, разделяющее обе стороны мира.

– Значит, открыть Гардансете? Так у нас это называют. Сделать то, чего не было вот уже много сотен лет, – задумчиво произнес Гаравис. – Вы же знаете, что вся тяжесть ответственности за результаты открытия лежит на плечах троих лордов? Последний раз это плохо кончилось. Открывать врата ради другой страны, тем более страны, с которой мы только что воевали? Что Гафельд сможет дать Корленту за это?

– Гафельд прекращает войну, которая могла бы оказаться для Корлента гибельной.

– Допустим, так, но ведь вы уже прекращали войну, и это не помешало вам ее возобновить. Сегодня мы говорим о мире, а что случится завтра?

– Луна не допустит свершиться несправедливости, – качнул головой Раймонд. – По ее приказу начались мирные переговоры, она осудила нас за начало войны. Можно больше не волноваться из-за происков политиков.

– Может, и так, но разве с этим согласна Тефа? И разве Гафельд получил ещё какой-то источник магии, помимо тесного сотрудничества с соседним королевством? Я знаю, что император Дориан умен и справедлив, равно как и вы, однако я старый дипломат и хорошо понимаю, что многое в государстве зависит не только от императоров и генералов.

– Источник магии у Гафельда будет. Собственный. Дух грота знает, как закончить этот столетний голод. Мы с Тефой не станем врагами, но и настолько близкий союз уже не нужен.

Возле старой потемневшей скамейки они свернули на более узкую дорожку, ведущую в лесистую часть парка. Здесь был более неровный рельеф, напоминающий Раймонду злополучные амстерские холмы.

– Звучит обнадеживающе, – кивнул Гаравис. – Но не боитесь ли вы, что прошлое повторится и кто-то из ваших врагов захочет снова ударить в самый неподходящий момент? Напоминаю, тяжесть открытия врат лежит на нас. Мы хотим знать, что будем в безопасности.

– Кто может быть нашим врагом? Тефа? Их армия с нашей заодно, а их маги и политики слишком далеко, они не успеют вмешаться. В прошлый раз Матиссу Киневарду противостояла аристократия, лишенная своей энергии, однако в этот раз все наши маги желают одного и того же.

– Так ли? – Гаравис взглянул на него с хитрым прищуром. – Мне кажется, что есть люди, которым хотелось бы вернуть Гафельду источники, но получить их под свой контроль. Ведь далеко не все согласны с тем, чтоб магией распоряжалось божество?

– Может, такие и есть, но вряд ли они сделают что-то действительно опасное, – упрямо качнул головой Раймонд.

– А что касается советника по магическим делам?

Вышеупомянутому советнику император запретил появляться в Роденкриде вплоть до приезда остальных посольств. И случилось это исключительно потому, что Раймонд написал Его Величеству о случившемся инциденте. Так что они могли не бояться, но говорить о внутренних распрях империи корлентскому лорду было бы низостью.

– Сэр Таргисс уже много лет обеспечивает хоть какую-то независимость империи от Тефы, – все так же сдержанно сообщил Раймонд.

– Но вы же знаете его прозвище?

– Маг Коридора. Это как-то связано с королевской казнью, которая осуществляется через таинственный коридор во дворце. И с тем, что он сделал при раскрытии заговора.

– Продолжайте, продолжайте, – с милой улыбкой произнес Гаравис. – При раскрытии корлентского заговора с целью убийства императрицы Франгальт.

– Но это ложь, которой принц-консорт Сэмерс хотел прикрыть себя и взойти на престол. Конечно, в народе об этом много говорят. Но не более. Официально вас если и обвиняли, то только в первое время, вместе с несчастными Аргастами. Истинный виновник был казнен на центральной площади, и это знают все.

– И тем не менее, слухи звучат не очень приятно. Мол, почему Сэмерс, едва провозгласив себя императором, остановил войну с Корлентом? Не потому ли, что ему помогли взойти на престол?

– Может, он сам ее не хотел? Та кампания была тяжелой и не слишком удачной для нас.

Выйдя на берег длинного пруда, они поднялись на круглый каменный мост и остановились на его середине. Раймонд окинул задумчивым взглядом легкую рябь на воде и плывущие по ней дубовые листья. В этом искривленном зеркале отражалось облачное небо, которое уже раскрашивалось в розовый и оранжевый закатом. На фоне этих нежных цветов маячили и две темные фигуры, нарушившие покой природы множеством тяжелых слов и сложных мыслей.

– А ещё доходили слухи, что именно из-за смерти матери Его Величество Дориан захотел спустя годы снова атаковать нашу страну, – не унимался Гаравис. – И из-за этого он не сразу пошел на переговоры. Возможно, я говорю вам слишком много, генерал, но нам стоит хоть немного доверять друг другу. Прошлая война дорого обошлась Гафельду, но императрица Франгальт известна своей нетерпимостью к Корленту. И когда завершение войны стало необходимым, императрица умерла.

– Я ничего не понимаю, – Эрраго нахмурился, поворачиваясь к нему. – Вернее, не понимаю, куда все это ведет. Вы утверждаете, что вас все обвиняют в смерти Франгальт, затем доказываете, что она была выгодна уже Гафельду.

– Вы все очень правильно поняли. Заговоры редко зависят от одного человека, обычно им позволяют случиться много заинтересованных лиц. Не будь в Гафельде сильна антивоенная сторона, у Сэмерса не было бы шансов. Впрочем, другая группа лиц решила, что куда удобнее юный Дориан. Иначе никто не стал бы обвинять Сэмерса, а смерть списали бы на естественные причины или козни Корлента. Почему я заговорил об этом? Смерть Франгальт одобрили многие, но в этом сложно признаться, проще решить, что на пике прекрасно идущей войны проигрывающая сторона пошла на подлость. Поэтому эти слухи все ещё живы.

– Вечной любви между нами ждать не приходится, – медленно произнес Эрраго. – Но миру это не помешает.

– А не помешает ли это вам? – вдруг спросил Гаравис. – Не думаете, что ваше стремление к миру вменят вам в вину? Полководец бросает своего командующего, допускает врага в самое сердце страны, но после нескольких побед моментально заключает мир. Он получил авторитет, почести и награды, но и для противоположной стороны вред минимизирован.

– Ну уж нет, хватит, – со злостью ответил Эрраго. Слова Таргисса снова повторялись почти в тех же формулировках. – Луна меня оправдала, и скоро ее голос будет слышен не только мне. О, как я устал от этого! Даже после Дерсы мне в каждом офицере штаба виделся интриган, убийца моей чести и репутации. Так невозможно жить. Будто тебе в любой момент могут ударить во фланг на марше – невыносимо. Послушайте, лорд Гаравис, ведь теперь вы понимаете, что нам нужно как можно раньше открыть для духа грота и луны путь в наш мир?

– Самое главное, как вы выразились, не получить удар во фланг на марше, – степенно отозвался тот. – Никто не должен знать, что мы делаем.

– Знает император, а больше – никто. Но как только мы завершим, это станет достоянием всего Гафельда.

Он снова перевел взгляд на гладь пруда. Ветер улегся и больше не сминал отражение мира в бесконечные искривленные полоски. Теперь оттуда на Раймонда смотрело его собственное лицо. Кажется, за последние два месяца он постарел и в свои тридцать четыре выглядел на сорок. Хорошо хоть, седины прибавилось совсем мало, и среди темных волос она терялась. Зато четче обозначились морщины на лбу и вокруг глаз. А больше всего, наверное, изменился взгляд. К обычной холодной серьезности добавилась бесконечная усталость, с которой не могли справиться все победы, радости и надежды. Раймонд шевельнул челюстью. Мышцы отозвались привычной стягивающей болью. Ну что ж, по меньшей мере, он почти научился не обращать на это внимания.

– Что известно императору? – спросил Гаравис.

– То же, что и вам.

– И никому, кроме меня, неизвестно, насколько сложно и ответственно открывать врата.

– Ваш вклад может быть учтен во время мирных переговоров, – Раймонд в последний раз посмотрел на свое отражение. Усмехнулся тому, что теперь не выглядит молодым выскочкой, незаслуженно получившим свои чины. И первым двинулся с этого тихого моста внутрь парка. – Но я все ещё считаю, что Корленту следует быть благодарным луне за вовремя остановленную войну.

– И за поражение под Дерсой? – прищурился Гаравис.

– Вы бы не выиграли эту кампанию, даже если бы взяли Кану, – отрезал Раймонд. – Мы бы отступили, соединились с тефалийцами, и уже вы оказались бы в окружении. Другое дело, что заканчивал бы это другой генерал, а меня за отданную врагу столицу отправили бы под суд. Дерса склонила чашу весов вовсе не в сторону Гафельда. В мою.

– Признаться, на этот счет круг лордов получал другие доклады. Хотя каждому из полководцев свойственно приукрашивать ситуацию. Возможно, я даже поверю, что луна к нам благосклонна.