скачать книгу бесплатно
– Ну что ж, – голос Раймонда стал ещё тише. – Тогда пусть их обманывает император. И я не понимаю, почему вы обсуждаете это со мной, а не с ним.
– Может, потому что причина в вас? – Таргисс усмехнулся и вдруг сделал плавное быстрое движение рукой, будто задергивал в воздухе занавеску. Мир и в самом деле перекрыла темная пелена.
Пока Раймонд оглядывался, пытаясь различить пропавшие в сумерке очертания комнаты, над ухом что-то вдруг отчаянно, надтреснуто зазвенело. Полыхнуло зелёной вспышкой где-то справа, и хриплый шепот произнес в ухо: «Берегись коридора!»
<IV>
Она замедлила шаг и запрокинула голову, глядя на небо в обрамлении зеленых крон. Было пасмурно и ветрено. Лайне это нравилось: никакого солнца, бьющего в глаза, и можно слушать, как ветви склоняются друг ко другу, шелестят о чем-то на своем языке и внимательно выслушивают ответ.
– Вам наверняка говорили, что я стал рисдреном, – произнес Хэн.
– Много чего говорили, – Лайна неторопливо вернула взгляд к его лицу.
– Ну конечно, это настолько неправильно, – на губах Хэна появилась довольная ухмылка. – Посвятить в рисдрены того, кто покинул орден, а вдобавок слишком молод. Но возраст не помеха магическому искусству. Да и вообще, – он рассмеялся, – я старше любого мага в этой стране, не считая эрцгерцогини.
– Дело не в возрасте, а в опыте. Впрочем, если б человек вашего возраста непрерывно находился у источников ордена и работал над своим мастерством, это посчитали бы удивительным, но не невозможным.
– А я, значит, бездельник? – живо откликнулся Хэн. – Тут загвоздочка, все помнят аттебаутскую битву, исходом которой Гафельд обязан мне. И вряд ли она состоялась бы, если б я остался сидеть в горах.
– Как вы догадываетесь, Аттебаут считают демонстрацией силы, а не умения, хотя мне сложно судить. И все же, почему магистр ордена согласился присвоить вам звание рисдрена?
– Намекаете на тот шикарный скандал, с которым я ушел? О, поверьте, магистр получил бы выгоду вне зависимости от того, опозорюсь я или нет. Реальную или моральную. Увы, вместо того, чтоб лицезреть мою мучительную смерть от внутренней стороны, ему пришлось довольствоваться усилением позиций ордена. Не менее скандальным, разумеется, – Хэн пожал плечами. – Кажется, он больше надеялся на мучительную смерть.
– И как вам удалось ее избежать? – хмыкнула Лайна.
– А что самое сложное в звании рисдрена? Сопряженность с внутренней стороной. Сплести костюмчик из множества заклинаний – дело кропотливое, но недолгое. Я справился за шесть месяцев. Но порфира основана на внутренней стороне и стремится своего владельца изменить или подчинить. К этому не готовы будущие рисдрены, вынужденные годами корпеть над своим мастерством. А я провел на изнанке сотню лет и выработал устойчивость.
– Знаете, странно видеть вас рисдреном, потому что вы вписываетесь только в одну грань этого понятия, – Лайна заговорила негромко и неторопливо, как всегда делала, настраиваясь на длинную речь. – Подобные звания получают после бурной жизни и обширного магического опыта. Маг и его порфира – это ходячие энциклопедии, чего о вас не скажешь. Но у вас есть могущество рисдрена. То есть близость к изнанке и возможность использовать плетения гораздо быстрее и в огромном объеме. Вы стали очень сильной фигурой, но недостаточно авторитетной в отношении знаний и умений. Помните, порфиру назвали так не только в честь одежды, но и в часть камня? Резьбой по нему может заниматься лишь очень искусный мастер. Но один тефалийский скульптор изобрел хитрый способ закалки своих инструментов, позволяющий им преодолеть необычайную твердость порфира. Это ваш случай.
– Вы правы, – кивнул Хэн. – Многим нравится считать меня безыскусным выскочкой – пусть считают. А авторитет заработаю, когда верну стране магию. Да, теперь, когда я обладаю такой силой, а вы наконец прибыли в столицу, мы можем заняться этой проблемой.
– Послушайте, – с осторожностью произнесла она, – в ваших выдающихся способностях я не сомневаюсь, а вот в своих – сильно. Я девять лет нахожусь среди магов и знаю себе цену. Со временем из меня выйдет недурный аллерен, но мои таланты ничем не отличаются от тех опытных людей, которые годами бьются над возвращением магии.
– Они не наследники Киневардов! – возразил он возмущенно.
– Хэн, Аргасты все это время были под рукой у Камтов, и если все дело в крови, то их бы уже использовали. А если необходимо быть на троне… Что ж, при самом смелом прогнозе вы не коронуете меня, пока не вернете магию, и наоборот.
– Видите ли, – он растянул губы в лихой ухмылке, – Аргасты имели дело не с теми Камтами.
– Можете объяснить точнее?
– Извольте, – Хэн тряхнул головой. – Сто лет назад император Матисс собрал энергию из всех источников Гафельда и поместил ее в огромную ёмкость на внутренней стороне мира. Эту ёмкость принято называть Накопителем, считается, что она играет роль в общем балансе магии в мире, но может быть подвластна людям. В частности, у меня и у моей сестры есть с ним хорошая связь. Поэтому я могу доставать оттуда больше энергии, чем какой-нибудь из ваших магов использовал за всю жизнь. В отличие от всех Камтов на троне. Но для полного возвращения источников нам надо повторить путь Матисса.
– И как вы намерены это сделать?
– Найти в лунном гроте шкатулку, в которой хранится Накопитель, и получить над ним контроль. Для этого надо подобрать ключи, точнее, подчинить блокирующие заклинания, которые назвали ключами. Они сложные и требуют владения большим количеством плетений, потому я так рвался получить звание рисдрена. Ну и чтобы не просить помощи грота, конечно.
– Подождите-ка, – Лайна наморщила лоб. – Я думала, лунный грот – это просто старое святилище, погибшее при взрыве. Про него говорится в легендах, посвященных Матиссу. Но мне казалось, говорится для красоты. Чтоб это происходило в причудливом и таинственном месте, как из старой сказки.
Хэн посмотрел на нее немного странно.
– Нет, грот реально существовал и существует. Более того, он тоже находится на внутренней стороне мира, а в нем живет древний дух, с которым и говорил Матисс. Легенды все упрощают, в них человек может напрямую просить помощи у луны. Реальность несколько сложнее.
– Так значит, он вправду существует и в него можно попасть?
Лайна не раз представляла себе эту картину. Ступеньки, спускающиеся в воду, причудливые витражи, мощные колонны, которые поддерживают вход. В глубине его – темнота и только одна свеча, озаряющая центральный жертвенник. А луна льет сверху свой мягкий свет, который стекает по ступеням, растворяясь в воде.
– О, в таком случае я мечтала бы побывать внутри!
– И вы там побываете, обещаю, – торжественно произнес Хэн. Одновременно с его словами где-то вдали явственно прозвучал грохот. Лайна растерянно перевела взгляд на пасмурное небо.
– Гроза началась? С утра уже был дождь…
– Надеюсь, мы здесь не промокнем, – пробормотал Хэн.
– Скорее нас убьет молнией из-за высоких деревьев, – усмехнулась она. – Давайте держаться ближе к тем частям парка, где есть беседки.
Они шли, порой прислушиваясь, но гром не повторялся. В очередной паузе Лайна начала понимать, почему у нее сложился столь неправильный образ эрцгерцога. Он отвратительно отражался на бумаге. Самые интересные и умные мысли звучали слишком сухо, да и каждое его письмо было в два раза меньше, чем ее. Всем этим строкам категорически не хватало живой мимики Хейана Камта, его порывистых или изящных движений, оттенков голоса. Иногда они все же врывались туда, куда не могли поместиться, и тогда какие-то слова или фразы вдруг оказывались в пару раз крупнее соседних, а буквы, и без того едва соединенные друг с другом, рассыпались на значительное расстояние, как в печатном тексте. Пожалуй, если б он прочитал ей вживую все то, что писал, оно приобрело бы другое значение.
Лайна заметила в траве знакомые ярко-желтые лепестки и сорвала стебель с гроздью причудливых цветков.
– Такие интересные, – она улыбнулась. – Я их в детстве очень любила. Девочки называли их башмачками, а я – золотыми лодочками. Только тогда они росли не здесь, а в южной части, где большие декоративные клумбы.
– Вы со всеми растениями парка знакомы? – хмыкнул Хэн, не зная, видимо, как ему относиться к таким фактам.
– Была знакома, – невозмутимо пожала плечами Лайна. – Когда здесь находился пансион для будущих сестер Лилейника, я знала парк как свои пять пальцев, а цветы – моя отдельная любовь.
– Здесь был пансион Лилейника?
– Был. Пока я их не выгнала, – Лайна рассмеялась. – Это ужасная история, Хэн, которую я никому не открывала. Но для вас могу сделать исключение.
– Я заинтригован, – он учтиво наклонил голову.
– Мне было одиннадцать, и я относилась к магии совсем несерьезно. Как-то мне начали сниться сны, такие яркие, что я все утро ходила под их настроением. Я видела, что ночью в старой парковой башне горит свет и чей-то голос зовет меня к себе. Но я не могла. Просыпалась каждый раз под утро, а так хотела встать посреди ночи и прийти к башне. Поэтому я придумала свой ритуал, чтоб все случилось на самом деле. Было пятнадцатое число, я нашла в саду лунник, лилейник и львиный зев, они все на букву «л», а это пятнадцатая буква в алфавите. Я сложила их вместе, соединила с помощью магического плетения, напевая сочиненную мной мелодию. И представляя, как оно будет прекрасно и таинственно.
Последние слова Лайна произнесла со смущением, ожидая увидеть на лице Хэна какую-то насмешку, но он смотрел с настоящим интересом, чуть нахмурив лоб, словно пытался что-то додумать. Она вдруг осознала, насколько сильно стыдилась той ночи, а больше всего – звенящего и теплого ощущения чуда, охватившего ее в момент проведения ритуала.
– В следующую ночь я вышла к башне. Там и впрямь горел свет и звучал голос. Только вся она оказалась опутана зелеными ветками, и когда я попыталась их отодрать, я поняла, что это лунник, львиный зев и лилейник. Хотя они никогда не растут, как лианы. Это было так удивительно, – Лайна улыбнулась, вспоминая, – сначала робко и смущенно, а затем широко. – Но я отодрала их все, а под ними оказались вьющиеся розы, да с такими крупными цветками. И все же я открыла дверь. Со странным звуком, будто ткань рвется. Свет погас, стало темно, жарко, я помню только бархат, такой же красный, как эти розы.
Хэн замер, услышав последние фразы.
– Вам было одиннадцать… Сейчас, кажется, двадцать, то есть это случилось девять лет назад?
– Да, девять лет назад. Я после этого проснулась у себя в постели, ещё не рассвело, а нас всех поднимали, чтобы срочно собраться и уехать. В парке случилось мощное магическое волнение, и всех пансионерок отправили в Хадри. Вот так оно и получилось.
– Девять лет назад, – медленно выговорил Хэн, – я проснулся после столетнего сна в старой башне. Граф Сегард рассказывал, что меня нашли на полотнище из красного бархата, в складках которого лежали розы. Одну из них я потом увидел, но она рассыпалась прямо в моих руках.
– Подождите, – теперь уже она ошеломленно замерла. – Так, получается…
– Получается, именно вы пробудили меня от сна. – Хэн замолчал на некоторое время, а потом улыбнулся. – И вы говорили, что у вас нет никакой силы.
Лайна мотнула головой:
– Я не сделала ничего. Просто услышала ваш голос, вот и все. О, взгляните! – вдруг воскликнула она, останавливаясь.
Дорожка под их ногами раздваивалась, и ту ее часть, которая уходила вправо, перерезал темный провал огромной ямы. Хэн в несколько быстрых шагов обогнал свою спутницу и первым приблизился к возникшей дыре.
– Осторожнее, может, там ненадежные края, – неслись ему вслед предупреждения Лайны. – Я слышала о том, как подземные источники размывают землю или проваливается мостовая над старыми каналами.
– Может, кто-то кого-то и размывает, – Хэн стоял совсем близко к яме, и лицо его было полно решимости, – но именно здесь и именно сейчас? Не знаю, леди Аргаст, говорилось ли о том в ваших любимых старых легендах, однако лунный грот находился в подземельях крепости Роденкриде. Той самой, которую снесло сто лет назад, оставив одну башню. Той самой, на месте которой выстроен этот парк.
Лайна восторженно распахнула глаза:
– Так вы хотите сказать?..
– Я хочу сказать, что дал вам обещание и намерен его исполнить.
<V>
Посреди сумрака медленно загоралась оранжевая полоска: так называемая «лучина», браслет-паутинка из энергетических нитей вокруг запястья. Ею маги обычно пользовались в темное время суток. В тусклом свете стало видно, что комната изменилась: вместо обоев и лепнины по стенам из грубого камня ползли странные переплетающиеся узоры. Отчетливо пахло сыростью. Лакированный дуб стола сменился простым, плохо отполированным деревом.
– Что вы сделали? – голос Раймонда был, как обычно, невозмутимым, но его не покидало странное ощущение. Словно бы он оказался в каком-то глухом подземелье за версты от человеческого жилища, где никто тебя не услышит и не найдет.
Таргисс Альнин неопределенно повел плечами. Выражение его лица было скучающим, словно он принимал навязчивого просителя, а не устроил всю эту мистику сам.
– Ничего особенного. Принял меры по блокировке от магических влияний. Теперь мы можем спокойно поговорить.
– Мне казалось, мы все обсудили, – отрезал Раймонд и двинулся туда, где, по его расчетам, находилась дверь. Узоры на стенах замигали злым огоньком.
– Нет, генерал, мы только начали, – отозвался Таргисс. – И будьте осторожны, этот покров не любит, когда его трогают.
– Вы мне угрожаете? – Раймонд развернулся.
– Просто предупреждаю, – рассеянные, будто мимоходом слова. – Лучше садитесь, поговорим в тишине и спокойствии.
Раймонд глубоко вздохнул и все-таки опустился на стул, словно попавший сюда из крестьянской лачуги. Таргисс подошел ближе, двигаясь медленно и как будто расслабленно, но за этим обманчивым спокойствием чувствовалась насмешливая сила. Он так и не сел, только облокотился локтем о спинку второго стула, снова стоя к собеседнику вполоборота.
– Тогда я жду от вас настоящего разговора, а не нелепых заигрываний, – Раймонд пристально смотрел ему в глаза.
– Тогда интересы Гафельда призывают меня спросить: как вам удалось пробудить грот?
– Нет, – Раймонд покачал головой. – Я считаю, что это не ваше дело, сэр Таргисс.
– Именно что мое, – тот усмехнулся. – Может, вы были отвлечены муштрой войск и не заметили, как я многие годы небезуспешно пытаюсь вернуть Гафельду магию. В том числе обеспечивая ею вашу ненаглядную армию. Очаровательный голос из грота – ключик к благополучию страны. Скоро о нем узнают все, и всем захочется получить этот ключ. А значит, мы рискуем получить магическую войну прямо посреди столицы.
– Войны не будет, – отрезал Раймонд. – Луна дала это знать предельно ясно.
– На вашем месте я не стал бы доверяться голосам из непонятных архитектурных сооружений.
– На вашем месте я не стал бы оспаривать божественную волю.
Таргисс медленно приподнял брови.
– Даже так?
– Именно так.
– Я считал вас разумным человеком, генерал, – выражение его лица стало жестким.
– Взаимно, советник. Я разбил корлентов с помощью высших сил, потому что они согласились восстановить справедливость в отношении меня.
– Да нет же, я не оспариваю существование грота и его помощь людям. Но божественная воля? Адекватное божество не запрет себя на сотню лет в гроте, из обиды лишив страну магии и предоставив ей самой во всем разбираться. Так ведут себя молодые привередливые особы, а не что-то, что могло бы отдавать вам приказы, генерал.
Раймонд дернул углом рта.
– Люди сами пошли против своей богини, и не им ее судить.
– Выдающиеся представители рода человеческого перегрызут глотку и высшим силам, и друг другу, – проникновенным тоном заметил Таргисс. – Любое нормальное божество по роду деятельности должно это знать, какой тут смысл обижаться? Посмотрите на ситуацию здраво, генерал. В древности великая луна запросто выходила на контакт со своими избранниками и крутила миром, как хотела. А потом ей надоело, она решила, пусть разбираются без нее? А потом передумала, мол, распоясались, приду-ка я и накажу вас? Или ее оправдывает то, что она, как милейший Хейан Камт, заснула на сотню лет? На вашем месте я бы не спешил доверяться столь непоследовательному божеству.
– Я говорил с луной, – упрямо сказал Раймонд. – Она услышала меня и подарила Гафельду победу там, где все предрекали поражение и мою казнь как изменника. В ответ я пообещал, что война прекратится, как только мы вытесним неприятеля за пределы своих границ. И когда я под давлением своего штаба начал сомневаться, действительно ли стоит остановиться или следует разгромить корлентскую армию, – я был наказан за свои сомнения. Послушайте, советник, я воюю восемнадцать лет, и на моих глазах ни один командующий не находился в таком плачевном состоянии здоровья, пока кампания не завершена. Потом, после победы, они тихо умирали в своих постелях. Но перед битвой вставали и шли, вопреки чему угодно. Я не лучше и не хуже многих, и все же раньше ничто не помешало бы мне объехать позицию.
– Ну что ж, вижу, вы непоколебимы, – неопределенно протянул Таргисс. – Но я вам расскажу интересную историю. Что, если победы над корлентами никого не убедят в том, что Раймонд Эрраго добросовестно выполнял свой долг по отношению к фельдмаршалу Интоли? Что, если все увидят в этом прямое доказательство злого умысла? Нет, генерал не труслив и не собирался проигрывать войну – наоборот, он хотел ее выиграть. Но сам, а не под руководством командующего, которого презирал. И вот так случилось, что командующий мертв, а у страны новый герой. Только вправду ли он герой? Лавры победителя не защищают, генерал, они вызывают зависть и желание смешать с грязью всю вашу славу.
Раймонд открыл было рот, но Таргисс властно взмахнул рукой, останавливая его, и заговорил быстрее и жестче:
– Сколько людей считают ваш успех незаслуженным? Сколько возмущаются внезапным миром с Корлентом? Все они с удовольствием уничтожат сначала вашу репутацию, а затем и вас. И с ещё большим удовольствием поставят во главу армии приятного им человека. Король Дориан очень молод, он вынужден прислушиваться к советам старших.
Таргисс наконец полностью развернулся к собеседнику и наклонился к нему, опираясь обеими локтями о спинку стула:
– И нет, я снова не угрожаю вам, генерал. Просто предупреждаю. Вы мне нравитесь, и я хотел бы заткнуть рты вашим ненавистникам, а потом так же твердо, как вы сейчас мне, отказать тефалийцам, жаждущим корлентской и вашей крови. Но я не могу этого сделать, пока за моей спиной не стоит сила гафельдской магии. Не сомневаюсь, вы считаете меня могущественным хитрецом, готовым на что угодно ради укрепления своей власти. Так думают все. А я десять лет пытаюсь выбраться из проклятого бессилия. Балансирую между множеством сторон, пытающихся уничтожить и меня, и Гафельд. И я буду это делать во имя страны, и я своего добьюсь. Любой ценой. Только мне бы не хотелось сражаться с такими людьми, как вы.
Раймонд молчал. В какой-то момент вместо хлестких слов Таргисса он слышал злой шепот, прокатывающийся между стройными рядами полков, увидевших своего генерала. Как будто разом швырнуло назад, в ту кромешную темноту сомнений и обиды, когда каждую минуту приходилось доказывать: другим – что ты имеешь право командовать, себе – что ты ещё не сошел с ума. Долгожданное равновесие снова рухнуло. Новая несправедливость выглядела страшнее старой. Потом падение остановилось, и Раймонд ясно ощутил, что в этот раз у него есть на что опереться.
– Я больше не боюсь придворных интриг, советник. Принимать то, что вы мне предлагаете, значит вечно жить в страхе, подстраивая каждое свое действие под влиятельных мерзавцев, способных стереть тебя с лица земли. Это же просто невыносимо. Вы только что убедили меня в обратном: власть луны необходима нашей стране, а значит, она будет. И я это сделаю пусть даже ценой своей репутации. Справедливость все равно восстановится.
Губы Таргисса скривились в презрительной усмешке.
– Я в вас ошибался, – медленно проговорил он. – Я думал, что после своих побед и чудесной перемены событий вы сохраните трезвое мышление. Но это слишком трудно. Куда проще поверить, что теперь у вас есть заступник, способный вытянуть вас из любой беды. Вот только ни я, ни вы даже представить себе не можем, как далеко может зайти эта божественная справедливость и как сильно она отличается от наших представлений о справедливости. Именно поэтому, – Таргисс сделал несколько шагов ближе, обходя стол, – вы опасны для нашей страны, генерал.
– И что же вы собираетесь с этим сделать, советник? – хладнокровно поинтересовался Раймонд.
Таргисс шагнул ещё ближе и затянутым в шершавую перчатку пальцем быстро начертил на тыльной стороне его ладони несколько непонятных знаков. Стало тепло. Раймонд отдернул руку.
– Да не бойтесь вы, – рассмеялся Таргисс. – Пока ничего страшного, я лишь собирался показать вам красивые картинки. Иначе вы не поймете, что происходит.
В воздухе заплясали фиолетовые искры, превращаясь в тонкий бледно-зеленый луч. Он прорезал пространство, начинаясь от груди Раймонда и прыгая то на потолок, то на стены, то на каменный пол. Все шарил вокруг, будто что-то искал. Таргисс на мгновение приложил к нему ладонь в перчатке, и в свечении проглянул узор из тонких белых нитей, а затем снова стало лучом.
– Это ваш канал, – произнес Таргисс ровным голосом. – Пока что недостаточно прочный. Не такой, как у меня с коридором, ещё слишком молоденький.
