Ангелов здесь больше нет…

– Балаган. А кто это? – Не поняла подругу девушка.

– Ни кто, а что! Бродячие фокусники. Предсказатели.

– Если ты пойдешь, то я тоже!

4

– Старик отпустил тебя? – Удивилась Яра

– Отпустил.

– Что ты ему сказала?

– Правду, что я ни когда не видела бродячих фоке… фуки… как это? – Попыталась правильно произнести Ирла.

– Фокусники. – Подсказала ей подруга.

– Вот именно.

– Ну, тогда идем скорее. И как мы доберемся? – Размышляла Яра.

– Я возьму лошадей Волка, он разрешил. – Девушка улыбнулась.

– Тогда поторопимся.

Подружки побежали в припрыжку к двум меринам, что разрешил взять Ак Бери.

Они добрались до Косых Пик когда солнце стояло над головой. Лошадей оставили в ближайшей платной конюшне и на ярмарку, где разместился балаган они отправились уже пешком.

– Смотри Ирла! Правда, здесь здорово? – Восторгалась увиденным Яра.

Ирлай отскочила в сторону, когда пьяный трубадур задудел ей в ухо. Видя это Яра захихикала.

– Смейся, смейся. – Пробурчала Ирла и ускорила шаг.

– Эй, помедленнее! Я за тобой не успеваю. Это тебе не поле ловушек, а главная площадь! Ой, смотри, бородатая женщина! – Изумилась Яра.

– Где? – Ирлай посмотрела в ту сторону, куда указывала подруга. – А и верно! Пойдем дальше, не вежливо так пялиться.

– Ты права. Смотри! Что это здесь написано? – Глядя на незнакомые символы у шатра, мимо которого проходили, спросила Яра.

– Ты не знаешь этот язык? – Удивилась Ирла.

– Не-а. Я ж никуда из Холмов не уезжала ни разу.

– Здесь написано, что мастер делает рисунок на коже. – Перевела девушка и предложила. – Давай заглянем.

– Что ты! – Ужаснулась Яра. – Он, наверное, очень злой.

– Почему? – Удивилась Ирлай. – Пошли. Или ты трусишь? – Уже подначивала она подругу.

– Нет! – Храбро произнесла Яра.

Они вошли в зеленый шатер, вывеска которого их заинтересовала.

Внутри его перегораживала занавеска. Перед занавеской на войлоке возлежал пухленький человечек не большого роста и неопределенного возраста. Он чем-то напоминал шарик, которым играют дети. Его голову покрывала небольшая синяя шапочка, из-под которой свисали концы ткани, доходившей ему до плеч. Голубой халат, дилной почти до щиколоток подвязывал пояс, богато отделанный позолотой и вышивкой. Прикрепленный к поясу мешочек мелодично позвякивал при каждом движении, это свидетельствовало о том, что его владелец явно не бедствует. Мужчина зевнул, погладил свою реденькую седую бородку и выжидательно уставился цепкими глазками на вошедших.

– Хая`ве? – Спросил он.

– Й`э`хь. Та я`ие, че вэа. – Ответила Ирла.

– Ит`э`ие х`ан`авэ? – В глазах толстячка появился живой интерес.

– Н`э`а ие т`хате! – Отрезала Ирлай. Мужчина поджал губы и отвернулся.

– О чем вы говорите? – Прошептала Яра.

– Он спросил, откуда я знаю его язык. А я ему ответила, что это не его дело. Он обиделся.

– Так, так, так! – Мужчина повернул к ним голову и перешел на всеобщий диалект. – Зачем я нужен тебе? Я ждал тебя! – Обратился он к Ирле.

Яру же он попросту игнорировал.

– То есть? – Она сузила глаза. – Почему…

– Я всего лишь тот, кто умеет читать звезды и не более того! – Поспешил заверить ее хозяин шатра.

– Я хочу сделать рисунок. – Ирлай не захотела развивать тему дальше.

-Какой? – Деловито уточнил хозяин шатра. – Это больно! – Он потер руки. Этот неосознанный жест выдал его волнение.

– Я не боюсь боли. – Ответила ему девушка. – Я хочу сделать рисунок хищной рыбы. – Продолжила она. – Вот такой и начертила кинжалом, который всегда носила с собой, силуэт когда-то увиденной акулы.

Яра с любопытством рассматривала рисунок

– Я слышала, что они обитают в больших водах и у них огромные зубы! Они очень опасны! – Ирла восторженно смотрела на мужчину.

– Это акула. – Хозяин шатра кивнул. – Я сделаю тебе этот рисунок.

– Сколько стоит? – Спросила Ирла.

-Договоримся после. Ты, – он указал на Яру, – садись на войлок. А ты, – он обратился к Ирле. – Пойдем со мной. – И скрылся за занавеской.

Девушка последовала за ним. Яра, и без того напуганная, опасливо села на войлочный ковер хозяина шатра.

– Где будем делать? – Деловито спросил мастер Ирлу, когда они оказались за занавеской.

– На правом полужопье! – Хмыкнула девушка.

– Тогда ложись на циновку. – Мастер указал ей на место, куда нужно улечься.

Девушка легла рядом с небольшим сундуком стоявшем в центре отгороженного помещения.

Мастер открыл сундук и вытащил оттуда нож с тонким длинным и остро наточенным лезвием. Затем достал небольшую ванночку и два пузырька, которые поставил рядом с Ирлой. После чего из кармашка на крышке сундука извлек тряпичный мешочек, в котором находилась небольшая узкая лопатка и какой-то порошок.

Мужчина помазал кожу девушки содержимым одного из пузырьков. Прутиком обмокнутым в краску он нанес рисунок на кожу. Ножом, медленно и аккуратно он разрезал кожу по рисунку. Смочил тряпку жидкостью из флакона и вытер появившуюся кровь. Порезы засаднило. Ирла не издала ни звука. Из флакона на рану мастер аккуратно высыпал черный порошок и тщательно втер его в разрез. Закончив втирание он положил на готовый рисунок чистую тряпочку.

– Ну вот и все – Проговорил он. – Надевай штаны. Первое время будет болеть. Не мочи ее.

Ил-ла встала. Кожу на месте разреза жгло.

– Сколько? – Задала она вопрос про оплату.

Мастер подошел к Ирле и тихо произнес:

– Я ничего не возьму с тебя Волчица. Ничего!

Глаза девушки сузились.

– Откуда…– Знаю? Я многое знаю по звездам! Они никогда не врут!– Ответил ей мастер.

– И что говорят твои звезды, мудрец? – Ирла напряглась.

– Они сказали мне, кто ты и что тебя ждет. Хочешь знать? – Спросил он.

-Нет.

– Мудрое решение. Но я не могу молчать, я должен тебе это сказать! – Он сел на тюфяк и стал равномерно раскачиваться.

– Что ты прочитал по звездам? – Спросила Ирлай его.

– Смерть. Много смерти. Там где ты, костлявый Бог Смерти собирает свою дань, – монотонный голос резал девушке слух. – Все, кто любят тебя, будут страдать! Они будут платить дань Богу смерти за то, что знали тебя! И сегодня ты во второй раз выбрала свой путь! Назад дороги нет! Ничего не изменишь! Воля Богов! Книга Судеб давно написана! – Мужчина продолжал раскачиваться. Ирла словно оцепенела и не могла уйти. – Внимай! – Вещал хозяин шатра. – Сына отдай тому кого любишь больше всех и у кого заберешь мужа! – Он открыл глаза. Моргнул пару раз и взглянул на Ирлу. – Иди с миром! – Проворчал он. – Ты выбрала свой путь Серая Акула, иди с миром! Я устал. Прощай. – Человек закрыл глаза и упал на бок. – Ирла потрогала его пульс на шее и послушала дыхание:

– Он спит. Пойдем отсюда Яра.

Она вышла из-за занавески. Подруга, слышавшая их разговор, сидела бледная, судорожно сцепив пальцы.

– Пойдем Яра. – Усталый голос Ирлы вывел девушку из оцепенения.

Они вышли из шатра. Каждый думал о своем. Но то, что они здесь услышали, останется между ними на всегда.

Всю дорогу домой они ехали молча. Каждый думал о своем.

– Яра. – Ответа не было. – Яра. Я…

– Оставь меня в покое, – перебила Яра. – Мне надо подумать! О многом! – Она злилась.

– Но…

– Одной! Оставь меня Ирла! – Она хлестнула коня, тот, встав на дыбы рванул с места. Яра пригнула голову к его шее. Ирла не последовала за ней. Ей тоже нужно было подумать о многом. Прежде всего, нужно успокоиться, ничто не должно волновать ее перед Отбором.

В Зеленые Холмы они вернулись по одиночке.

Ирла позже часто вспоминала это пророчество на протяжении всей своей жизни. Балаганный вещун ошибся! Ни чьего мужа она не забрала! А что до сына? Так она и не стремится становиться матерью! Не с ее образом жизни, такая роскошь!

Глава 14 Отбор

"Песнь Стражей"

Кто мне скажет: "Окончен бой!"

– я ему не поверю.

Кто мне скажет: "Пора домой!"

– я тому не поверю.

Кто мне скажет: "Настал привал!"

– я с ним посижу у костра.

Кто мне скажет: "Тебя я знал!"

– я ему улыбнусь чуть, слегка.

И когда я слышу:

"Вперед! Не сидеть! Встань и идти!"

– Зная всё это наперёд,

всю дорогу своего пути…

Всё равно я пойду, не свернув.

Буду, как и раньше, идти.

Тяжкий груз, не дрогнув,

нести помогает уверенность в том,

что идти мне вперёд суждено…

1

Время. Оно лучше других разбирается в том, что правильно, а что нет.

После визита к шаману Яра отстранилась от неё. В глазах подруги стоял страх – не злость, не обида, а именно страх потерять единственное, о чём мечтала: богатый – уютный дом, доброго мужа, детей под крышей.

Яра услышала в словах старика то, чего боялась больше всего: "Она заберёт у тебя мужа".

Ирлай не стала спорить.

"Каждый слышит то, что хочет услышать, – думала она. – Особенно если боится".

Она не винила Яру. Просто… отошла в сторону.

Теперь у неё не было времени на обиды. Не было времени на объяснения. Через два дня – Отбор.

А значит, всё, что мешает сосредоточиться, – надо отбросить.

Ак Бери видел, как его приёмная дочь ходит по лагерю – тихая, собранная, будто вырезанная из камня.

Он знал, что её гложет не только страх боя, но и одиночество.

Но он не вмешивался.

"Пусть сама пройдёт через это, – думал он. – Вся боль, что сейчас – сделает её мудрее. Сильнее. Стражем".

2

– Ирла, я хочу с тобой поговорить, – Волк уселся в позу лотоса на берегу реки, где девушка стирала белье. – Иди-ка сюда. – Он похлопал рукой по траве рядом с собой.

– О чём? – Она подошла и села, вытирая руки о фартук.

– Через два дня Отбор, – он погладил бороду. – Отбрось в сторону всё, что тебе помешает!

– Не понимаю, о чём ты?

– Ирла, Ирла… – Волк вздохнул. – Скажу тебе: коню, чтоб чувствовать свободу, нужны просторы, а соколу – крылья! Поверь: в Книге Судеб всё давно написано за нас. Мы лишь можем достойно или нет пройти свой путь. Ты понимаешь меня, дитя?

– Понимаю, – тихо ответила она. (Хотя в душе кричала: "Но что, если я не хочу быть соколом? Что, если я хочу просто… быть?")

3

Эти два дня пролетели незаметно.

Вечер накануне Отбора настал. Всех пришлых собрали вместе.Вот она – последняя ночь. Ночь, когда они все в последний раз сидят рядом.Завтра всё будет по-другому.Завтра умрут все, кроме одного – лучшего.

Но сегодня – у каждого есть надежда.Каждый верит: лучший – это он.

Ирлай сидела у костра, глядя в пламя.И вдруг – вспомнила мать.Как та гладила её волосы, как пахло её платье – дымом, травами и теплом. Как она шептала перед сном: "Спи, моя родная…"

Она так хотела сейчас прижаться щекой к материнской ладони, вдохнуть тот самый запах…Но матери нет.А отца она почти не помнила – лишь смутный силуэт у двери, голос, произносящий её имя.И от этого незнания – боль сильнее, чем от потери.

"Почти четыре года…" – подумала она. "Вы дожили до четырёх лет. А я… я должна дожить до утра".

4

Их размышления прервали старейшины.Они вошли в огороженный частоколом лагерь – место последней ночёвки всех пришлых.Двое несли чан с дымящейся жидкостью.Процессию возглавлял Ак Бери – Белый Волк, Седой Вожак клана Волка.

Когда старейшины остановились, Волк выступил вперёд:

– Я пришёл сюда, чтобы сказать вам своё слово.Вы достойно прошли эти годы. Многие не дожили до этого дня – кто от ран, кто от страха, кто от глупости. Я не стану судить. Вы и так знаете свои слабости.

Завтра – Отбор.Это не тренировка. Это бой насмерть.Может статься, последний выживший упадёт рядом с теми, кого сам убил.

Но мы будем молить Богов, чтобы выжил достойный воин.

Вы готовы?

– Да! – хором ответили два десятка голосов.

– Да будет так!Каждый выпьет кружку отвара. Он заменит вам еду и даст сил до завтрашнего вечера.Я сказал всё.Да будут Боги добры к вам!

Он погладил бороду и, развернувшись, ушёл.Ему предстояла бессонная ночь.Ак Бери будет молиться – не за победителя, а за тех, кто уйдёт в Долину Предков.

Уже пора было ложиться спать, но она сидела у тлеющего костра, держа в руках кружку с горьковатым отваром. В голове – мать. Сестра. Запах трав во время паломничества.

– О чём задумалась, Ирла? – раздался тихий голос.

Она подняла глаза. Недалеко, прислонившись к бревну, сидел Тарв – тощий парень с веснушками и взглядом старика. Тот самый, что молчал весь год, но всегда уступал ей место у воды.

– Вспоминала свою семью, – ответила она, отхлебнув отвар. – Тех, с кем свела судьба.

– Счастливая, – сказал он без зависти, но с тяжестью. – Я вот… не помню никого. Или помню – как тени в дыму. Только знаю одно: они меня не любили. Бросили у ворот клана, как щенка.Он помолчал, глядя в угли.– А ты всех помнишь?

– Нет, – покачала она головой. – Только маму… сестру… да двух бабушек. Больше – пепел.Она махнула рукой. – Что-то я разоткровенничалась. Ладно, пойду спать.

– Ирла, – окликнул он, когда она встала.

– Да?

– Если завтра мы встретимся в паре… знай: я против тебя ничего не имею. Не хочу, чтобы ты думала… что я…

– Ладно, – перебила она мягко. – Я тоже.

Он кивнул. Ирла допила отвар и пошла к своей лежанке.

Легла – и тут же погрузилась в сон.Зачем не спать? Если умрёшь завтра – хоть выспаться.У обречённых – своя философия. И свой странный юмор, понятный только им.

Во сне она летала над полями и лесами, расправив невидимые крылья.Непередаваемое ощущение свободы наполнило каждую частичку.Ни Отбора. Ни крови. Ни страха.Только ветер в волосах и небо без границ.

"Вот бы остановить время здесь…" – мелькнуло в сознании.

5

Проснулась Ирла рано. Утренняя заря ещё даже не занималась – лишь слабый серый отсвет касался верхушек сосен.

Она повернулась с боку на бок и потянулась, чувствуя, как мышцы отзываются лёгкой болью – годы тренировок в Безмолвной Долине не прошли даром. Нужно вставать.

Она села, откинула одеяло, обулась и, аккуратно заправив постель, пошла к ручью – уединиться. Ей надо было побыть одной. Помолиться.

Она опустилась на колени на холодную землю, закрыла глаза и зашептала молитву – ту, что впервые услышала от Гримхильд, когда, прошла Посвящение:

– Великий Змей! Великая Мать Мира! И Ты, Великое Колесо Богов! Дайте достойно встретить всё, что принесёт мне наступающий день! Дайте мне мужества! Каждое мгновение этого дня наставляйте и поддерживайте меня! Чтобы со мной ни случилось, научите принимать всё со спокойной душой и твёрдым убеждением, что на всё – Ваша Воля! Не дайте забыть, что даже смерть – часть пути. Научите меня разумно действовать! Дайте сил перенести утомление этого дня! И если суждено мне умереть сегодня – пусть в Долине Предков мне не будет стыдно!

Когда она встала, лагерь уже просыпался. Один из старейшин молча повёл пришлых к месту, где лежало оружие и одежда – всё, что они сами ковали, шили, подгоняли во время обучения.

Ирла надела чистые серые рубаху и штаны, сшитые из плотной, но дышащей ткани. Лицо повязала платком того же цвета – сшитым так, что видны были только глаза, но дыхание не стеснялось. На голову – темно-серую шапочку, натянутую низко на лоб, чтобы ни один луч не выдал её рыжих волос.

Когда первые лучи дневного светила коснулись поляны. Все были готовы.

Ак Бери вышел вперёд, отделившись от старейшин:

– Вы здесь по Воле Богов! Правила Отбора просты: вас разделят на пары. Один стреляет – другой отбивает стрелы. Погибший – выходит. Оставшиеся – снова в пары. Затем – бой на клинках. До последнего. Всем ясно?

– Да! – хором ответили голоса.

– Тогда пусть Боги будут с вами!

Он ушёл.

Ирлай огляделась.

У частокола, не смотря на раннее время, собрались селяне – целыми семьями, с детьми на руках, с кувшинами кваса.

И тут её взгляд скользнул по краю поля.

Ирлай заметила Йона с краю поля – как всегда, молчаливого, с руками, скрещёнными на груди. Он не пришёл ради Отбора. Он пришёл ради Яры. Чтобы в случае чего – закрыть её глаза первым.

"Ещё бы! Такое зрелище – раз в одиннадцать полных циклов!" – с горечью подумала она. – "Им бы самим стоять здесь. С луком в руках. Со смертью в глазах".

С первым ударом гонга две шеренги выстроились на расстоянии ста пятидесяти шагов.

Со второго – начался Отбор.

Лучник, напротив, натянул тетиву.

Ирлай закрыла глаза – не от страха, а чтобы слышать.

Время замедлилось. Стрела вырвалась – и в этом свисте она услышала не только древко, но и дыхание смерти.

"Я уже проходила через это… – мелькнуло в сознании. – Не здесь. Не в этом теле. Тогда я стояла так же – беспомощная, слабая… И не смогла".

Теперь – могла.

Точным движением меча она перерубила стрелу в полёте. Вторая. Третья… Пятнадцатая – упала у её ног.

Теперь её очередь.

Она подняла лук, прицепила колчан, достала стрелу с серым оперением – как пепел над погребальным костром.

Натянула. Прицелилась. Отпустила.

Одна… Девятая… Четырнадцатая.

Больше не нужно.

Её противник лежал на земле. Стрела с серым оперением торчала из его горла.

"Прости, – подумала она. – Без обид. Я – выживаю".

В горле – ноющая боль. Такова участь Стража: чувствовать боль тех, кого убиваешь.

И тут же – голос из прошлого, хриплый, как ветер над скалами Безмолвной Долины:

"Клинок не выбирает. Он – отражает. Если в твоих глазах – страх, ты умрёшь. Если – пустота, ты убьёшь. Если – огонь… ты станешь Судьбой".

Голос Воинов-Рыкарей. Её учителей. Её братьев по Крови.

Она не дрогнула.

В её глазах – не страх.Не пустота.

А огонь, что горел в ней с самого начала.

Тем временем Ак Бери, стоя в стороне, чуть покачнулся.

Его лицо побелело, будто он вдруг постарел на десятки полных циклов.

Он вбирал в себя боль всех, кто уже пал – чтобы их уход был без мук.

Таков был его долг. Его жертва.

"Первая кровь пролита, – подумала Ирлай. – Но настоящий бой ещё впереди".

6

Пока готовились ко второй части Отбора, Ирлай получила передышку. Пять тел унесли. Раненых подняли – они снова встали в строй.

Гонг ударил – второй раз.По жребию – пары.Оружие – по выбору.

Она взяла глефу – лёгкую, прочную, выкованную Ак Бери специально под её ладонь. Щита у неё не было."Лучше увернуться, чем держать чужой удар", – учил Старик."Щит – для тех, кто боится упасть".

Ей выпал противник – её рост, но плечи – шире, руки – толще.

Хорошо владеет мечом. Опытен.

Мелькнули клинки.Щиты звякнули.Пыль взметнулась.

Ирлай – без щита. Только глефа.Она кружилась, как вихрь.Приседала. Взмывала.Пируэты – не для красоты, а чтобы остаться живой.

Он замахнулся – и открыл горло.Момент.Короткий взмах.Сталь – сквозь плоть.Рывок.

Парень осел на колени. Кровь хлынула фонтаном.Через миг его унесли.

Передышка – короткая, как вдох.Снова в руки – глефу.

Первый.Второй.Третий…

«Почему мне приходится убивать? Я не хочу… не хочу… Но я не могу дать себя убить!Я должна увидеть могилу матери и отца!ДОЛЖНА… ДОЛЖНА…»

Четвёртый…Живот. Шея. Глаза. Колени. Локти. Запястья.Ни щит, ни шипы в одежде не спасали.Её удары – точные, как укол иглы.Казалось – она лишь касается.Но касание – смерть.

Она была Смертью.Била – не в ярости, а в ясности.Выжидала.Поражала – в момент ошибки.

«Почему день так долго тянется?»Казалось – вечер.

Но прошло меньше получаса.

В висках – гул.Боль убитых – больше не резала.Она привыкла.Боль стала частью её плоти.

Руки – онемели.Ноги – будто чужие.Скоро – устанет.Это плохо.Но паники нет.Мысли – чёткие, как лезвие, отточенные годами в северных снегах.

Вокруг – стонущие.

Люди с перебитыми жилами зажимали шеи, но кровь била сквозь пальцы.Они скулили. Цеплялись за землю.Бесполезно.Они знали – и всё равно цеплялись.

А Ирлай – рубила.Била.Кружилась, как волчок.То вправо, то влево – уходя от смерти, неся её.

Словно невидимая стена окружала её – ничто не достигало цели.

Тело жило само.Оно помнило – каждый поворот, каждый шаг, каждый выпад.Всё, чему учил Старик.

Она перестала слышать крики.Чувствовала только бой.Только боль.Только движение.

И вдруг – из глубины – появилось оно.Радость.Та самая, о которой шептали Рыкари на севере:

«Когда в тебе остаётся только инстинкт – начинается песнь».

Ни мыслей.Ни страха.Ни прошлого.Только радость боя.

Ирлай кружилась.Тычок.Ещё.Ещё.

Глефа, рассекая воздух, пела – и девушка запела ей в такт.Сначала – тихо.

Потом – громче.Звуки слились в единый рык.Она пела – и каждый её вздох был клинком.

Люди замерли.По спинам поползли мурашки.То, что они слышали, не мог издавать человек.Это был рык зверя, загнанного в угол.Или пение самого Бога Смерти.

И вдруг – тишина.

Песнь оборвалась.Ирлай остановилась.Взгляд – пустой.Постепенно – зрение вернулось.Потом – слух.Потом – мысль.

И в этот миг умерла Ирлай, дочь Калио и Сэйи.И родилась другая – Серая Акула, Несущая Смерть.Обратной дороги нет.

Она огляделась.Вокруг – трупы.Её серая одежда – забрызгана кровью.От этого зрелища её тошнило.

Ирлай упала на колени.Согнулась.Пальцы впились в землю.Судорожно.Бессильно ударила кулаками о пыль.