Чудеса без правил. Хоттабыч вернулся

«Была бы палатка – можно было бы на какой-то остров и там обосноваться. Всё же лето, разве что дожди. Но пока более-менее тепло. Надо порыскать на свалках, найти кусок полиэтилена, сделать шалаш…» – размышлял Паша, думая о том, как обустроить свой быт.

Но потом вдруг понял, что вначале надо мыслить стратегически, а частности оставить на потом. Где, в каком районе обосноваться? Он раньше, когда тусовался с бардами, слышал от них про места, где без проблем можно установить палатку и прожить там неделю-другую. Это коса на Канонерском острове, пустынные места на Крестовском острове, Юнтоловский заказник, Ржевский лесопарк, Невский лесопарк, Богословка и ряд других мест. Лучше всего подходил Крестовский остров – и недалеко от метро, к тому же там есть яхт-клуб, рядом Гребной канал, парк аттракционов. То есть, перекусить есть где. А главное – там есть артезианская скважина, бесплатно можно набирать воду. Он читал где-то в интернете, что источник этот находится на балансе Санкт-Петербургского водоканала и оборудован крытым павильоном, так что набирать воду можно в любое время года и суток. К тому же вода проходит регулярную проверку и признана пригодной для использования без кипячения. В его положении это, пожалуй, самое главное.

«Решено – на Крестовский!» – Паше даже стало как-то легче дышать.

Нет, бомжевать, конечно, неприятно, но это только поначалу. Сейчас лето, к спартанским условиям жизни он привычный, всё же школа альпинизма за плечами хорошая. С питанием пока напряги, но можно сходить в «бомж-центр» городской администрации. Авось, покормят. Ну, и надо будет искать приработок. В его положении любая работа сойдёт. Возможно, в парке аттракционов найдется возможность подкалымить, в яхт-клубе наверняка что-то нужно будет помыть-подраить. В общем, были бы руки и голова, а как их занять – это не проблема. Вот обустроится и начнет искать работу.

Пока Паша размышлял, ему в голову неожиданно пришла любопытная мысль. Он вспомнил о знаменитом боксёре, многократном чемпионе мира Мэнни Пакьяо. Филиппинской легенде мирового бокса тоже приходилось жить на улице, вернее, в спортивном зале. В четырнадцатилетнем возрасте Мэнни покинул родной городишко, чтобы перебраться в столицу Филиппин и стать профессиональным боксёром. Однако вместо боев Пакьяо получил работу резчика металла на свалке, а тренировался он только ночью. Так как у него не было в этом городе ни родных, ни друзей, то ему пришлось жить в зале, в котором он тренировался, потому что денег на жилье у Мэнни не было… Однако спустя много лет миллиардер Пакьяо купил этот спортзал и открыл там свою школу. И даже попытался стать президентом Филиппин!

Паша усмехнулся.

«Увы, тебе уже поздно начинать карьеру профессионального бойца… И миллионером становится поздно. Тут хотя бы как-то обосноваться, найти работу, а там посмотрим…»

С этими мыслями Ерёмин взвалил на плечи рюкзак, взял сумку и потопал к станции метро…

Сначала он решил всё-таки заявиться в администрацию Санкт‑Петербурга. Ведь денег у него почти не было, а голод, как известно – не тётка. Поэтому Паша всё же первым делом нашел Комитет по социальной политике Санкт‑Петербурга. Он находился в Выборгском районе на улице Новгородская, 20. Ехать надо было аж до Белоостровского шоссе. А поскольку за восемь лет «понаехавший» в Питер и не знавший города Ерёмин забыл даже те места, в которых часто бывал, то на поиск искомого учреждения и на дорогу ушло четыре часа. Но когда он с трудом добрался до этого злосчастного комитета, то вспомнил, что такое истинно русская бюрократия.

Он долго дожидался приёма у чиновников администрации. Выяснилось, что записываться на приём нужно заранее, да еще и желательно через интернет. Интернета у Паши не было – в телефоне стояла португальская сим-карта и для того, чтобы звонить кому-то в Питере надо было купить сим-карту российского оператора. А так звонить он мог разве что в рельс. Зато оказалось, что в Комитете по социальной политике Санкт‑Петербурга есть целый отдел организационного обеспечения и цифровизации, где регистрируют письменные обращения граждан. Паша в этот перечень граждан не входил, он был, так сказать, бесхозным. Немолодая женщина, похожая на Фрекен Бок, улыбчивая, как нильский крокодил, снисходительно посоветовала свежеиспечённому бомжу Ерёмину отправить письмо в электронном виде через сервис «Электронная приемная». И даже продиктовала электронный адрес, заметив, что срок рассмотрения обращений – 30 календарных дней со дня регистрации письма.

В общем, через два часа осатаневший и раздосадованный, а главное – незарегистрированный бомж Паша Ерёмин матом послал подальше очередного питерского чиновника и, хлопнув дверью, рванул на свежий воздух. В «комитете по концлагерям», как прозвали бомжи питерскую социальную службу, за пару часов могли бы уморить даже доктора Геббельса, который, как известно, за словом в карман не лез. Единственно, чем оказался полезен этот визит – Ерёмин узнал адреса так называемых «домов ночного пребывания». Правда, там принимают только тех бездомных, чья последняя регистрация была в Санкт Петербурге и не являлась временной. Регистрация у Паши была в Питере, правда, давно – восемь лет назад. Но, как просветили Пашу его товарищи по несчастью, то есть, питерские бездомные, последние два года они могли приходить в эти ночлежки и без регистрации – просто чтобы погреться, поесть или выпить чаю. Таких домов-ночлежек было 16 и ближайший «дом ночного пребывания» находился здесь же, в Выборгском районе по проспекту Художников.

Добираться в центр Выборгского района, а потом ехать на Крестовский остров было глупо. Тем более, что недалеко от предполагаемого базирования Ерёмина находилась ночлежка Василеостровского района – на набережной лейтенанта Шмидта. Проще было вернуться обратно, попытаться «упасть на хвост» василеостровскому бомжатнику и взять с боем свою тарелку супа, ибо жрать уже хотелось довольно сильно.

И тут Паше несказанно повезло. Возле официальной конторы королей питерской социалки притулился неказистый микроавтобус с надписью «Ночлежка». Как оказалось, это был бусик питерской благотворительной организации, которая так и называлась – «Ночлежка». И волонтёр, точнее, руководитель одного из направлений этой организации Игорь Антонов, утрясавший с чиновниками какие-то вопросы, предложил Паше подвезти его до Василеостровского бомжатника.

– Только смотри, братан, там тебя могут не накормить. У тебя паспорт есть?

Паша нахмурился, но вытащил свой паспорт и развернул его для полноты картины.

– О, да ты импортный бомж! Из Португалии к нам? А чего ж там не остался? Там тепло. А у нас зимой минус двадцать как даст… – Игорь поёжился, представив себе питерскую зиму.

– Родина зовёт – слышал такое? – отшутился Паша.

Он не стал особо встревать в дебаты, давить на жалость и распространятся о своих злоключениях. В конце концов, жизнь его научила одному правилу: меньше про тебя знают – спокойнее будешь жить. И дольше.

В общем, в результате Игорь привёз Пашу в свою контору на улицу Боровая, 112. Это было здание недалеко от административного центра Санкт-Петербурга, которое раньше принадлежало электротехническому заводу. Паша читал где-то, что первые ночлежки в Санкт-Петербурге появились на Обводном канале и Боровой. Именно на этой улице и находилась та самая благо творительная организация «Ночлежка». Кстати, сама ночлежка на Боровой вовсе не напоминала литературный образ подобного заведения, описанный в русской литературе. В пьесе Максима Горького «На дне» ночлежный дом для неимущих населяли люди с самого дна социума – нищие, воры, проститутки, чернорабочие. Как рассказал Ерёмину Игорь, в пяти комнатах этого «дома ночного пребывания» на самом деле постоянно живут 52 человека. И хотя многие из тех, кто жили здесь постоянно, в основном были уже пожилыми людьми, просто в силу разных обстоятельств скатившиеся на дно, они вовсе не опустились и напоминали обыкновенных пенсионеров – из тех бабушек и дедушек, которые обычно сидят на лавочках у подъездов. Многие из них жили здесь давно, но часть более молодых и ещё имеющих возможность работать летом предпочитали пребывать на природе – в парках, на островах. Благо, в Питере таких мест хватало. Ну и само помещение ночлежки было довольно уютным, с двухярусными новыми койками, на которых были занавесочки, с постельным бельём, с паркетным полом, тумбочками, холодильником и телевизором. Рядом с основным зданием находился комплекс модулей, где бездомные могли получить одежду, собранную волонтёрами, медицинскую и юридическую помощь, в общем, в «Ночлежке» был эдакий рай для бомжей и минимум бюрократической волокиты. Так что эта ночлежка выгодно отличалась от описанного Горьким помещения в его пьесе «На дне». Здесь Пашу просто и без особой бюрократии покормили и даже дали с собой немного продуктов: хлеба, соли, сахара, бутылку воды, а также спички. А главное – ему выдали огромный кусок полиэтилена!

– Держи, Паша. Палатки нет, но навес соорудить сможешь. И вот тебе старый спальник, остался у меня от туристов – приезжали к нам год назад, жили как раз на Крестовском. Но я бы тебе советовал остановится на косе Канонерского острова. На Крестовском сейчас не протолкнутся, Елагин остров – там туристов полно, да и плату за вход ввели. А вот на Канонерке есть места, где только рыбаки и туристы с палатками. И никто тебя там гонять не будет. Хотя ты похож на лешего или домового, ты там как неотъемлемая часть пейзажа будешь… – улыбнулся Игорь.

– Да уж, бездомный домовой, – невесело пошутил Паша

Игорь рассмеялся.

– Ладно, домовой, не хнычь. Вот тебе направление и путеводный пинок. Есть несколько маршруток и автобусов, которые ходят от метро Автово и Балтийской. Можно и пешком через тоннель, но не советую. Как обживешься, будешь пешком ходить, хотя там грязно, машины и автобусы ходят, дышать нечем. Я тебе место сейчас по геолокации покажу, найдёшь быстро. Кстати, ты сим-карту купи, она копейки стоит, а интернет часто везде халявный можно поймать, там кругом кафешки, магазины, поэтому, как только установишь симку, поймай где-то вай-фай и смело пользуйся. Ладно, мне ещё в кафе надо ехать за вечерней раздачей. Как проголодаешься – приходи, покормим. В ночлежку если захочешь прийти, то устраиваться надо, документы оформлять, короче, канитель. Сам видел…

Игорь хлопнул Пашу по плечу, махнул рукой на прощание и бодро поскакал к своему бусику. А посвящённый в пажи… то есть, в бомжи Ерёмин взвалил на плечи рюкзак и, взяв в руки свою клетчатую сумку-баул, не спеша подался в сторону метро.

Обосновался он на косе Канонерского острова очень даже неплохо, почти что капитально. По тропинке вдоль Морского канала он дошёл до конца Путиловской набережной и перешёл в дикую часть острова. Перед этим он остановился поглазеть на самый настоящий сюрреализм: он увидел огромный мост, который проходил… над домами. Это была так называемая ЗСД – западный скоростной диаметр, первая внутригородская платная магистраль в России. В Португалии Ерёмин видел много платных шоссейных дорог, но вот такой магистрали там нет. Выглядела она круто – прямо как в фантастических фильмах. Вживую эту магистраль Паша никогда не видел, впрочем, когда он с семьёй уезжал из Питера в Португалию, ЗСД еще не была полностью построена. Центральную её часть открыли только в 2016 году. И вот теперь он видел это сооружение прямо у себя над головой. У него сложилось ощущение, что мост просто парит над землей.

«Кстати, каково, когда над головами жителей Канонерского острова денно и нощно ездят машины и грузовики», – подумал Ерёмин мимоходом.

Но любоваться сюрреализмом пополам с конструктивизмом было некогда – надо было топать искать место для стоянки «первобытного», точнее, «первобитного» человека. То есть, перво-наперво надо было устраивать свой быт.

Глава шестая. С новосельем!

В Петербурге более 30 островов. Паша не смог бы назвать и половины. Во-первых, он был не коренным питерцем, а из «понаехавших». Во-вторых, он прожил в Питере всего-то девять лет. И бывал пару раз на Васильевском острове, один раз заезжал на Крестовский остров и с женой посетил Елагин остров. Вот и всё! Ну, знал он про Заячий остров и два Адмиралтейских. И вот внезапно ему довелось не просто исследовать Канонерский остров, а жить на нём!

Как ни странно, прогулка по острову с рюкзаком и сумкой принесла ему эстетическое наслаждение. Да, сумка с вещами оттягивала руку, но Паша шёл по острову, как сталкер по Зоне. Неработающая лукойловская заправка, заброшенная спасательная станция, старенький, ещё советской постройки плавательный бассейн – всё это напоминало фильм о Чернобыльской зоне отчуждения. Вокруг не было ни души! А когда он проходил мимо пустых домов с заколоченными подъездами и окнами, над которыми проходила ЗСТ, вообще повеяло зомби-апокалипсисом. Казалось, вот-вот откуда-то выползут кровожадные зомбаки и начнут за ним гоняться.

Впечатление усилилось, когда Паша вышел на какой-то огромный пустырь, посреди которого возвышалась высоченная труба. Видимо, раньше тут было здание ТЭЦ, к которому относилась эта труба. Территория вокруг трубы была обнесена забором с колючей проволокой, но со стороны залива стоял низкий бетонный заборчик, через который Паше совсем не трудно было перелезть. А дальше, вдоль гаражей, расписанных различными граффити, он прошагал к Финскому заливу. Однако песчаный пляж был завален мусорными пакетами – такое впечатление, что какие-то волонтеры пособирали мусор, но вывезти поленились. Поэтому он решил податься в противоположном направлении и, пройдя мимо домов, в которых явно жили люди, мимо стоянки автомобилей, шлагбаума и дальше он вышел к какому-то озеру. То есть, в центре острова было самое настоящее озеро. И что самое интересное – вода в нем была пресная! Загадка природы! Хотя, если подумать, то, скорее всего здесь когда-то был карьер, потом его забросили, а дожди заполнили углубление. Так и образовалось озеро.

Но Паша не стал заморачиваться загадками природы, а расположился прямо на берегу этого живописного водоёма. Правда, чтобы разбить стоянку, немного углубился в чащу, чтобы его стойбище или пристанище – кому как нравится – невозможно было разглядеть. Он ведь был современным бомжом – с ноутбуком, мобильным телефоном, то есть, бомжом, обладающим материальными ценностями. Так что надо было либо таскать ноут все время с собой, либо замаскировать место ночлега и приготовить схрон для особо ценных вещей.

В общем, первую ночь в положении бездомного Паша Ерёмин провел в относительном комфорте. Сильно помог спальник, а так как у него всегда с собой был пенополиуретановый коврик, то ночью ему совсем не было холодно.

Однако пока было лето, можно было ночевать в лесу. А что будет осенью? Поэтому с утра, проснувшись и позавтракав – спасибо Игорю и его «Ночлежке» – Паша решил, взяв с собой ноут и оставив все вещи на стоянке, прозондировать окружающую среду на предмет поиска работы и более комфортного обитания. Нет, свежий воздух, природа, красоты Финского залива – это всё здорово. Но неделя такого «турызма» – и пойдут сопли, кашель, болезни. Это не солнечная Португалия, это промозглый Питер!

Сначала Ерёмин наведался на набережную лейтенанта Шмидта, дом 29, где располагался «Дом ночного пребывания Василеостровского района». На стендах в этом самом «доме ночного пребывания» висели всякие памятки для бездомных, статистика, в общем, всякая лабуда. Но один интересный документ на стенде гласил, что по официальным данным в Санкт-Петербурге около 60 тысяч бездомных. И хотя Паша бомжей в Питере никогда не считал, он понимал, что на самом деле в этом огромном городе их намного больше. Ведь во времена недоразвитого капитализма оказаться на улице можно по разным причинам – потерял работу, обманом лишили квартиры, поругался с семьей, начал пить. И далее человек катится по наклонной, пока не окажется на дне.

В этой ночлежке Паша наконец-то зарегистрировался, его накормили и даже позволили искупаться и постираться. Он постирал только нижнее бельё, а пока оно сушилось, пообедал. И заодно познакомился с такими же товарищами по несчастью, то есть – по бездомному образу жизни. Между прочим, эти самые «товарищи», к Пашиному удивлению, несчастными вовсе не выглядели. Нет, были, конечно, среди них и совсем опустившиеся личности – лица, опухшие от пьянства, пустые стеклянные глаза, нечленораздельная речь. Но таких было не очень много. В основном в эту ночлежку приходили люди, которые оказались в безвыходном положении или, как сейчас принято говорить, в трудной жизненной ситуации. Между прочим, во времена царской России в ночлежках обитали не только нищие или проститутки, например, одним из их завсегдатаев был перманентно пребывавший в запое известный русский художник Саврасов.

Некоторые истории, которые Паша успел услышать от Игоря, его просто убили. Он никогда не мог подумать, что такое может случится с человеком.

46-летняя Марина родилась в Питере, здесь же училась, закончила техникум. У родителей была двухкомнатная квартира, отец с дядей ее разделили на две комнаты, получилась коммуналка. Потом её дядя свою комнату продал, появились соседи, а отец умер, а Марина с сестрой остались. Соседи сразу стали их выживать и таки выжили. Сёстрам пришлось поменять свою комнату на другую, поменьше. Потом сестра Марины заболела, нужны были деньги. Марина продала эту комнату, деньги ушли на лечение сестры. Слава богу, она встретила мужчину и вышла замуж, а свою сестру прописала к себе. Но Марина тоже влюбилась – тоже встретила мужчину, ушла к нему и родила сына. Вот только не сложилась у неё семейная жизнь, расстались они с мужем. Потом она снова вышла замуж, муж – отставной военный – прописал Марину к себе. У него тоже был сын и отношения с пасынком у женщины не сложились. Военный умер, а мачеху его сын из дому выгнал. Вместе с её ребёнком. Марину быстро лишили прав, а сына её отдали в детдом – как может содержать ребёнка бомж? Сына она видит лишь иногда издалека…

Вот такая грустная история. И, как рассказал Паше Игорь Антонов, таких историй он знает очень и очень много.

У бездомного Сергея, с которым Паша познакомился в этой ночлежке, как ни странно, был дом. Точнее, квартира. Вот только её у него, как говорится, попросту «отжали». После смерти матери туда заехали родственники, сразу начали делить территорию, пить. А через некоторое время Сергей узнал, что его… выселили. Пока он ездил на заработки, провели шахер-махер с ЖЭКом, риэлторами, ещё с кем-то, и когда он вернулся – возвращаться ему уже было некуда. Его просто поставили перед фактом – или судись и восстанавливай регистрацию, или катись на все четыре стороны. Судиться – это значит, иметь деньги. А пока судишься – где-то надо жить. Денег было мало, жить было негде. И вот Сергей уже третий год живёт на улице.

Они сидели на лавочке возле ночлежки, Сергей курил, а Паша, выслушав его историю, громко возмущался.

– Не понимаю, ну как так? Ведь это родственники твои… Взять и выбросить человека на улицу? – удивлялся Паша, когда услышал Серёгину историю.

– Я уже привык, – добродушно улыбаясь, ответил Сергей. – Какие они мне родственники – седьмая вода на киселе. Ушлые больно. Они бы всё равно мне житья не дали. А я нормально устроился. Сторожем в Яхт-клубе. Ну, здесь, недалеко, на Крестовском. Там и живу. Хочешь, замолвлю о тебе словечко? Ты же работу ищешь? Тем более, спортсмен. А на Канонерке только летом хорошо, осенью с залива такая холодрыга подует, дубарь будет конкретный. Да и за водой далеко ходить. Я знаю, я там одно время обитал. В трубе. Видел трубу?

– Да видел, видел, только там заварено всё.

– Ну, да, повадились лазить туда подростки, чтобы им пусто было. Пока мы жили – всё было чисто, а эти наркоши такое там устроили…

Сергей вздохнул и грустно улыбнулся. Он напоминал такого выросшего до размеров взрослого человека гномика, у которого хоть и была борода, но выглядел он всё равно совершенно по-детски. Глядя на этого большого ребёнка, Паша понял, как у него отняли квартиру и выгнали на улицу. Сергей был совершенно безобидным и даже беззащитным человеком. Как он смог три года выживать на улице, понять было невозможно. Про таких обычно говорят – «не от мира сего». Паша встречал таких людей, но они, как правило, были глубоко верующими, оттого и не могли сопротивляться насилию. Сергей верующим не был, что было даже удивительно. Он просто избегал любых конфликтов на любом уровне и жил, как та трава, прораставшая даже сквозь асфальт.

Паша поднялся и, хлопнув Сергея по плечу, предложил:

– Слушай, Серёга, конечно, было бы здорово, если бы ты поговорил насчёт меня в Яхт-клубе. Сам видишь, человек я нормальный, не пью-не курю. Если там помыть-покрасить что надо – так я всегда готов. В общем, работы не боюсь, а вот с пристанищем если получится – так вообще бомба! Но пока что я перекантуюсь на Канонерском. Я уже там расположился, место хорошее нашёл. Там недалеко дома, я мимо проходил, видел – во дворе колонка стоит, воду брать можно. Утром пробежался, воды принёс. Костёр есть где развести, вот с посудой проблема – котелка нет, чайника. Ну и денег тоже кот наплакал. Но ничего, главное – пожрал, шмотками кое-какими меня тут один добрый человек обеспечил, так что пока всё нормально.

Сергей тоже поднялся и, пожав Паше руку, пообещал:

– Не вопрос, я поговорю. Не думаю, что это быстро получится, но дня три перекантуйся, а там я тебя навещу, расскажу, что и как. Кстати, погоди!

Бородач юркнул в помещение. Через минут десять он снова появился на пороге, неся в руках… котелок. Причём, такой чистенький, почти что новый. Сам Сергей сиял не хуже этого надраенного котелка.

– Вот, держи, Паша, как говорится, от сердца и почек дарю вам котелочек! Будет в чём суп сварить! Или кашу!

У Ерёмина, что называется, глаза на лоб вылезли. Как говорится, ни копейки да вдруг алтын!

– Серёга, дорогой ты мой человек, спасибище огромное! Ну просто не знаю, как тебя благодарить!

Мужик стеснительно улыбнулся и махнул рукой, мол, ничего такого я не сделал.

– Да пустяки, Паша, мне уже не нужен, у меня в моей обители есть уже посуда всякая – кастрюли, чайник, миски-ложки. А тебе пригодится. Пока там переночевать, да пока поесть приготовить. В общем, вот тебе котелок, там ещё миска, ложка и кружка.

– Кружка у меня есть, литровая, «сиротская». Со времён альпинистского прошлого осталась, реликвия, храню, как память. Но всё равно спасибо, выручил. Буду должен!

Сергей как-то серьёзно посмотрел вдруг на Пашу и тихо ответил:

– Не спеши в долги залезать. Не знаешь ведь, как жизнь сложится. Потом жалеть будешь.

Ерёмин улыбнулся и, взяв котелок с посудой из рук Сергея, сказал:

– Это не те долги, о которых ты говоришь. Это скорее долг чести, понимаешь? Я же не деньгами тебе отдавать его буду. Когда-то и тебе помощь потребуется. Или твоим друзьям. Земля – она ведь круглая, рано или поздно мы всегда встретимся.

Если бы тогда Паша Ерёмин мог предположить, что очень скоро он встретится и с Сергеем, и с его друзьями… А главное – им понадобится его помощь, причём в таком деле, в котором только он смог бы им помочь. И для этого ему пришлось вспомнить все свои навыки и умения, рискуя своей жизнью.

Но в тот момент Паша даже не догадывался, как круто изменится его жизнь всего лишь через несколько дней.

Глава седьмая. Неуловимые мстители выходят на тропу войны

Пять дней на Канонерском острове прошли довольно напряжённо, но, тем не менее, радостно. Паша капитально обустроился – нашел, где набирать воду, добыл кучу дров, на костре сварил себе целый котелок риса, который купил на последние деньги. Поскольку денег у него больше не было, то он вынужден был ещё раз наведаться на Боровую в «Ночлежку». Там он смог пообедать, а, выйдя во двор, снова встретил Игоря Антонова.

– Что, Паша, голод не тётка? – Игорь выглядел веселым и беззаботным, что было удивительно – забот у волонтёра всегда было более, чем достаточно.

– Ну, я пока обживаюсь, денег нет совсем, вот, ищу подработку какую-то, – смутился Ерёмин.

Игорь рассмеялся.

– Да ты, мужик, не смущайся, всё ж нормально. Ты у нас можешь всё время харчеваться, мы для этого и существуем. Ну не для того, чтобы тебя родимого содержать, но для того, чтобы таких, как ты, поддерживать. Так что вот, возьми ещё вот пакет с продуктами, на первое время хватит. И приходи, хоть каждый день, пока с работой образуется и вообще. Ладно, извини, мне пора бежать, тут кое-какие дела…

Игорь испарился, причём, удивительно – вот только стоял рядом человек и оп – его уже нет! Паша даже не успел понять, куда это он подевался. Но время, как говорится – это деньги, и новоиспечённому бомжу пришлось оставить осознание процесса перемещения Игоря Антонова в пространстве на потом.

Расспросив волонтёров, Ерёмин узнал, где и как можно подработать. Как оказалось, способов довольно много. Одни бомжи собирали картон, стекло, металл, сдавали их пункты приема. Некоторые, немного «приподнявшись», становились «коммерсантами» – покупали на базах бананы и перепродавали их в городе. Но этот промысел существовал полулегально и только у тех, кто давно был в этом «бизнесе» и имел нужные связи. Можно было также пойти на вокзал и мыть вагоны пассажирских поездов. Платили примерно 150 рублей за вагон. Ну и, конечно, всегда была в ассортименте работа грузчика на рынках, подсобником на стройках – этих вакансий везде просто пруд пруди. Как говорится, была бы шея – хомут найдётся!