Средиземноморская одиссея капитана Развозова

Отличный маневр греческого капитана Киреако Скурти, прирожденного моряка и отчаянного храбреца!

Здесь, наверное, уместно сказать, что зову моря одинаково повинуются как смелые и открытые сердца греков-патриотов, так и любителей наживы – корсаров, флибустьеров и каперов, чья деятельность узаконена печатями разрешительных патентов на грабежи и на долю в добыче. Грань между корсарскими действиями патриота и грабежом ради денег очень тонкая и скользкая…

Только шаг отделяет одно от другого: капер-патриот и его темная сторона – капер за долю в добыче.

«Венус» бросил якорь, несколькими выстрелами из орудий очистил берег и, спустив шлюпки, послал туда гребные суда, к которым присоединились и греки с корсарского судна. До подхода основных сил турок успели нагрузить хлебом, мукою и всем, что попало под руку, гребные суда, а остальное подожгли и возвратились без потерь.

В архиве ВМФ сохранились документы, подтверждающие взятие фрегатом «Венус» и корсаром Скурти этих судов.

Выписка

о взятии фрегатом Венус

и корсаром Скурти призов.

…для разбирательства призовых дел комиссия ОПРЕДЕЛИЛА:

О взятых фрегатом Венус и корсаром Скурти двух судов из коих на одном была пшеница … комиссией продана за 4000 пиастров. А на другой были лимоны и апельсины, которые розданы по кораблям.

(РГА ВМФ Ф. 149. Оп. 3. Д. 5. Л. 6)

Находясь в крейсерском плавании, фрегат «Венус» во взаимодействии с греческими корсарами продолжал выполнять поставленную перед ним задачу прерывания торговли через пролив Дарданеллы. История подтверждает, что греческие каперы отлично помогали русским, захватывая турецкие шебеки и фелюки с порохом, зерном, дровами и продовольствием, нарушая и пресекая снабжение турок.

К: Фр.: Венуса Господину вице-адмиралу

и Кавалеру Сенявину

О взятом двухмачтовом Флота капитан-лейтенанта

судне в приз и Кавалера Развозова

№ 512-й

РАПОРТ

Сего числа взяты мною против острова Мателины двухмачтовая полака

именуемая Тартаро с имеющимися на нем двумя пушками на коей находятся: …хозяева сего судна…, работников 5 человек; кои при опросу объявили что вышли из Константинополя марта 1-го числа и пришли через Чачан-Калас, где пробыли три месяца, а потом заходили в город Метелин в коем находились 12 дней откуда шли в Лергус, которое сего числа и с отобранными документами по осмотру опечатанное, вашему превосходительству при сем имею честь препроводить, а сколько в оном судне имеется грузу прилагается ведомость.

Ведомость

Звание вещей Щет

Сельдей двадцать восемь боченков 28

Обручей деревянных двадцать восемь связок 28

Сухарей турецких …… О количестве оных

неизвестно, запечатаны

ревизором Вердеревским

Капитан-лейтенант Развозов.

На обороте приписка: Судно с греками отпущено с коего взято 20 бочек сельдей,

роздано по кораблям.

(РГА ВМФ Ф. 149. Оп. 3. Д. 7. Л. 1)

Фрегат «Венус» под командованием капитан-лейтенанта Е. Ф. Развозова плотно запечатал отведенный ему участок пролива, не давая возможности подвозить продовольствие морем к Константинополю из Архипелага и Египта.

Считаю здесь уместным еще раз напомнить имена греческих патриотов – капитанов греческих корсарских судов, воевавших под началом капитан-лейтенанта Е. Ф. Развозова в Средиземном море. Это Петр Тусси, Анастасий Понстактика, Киреако Скурти, Бубули, Иридо… Имена других история, к сожалению, не сохранила.

Необходимо отметить, что вице-адмирал Сенявин именно капитан-лейтенанту Развозову поручал самостоятельные крейсерские, читай – каперские операции по пресечению перевозок морем продовольствия и товаров для турецкой столицы.

Сенявин знал характер Развозова, умение его самостоятельно принимать решения, действовать по обстоятельствам, решительно и смело. Сенявин придавал Развозову несколько греческих корсарских вооруженных судов, и таким небольшим отрядом достигались серьезные успехи. Сенявин как нельзя лучше знал, кому поручать подобные дела, ибо считал Егора Федоровича Развозова в душе корсаром, сочетавшем в себе блестящее искусство судоводителя с отчаянной храбростью, свойственной разве что флибустьерам, под стать таким же отчаянно смелым греческим патриотам, и вместе они наводили ужас на турок.

Егор Федорович Развозов был флибустьером духа и по характеру – слегка авантюристом, но на кораблях его отряда царила жесточайшая военная дисциплина. Да и боролись он и его корсары против турок в том числе и за освобождение греков от османского ига. Пройдет чуть больше пятнадцати лет, и Греция станет свободной страной, в том числе благодаря и этой противостоянию турок и русских моряков.

Мне представляется, что сама судьба вела Егора Федоровича Развозова. После выпуска он попал служить на гребную флотилию и мог продержаться там довольно долго, но его назначают в кругосветную экспедицию. Экспедиция не состоялась, он остался на Балтике и был назначен на «Кильдюин», пошел на нем с эскадрою Сенявина в Средиземное море, там стал капитаном первоклассного фрегата «Венус», быстроходного, сильно вооруженного, будто созданного для крейсерских (корсарских) каперских операций.

Вы скажете – случайность, а я скажу – судьба. Ибо любая случайность не что иное, как проявление судьбы…

Здесь, наверное, уместно напомнить читателю, что не только во времена парусного флота российские корабли совершали крейсерские (корсарские) каперские операции. Корсары царя Николая II во время русско-японской войны в 1904 году отрядом из крейсеров «Россия», «Богатырь», «Рюрик» и «Громобой», что называется, навели шороху у корейских берегов. Корабли в начале мая 1904 года совершили рейд из Владивостока вдоль корейского побережья. В ходе рейда был обнаружены и потоплены японские пароходы «Гое-Мару», «Хагинура-Мару» с военными грузами и «Кинсю-Мару» с солдатами и офицерами японского пехотного полка. По пароходам выпускали торпеду, а потом добивали огнем 152-мм орудий. При подходе к русским берегам крейсер «Богатырь» распорол днище о камни и в строй до конца войны не вернулся. После этого отряд в составе трех крейсеров продолжал каперские рейды. В июне 1904 года крейсера обнаружили транспорт «Идзуму-Мару», идущий из Порт-Артура. «Громобой» открыл по нему огонь с предельной дистанции. Японцы спустили шлюпки… В рапорте по результатам боя указывалось, что «по уходившим шлюпкам мы не стреляли по весьма понятному русскому человеку чувству – отсутствию излишней и бесполезной жестокости». Из волн выловили сто пять человек. В разгар боя были обнаружены еще два японских транспорта, идущих в Порт-Артур – «Хитачи-Мару» и «Садо-Мару» водоизмещением по шесть тысяч тонн. Груз «Хитачи-Мару» состоял из восемнадцати тяжелых осадных 280-мм гаубиц фирмы Круппа, 320 лошадей, для транспортировки орудий и полк императорской гвардии 727 человек и 359 человек 10-й пехотной дивизии. На борту «Садо-Мару» находилось 867 солдат и офицеров железнодорожного понтонного батальона. Груз, помимо телеграфного оборудования, включал двадцать один понтон и две тысячи тонн риса для питания осаждавшей Порт-Артур японской армии. «Громобой» потопил «Хитачу-Мару», а крейсер «Рюрик» выпустил две торпеды в «Садо-Мару». На обратном пути во Владивосток крейсера захватили и потопили несколько более мелких судов и задержали английский транспорт «Аллантон» с военной контрабандой. Этот блестящий рейд русских крейсеров-каперов, уничтоживших японский военный конвой, серьезно помог защитникам Порт-Артура и отсрочил его падение.

28 апреля 1807 года фрегат «Венус» возвратился на Тенедос.

В первых числах мая капитан фрегата «Венус» с двумя корсарскими судами, называемыми «Курьер» и «Ирида», получил повеление идти к островам Святого Евстратия и Скиро для перевозки заготовленных для флота съестных припасов и скота.

Приняв на борт двадцать албанцев с офицером, фрегат «Венус» снялся с якоря и пошел в крутой бейдевинд, а подойдя к острову Святого Евстратия, лег в дрейф. Корсарские суда разошлись: одно пошло к Негропонту, другое – к Тино, откуда прислали в приз два грузовых судна. Отойдя от острова Святого Евстратия, фрегат «Венус» в полночь 3 мая прибыл на остров Скиро. В ожидании возвращения корсаров и доставки, обещанной начальником острова, в течение двух дней скота и провизии капитан-лейтенант Развозов приказал раскинуть на берегу палатки и половине экипажа разрешил сойти на берег на отдых. Матросы организовали баню. Как вспоминал участник событий: «Тотчас из балласта сделали баню: русским во всех климатах баня необходима. Люди наши ловили рыбу, другие с ружьями пошли в лес, и та и другая охота была более, нежели удачна».

По возвращению корсарских судов и принятия на борт «Венуса» семьдесят быков, четыреста баранов и остальной провизии, 7 мая снялись с якоря и, лавируя к северу, при тихом ветре вышли из бухты. 8 мая в полдень на фрегате были слышны пушечные выстрелы. Греческая лодка, вышедшая из Тенедоса, уведомила капитан-лейтенанта Развозова, что турецкий флот вышел из Дарданелл. Поставив все паруса, «Венус» держал курс на северо-восток. Дул ровный ветер на траверсе. Море было спокойно. Фрегат шел вперед, иногда его бушприт обрызгивали волны. 9 мая рано поутру в густом тумане «Венус» прибыл к Тенедосу и соединился с эскадрой.

Как только стало известно об уходе части русских кораблей от острова Тенедос, командующий турецким флотом адмирал Сеид-Али флотом из четырех кораблей, шести фрегатов и пятидесяти канонерских лодок подошел к Тенедосу, обстреливая его и дважды высаживая десант. Но оба раза турецкий десант был сброшен в море нашим гарнизоном.

Вице-адмирал Сенявин, узнав, что Сеид-Али попался на его уловку и выполз и пролива, 10 мая 1807 года с эскадрой возвратился к Тенедосу. В 13 часов задул свежий юго-западный ветер, и Сенявин принял решение атаковать флот Сеида-Али. В 14 часов пополудни вице-адмирал Д. Н. Сенявин приказал подать сигнал: «Построиться в линию баталии!»

Вот как об этом записано в Шканечном журнале корабля «Скорый»:

«…на вице адмиральском корабле при пушечном выстреле сигналом велено всему флоту построиться в линию похода как в линию баталии. Сигналом велено всей дивизии гнать на показанный курс к ONO».

(РГА ВМФ Ф. 870. Оп. 1. Д. 2804. Л. 158 об.)

Кораблю «Селафаилу» адмирал приказал идти передовым, а задним войти в кильватер «Твердому». Русская эскадра из десяти кораблей быстро вступила под паруса и в ордере баталии последовала навстречу противнику. Турки вскоре тоже снялись с якоря и вступили под паруса, уходя в сторону пролива. Ветер то стихал, то возобновлялся.

По воспоминаниям участника событий офицера фрегата «Венус» мичмана В. Броневского: «В 6 часов, когда день клонился уже к вечеру, Венусу, бывшему впереди, сделан сигнал атаковать отделившийся корабль. Мы, подойдя к нему под корму, открыли огонь. Вскоре Селафаил, Ретвизан, Рафаил и Сильный напали на другие корабли, и сражение началось…» И далее: «Корабли наши, упреждая неприятельские, проходя между ими вперед, обходя с кормы или носу, бились временно на оба борта. Селафаил, первый догнав 100-пушечный корабль капитан-паши, дал ему залп в корму, и когда оный стал приводить на правый галс, то корабль наш, поворотя через фордевинд, упредил его и снова напал на него с кормы. Уриил так близко сошелся с турецким вице адмиральским кораблем, что такелажем своим сломал у него утлегарь».

Русские и турки, нарушив строй, свалились в свалку. Корабли противников сходились столь близко, что задевали рангоутами друг за друга. Флагманский корабль «Твердый», на котором находился Сенявин, устремился на корабль Сеида-Али, догнал его и навалился так, что их реи почти перекрещивались, но Саид-Али упорно уклонялся от боя и уходил в пролив под защиту своих крепостей. Турецкие корабли на всех парусах спешили за своим флагманом в Дарданеллы.

Кроме мичмана Броневского, оставил свои воспоминания находившийся в этом бою на корабле «Рафаил» мичман Панафидин: «10 мая, получа попутный ветер, быстро атаковали турецкий флот, вышедший из-за крепостей. Вначале турки построились в линию, и течением, идущим из пролива, отдаляло их от крепостей… Стремительная атака наша была ужасна; потеря людей в турецком флоте простиралась до 2000 человек… Ветер стал крепчать, они (турки. – А.Л.) отрубили канаты и шли под защитой своих крепостей. Корабль “Уриил” так близко подошел к своему противнику, что сломал свой утлегарь…

Нашему кораблю и контр-адмиральскому “Ретвизану” досталось атаковать отделившийся корабль. У “Ретвизана” разорвало пушку; прекратил сражение, мы дрались тогда борт о борт; но наш корабль и со сломанными парусами шел лучше неприятельского и прошел перед носом его… Нас течением отдалило от неприятельского корабля. Между тем стемнело… Это заставило прекратить сражение».

Около восьми вечера стемнело, и сражение начало стихать. Броневский вспоминал: «В восьмом часу наступила темнота, ветер начал уменьшаться, в самом устье пролива флоты смешались, и от двойного течения одни наши корабли, у Азиатского берега бывшие, выносило из Дарданелл, другие прижимало к Европейским крепостям и несло в пролив, с обоих берегов коего мраморные ядра поражали друзей и неприятелей без разбору…»

Корабль «Твердый», на котором держал свой флаг командующий эскадрой вице-адмирал Сенявин, оказался в двухстах метрах от берега и больше всего пострадал от турецких батарей.

Далее Броневский писал: «Дабы в темноте и в узкости не вредить друг другу, корабли наши стали выходить из пролива, и сражение в 9 часу кончилось, но с некоторыми перестрелками продолжалось до 11 часу. Бегство неприятельского флота столь было поспешно и беспорядочно, что три корабля стали на мель у Азиатской крепости.

В первом часу по полуночи, при совершенном штиле, эскадру нашу вытащило течением из Дарданелл, и все корабли по сигналу стали на якорь, кто где находился».

Вице-адмирал Д. Н. Сенявин докладывал императору Александру I:

«Сражение продолжалось почти два часа. По прекращению на обеих эскадрах пальбы, отлавировав от пролива, за тихостию ветра остановились на якорь у островков Маври. При сем сражении контр-адмирал Грейг, капитаны кораблей, офицеры и команды оказали совершенную исправность, храбрость и расторопность, сражаясь почти под стенами батарей. Проходя среди турецкой эскадры, бились временно на оба борта и на весьма близком расстоянии. Корабль Уриил столь близко миновал вице-адмиральский турецкий корабль, что утлегарь последнего зацепился за эренс-тали и переломился. Бегство турецких кораблей было столь поспешно, что три корабля стали на мель между батарей».

(РГА ВМФ Ф. 166. Оп. 1. Д. 571. Л. 51)

В Дарданелльском сражении наша эскадра потеряла двадцать шесть человек убитыми и шестьдесят ранеными. Из этих потерь большая часть погибла при разрыве собственной пушки на «Ретвизане». Среди убитых в сражении был капитан-командор Иван Александрович Игнатьев. Во время боя он находился на левом шкафуте корабля «Сильный», где его смертельно ранило турецкое ядро.

Потери турок были во много раз большими. Три их корабля были выведены из строя.

12 мая 1807 года по возвращению эскадры Сенявина к острову Тенедос тело погибшего в бою капитан-командора И.А. Игнатьева с военными почестями предали земле в Тенедосском монастыре.

Горько об этом упоминать, но Г.М. Мельников в своем «Дневнике» писал: «…когда в следующем месяце (в июне. – А.Л.) высажен был на остров Тенедос турецкий десант… то турки, воспользуясь случаем и известясь через одного грека о месте погребения покойного нашего командира, отрыли его тело, с которого отобрали себе в добычу все платье и украшение гроба… сожгли сей труп вместе с умерщвленным ими попом означенной греческой церкви и тем греком, который показал им место погребения покойного командира…»

Это как же надо бояться и ненавидеть русских моряков, чтобы выкопать труп погибшего в бою русского офицера, ограбить могилу, надругаться над трупом… В этом вся «доблесть» турецкой армии, которую мы всегда били и будем на протяжении истории еще не раз бить, в том числе и в Первую мировую войну, ибо это – исконный враг России!

Хотя русские историки считают Дарданелльское сражение победой русского флота, но фактически в этом сражении обе стороны не выполнили своих задач. Туркам не удалось снять блокаду, а русским – уничтожить турецкий флот.

12 мая капитан-лейтенант Развозов получил повеление срочно выдвинуться к Дарданеллам для наблюдения за движением неприятельского флота. На палубе «Венуса» зазвучали команды:

– Марсовые на марс, марсель ставить!

– Отдава-а-ай!

– На гротовые брасы на левую!

– На крюйсель и контр-брас!

– Бизань-шкот тянуть!

– На кливер и стаксель фалы!

– Кливер поднять!

Матросы парусной команды, быстро поднявшись на марсы и салинги, облепив реи, в считанные минуты отдали почти все паруса.

Раздалась новая команда, и матросы повернули реи, приведя полотнища парусов к ветру.

Капитан-лейтенант Развозов находился на мостике, наблюдая за постановкой парусов. Наконец, все паруса были развернуты, закреплены, и «Венус» ринулся вперед, срезая форштевнем гребни волн.

Капитан был доволен. Ход отличный!

Брызги с шумом летели по обе стороны скул фрегата. Первые десятки миль «Венус» прошел при полной парусной оснастке, подгоняемый довольно свежим юго-западным ветром. Ясная погода начала перемежаться облачностью…

Капитан «Венуса» капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов – настоящий морской волк. В свои сорок лет он сочетал в себе блестящее искусство расчетливого судоводителя-парусника с отчаянной храбростью и непреклонностью, свойственным разве только капитанам корсаров-каперов. Капитан-лейтенант практически не покидал палубы, голос его охрип и огрубел от постоянных команд на ветру, а лицо его от солнца и ветра стало коричневым. Он внимательным опытным взглядом следил за направлением и силой ветра. Парусная вахта на «Венусе» не знала покоя: при малейших переменах ветра матросы брасопили реи. Фрегат всегда был хорошим ходоком, но в руках Развозова «Венус» становился настоящим скакуном, ловя широкими полотнищами фоков, гротов, марселей и кливеров стремительно движущийся воздух. Развозов выжимал из его оснастки все что можно. Фрегат летел по волнам, кренясь, волны накатывались на палубу и едва успевали уходить через шпигаты, оставляя белую пену.

16 мая к «Венусу» присоединился корабль «Мощный», а 18 мая контр-адмирал Грейг с пятью кораблями остановился перед устьем Дарданелл, так что не только судам, но и лодкам невозможно было пройти в пролив. После этого фрегат «Венус» и корабль «Мощный» возвратились на Тенедосе.

Блокада пролива Дарданеллы русским флотом была жесткой… Подвоз продовольствия в Константинополь из Архипелага и Египта резко сократился. Взлетевшие цены на продукты питания и начавшийся голод вызвали недовольство и волнения. В результате народных волнений, поддержанных янычарами, в столице произошел переворот.

17 мая 1807 года султан Селим III был свергнут с престола. Новым султаном стал Мустафа IV. Окружение нового султана Мустафы IV требовало продолжения войны. Турецкий султан Мустафа IV назначил огромные деньги за голову русского адмирала Сенявина. Война продолжалась…

21 мая 1807 года капитан Е. Ф. Развозов получил повеление совместно с греческим корсаром Иридою осуществить поиск появившегося в Архипелаге французского корсара.

Дни сменяли друг друга. Отряд Развозова бороздил Эгейское море от острова к острову… Судно корсара Иридо осматривало каждую бухточку… Через десять дней французский корсар был обнаружен в Чесменском заливе. Его корвет был разоружен. Оказалось, что капитан корвета, узнав, что его ищет фрегат «Венус», продал корвет, а команду распустил.

В начале июня «Венус» задержал бриг «Гектор» с грузом сахара и кофе. Капитан-лейтенант Развозов приказал мичману Броневскому отвести приз в Тенедос, а сам остался перед входом в Смирну.

4 июня при крепком северном ветре мичман Броневский прибыл на «Гекторе» в Тенедос. Призовая комиссия рассмотрела бумаги с «Гектора» и признала судно и груз справедливым призом. Бриг «Гектор» был введен в гавань, разгружен, вооружен десятью пушками и вошел в состав эскадры.

За это время фрегат «Венус» перехватил еще два судна с грузом, и 3 июня из-за крепкого противного ветра фрегат укрылся в Скиро. Откуда «Венус» взял курс на Тенедос. Ветер начал свежеть, синева неба поблекла, приняв сиреневый оттенок. У горизонта появились облака – верный признак перемены погоды. И действительно, к ночи ветер сменил направление и усилился. Наконец, ветер стал устойчивым и довольно сильным. Экипаж обрасопил реи и привел паруса к ветру. Фрегат устремился вперед и 7 июня прибыл на Тенедос.

Новый султан Мустафа решил взятием острова Тенедос отбросить русскую эскадру от Дарданелл и снять блокаду. Вице-адмирал Сенявин, предполагая выход турецкого флота из пролива, отдал на случай сражения следующее распоряжение:

«…Сделать нападение следующим образом: по числу неприятельских адмиралов, чтоб каждого атаковать двумя нашими назначаются корабли: Рафаил с Сильным, Селафаил с Уриилом и Мощный с Ярославом. По сигналу № 3 при французском гюйсе, немедленно спускаться сим кораблям на флагманов неприятельских, и атаковать их со всевозможною решительностью, как можно ближе…

Если неприятель под парусами, то бить по мачтам, если же на якоре, то по корпусу.

Ни в каком случае не отходить далее картечного выстрела. С кем начато сражение, с тем и кончить или потоплением или покорением неприятельского корабля…

Надеюсь, что каждый сын отечества почтится выполнить долг свой славным образом.

Корабль Твердый. Дмитрий Сенявин»

10 июня 1807 года турецкая эскадра начала сниматься с якоря. Из Дарданелл вышли восемь кораблей, пять фрегатов, два шлюпа и два брига. Неприятельские корабли при свежем северном ветре весь день лавировали против пролива и к вечеру бросили якорь у острова Имбро.

На следующий день наш флот, одевшись в полотно парусов, снялся с якоря, отошел от Тенедоса и за тихостью ветра стал на якорь у островков Маври.

После того как 12 июня вышли из Дарданелл два турецких корабля, два фрегата и присоединились к своей эскадре, у капудан-паши Сеид-Али стало десять линейных кораблей, семь фрегатов, два шлюпа и два брига. Этот флот располагал 1196 пушками против наших 754 орудий.

14 июня наш флот, при благоприятном ветре построившись в две колонны, пошел к острову Имбро и стал на якорь между островом и матерым европейским берегом, оставив «Венус» и «Шпицберген» под парусами для наблюдения за неприятелем.

Следует сказать, что течение всегда идет из Дарданелльского пролива в Архипелаг, и, следовательно, русским кораблям, стремившимся в пролив, оно не помогало. Дувшие с южных румбов ветры, для наших кораблей попутные, – всегда слабые. Постоянные же сильные северные ветры для русских кораблей, идущих в проливы, наоборот, – противные.

Чтобы отрезать турецкую эскадру, надо было зайти от севера, отрезать турок от их крепостей и заставить дать сражение на море. С этой целью эскадра вице-адмирала Сенявина по южной стороне обошла Тенедос, влево оставили Лемнос и подошли к западной оконечности Имбро – острова, лежащего к северу и выше Дарданелл. Ветер дул постоянный в северной четверти. Эскадра должна была лавировать в северной стороне острова.

15 июня турецкая эскадра вместе с гребным флотом, на который были посажены войска, подошла к Тенедосу и высадила на него десант около семи тысяч человек. Пользуясь отсутствием нашей эскадры, они громили корабельными пушками крепость, которая с храбростью давала отпор, хотя защитникам не хватало снарядов и пороха. 17 июня наша эскадра, не обнаружив турецкий флот у Дарданелл, при благополучном ветре спустилась к Тенедосу. Турецкая эскадра, едва завидев приближавшуюся нашу эскадру, спустившись по ветру, стала держаться как можно ближе к южной стороне Тенедоса.

Главнокомандующий вице-адмирал Сенявин узнав от капитана фрегата «Венуса» капитан-лейтенанта Развозова, посланного вперед флота, что крепость, оставшаяся без снабжения, не сможет и двух судок продержаться, приказал всей эскадре спуститься к Тенедосу.

После этого, пытаясь избежать боя, неприятельский флот вышел из-за Тенедоса и, поворотив у Анатолийского берега, удалился на «вест». В это время наши гребные суда под прикрытием «Венуса» и «Шпицбергена» отвезли в крепость все нужное из боеприпасов и продовольствия. Турки вновь пытались атаковать, но атака захлебнулась.

Вице-адмирал Сенявин принял решение идти навстречу неприятелю. 18 июня рано поутру наша эскадра из десяти кораблей снова пошла к Дарданеллам. Фрегат «Венус», бриг «Шпицберген» и два греческих корсара были оставлены на помощь крепости возле Тенедоса. Вот почему «Венус» не участвовал в Афонском сражении. Турки же, около семи тысяч войск, при поддержке артиллерии, имея господствующее положение на высотах острова, обстреливали город. Укреплений в городе не было, и его защитникам, среди которых находился офицер фрегата «Венус» мичман Броневский, приходилось туго…