скачать книгу бесплатно
– Иду, маменька! – откликнулась девушка, вытирая слезы.
Кузнец медленно, задом стал спускаться с крыльца дома, не отрывая глаз от возлюбленной.
– Я ворочусь за тобою, слышишь, – напоследок произнес Никита и скрылся за калиткой.
– Пусть хранит тебя господь! – перекрестив его вслед, вполголоса произнесла Ульяна.
* * *
Сержант и его гвардейцы не успели открыть глаза, как чуть свет кузнецы уже были на постоялом дворе.
– Выглядишь как-то худо, – заметил Лешка, глядя на Никиту. – Не выспался, что ли?
– Да я и не ложился вовсе. Мыслишки всякие тревожные покоя не давали.
Сержант, заметив бритые лица кузнецов, одобрительно кивнул. Сборы в дорогу у гвардейцев были не долгими. Вскоре неожиданно появился верхом приказчик Привольских.
– Кузьма! – обрадовался сержант, увидев бывшего однополчанина.
– Командир, я ненадолго, попрощаться, – не слезая с лошади, ответил Кузьма. – Братцы, неведомо мне, свидимся ли мы еще али как, но скажу одно: чертовски жаль, что не способно мне более… Отечеству служить купно с вами.
– Брось, Кузьма… айда с нами, – предложил Щепотев.
Одноглазый здоровяк ухмыльнулся:
– Куды мне такому?.. Не-ет, Михайло Иваныч, отслужил я свое… (Повернулся к Жарому.) А ты, Никита, за Ульяну не боись, уж как-нибудь одним глазом пригляжу я за невестою твоею.
– Благодарствую… Кузьма, ты энто… Христа ради прости меня, грешного, – Жарый стыдливо опустил голову, – что худо думал про тебя.
– Пустое, – улыбнулся Кузьма. – Прощайте, други!
– Прощай, Кузьма! – ответили преображенцы.
Бывший гвардеец дернул за поводья, и лошадь понесла его прочь от постоялого двора. В это время скрипучая дверь харчевни отворилась и на пороге появился Потапыч со своим сыном Макаром. В руках последнего был небольшой, но увесистый мешочек. Хозяин постоялого двора сутулясь подошел к Жарому и на миг застыл, чувствуя некую неловкость.
– Никита… что молвить… – начал Потапыч, – не знаю, как благодарить тебя… за Макара. – Он тяжело дышал. – Мы будем молиться за тебя… А сие… – он повернулся к сыну, – вам в дорогу. Возьми, сделай милость.
Макар подошел к Жарому, двумя руками протянул ему мешочек и, немного склонив голову, произнес:
– Спасибо тебе, Никита.
Жарый улыбнулся, взял мешочек и напоследок юноше сказал:
– Батьку береги!
– Пора нам… – прозвучал бас Щепотева. – Поехали!
– Да хранит вас Бог, – Потапыч перекрестил кузнецов в дорогу.
Глава 5. Отводчики
Январь 1706 года. Нижегородский уезд.
Шел второй год, как в России была введена рекрутская система формирования армии и флота. Доставку рекрутов к месту службы обеспечивали специальные солдатские команды, «отводчики».
В полуденное время в поместье барина Никиты Обрамцова въехали три всадника в военных одеждах. Солдатскую команду отводчиков возглавлял Яков Минский в чине поручика. Всадники остановились у господского дома, со стороны похожего на сторожевую башню. Один из солдат, что постарше, тучного вида, Тимофей Клюев слез с лошади и, взяв ее под уздцы, уверенным шагом подошел к фасадным воротам. Громко постучал в калитку. Через пару минут во дворе послышалось движение.
– Кого там с утра пораньше нелегкая принесла? – послышался голос из-за ворот.
– Солдатская команда по набору рекрутов, – громко ответил солдат. – Открывай ворота, нам надобен барин Никита Саватеич Обрамцов.
Ворота отворились. Всадники въехали в просторный двор и остановились в центре. На изукрашенное резьбой крыльцо роскошного господского дома из двери важно вышел пожилой бородатый мужчина. Шапка и шуба, накинутые наспех, овчина мехом наружу, увеличивали его и так крупную фигуру. Окинув недовольным взглядом нежданных гостей, мужчина фыркнул и спустился по лестнице к ним поближе.
– Ну я Обрамцов, – с некоторой тревогой, щурясь, произнес барин.
– Никита Саватеич? – уточнил солдат.
– Он самый. Чего шумите, людям работать не даете? Сами-то кто будете?
Старый солдат, передав поводья лошади своему сотоварищу солдату Ивашкину, подойдя к барину, представился:
– Солдат Клюев. Отводчики мы. Согласно указу государева с поместья сего дулжно нам набрать два десятка душ из крепостных крестьян.
– Ишь, чего удумали-то! – возмутился барин, размахивая руками. – Холопы-то мои, и отбирать сих у меня ни государю, ни кому другому дозволенья своего не дам. На сих мужиках у меня все хозяйство держится! Не отдам!
– Клюев, посторонись-ка! – поручик Минский подошел к Обрамцову и без всяких раздумий схватил его за грудки: – Ты что же, барин, себе позволяешь? Супротив государева указу?
От неожиданности Обрамцов чуть не поперхнулся. Вытаращив глаза, он лишь молча, недовольно надувал пухлые щеки.
– А кто ж, по-твоему, оборонять землю нашу от шведа будет да хозяйство твое, морда твоя небитая? – грозно рявкнул поручик.
Барин собрался с духом и прохрипел в ответ:
– Руки прочь, служивый!.. Да я тебя!
– Ах ты, рожа барская! – взорвался поручик, и уж было замахнулся приложиться к лицу Обрамцова.
В этот момент руку поручика перехватил старый солдат.
– Погодь, ваше благородие!
Немного успокоившись, но продолжая держать Обрамцова за ворот, Минский грозно произнес:
– Гляди, барин, не оступись. Ибо топор-то государев на каждую голову сыщется. И на твою барскую тож. Не дашь людей по воле, силком возьмем. А там… не обессудь.
В безумных глазах поручика барин увидел полную решимость исполнить сказанное.
– Ладно, черти окаянные, будут вам рекруты, – смирившись, простонал Обрамцов. (Поручик медленно отпустил его.) – Силантий! – позвал он своего приказчика. – Делай, что велят.
– Господа служивые, что прикажете? – предстал перед отводчиками барский приказчик, худощавый и длинный как каланча.
– Силантий, отбери-ка нам мужей молодых двадцати лет от роду, иль на годок-два моложе, здоровых и не увечных, – излагал свои требования поручик. – Числом два десятка душ, да ростом, гляди, чтоб под три аршина были. – Он даже рукой показал, какого именно роста, подчеркивая последние слова. – И поутру начнем осмотр.
– Все исполним, господа служивые. А покуда не желаете ли отобедать? Хлеб да соль для людей государевых, – предложил Силантий.
– Так-то оно способнее будет, – удовлетворенно ответил Минский, переглянувшись со своими солдатами.
– Прошу в дом, господа хорошие. – Приказчик повел военных за собой.
Солдаты следом за поручиком не торопясь скрылись за дверью большого дома.
– Захар, сбирай мирскую сходку, – распорядился Силантий, войдя в дом. – Аська, Ефросинья, накрывайте на стол. Гости у нас.
Во время обеденной трапезы солдат Клюев негромко спросил поручика:
– Вашбродь, для полка морского рекрутов самолично отбирать будешь?
– А как иначе, – уверенно ответил Минский, – ежели сам государь руку приложил к учинению полка сего, то и отбирать их тутось полагается мне, да по всей форме… Мне велено всего-то шесть душ набрать, остальных в пехоту на упалые места.
* * *
По окончании нехитрой утренней трапезы, вынужденно предоставленной барином Обрамцовым непрошенным гостям – отводчикам, в просторной комнате господского дома их вниманию были представлены два десятка молодых мужчин, раздетых донага. Каково же было удивление Минского, когда он увидел, что рост большей части деревенских юношей немногим превышал два аршина с небольшим. Поручик беглым взглядом окинул кандидатов в рекруты, поморщился, недовольно покосился на сидящих в стороне барина и приказчика. В их глазах увидел ухмылку. После чего вновь посмотрел на представленных юношей.
– И кто из сих молодцев годится в полк морской? – в растерянности произнес Минский. Оба его солдата пожимали плечами.
– Иные имеются? – спросил поручик, бросив взгляд на Силантия.
Приказчик покрутил седой головой и, разводя длиннющими руками в стороны, добавил:
– Иных нет, господин служивый. Таков мирской приговор.
Поручик тяжело вздохнул и, недовольно причмокивая губами, позвал солдата, что помоложе:
– Ивашкин, тащи ростомер, обмерять будем… (И – обнаженным юношам:) – Подходи по одному.
К Минскому подошел первый кандидат в рекруты, прикрывая руками причинное место.
– Чего закрываешься-то? Не девка, чай, – сурово произнес поручик.
К спине подошедшего Ивашкин приложил доску в три аршина, обитую жестью, с нанесенными делениями. Затем, приложив к темени линейку, произнес:
– Тридцать семь вершков.
Старый солдат Клюев сидел за столом и старательно записывал данные на бумаге.
– Сколь годков? – спросил юношу поручик.
– Двадцать, – покраснев, еле слышно процедил тот.
Клюев, продолжая писать, обратил внимание на барина, которому явно не нравилось все происходящее. Он сидел молча, насупившись, что-то бубнил себе под нос. Даже его кудрявая борода своим торчащим видом выказывала недовольство.
– Никита Саватеич, не серчай, указ есть указ… И еще, барин… каждому рекруту дулжно иметь при себе одежу, обувь и провиант. Окромя сего… на прогоны с тебя полтора рубля на душу да лошадей с санями.
– Лошадей?.. – У Обрамцова закатились глаза кверху от еще большего недовольства. – Лошадей не дам. Пущай пешком идут.
– Ты что ж, Никита Саватеич, хочешь, чтобы они по дороге померли?.. Нет, сего позволить нам не можно. До места мы их доставим, а после… возвернешь ты себе и сани, и лошадей своих.
– Да вы… – пытался он что-то возразить.
– Барин, – оборвал его Клюев, – не гневи поручика. Он человек бывалый, флотский. Другой раз могу его и не сдержать. Озаботься о сказанном, сделай милость.
Обрамцов перевел недовольный взгляд на поручика, который был занят рекрутами. Ворча, помянул его неласково по матушке и после утих.
– Годен! – давал заключение Минский. – Следующий!.. Имя? Сколь годков? Ох… Шибко хилый! В сторону! Следующий!.. Сие что за бельмо на глазу?
– Он слеп на левый глаз, – пояснил барин, – вам такой ни к чему.
– А правым глазом видит? – уточнил поручик, разглядывая крепкие руки и плечи юноши.
– Видит, – буркнул Обрамцов.
– Видит. Эт хорошо. Важно, чтоб прицелиться ружьем мог. Здоров! В гарнизонный полк его запишут. Следующий!
Поручик основательно, не спеша, осматривал молодых юношей одного за другим: заглядывал в зубы, проверял обширность и жилистость их плеч, проминал каждому мышцы. По завершении осмотра, обмера и переписи рекрутов, Минский удрученно обронил:
– Дьявол… Из имеющихся для полка морского в пору токмо четверо. Недоимка – двое. Где их взять, ума не приложу. И сроки на исходе.
Солдаты его, молча переглянувшись, лишь пожали плечами.
Глава 6. Я – ваше благородие
Спустя сутки в одном из попутных селений гвардейцы сержанта Щепотева встретились с солдатской командой отводчиков поручика Минского.
Поручик окинул кузнецов оценивающим взглядом. Одобрительно кивнул головой, осматривая Жарого. Но когда дошел до Овечкина, слегка скривился, поморщился.
– Худощав шибко… Со службой флотскою может не сдюжить.
– Я же так не думаю, – уверенно заявил Жарый, заступаясь за друга. – И служить государю мы будем купно, не иначе.
– Не горячись, здоровяк. – Поручик удивленно посмотрел на Никиту. – Братья, что ли?
– Что, так схожи? – продолжал сурово Никита.
– Да нет. Разные вы. Но уж больно печешься ты за него, – ответил Минский.
– Други мы, господин служивый, – пояснил Овечкин.
– Для тебя, сынок, теперича я – ваше благородие, – поправил поручик Лешку, затем глазами повел в сторону своих двух солдат. – Впрочем, как и те господа… Уяснил?
