скачать книгу бесплатно
– Нет, не много, один, – дрожащим голосом произнес Лешка. На его измученном лице вдруг стала проступать легкая улыбка. – Вы про Никиту?.. Где он?
– Во дворе тебя дожидается… с моими гвардейцами.
В это время в просторный барский двор въехал верхом Матвей, а за ним его стремянные. Первое, что он увидел, были розвальни кузнеца, а у крыльца господского дома – самого Никиту в окружении нескольких людей, которых в темноте не сразу разглядел.
– А-а… Никита! А я тебя в харчевне ищу, а тебя там и след простыл. А ты вона, уже тутось. Скорый ты, одначе… Все ж сыскали тебя люди мои, – злорадствовал молодой барин. – Кузьма, а отчего не связан он? Он же буйный… Кузьма! – Он стал оглядываться по сторонам. Не найдя приказчика, гневно заорал: – Где этот одноглазый?
Кузьмы рядом не было.
– Кузнеца – в железо! – завопил Матвей. – И на дыбу его!
Стремянные соскочили с лошадей и бросились в сторону Жарого. Но дорогу им преградили четыре темных силуэта, обнажившие шпаги.
– Стоять! – крикнул один из них, выставив шпагу перед собой.
Люди барича остановились в некотором замешательстве.
– Вы кто такие? – возмутился Матвей, приглядываясь к незнакомцам в военной одежде.
– Матвей Иваныч!.. – неожиданно барича окликнул появившийся на крыльце господского дома Кузьма. – Вас батюшка кличет!
Матвей бросил нервный, непонимающий взгляд в сторону приказчика, затем опять на гвардейцев.
– Ладно… Разберемся… Оставайтесь тутось! – распорядился он своим людям и быстрым шагом устремился в дом.
Щепотев скинул с себя епанчу и набросил на плечи Лешки, затем повернулся к барину:
– Иван Савельич, ты это, сына хозяина харчевни вашей из мирского приговора-то вычеркни. Заместо него в рекруты кузнецов впиши, обоих.
Барин недовольно покрутил рыжеватыми усами и, хмурясь, молча одобрительно кивнул.
В дом неожиданно ворвался Матвей.
– Отец, что происходит? Что за люди на дворе? Прикажи схватить кузнеца! – с порога завопил он. А увидев Лешку и рядом с ним военного человека, удивлен был еще больше.
– А энто еще кто таков?
– Да постой ты, – одернул его барин. – Сие человек государев, а посему в доме нашем ему почтение.
Щепотев оценивающим взглядом окатил Матвея с ног до головы, ничего не сказал, лишь ухмыльнулся. Затем, подмигнув Лешке, они вместе направились к выходу.
– Отец, мы что… так их и отпустим? – провожая возмущенным взглядом уходящих, вопил Матвей, кусая губы.
– Угомонись, – сквозь зубы процедил барин. – Пущай уходят.
В дверях Щепотев с Кузьмой по-дружески переглянулись.
В последний момент Матвей не выдержал и в спину сержанту, ступившему на порог, вдруг крикнул:
– Эй, служивый!.. Как тебя там? (Щепотев неторопливо в полбока обернулся.) Ты человек государев, энто я понял… Но дозволь узнать. Какого лешего ты вступился за кузнеца, за Никитку? От кого его защищаешь? – и, ухмыльнувшись, добавил: – Уж не от барского ли гнева… заслуженного?
Бросив проницательный взгляд с прищуром на молодого барина, сержант мотнул головой. Затем, приподняв подбородок, насмешливо скривил рот и ответил:
– Нет… Кузнецу защита не нужна. Защита нужна вам, господа Привольские, от кузнеца… Прощайте. Авось более не свидимся.
Отцу с сыном не нашлось что сказать в ответ. Через окно Матвей волчьими глазами злобы и ненависти наблюдал за тем, как его лишали возможности отомстить.
– Ах, Никитка, ах… пес смердящий, обманул-таки, на службу государеву улизнул, – негодовал Матвей. – И отколь взялся сей служивый?
– Матвей, гляди в корень. В сем деле не все так худо, – хитро скалясь, произнес Иван Савельевич.
Сын вопросительно посмотрел на отца.
– От кузнеца-то мы все ж избавились, а Ульяна-то… осталась.
Ничего не ответив отцу, Матвей стремглав выскочил на крыльцо и злобно впился взглядом в Жарого. Кузнец в это время усаживал замерзшего Лешку в розвальни, после чего уселся сам.
– Никита!.. – послышался возглас барича. (Жарый обернулся.) Он неторопливо спустился с крыльца и подошел к розвальням. – Не забудь попрощаться с Ульяной!.. А то глядишь, не свидитесь более.
Никита косо, с прищуром посмотрел на барича:
– Гляди, Матвей, ты знаешь. Ежели тронешь ее… – удавлю!
Ухмылка с лица Матвея исчезла. Нервно поежившись, он вдруг почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.
– Бесово отродье! – сквозь зубы процедил барич, провожая взглядом выезжающих со двора усадьбы незваных гостей.
Спустя несколько минут розвальни, а следом и всадники остановились у харчевни.
– Оставаться вам тут нельзя, – слезая с лошади, сказал кузнецам Щепотев. – На рассвете отправляемся. А засим передадим вас отводчикам. Они сопроводят вас до рекрутной станции. (Никита одобрительно кивнул головой.) Ну… поутру свидимся, – попрощался сержант. – И еще… Морды свои побрейте.
– Добро… Но, родимая… пошла! – Жарый дернул вожжи. Розвальни тронулись.
– Однако, братцы, славная приключилась гиштория, – сказал один из гвардейцев, глядя вслед удаляющимся саням.
– Особливо про то, как один пьяный мужик в харчевне славным воям государевым бока намял, – напомнил сержант с некой издевкой.
Гвардеец стыдливо наморщил лоб и замолчал. Другие, меж собой хихикая, тоже заворочали носы.
Вскоре розвальни исчезли во тьме сельской улицы.
– Ладно, – глядя на своих обиженных гвардейцев, сказал сержант, – айда… закончим начатый ужин.
– Верно, командир, – одобрительно поддержали Щепотева гвардейцы, направляясь за ним в харчевню.
Розвальни двигались не спеша. Лешка сидел, укутавшись в епанчу сержанта, его босы ноги прятались в большом полушубке друга. Никита управлял лошадью.
– Никита, мы, поди, уезжаем куда? – немного согревшись, спросил с хрипотцой Лешка.
– Да, Лешка, уезжаем, – с некоторым волнением ответил Жарый. И, переведя дыхание, весомо добавил: – В Питербурх уезжаем, в первый морской полк.
– В солдаты что ль? – удивился Лешка.
– Ага, – подтвердил Никита. – Да не в простые солдаты… в морские.
Лешка призадумался.
Остановившись у кузницы, Никита в спешке сказал:
– Ты энто… собери-ка покуда пожитки в дорогу и жди меня, а мне еще в одно место надоть.
– К Ульяне? – поинтересовался Лешка, слезая с розвальней.
Никита молча кивнул и поехал дальше.
Глава 4. Я возвернусь за тобою
Неожиданный стук в окно, раздавшийся поздним вечером, напугал Глафиру Антиповну. Женщина наконец-то почти заснула. Встав с коника, накинула на сорочку сарафан, взяла свечу и подошла к окну, за которым стояла ночная темень. Раздвинув белые занавески, через слюдяное окошко она разглядела Никиту. Со встревоженным лицом он что-то показывал рукой. Женщина поняла, что кузнец просит Ульяну и отмахнулась, мол, ночь на дворе и дочь спит. Никита сделал умоляющее выражение лица и прижал большую ладонь к сердцу. Глафира Антиповна не уступала. Тут к окну подошла Ульяна. Через плечо матери она увидела за окошком Никиту. Большое лицо кузнеца расплылось вширь, едва он разглядел девушку через полупрозрачную слюду.
– Маменька, идите спать, идите.
Женщина пошла к себе, недовольно ворча под нос что-то по поводу бессонницы, а тут еще ночные гости. Ульяна кивком головы показала Никите на калитку.
Наспех подставленный, дабы дотянуться до окна избы, деревянный бочонок, под ногами кузнеца, не выдержав его веса, треснул и развалился.
– Чтоб тебя! – успел произнести тяжеловес и свалился в сугроб.
Ульяна, набросив полушубок и накинув платок, вышла на крыльцо. Было морозно.
Спешно добравшись до калитки, Ульяна вполголоса позвала возлюбленного:
– Никитушка!
В проеме калитки, прихрамывая на одну ногу, чертыхаясь, появился весь в снегу кузнец. Девушка, увидев его, хихикнула, прикрывая платком рот. Затем поманила рукой в дом.
Жарый на ходу отряхнулся как мог, вошел в сени, и как-то неловко обнял девушку, боясь застудить ее набранным в сугробе снегом.
– Душа моя… – почти шепотом произнес он, – ты прости меня.
– Нет, Никитушка, то ты меня прости. Дура я, наговорила тебе глупостей.
– Ульяна… – Никита заглянул многозначительно в ее глаза, сделал паузу и вдруг неожиданно произнес: – Я за тобою. Сбирайся.
У девушки от удивления округлились глаза, сперло дыхание.
– Постой… Как сбирайся? Куда?
– У нас мало времени. Я все дорогой объясню.
Ульяна посмотрела пристально на кузнеца, пытаясь понять, шутит ли. Заметила, что он немного волнуется.
– Никитушка, об чем ты? – с натянутой улыбкой забеспокоилась Ульяна.
– Не пытай меня, милая. Сбирайся, – Никита говорил серьезно.
Улыбка с лица девушки стала исчезать. Она была в замешательстве.
– Я… не могу, – ответила она.
– Что так? – не понимал Никита.
– Да что случилось-то? Толком можешь сказать? – Ульяна начинала тревожиться сильнее.
– Нынче в харчевне у Потапыча… государева человека я повстречал. Зовет меня на службу государеву, в Питербурх. Мы поедем туда вместе. Там поженимся. Я пойду на службу, а ты будешь подле меня, станешь солдаткой… Так возможно. Тот человек, что в харчевне, обещал подсобить.
Ульяна широко открытыми глазами ласково смотрела на мужественное лицо Никиты, освещенное тусклым светом свечи, и нежно гладила его по щетинистой щеке.
– Никитушка, ты с ума сошел, какой Питербурх? А как же маменька? Я не могу ее оставить.
Никита поворочал головой… и решительно заявил:
– Тогда и я никуда не поеду.
– Что ты, милый? Поезжай, слышишь, поезжай… подальше от сих мест, коли случилась такая возможность. Да и мне спокойнее будет, – умоляла Ульяна. – Боязно мне за тебя… Привольские тебя в покое не оставят.
– Эй!.. – нахмурившись, Никита вдруг отпрянул от девушки. – Да ты никак думаешь, смалодушничал я, Матвея али отца его испужался?
– Нет, милый, нет, – уверенно ответила девушка, – я так не думаю. Это Матвей боится. И он не успокоится, покуда не изведет тебя. Меня это больше всего и пугает. Ты люб мне и дорог… И помни, я твоя навеки вечные.
– Ежели он тронет тебя… я ворочусь и удавлю его, – нахмурив брови, твердо заявил кузнец, – энтими вот руками.
– Мнится мне, про то ему ведомо, – улыбаясь, спокойно ответила девушка. – И посему тронуть меня не посмеет, побоится.
Жарый недовольно мотнул головой, осознавая, что ему придется оставить свою возлюбленную, пусть даже на время.
– Нет, без тебя я не поеду! – вырвалось у Никиты.
– Тише… – прервала его Ульяна, нежно прикрыв своей маленькой ладонью губы возлюбленного. – Ничего не говори. Поезжай… А я буду ждать тебя… Ты же за мною воротишься?
– Ворочусь… через полгода, год, но ворочусь… Верь мне!
Жарый тяжело вздохнул. Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга. Ульяна разглядывала лицо Никиты, пытаясь запомнить его черты. В ее любящих, тоскливых глазах стояли слезы.
– Баженый[22 - Баженый – любимый, от слова «бажать» (желать, хотеть).] ты мой. Я буду ждать тебя столь, сколь будет надобно.
Никита медленно приблизился к губам девушки и нежно поцеловал их.
– Ульяна! – неожиданно где-то за дверью послышался беспокойный голос ее матери.
