скачать книгу бесплатно
– Благословляет, вероятно… Элемент проклятого прошлого, но все средства хороши, товарищ Сталин… как в Бородинском…
– С кадилом? – Хозяин раздражительно потянул в себя морозный воздух. – Разберись! Мне не надо этих примеров истории…
– Слушаюсь! – взял под козырёк полей шляпы Лаврентий.
Берия проворно повернулся на каблуках, чтобы отдать приказ дальше.
– Подожди. – Коба прервал его исполнительность. – Значит, мальчишек накорми, а этого элемента, потом к нам. Ну, что, товарищи, пройдёмте…
Сталин направился к выходу с трибуны усыпальницы, все последовали за ним!
Стилобаты по всему периметру лицевой части Мавзолея, с обеих сторон вели свои сходы в замавзолейный двор.
Главнокомандующий твёрдо шагнул на первую ступень лестницы, уходящей вниз – на площадь за усыпальницей, и сбился с ноги!…
Хозяин остановился!
В пространстве между трибуной-гробницей и Кремлёвской стеной было по вечернему сумрачно: кругом горели костры, у которых грелись революционные матросы, солдаты и гражданский люд. В самом центре замавзолейного двора стоял тот самый поп с мольбой в губах, глазах и руках. У спецвхода в Мавзолей дежурили два матроса с винтовками, на штыках которых трепыхались в ветре бумажные листочки.
– Что тут развели?! А?
Сталин тихо выругался по-грузински.
– Убей его! – бросил Коба через плечо, не отрывая взгляда от попа.
– Кого? – угадывая взгляд хозяина, спросил Берия.
Генсек резко повернулся ко всем, застывшим сзади, членам политбюро!
– Попа…
И тут же, оглушив всех, раздался выстрел! Коба вздрогнул: матрос опустил винтовку и вновь занял караульное место на посту перед входом в Мавзолей.
Сталин повернулся к кострам: поп, сжав в руках крест, лежал лицом в небо, снег возле него наливался красно-бурым месивом.
Вся группа во главе с Иосифом сошла со ступеней, направляясь к входу с торца усыпальницы.
Матросы перекрестили винтовки.
– Вы к Ленину? Ваш мандат?
Хозяин опешил и остановился!
– Ты что тут устроил?! – бросил он резко и грубо, прямо в лицо Берии. – Что всё это здесь?!
Сталин кивнул назад, с разворотом и удивился – замавзолейский двор был пуст, и будто, прорвав пространство, ворвались надрывные гулы самолётов, и выстрелы зенитных установок.
– Какой манда…
Главнокомандующий, поворачиваясь к спецвходу, осёкся – матросов не было, перед ним, вытянувшись, стояли бледные охранники НКВД! Сталин посмотрел на Берию, Берия растерянно вознёс под шляпу руку.
– Парад, по случаю октябрьской социа…
Хозяин прервал.
– Попа ко мне потом.
Лаврентий в недоумении, чесал за ухом.
– А расстрелять?…
Коба чуть обозначил под усами улыбку.
– Без суда и следствия не действуют в стране Советов…
– Я не действовал, товарищ Сталин! Я выполнял приказ! Наверное, не успею…
– А ты действуй, чтобы успеть…
НКВД-эшники открыли дверь перед Генсеком и членами политбюро – все прошли в усыпальницу…
Внутри Мавзолея, в центре траурного зала мостился накрытый стол.
Вход с Красной площади театрально и реально задрапирован чёрным квадратом!
Тело Ленина отсутствовало в специализированном ложе, которое сиротливо возвышалось для взора предназначенного предполагаемому нескончаемому людскому потоку, на месте праздничного стола…
Стеклянная крышка саркофага отсутствием своим не предлагала продукт музейно-торговый: пылилась отдельно…
У красной подушки, в свете лучей рампы театра одного неживого актёра, застыл гранёный стакан с водкой, укрытый куском чёрного хлеба.
В зал вошли члены политбюро, без Сталина и Берии.
Неторопливо и молча, они расположились вокруг стола, зная и место, и шесток, и кусок, для рюмки… стакану… бокалу… сосуду…
Пройдя, они осмотрелись, пока люди в штатском наполнили им тару, чтобы коснуться тостов.
Растирая руки, всенародный староста обошёл стол, сжав прищуром лучи праздника – у глаз!
– Морозно нынче…, – Калинин остановился у своего места, – а без вождя здесь, как бы, теплее стало…
– Ну, да: ведь теперь можно не соблюдать температурный режим, – обнаружил логику Маленков.
Будённый, как злой таракан, блеснул взором и расправил ладонью усы.
– Да всё также – на ветре замёрз, но кровь я тебе расшевелю! Это кто здесь, без вождя?! – он повернулся к другу и дружески обнял его. – Клим, оказывается, что здесь вождя нет?!… Да на защиту Родины, на защиту великих завоеваний: с площади и на линию фронта ушли полки! И их посылает – вождь!
Калинин сбросил лучезарный праздник от глаз!
– Я сказал о том, что топить больше стали…
Вошёл Сталин, диалог за столом оборвался.
Хозяин остановился у саркофага, придавив тяжёлым взглядом гранённый и хлебный церемониальный сосуд, и произнёс двусмысленно.
– Без вождя топить перестанут… или… начнут топить…
Трубка беспардонно истопила табак, выпуская клубы дыма: Коба заполнил тусовкой пространство между пустым саркофагом и столом…
– Поздравляем друг друга с двадцать четвёртой годовщиной революции. – Он остановился и трубка, над его головой, проткнула пространство, прочертив восклицательный знак! Затем, вяло потащил свои ноги во главу стола! – Мы продолжили традицию, и это ещё больше поднимет боевой дух. Положение очень тяжёлое, но наш долг не пустить врага ни в Ленинград, ни в Москву! Бой за Москву – это бой за Родину!… Это я для отсутствующих…
Сталин посмотрел на входящего Берию.
– Из Бородинской истории пусть повторится только одно – Победа!…
Главнокомандующий взял бокал, и вместе с ним это сделали все.
– За Победу! – вскинул он знамённо тост, выйдя из-за стола, направляясь вокруг банкетной беседы, чокаясь ритуально с каждым, заглядывая при этом, в их глаза!
Берия тут же подхватил хванчкаро-водочное знамя!
– Да, мы сплотились благодаря нашему вождю, товарищу Станину! За Родину, за Сталина, за Победу!…
– Лаврентий…, – оборвал его Иосиф и поставил бокал. – Ты что, Победу кадилом хотел благословлять?! Ведь, кропить тогда надо, кропить…
Сталин обвёл всех тяжёлым взглядом и, повернувшись к саркофагу, задумался.
Молотов тихо кашлянул, и начал утаптывать паузу дипломатическим словом…
– Товарищ Сталин, Ильич чаще всего был, то в разливе, то в Швейцарии… привычно… в общем-то, его отшельничество… главное, что вождь с нами…
Иосиф улыбнулся, поглядывая на пустующее ложе.
– Вообще, великий конспиратор! – Иосиф Виссарионович вернул свой взгляд к сервированному столу. – То там, то в Шушенском на коньках, то в Горках… любил он там по болезни быть, то здесь… Вождь с нами… А что, там красиво, в Горках-то…
Сталин взял бокал.
– Я хочу выпить за стойкость солдата и хочу, Лаврентий, выпить за тех, кто выигрывает умом – за командиров! Лаврентий! За командиров, чтоб были они не там… у тебя, а здесь… в первой линии атаки… Вождь с нами…
Все пьют.
Осушив тостовое содержимое, все присаживаются после того, как устроился на стуле Хозяин.
– Жуков считает, что Москву не отдадим… Молодец! Ставка думает так же!… – Иосиф Виссарионович поморщился, и коротким жестом кисти руки махнул от себя: Ворошилов в одно мгновение убрал стакан из саркофага. – А ну, кто более истории матери ценен… кто к нам с кадилом придёт… тот им отпет и бу…
Сталин потянул верхнюю пуговицу на кителе – расстегнул, разбрасывая с облегчением ворот…
– И бу-у! – духовым оркестром надул щёки и губы Калинин! И все в разнобой стали подхватывать, заметив дирижирование вилки хозяина, и создавать хоровую капеллу. – Бу-у! Бу-бу-у! И бу-у! Бу-бу, бу-бу, бу-бу, бу-бу-у!… И-и-и бу-у! Бу-бу-у, бу-бу-у! Бу-у! И-и-и бу-у…
Колыбельное начало в траурном марше, и босые, божественно-тёплые пятки кристально чистой водки, промаршировавшей по всем жилкам запевалы-старосты, подарили ему светлую дрёму.
Коба отложил вилку.
– А где этот поп?…
– Работают с ним, товарищ Сталин, – поверх очков выглянул Берия.
– А хотел он чего?
– Отпеть, – виновато пожал плечами Лаврентий.
– Что?! – ухмыльнулся генсек, – Кого?!
Берия кивнул на пустой саркофаг.
– Давай его, – щёки Хозяина искривились желваками, – сюда.
Застолье членов политбюро переглянулось!
– Товарищ Сталин, – мгновенно обеспокоился Ворошилов, – сюда же нельзя, увидит, что эвакуировали тело Ленина и…
Главнокомандующий резко его прервал.
– Хорошая идея – отпеть! Кого отпоём?! Кто же похож?
Тишина потянулась тяжёлой паузой.
Желудочный сок затих в животах под пиджаками!…
Все, кроме вождя, медленно встали: Калинин затерялся среди этого преданного построения: не смел спать стоя.
– Кто?… Ты, Берия?!
Носовой платок хозяина Лубянки припал к лысине!
– Иосиф Виссарионович, лечь туда – не проблема. Я готов на всё, для качества допросов, но он же уже меня… глядел… Кадило этот…
– А – ну-да! Тогда кого?
Вдруг, сквозь дивные усы, запел, чуть слышно, Буденный.
– Иосиф, на всенародную любовь вознесть бы надо всенародного, а он наш староста! И бородка, и взгляд, и… пиджак, и галстук с башмаками… почти копия!
Все желанно посмотрели на Калинина: он сидел и дремал.
– А волосы и цвет глаз? – поинтересовался главный грузинский акцент.
Под усами у Будённого оскалились зубы.
