Предыстория и завершение книги «Разведчик, штрафник, смертник»

Взяв оружие наизготовку, бойцы построились в длинную цепь и, пригибаясь, двинулись в путь. Короткими перебежками они добрались до леса. Не доходя до опушки, растянулись в высокой траве. Затаились и какое-то время внимательно вслушивались в тихий шелест листвы.

Не заметив присутствия фрицев, они ползком тронулись с места, и по-пластунски направились к зарослям. С большой осторожностью углубились в плотный подлесок. Преодолели густые кусты, растущие возле опушки, и опять осмотрелись.

Не заметив ничего подозрительного, они поднялись на ноги, и разделились на две, равные группы. Одна встала слева, другая направилась вправо от извилистой узкой дороги.

Солдаты расположились в нескольких метрах от пыльной грунтовки, так чтобы постоянно держать её в поле зрения. Затем, вытянулись в небольшие цепочки и, стараясь шагать, как можно бесшумнее, двинулись вглубь лесного массива.

Не встретив никого на пути, отряд в полчаса преодолел расстояние, отделявшее небольшую деревню от хутора. Он вышел к густой опушке и замер в тени плотных ветвей.

Перед людьми находилась большая поляна с высокой травой. Она протянулась метров на триста в каждую сторону. На краю обширного луга рос очень мощный раскидистый дуб.

Сержант надёжно укрылся за лесным великаном. Он поднял к глазам армейский бинокль, который дал лейтенант, и выглянул из-за толстого дерева. Немедленно выяснилось, что предусмотрительность советских бойцов не оказалась излишней.

Три бревенчатых дома и четыре сарая, стояли близко друг к другу. Между ними мелькали каски нескольких фрицев. Их было шесть или семь человек. Глядя на знаки различия, можно было понять, это были поляки, служившие Гитлеру.

Судя по напряжённым движениям, фашисты недавно вошли в этот хутор с другой стороны. Теперь они перебегали от здания к зданию. Весьма осторожно входили внутрь каждой постройки и хорошенько осматривали все помещения. Нет ли там неприятеля?

Сержант отнял бинокль от глаз. Обернулся к солдатам и показал им условными знаками, чтобы они растянулись в длинную линию. Укрываясь за густыми кустами, все пехотинцы рассредоточились вдоль ближайших кустов. Они очень низко пригнулись к земле. Вышли на давно некошеный луг и, перебегая с места на место, устремились вперёд.

Немцы были так заняты изучением множества зданий, что не замечали бойцов, прячущихся в высокой траве.

Сержант подобрался к ближайшему дому метров на тридцать. Оглянулся на молодого ефрейтора, шедшего рядом, почти на карачках. Показал, ему чтобы он брал тех фашистов, кто окажется справа.

Прижал приклад автомата к плечу. Встал в полный рост и дал короткую очередь по врагам, находящимся слева. С криком: – Ура! – он рванулся в атаку. Паля на ходу во всех, кого видел, командир побежал к центру хутора.

Ефрейтор поднялся вслед за сержантом. Повёл оружием в правую сторону. Увидел фигуру во вражеской форме. Нажал на крючок спускового устройства и срезал фашиста двумя-тремя пулями.

Заметил другого противника, чуть повернул «ППШ». Выстрелил снова и снова попал. Солдаты тоже вскочили на ноги. Подхватили клич командира и помчались за ним. Загрохотали ещё семь автоматов и один пулемёт.

Чья-то пуля попала в гранату, торчавшую за поясом фрица. Кусочек свинца пробил металлический корпус. Затем, прошёл оболочку из аммонала и врезался в капсюль, сидевший в середине снаряда.

Заряд мгновенно сработал. Раздался громкий хлопок. Взрывная волна врезалась немцу в живот. Разрубила его пополам и разбросала все внутренности на несколько метров вокруг.

Серые клочья кишок повисли на соседнем заборе, как требуха от забитой скотины. Пару секунд они покачались на кольях. Свались на землю и пропали в пыли.

Десятки осколков гранаты брызнули в разные стороны. Большая часть врезалась в тех, кто оказался поблизости. То есть, в «комрадов» погибшего немца. Другие рванулись к советским бойцам, но те находились ещё далеко. Кусочки железа не добрались до цепи нападавших солдат и не смогли причинить им какой-либо вред.

Ошеломлённые внезапной атакой, фашисты не смогли устоять. Не думая об отпоре врагу, фрицы дружно рванулись к ближайшим постройкам. Отстреливаясь на полном ходу, они метнулись в густые кусты, стоявшие стеной на опушке. Пока пехотинцы домчались до хутора, все немцы скрылись в лесу.

Сколько из них было ранено, и удалось ли кого-то убить, красноармейцы, конечно, не знали, а идти в зелёные заросли, чтобы это проверить, никому не хотелось. В чаще старого леса можно спрятаться за каждым кустом и легко пристрелить человека, что бежит за тобой по пятам.

Сержант приказал трём солдатам найти укрытия возле опушки, где скрылись фашисты. Организовать охранение и держать под прицелом все подходы к селению. В первую очередь, с запада.

Всем остальным рядовым он велел заняться осмотром домов, погребов и сараев. Разбившись на двойки и тройки, они разбежались по скромному хутору, и очень внимательно осмотрели все его уголки.

Никого из людей бойцы не нашли. Видно, местные жители испугались приближения фронта. Хуторяне схватили самые ценные вещи. Погрузились в телеги и куда-то уехали.

Вместе с собою крестьяне забрали и всех домашних животных. Вплоть до последней курицы, кота и собаки. Из питомцев нашлась лишь овца, дрожавшая от громкого шума случившейся стычки. Похоже, что в ходе бегства хозяев, она отбилась от стада. Потерялась в лесу и, ничтоже сумняшеся, вернулась в родные пенаты.

Сержант и ефрейтор осмотрели всех четырёх убитых фашистов. К пятому, что разорвало на две половины и порубило, как в мясорубке, они не захотели приблизиться. Было слишком противно трогать руками то жуткое месиво, в которое он превратился.

Все фрицы имели винтовки «Mauser», штык, в виде кинжала в кожаных ножнах, и наступательные гранаты «М-24». Плюс ко всему, противогаз в круглом тубусе, алюминиевый котелок и подсумки с патронами.

Ни ранцев с вещами, ни скатки, ни на ком не нашлось. Скорее всего, оставили где-то поблизости. Решили без груза сбегать в разведку и посмотреть, нельзя ли чего прибрать к своим жадным рукам?

Поэтому, и не взяли с собой никакого запаса съестного. В карманах лежали лишь сигареты в почти пустых мятых пачках и надкусанные плитки шоколада тёмного цвета со странным названием «Scho-ka-kola».

У прочих красноармейцев дела обстояли нисколько не лучше. Хорошенько обшарив пустые постройки, солдаты не смогли отыскать в них ни крошки съестного. То ли хозяева увезли всё с собой? То ли надёжно укрыли в соседнем лесу? Скорее всего, схрон, был где-то рядом, но пойди, отыщи его в этой чащобе.

Лазать по зарослям, где скрылись фашисты, никто не хотел. Поэтому, взоры голодных солдат обратились на дрожащую от испуга овцу. Какой-то боец вынул штык из ножен фашиста.

Взял животинку за мохнатую холку и, почти без усилия, вытащили из сарая во двор. Ловко подсёк ей передние ноги. Прижал её сверху правым коленом и крепко припечатал к земле. Задрал левой рукой кудлатую голову. Поднёс кинжал под нижнюю челюсть скотинки и провёл острым остриём по напряжённому горлу.

Алая кровь ударила толстой струёй. Смешалась с пылью в тёмную грязь и застыла маленькой лужицей. Жалобный крик сменился прерывистым хрипом. Он быстро стих. Отчаянное биение сердца навсегда прекратилось.

Подошёл ещё один бывалый солдат. Бойцы взяли животное за задние ноги. Подняли его над землёй и при помощи тонкой верёвки повесили на перекладину сарайных ворот.

Действуя в два острых ножа, старики сделали несколько надрезов в нужных местах. Вместе взялись за кожу. Рывком дёрнули вниз и стянули мохнатую шкуру, словно длинный чулок.

Затем, сняли обнажённую тушу с места разделки. Положили её на чурбак, на котором хозяева кололи дрова. Нашли топор возле поленницы и разрубили овцу на куски.

Тем временем, остальные солдаты не стояли без дела. Одни развели рядом костёр. Другие принесли из сарая глубокий котёл и обмыли пыльную ёмкость свежей водой из колодца.

Третьи положили баранину в глубокий казан. Налили его до самого верха и поставили на яркий огонь. Все стали с вожделением ждать, когда сварится свежее мясо?

Едва жидкость начала закипать, как прибежали трое дозорных. Они сообщили, что из леса появился десяток фашистов с винтовками. Не успели красноармейцы занять оборону, как слева по ним ударили «шмайсеры».

Поняв, что отделение оказалось под перекрёстным огнём, сержант дал приказ: – Отходим в сторону, откуда пришли!

Прячась за стенами домов и сараев, бойцы добрались до опушки, и укрылись за стволами деревьев. Не видя противника в плотных кустах, немцы тотчас прекратили огонь, но и в чащу они не полезли. Никто не хотел нарываться на пулю.

Фашисты рассредоточились по всему хуторку. Наученные недавним сражением, они двигались, низко нагнувшись, так, чтобы случайно не попасться врагу на прицел.

Оказавшись в подлеске, сержант стал говорить только шёпотом, и приказал провести перекличку. Каждый назвал имя с фамилией и сообщил о своём состоянии. Выяснилось, что двух человек слегка зацепило. Одного в левую руку, второго в бедро правой ноги.

Лежавшие рядом, соседи порылись в карманах и своих вещмешках. Нашли пару свёртков чистых бинтов. Сорвали с них упаковки из плотной бумаги и помогли бойцам с перевязкой. Те быстро пришли в себя от пулевых попаданий и заявили, что могут стрелять.

Сержант вдруг подумал о том, что не исполнил приказ командира и не выбил фашистов из хутора. Кроме того, нельзя оставлять подлым фрицам котёл с кипящей бараниной.

Потери у них небольшие. Те кого ранили, будут стрелять из кустов. Так что, можно отбить у врага варёное мясо. Он окликнул одного из бойцов и отправил к лейтенанту в деревню. Мол, пусть взводный даст солдат на подмогу.

Минут через сорок, пришло одно отделение, посланное к ним офицером. К этому времени, мясо в котле хорошенько прогрелось и принялось исходить упоительным запахом. Над лесом поплыл такой аромат, что у советских бойцов заурчало в желудках.

Красноармейцы растянулись в кустах длинной дугой. На обоих краях разместили по пулемёту. Открыли ураганный огонь из «ППШ» и двух «дегтярей» и с громкими криками дружно рванулись вперёд.

Заметив, что к ним устремилось около двадцати человек, десяток фашистов немедленно бросились к лесу, и мгновенно растворились в кустах.

Без всяких потерь красноармейцы повторно заняли маленький хутор. По приказу сержанта, бойцы установили охрану и сразу помчались к площадке, на которой варилась баранина.

Тот, кто хоть раз готовил еду на костре, доподлинно знает, что открытый огонь работает, не так эффективно, как нормальная печь. Много тепла рассеивается в разные стороны. Крупный котёл нагревается удивительно медленно. Поэтому, мясо пока не сварилось. Нужно было ещё подождать.

Однако, солдаты опять не смогли попробовать горячую пищу. С немецкого запада послышался рёв мощного дизеля. Следом за этим, затрещали кусты и деревья.

На поляну влетел полугусеничный бронетранспортёр с тевтонским крестом, черневшим на серой броне. Сверху стоял станковый пулемёт «MG 42». Следом за угловатой машиной бежали тридцать фашистов с винтовками наперевес.

Красноармейцы не стали сражаться с превосходящими силами фрицев. Они схватили манатки и откатились к опушке. Вернулись в густой лиственный лес, и укрылись в нём так, чтобы их не достали немецкие пули. Укрывшись в кустах, перевязали двух раненых однополчан и послали связного в расположение взвода, за помощью.

Через какое-то время, из деревни примчалось ещё шесть пехотинцев. Причём, они находились верхом на броне «тридцатьчетвёрки». Танк с ходу влетел на большую поляну и немедленно выстрелил из длинной башенной пушки.

Снаряд попал борт в «ганомага». Двигательный отсек транспортёра немедленно вспыхнул. Машина тотчас превратилась в огромную кучу пылающей стали. Клубы чёрного дыма широким столбом поднялись к вершинам деревьев.

Советский танк пальнул ещё несколько раз. Большая часть из фашистов была убиты шрапнелью. Вместе с ними погиб и весь хуторок. Жилые дома раскатились по брёвнышку. Хлева и сараи разлетелись на доски и щепки.

Минуту спустя, на месте построек остались только развалины. Среди дымящихся куч виднелись тела неподвижных врагов.

Пехотинцы закричали: – Ура!

Они дружно выскочили из ближайших кустов и рванулись в атаку. Не встретив сопротивленья фашистов, рассыпались по хуторку и добили оглушённых противников. На этом бой и закончился.

Солдаты, приехавшие на прочной броне, увидели вооружённых солдат. Они слегка напряглись, но заметив, как воины расправились с фрицами, с облегчением поняли, это свои.

Покончив с фашистами, бойцы стали искать котёл с варёной бараниной. Несмотря на все их усилия, солдаты ничего не нашли. Скорее всего, один из снарядов угодил точно в костёр и разметал всю еду по ближайшим окрестностям.

Горние выси

От центра фашистской Германии до советского Владивостока почти одиннадцать тысяч вёрст по железной дороге. Путь на войну с милитаристской Японией оказался удивительно длинным. Он растянулся больше, чем на четыре недели.

Как и прочих солдат Красной армии, штрафников везли в обычных двухосных теплушках. В каждом вагоне, площадью семнадцать метров квадратных размещалось сорок вооружённых бойцов со всем снаряжение, восемь коней или четыре армейские лошади и двадцать солдат.

К счастью Григория, он ехал с людьми. Так что, ему не пришлось выгребать кучи навоза за верховыми животными. Зато, поневоле пришлось постоянно общаться с соседями. От нечего делать, все вспоминали истории, что когда-то случались непосредственно с ними или с кем-то другим, кто находился поблизости.

Большинство советских парней, были призваны в строй, как только им стукнуло восемнадцать годков. В мирной жизни они, в основном, жили в далёких деревнях и сёлах и очень мало, что успели увидеть. Поэтому, все говорили о том, что произошло на войне.

Однажды, Григорий услышал весьма необычный рассказ. Прослушав его, парень вдруг вспомнил чьи-то слова: – Атеистов на войне не бывает. Там столько случается всего непонятого, что хочешь, не хочешь, а в Бога очень быстро поверишь.

Фрицам не удалось прорвать оборону, и они отступили назад. Павел облёгчённо вздохнул. Оставшись без сил, парень сполз на дно укрепления. Он привалился спиной к стенке окопа, и наслаждением вытянул гудящие от усталости ноги.

Не успело, с бойца схлынуть напряжение боя, как слева послышался шорох. Парень повернул туда голову и увидел незнакомого, пожилого солдата. Сильно пригнувшись, он двигался к соседней индивидуальной ячейки, вырытой в боковине траншеи.

Во время последней атаки, фашистская пуля попала в стоявшего рядом ефрейтора. Из пробитой артерии красноармейца толчками хлынула алая кровь. К нему подбежала «сестричка» из медсанбата. Девчушка достала из сумки вату и бинт и начала перевязывать глубокую рану.

Щуплая девушка подхватила подмышки бойца, потерявшего сознанье от боли. Потащила вглубь укреплений и скрылась в узких ходах сообщения. В линии обороны их взвода возникла дыра. Теперь к ней пробирался какой-то мужик.

– «Видно, из подкрепления». – сказал себе Павел: – «Хорошо, что хоть сейчас подошли, а не месяц спустя».

Ветеран оказался у пустующей ниши, и устало опустился на землю. Посмотрел на соседа и тихо сказал: – Привет. Давно здесь стоите?

– Четверо суток.

Солдат сунул руку в карман потёртой шинели. Вытащил старый кисет. Ловко свернул самокрутку, и вопросительно глянул на Павла: – Спички не дашь?

– Не курю. – откликнулся парень.

Подавив вздох сожаления, боец достал мешочек поменьше. Извлёк из него обломок тёмно-серого кремня с остро обломанным краем и стальную пластинку, длинною в мизинец.

Вслед за огнивом на свет появился кусочек светлого трута. Солдат встал на колени, положил фитилёк на ящик с патронами и несколько раз ударил железкой по камню.

Сноп мелких искр упал на сухие волокна. Они тотчас вспыхнули. Появился слабый дымок. Мужчина нагнулся. Приложил к огоньку самокрутку, что держал в жёлтых зубах, и втянул в себя воздух. Бумага с махрой сразу начали тлеть.

Павел подумал: – «Сейчас немцы заметят дымок над окопом и шарахнут из миномёта по нам». – он посмотрел вправо и влево и быстро прикинул: – «Если сюда пришлют приличную мину, то я не успею спрятаться в соседней ячейке».

Из военного опыта парень чётко усвоил невероятную вещь. Оказалось, что человек слышит лишь те из снарядов, что пролетали мимо него. Те, что падали рядом, бойцы, почему-то, не могут учуять. Поэтому, вряд ли он сможет укрыться.

Выдохнув струйку белесого дыма, солдат разогнал облачко взмахом руки. Заметив осуждающий взгляд, он улыбнулся и беспечно сказал: – Все ходим под смертью! Коли Бог нас не выдаст, то свинья и не съест.

Как и положено настоящему комсомольцу со стажем, Павел ответил: – Я в бога не верю.

– Мой приятель тоже не верил. – продолжал собеседник: – До тех самых пор, пока месяц, назад нашу роту не послали в атаку. Так вот, после того страшного боя он мне кое-что сообщил. Хочешь, сейчас расскажу?

Парень неопределённо покачал головой. На чужой стороне тишина. Фашисты не рвутся в атаку. Делать особенно нечего. Так почему, не послушать стариковскую байку? Глядишь, время быстрее пройдёт. А к вечеру старшина привёзет что-нибудь пожевать. Если, конечно, сможет достать, что-то съестное.

Приняв за согласие молчание парня, пожилой солдат уточнил: – Передаю его слова так, как запомнил. – он докурил самокрутку до кончиков пальцев. Растоптал короткий окурок и начал рассказ.

– Несусь, – говорил мой приятель: – в атаку, а немцы палят в нас из тысяч стволов. Из винтовок и пистолетов, автоматов и пулемётов. Да ещё и миномёты затем подключились.

Пули рядом свистели так часто и громко, что душа ушла в пятки и затаилась там, словно серая мышь. А люди, бегущие рядом со мной, падают один за другим, будто стебли травы под острой косой.

Я сразу пристроился за высоким бойцом. Отстал от него на три метра, и мчусь за ним попятам. Куда он вильнёт, туда же и я. Через десять шагов слышится свист крупной мины, и она попадает в грудь бедолаги.

Раздаётся оглушительный взрыв. Мой живой щит превращается в кровавую кашу. Оторванные руки и ноги кувыркаются в воздухе. Я шарахнулся в сторону и немедленно встал в тыл к другому солдату.

Смотрю, чуть левее меня, бежит молодой паренёк. Откуда-то прилетает крупный осколок. Ударяет солдату в кадык и рубит тонкую шею, словно секирой. Череп срывается с плеч человека. Падает наземь, несётся по ней словно мяч и замирает к небу лицом.

Голова с паническим ужасом смотрит мне прямо в глаза. Часто хлопает веками, шевелит большими губами и пытается что-то сказать. Самое страшное в том, что безглавое тело продолжало бежать ещё метров пять. Лишь потом, оно споткнулось о кочку. Упало и начало биться, словно рыба на льду.

Я глянул вперёд и заметил, как хлестнула пулемётная очередь. Цепочка из пуль ударила в грудь второго ведущего и разрубила его пополам. Обе части свалились на землю. Я спрятался за другим человеком и продолжил свой бег к немецким окопам.

Мчусь и с ужасом вижу, что между мной и фашистами остаётся всё меньше людей, за которыми можно укрыться. Они валяться друг за другом на землю. Через пару секунд, убили последнего из моих трёх защитников.

Боец рухнул ничком, и я неожиданно понял, что впереди только враг. Я тут же пригнулся и щучкой прыгнул вперёд. В тот же момент, на мою спину свалился мертвец. Видимо, парень бежал вслед за мной. Когда я упал, то он нарвался на пулю, которая летела в меня.

Чуть погодя́, стрельба понемногу затихла. Послышался какой-то приказ, и раздались голоса множества фрицев. Никуда не спеша, они выбрались из своих глубоких окопов. Растянулись в длинную цепь и стали прочёсывать поле, по которому мы мчались в атаку.

Они подходили к лежащим советским солдатам и смотрели на них. Если враги замечали, что те ещё живы, то немедленно добивали противников. Кто-то из пистолета, кто-то ножом, а кто и сапёрной лопаткой.

Фашисты оказались поблизости. Я уткнулся лицом в сухую траву, затаил дыхание в груди и притворился покойником. Рядом с моей головой возникли огромные ноги, обутые в сапоги с тупыми носами.

Клацнул затвор карабина и грохнул выстрел над моей головой. Пуля попала в спину бойца, упавшего сверху. На счастье, она всё же застряла в его мёртвом теле. Наверное, на что-то наткнулась. Немец пошёл себе дальше. Я так и остался лежать под убитым солдатом, словно под шубой.

Они прочесали ничейную землю, что примыкала к окопам. Решили, что не стоит двигаться дальше, и повернули назад. Пока фрицы бродили по полю, с нашей позиции не было сделано ни единого выстрела.

То ли, там не осталось людей, что могли бы вести оружейный огонь? То ли, их было там очень мало? Вот они и боялись, вдруг фашисты озлобятся, и рванутся вперёд? Думаю, что вернее последнее. Ведь если вся рота погибла в атаке, то защищать нашу сторону, стало практически некому.

Я услыхал, что фрицы подходят ко мне, и снова застыл, словно мёртвый. Несколько немцев протопали мимо, но мне опять повезло. Они не заметили, что я ещё жив и, громко о чём-то болтая, вернулись в траншею.

Облёгчённо вздохнув, я устроился, как можно удобнее, и стал ждать темноты. Тогда можно будет ползком вернуться назад. Тут случилось такое, что я с огромным трудом могу сейчас описать.

Я лежал носом вниз, но каким-то мистическим образом видел всё, что творилось над моей головой. Висевшие над землёй, облака просияли ярким солнечным светом. Послышался звон хрусталя. И вдруг, в небосводе разверзся огромный круглый проём.

Отверстие ослепительно вспыхнуло. Лучи очень медленно, как загустевшая патока, опустились к земле. Послышалось пение настолько прекрасное, что его не могли издавать грубым человеческим голосом.

У меня на глазах в атмосфере появился туман. Скоро, он уплотнился в белоснежное облако. Белесое марево превратилось в фигуры, одетые в блиставшие снегом одежды. Десятки прекраснейших ангелов повисли в небесах надо мной. Шевеля огромными крыльями, они стали плавно снижаться ко мне.

Затем всё было именно так, как говориться в старинной легенде. В той, которую бабушка в детстве поведала мне. Ангелы тихо спускались к земле. Подлетали к павшим бойцам и застывали по двое возле каждого трупа. Они простирали над ними узкие длани и говорили короткие фразы на неизвестном наречии.

В холодеющем теле возникало голубое свечение. Секунду спустя, оно превращалось в сияющий образ подобный убитому. Искрящаяся светом фигура начинала ворочаться в своей оболочке. Это походило на то, как прекрасная бабочка избавляется от покрова хитиновой куколки. Она выбиралась наружу, поднималась на ноги и тревожно оглядывалась по сторонам.

Светлые Ангелы утешали душу погибшего. Надевали на голову алмазный венец. Брали под руки и возносили его в горние выси. Пара за парой, сотни крылатых существ скрылись в блистающей выси. Вместе с ними исчезло и пение, волнующее сердце до слёз.

Рядом со мной задержался один посланник небес. Я всё так же лежал носом в землю. Однако, каким-то неведомым образом видел лучащиеся светом глаза. Они с нескрываемой жалостью глядели в мою грешную душу.

Собрав всю волю в кулак, я поборол невероятную робость, заполнившую всё существо. Расклеил сжатые губы и задал вопрос: – За что их забрали наверх?

– Они не щадили живота своего и защищали Отчизну до последнего вздоха.

– А что будет со мной? – спросил я уныло.

– Ты струсил в последнем бою. Остался в живых и будешь долгое время томиться в юдоли греха. – ангел взмахнул широкими крыльями. Легко воспарил над землёй и исчез в сверкающем мареве. Отверстие в небосводе закрылось. Облака уплотнились. День стал таким же хмурым и мрачным, как раньше.

Я затаился среди множества трупов, и хотел пробраться к своим, как только стемнеет. Едва пришла тёмная ночь, как фашисты забеспокоились о своей безопасности. Раздались частые выстрелы.

Одна за другой в небо взлетали ракеты. Ничейная полоса оказалась видна, словно днём. Пришлось лежать до тех пор, пока перерывы между пусками «люстр» не станут длиннее, а промежутки яркого света начнут разделяться короткими тёмными паузами.

После полуночи, стрельба постепенно утихла и стала чуть реже, чем раньше. Я смог дождаться, когда погаснет очередная яркая вспышка. Сбросил с себя мёртвое тело и, прижимаясь к земле, пополз к нашим позициям. Услышав хлопок, я замирал неподвижно и не шевелился всё время, пока в небе горела очередная ракета.

Добирался к своим я удивительно долго. Только к утру я свалился в советский окоп. Хорошо, что меня не заметил дозор. Солдаты не приняли за чужого разведчика и не убили ещё на подходе.

Старый боец ненадолго умолк. Протяжно вздохнул и продолжил: – Прошло несколько дней после того жуткого боя. К этому времени, я вернулся из медсанбата, где мне зашивали рваную рану в левой ноге. В траншее я стретил приятеля и он выложил всё, что скопилось у него на душе.