Предыстория и завершение книги «Разведчик, штрафник, смертник»

В это погожее, летнее время, мореманы, по давней традиции, проводили соревнования в гребле и по плаванию на открытой воде. Лётчики получили приказ по данному поводу. «Красные соколы» взяли под козырёк и отправили десяток солдат в Севастополь.

Командир не стал отвлекать от несения службы всё знающих, надёжных бойцов. Вместо этого, он составил команду из бывших «студентов» армейской спецшколы разведки. Не мудрствуя по данному поводу, он отобрал тех курсантов, кто заявил, что умеет грести. Посадил их в полуторку с брезентовым верхом и отправил по нужному адресу.

Там солдат разместили в казарме, стоящей в военном порту, и рассказали о том, что им предстоит впереди. После недели напряжённых занятий, их скромная шлюпка, вышла на старт.

Неожиданно для всех окружающих, Григорий и его сотоварищи, показали потрясший всех результат. Благодаря замечательно физподготовке, курсанты смогли компенсировать недостатки плохой техники гребли. За счёт недюжинной силы, они обогнали все экипажи со многих морских кораблей.

К удивлению все окружающих, их шестивёсельный «ЯЛ» занял первое место. Простые солдаты стали вдруг чемпионами на дистанции в один километр. За столь большую побёду, команде вручили почётную грамоту. В ней их воинской части выражалась благодарность командования. Чуть позже, намечались соревнования флота по плаванию по открытому морю.

С семилетнего возраста, Григорий добывал себе пропитание в речке, что протекала недалеко от деревни. Потом он переехал в Самару, и всё тёплое время, барахтался в Волге с другими мальчишками. Так что, во влажной среде, парень себя ощущал, словно рыба в воде.

Парень решил, что вполне подготовлен и может участвовать в подобной борьбе. О чём и доложил своему командиру. Потом, он с ужасом понял, что поступил весьма опрометчиво. Выяснилось, что расстояния оказались совершенно невероятной длинны – от пятнадцати до тридцати километров.

Так уж случилось, что парень сроду не плавал на такие большие дистанции. Раньше, когда он жил у дяди в Самаре, он лёгко перемахивал Волгу и тотчас, не давая себе отдохнуть, возвращался обратно.

В те времена, плотин на великой реке ещё не построили. «Рукотворных морей» не создали. Поэтому, ширина русла у города не превышала шестисот с чем-то метров. А это значительно меньше того то, что ему предстояло проплыть. Однако, отказаться ему было уже невозможно. Оставалось лишь снова отправляться на старт.

К сожалению парня, ни один офицер не спросил о подготовке Григория. Без тренировок группу пловцов посадили в маленький катер с дизельным двигателем. Отвезли на сто метров от берега и дали команду: – Пошёл!

Вместе со всеми, Григорий нырнул с невысокого борта. К своей искренней радости, он словно пробка вернулся назад, на поверхность волны. Оказалось, что солёное море держало его значительно лучше, чем родная пресная речка.

Парень слегка успокоился и облегчённо вздохнул: – «Выходит, мне не нужно стараться, чтобы держать себя на поверхности». – подумал он радостно: – «Так что, я устану значительно меньше, чем в Волге. Глядишь, мне повезёт, и я всё же смогу добраться до финиша».

Боец сразу понял, что не стоит ему вырываться вперёд. Нужно разделить свои силы на всю большую дистанцию: – «Главное сейчас не частить. Я должен держаться в общей группе пловцов. Там будет видно, чем всё закончиться?»

Он совсем успокоился и направился вслед за матросами, замечательно знавшими данный маршрут. Скоро, он совершенно подстроился под размеренный ритм, в котором плыли все остальные спортсмены. Парень втянулся в него, как в монотонную большую работу.

Их группа, никуда не спеша, продвигалась вдоль побережья Южного Крыма. Вот только Григорий ничего не видел вокруг. Он постоянно следил за мельканием рук моремана, к которому прицепился в кильватер.

Так он и плыл, постепенно утрачивая чувство расстоянья и времени. Все мысли куда-то бесследно исчезли. Осталась только одна, самая важная: – «Главное, не отстать от ведущего. Нужно держаться за ним».

Сколько шли состязания, Григорий потом не мог ничего сообщить. Он помнил только один прекрасный момент, когда его онемевшая, почему-то, ладонь наткнулась на бок флотской шлюпки.

Он с облегчением понял, что, наконец-то, добрался до финиша. Парень тотчас прекратил работать руками и двигать ногами. Он совершенно расслабился и замер, лёжа пластом на воде. Сил у него хватало только на то, чтобы чуть поднимать лицо над поверхностью моря и втягивать воздух в себя.

Матросы командирского «ЯЛа» перегнулись за борт. Подхватили парня подмышки и словно мешок втащили в лёгкое судно. Как тряпичную куклу его посадили на широкую гребную скамейку. Укрыли одеялом из байки и сунули в руки железную кружку со свежезаваренным чаем.

Лишь после этого, пловец неожиданно понял, что он чрезвычайно замёрз. Стараясь согреться, Григорий стал торопливо прихлёбывать крепкий, горячий напиток. Спустя пять минут, он вдруг осознал те слова, что ему сказали матросы. Оказалось, что он занял третье место в плавании на пятнадцать км.

За такой результат Григорий был отдельно отмечен высоким начальством. Так он получил ещё одну, в этот раз, уже персональную, почётную грамоту. Плыть на другие дистанции боец отказался. Он честно сказал, что не сможет пройти таких больших расстояний, и был с почётом отправлен в свою военную часть.

После триумфа солдата прошло всего несколько дней. Затем, всё вокруг враз изменилось. Счастливая мирная жизнь внезапно закончилась. Все планы и чаяния советских людей рассыпались в прах.

Разразилась Великая Отечественная Война против Германии и всех её сателлитов. А в их числе, в тот момент, состояли все страны «культурной» Европы. Затем, к проклятым фашистам подключились войска Японии и других ярых врагов СССР.

Часть II. Война

Рассказы, не вошедшие в книгу «Разведчик, штрафник, смертник»

Консервы

Григорий находился в плену с начала июля 1942-го. За три долгих года он побывал в разных местах фашистской Германии. Во всех лагерях парень встречался с бойцами, которые попадали туда значительно позже, чем он.

Совершенно естественно, что Григорий хотел услышать о том, что происходило на родине за прошедшее время. К сожалению парня, его друзья по несчастью, сами мало что знали.

Каждый видел только малую часть из всей обстановки на фронте. Мол, привезли меня из деревни в такое-то место. Дали «мосинку» в руки, показали, как из неё нужно стрелять, и бросили против отлично обученных фрицев.

Как говорила статистика, столкновенье с противником всегда вызывало большие потери в войсках. Оказавшись на передовой линии боя, солдат, в среднем, жил всего одну схватку.

Многие гибли в первой атаке на укрепленья фашистов. Кому-то удавалось сражаться целые сутки, а то и пару недель. Только очень везучие люди, вроде Григория, могли кое-что, потом рассказать.

Правда, говорить людям о том, как гибли товарищи рядом и, как ты убивал мерзких фрицев, никому не хотелось. Уж очень противно и страшно им было всё вспоминать: свист пуль, оглушительный грохот разрывов, а вокруг множество мёртвых, изувеченных тел друзей и врагов.

Краснофлотцев фашисты в плен почему-то не брали. Их убивали на месте. Пойманных красноармейцев кормили ужасающе плохо. Немецкие изверги так составляли рацион своих пленных, чтобы они, как можно скорее, умирали от истощения физических сил.

Миска похлёбки из брюквы на день, говорила сама за себя. К ней прилагался кусочек некоего подобия хлеба, похожего больше на глину. На столь «сытных» харчах, простой человек мог продержаться чуть более месяца.

Григорию весьма повезло. Он сразу попал в рабочий концлагерь. Там наших пленных бойцов сдавали внаём местным жителям в качестве тягловой силы. Иногда среди бюргеров попадались сердобольные люди. Они понемногу подкармливали своих батраков.

Постоянное ощущение голода накладывало свой отпечаток на все стороны жизни пленённых солдат. Все их разговоры быстро сводились к воспоминаниям о какой-то еде. Даже если это касалось того ужасного времени, когда они находились на фронте.

Пехотный полк, в котором служил Анатолий, медленно продвигался вперёд. Во время тяжёлых боёв, старшина отстал вместе с обозом и полевой кухней их многочисленной роты. Так что, его подопечным пришлось голодать двое суток подряд.

Сухари, лежавшие в вещмешках для подобного случая, давно уже кончились. Встречные городки и деревни были дотла сожжены проклятыми фрицами. Вместо жилья попадались кирпичные печи, одиноко стоящие на больших пепелищах.

Всюду торчали остовы разрушенных зданий. Но сколько бойцы не лазали по пыльным развалинам, они не смогли найти ни крошки съестного. Вокруг не виднелось ни единой души. Не у кого было спросить даже корочку хлеба. Так и шли себе дальше с пустыми желудками.

К полудню, рота дошла до середины чистого поля. Там обнаружился вражеский «Опель», съехавший в неглубокий кювет. Мелкий снаряд влетел немецкой машине под низ радиатора.

Слабенький взрыв разворотил моторный отсек и кабину, но задняя часть осталась в полной сохранности. Даже старый брезентовый тент, как прежде висел на металлических дугах. Его лишь слегка посекло десятком осколков.

Лейтенант подозвал Анатолия и велел обыскать грузовик. Боец осмотрел задний борт. Убедился, что от него не тянется проволока к натяжному взрывателю. Напряжённо вздохнул и аккуратно подвинул полог в сторонку. На его счастье, ничего не случилось.

Приподнявшись на цыпочки, разведчик взглянул в кузов машины. Там он увидел деревянные ящики с непонятными надписями. Поблизости не было опасных предметов, приведённых в боевую готовность.

Анатолий слегка успокоился и продолжил осматривать нежданный трофей. Он осторожно открыл замки по бокам. Откинул задний борт деревянного кузова и аккуратно поднялся наверх.

Смирив своё любопытство, другие солдаты стояли чуть вдалеке от брошенного автомобиля. Все думали приблизительно так: – «Кто его знает, что там придумали фрицы? Одна часть машины не заминирована, но тронешь что-то другое, раздастся оглушительный взрыв. Тогда убьёт всё живое вокруг».

Как назло, во всей третьей роте не осталось сапёров. Поэтому, пришлось действовать старым дедовским способом. Двое крепких ребят, связали два десятка ремней, снятых с голодных друзей.

Один конец прикрепили к ближайшему ящику. Отошли на длину всей «верёвки». Залегли в неглубокой канаве и мощным рывком стащили контейнер на землю. К счастью, ничего не случилось.

Убедившись, что всё по-прежнему тихо. Они подтащили добычу к себе, и сапёрной лопаткой поддели тонкие доски. Послышался скрип вытаскиваемых длинных гвоздей. Следом раздались громкие крики: – Консервы!

Дальше дело пошло веселей. Тем же макаром быстро «разгрузили» машину. Снятые с кузова, ящики поодиночке отнесли в разные стороны метров на тридцать и с большою опаскою вскрыли. Везде нашлись только банки, украшенные заковыристой надписью неизвестно на каком языке.

Среди них, не было видно ни свастики, ни фашистских орлов, ни угловатых готических букв. То что, слова не немецкие, все поняли сразу. Вот только, какая там речь и о чём говорилось, никто, конечно, не знал. Молодой лейтенант, долго разглядывал текст. К своему сожалению, он так ничего и не понял и не смог сообщить что-то дельное.

По команде начальства, добычу тотчас разделили между всеми солдатами. Каждому воину досталось по две упаковки. Вынув ножи из мешков, бойцы вскрыли жестянки, и отогнули круглые зубчатые крышки.

Внутри оказалась непонятная желеобразная смесь непривычного белёсого цвета. В глубине студёнистой массы виднелись полоски волокон, похожих на мясо отваренной птицы.

Все осторожно принюхались и немедля учуяли ароматы съестного. После большой голодовки, он показался таким упоительным, что даже головы у всех закружились.

Красноармейцы втянули в себя воздух поглубже. К своему удивлению, они сразу узнали приятные запахи. Аромат навеял мечты о домашнем бульоне, сваренном из только что, зарезанной курицы.

– Голод не тётка, блинами тебя не накормит! – говорила народная мудрость. В этом же случае, её можно было перефразировать так: – Сколько не смотри на еду, а сыт ею не будешь.

Поэтому, один солдат зачерпнул ложкой немного консервированного кем-то продукта и с ощутимой опаской отправил в распахнутый рот. Задумчиво всё прожевал. С удовольствием проглотил и сказал: – Это тушёнка из кочета! – после чего, он принялся есть с такой удивительной скоростью, что стало трещать за ушами.

Все остальные последовали такому примеру и ощутили во рту мягкий вкус молодого цыплёнка. Текстура у мяса напоминала нежные куриные крылышки. На зубах иногда тихонько хрустели тонкие косточки.

Бойцы живо умяли по одной большой банке. Немного подумали и принялись за вторую. Вскоре ложки достали до донышка быстро пустеющей тары. Вдруг, кто-то испугано вскрикнул: – Что здесь такое?

Все обернулись на восклицанье товарища. Красноармейцы увидели смущённого парня. В правой руке он держал нечто совсем непонятное.

– Ты где взял эту гадость? – спросил седой пехотинец, сидевший рядом с тщедушным солдатом. Тот носил небольшие очки в тонкой железной оправе. Благодаря своей щуплости, он выглядел семиклассником, одетым в мешковатую форму.

– В банке лежало! – жалобно ответил «пацан».

Старик взял странную вещь. Она весьма походила на куриное крылышко, очищенное от полупрозрачной пупырчатой кожи. К удивленью бойца, на тонком конце, оказалось, пять очень длинных суставчатых пальцев. Стараясь, что-то припомнить, пожилой человек помолчал и вдруг твёрдо сказал: – Это лапка лягушки.

Находившийся невдалеке, лейтенант поднял банку вровень с лицом. Лишь после этого, офицер разглядел мелкую латинскую надпись, которую он не заметил с первого раза.

– «Мade in France». – прочитал командир: – Сделано во Франции. – перевёл он вслух для других и с досадой добавил: – А всех этих французов в Европе зовут лягушатниками.

– Почему? – спросил кто-то, из сидевших поблизости.

– Потому, что они любят жрать болотных лягушек! – со злостью выкрикнул какой-то солдат: – Вот и сейчас, накормили нас этой гадостью.

От этих слов кого-то внезапно стошнило. Волна рыгающих звуков стремглав прокатилась по роте. Как по чьему-то приказу, содержимое всех солдатских желудков бурно плеснулось наружу.

Лейтенант поддался порыву, охватившему подчинённых бойцов. Так что и он не избежал той же участи. Злой, словно чёрт, командир поднялся на ноги и швырнул в чистое поле опустевшую банку из-под иноземной еды.

Стараясь не наступать в лужи рвоты, офицер вышел на узкий просёлок. Утёр губы ладонью и гаркнул на полную мощь: – Кончай привал! В колонну по два, становись! – хмуро глядя перед собой, он подождал, когда расстроенные донельзя, бойцы исполнят короткий приказ, и громко крикнул: – Шагом марш!

Голодные красноармейцы нехотя сдвинулись с места. Неспешно встали в затылок друг другу и нестройным порядком пошли по дороге. Они продвигались туда, где глухо гремели раскаты артиллерийских орудий.

Пани Ядвига

Один из знакомых Григория рассказал ему такую историю: – Всё происходило в то время, когда Красная армия освободила всю Украину, дотла разорённую фашистскими ордами. Войска СССР вышли со своей территории и вступили в соседнюю Польшу.

К удивленью советских солдат эта страна оказалась совершенно нетронутой вермахтом. Ведь «вельможные паны» не оказали большого сопротивления Гитлеру. Она все сдались всего через четырнадцать дней.

После чего, стали прекрасно сотрудничать с оккупационным режимом. В армию немцев добровольно вступило более полумиллиона поляков. Многие из них воевали на Восточном фронте Германии против «кровавых советов».

Красноармейцы продвигались вперёд и везде видели дорогие дома и большие усадьбы, полные прекрасных вещей. Нищие жители российской глубинки в недоумении разводили руками.

Все, как один говорили: – Всего у них было в избытке. И чего им ещё не хватало? Скорее всего, каждый из них хотел получить, что-то ещё. Например, огромный участок земли на плодородной Кубани и сотню, другую славянских рабов.

Отступавшие поляки и фрицы отчаянно сопротивлялись и упорно цеплялись за каждый рубеж. Наши дивизии уничтожали противника в тяжёлых, кровопролитных боях. Они неуклонно продвигались вперёд и занимали город за городом, село за селом.

Пехотный полк РККА наткнулся на сильно укреплённый район. Исполняя приказ руководства, он начал атаку, в ходе которой понёс ощутимый урон. Потери оказались такими большими, что после захвата позиций врага, победившую часть отозвали с передовой и отправили на пополнение личным составом.

Уцелевших военных, отвели не так далеко от линии фронта. Их разместили в скромном посёлке, смотревшимся так, словно и не было в мире войны. Всех поселили в домах местных жителей и дали кратковременный отдых.

По ближайшей округе шастали небольшие отряды недобитых фашистов и «польских панов», вставших на сторону Гитлера. Однако, в городок они не совались.

Патрули советских бойцов регулярно обходили все улицы. Так что, там было тихо. Лишь иногда доносились редкие выстрелы вражеских снайперов. Они хоронились в лесопосадках и били по тем бойцам, что решились пройтись по околице.

Оказавшись в такой безопасности, измученные в сраженьях солдаты отсыпались целыми днями. Время от времени, офицеры давали команду провести быстрый рейд по окрестностям.

Солдаты прочёсывали ближайшие заросли и уничтожали таящихся там «партизан». Затем, возвращались в небольшой городок. Чистили и ремонтировали боевое оружие. Приводили в порядок обмундирование, обветшавшее от продолжительной носки, и ждали того пополнения, что им обещали военачальники фронта.

Одно отделение разместили в просторном зажиточном доме, расположенном возле окраины. Большое хозяйство принадлежало крепкой, уверенной женщине лет сорока. Звали её пани Ядвига.

С её слов выходило, что муж этой дамы являлся поручиком Польского Войска. Защищая страну от нападения Гитлера, он геройски погиб ещё в 1939 году. Двое малолетних детей находились у бабушки, жившей на хуторе. Других родных у неё не осталось.

Кроме хозяйки, у дома крутилось три крупных собаки. Они охраняли обширный участок со множеством дворовых построек. Среди десятка сараев имелась конюшня на четырёх лошадей. Там же стоял хлев на десяток свиней, да пара вместительных птичников. Один был для кур, второй для гусей.

Большинство советских солдат прибыли в полк из российской глубинки. Деревенские парни с нескрываемой завистью смотрели на большое подворье и удивлённо пожимали плечами. Все недовольно ворчали, что невозможно одной крепкой женщине справиться с подобным хозяйством.

Для того, чтобы содержать всё в порядке, нужно иметь пять или шесть батраков. Тем более, как обмолвилась полька, у неё имелись поля, засеянные пшеницей и рожью. На них ведь тоже должен кто-то работать. Наверняка она нанимала около десяти человек.

Неулыбчивая пани Ядвига никогда не вступала в споры с бойцами. Она помогала всем, чем могла и добровольно взяла на себя чрезвычайно большую обязанность. Хозяйка стала готовить еду для всех постояльцев. Причём, делала это без всякого ропота три раза в сутки.

Пища всегда была очень свежая, вкусная и в том количестве, которое нужно для пропитанья мужчин. Блюда всем подавались, как в ресторане, на новой посуде, и каждому в отдельной тарелке. Сервировка блистала своей чистотой.

В кои-то веки, бойцы оказались под крышей добротного дома. Они были сыты, спокойны и ничем особым не заняты. Все хорошо понимали, что кормить девять здоровых мужчин весьма тяжело. Да и возиться с горами посуды три раза в день, непростая задача.

– Когда она всё успевает? – удивлялись бойцы. Все постоянно хотели ей чем-то помочь. Предлагали ей дров нарубить для печи, почистить лук и картошку, вымыть тарелки после еды.

Хозяйка позволяла им делать чёрновую работу, но только сама занималась всем остальным. Она никого не пускала в просторную кухню. Особенно перед тем, как всех приглашала поесть.

Стол находился в великолепной гостиной. Он был настолько большим, что за ним умещались все бойцы отделения. Пани Ядвига пчёлкой металась между плитой и столовой. С ловкостью официантки расторопная женщина быстро обслуживала голодных солдат.

Замечательный отдых продолжался пару недель. Потом, из тыла пришло обещанное полку пополнение. Прибывших людей распределили в подразделения уцелевшие в последних боях. В частности, в их отделение, зачислили двух новых бойцов.

Командир осмотрел шеренги солдат. Он остался доволен их внешним видом и сказал короткую речь о заботе товарища Сталина, направленной на Красную армию. Напоследок, он заявил, что завтра в девять утра, часть уходит на фронт.

После плотного и очень вкусного завтрака, солдаты дружно поднялись из-за стола и с грустью глянули по сторонам. Они постарались запомнить тот дом, где очень спокойно провели столько времени.

Затем, попрощались с хлебосольной пани Ядвигой. Она невозмутимо послушала их тёплые речи, и довольно прохладно кивнула. Так же, как и всегда, она принялась собирать грязные тарелки, ложки и вилки. Складывать посуду в высокие стопки и уносить всё в просторную кухню.

Солдаты направились к выходу. Подхватили оружие и вещмешки, стоявшие возле дверей. По очереди вышли во двор. Построились в короткую линию и рассчитались. Как ожидалось, все оказались на месте и никто ничего не забыл.

Сержант дал команду: – Налево! – а затем: – Шагом марш!

Размеренным шагом, отделение двинулось к расположению взвода.

Замыкавший шеренгу, боец был так сильно тронут радушием пани Ядвиги, что решил напоследок сказать ей ещё раз спасибо. Он немного отстал и сделал пару шагов к стене богатого дома, мимо которого все проходили. Солдат заглянул в раскрытое настежь окно и увидел такую картину.

Полька стояла, согнувшись, и ставила на пол использованные недавно приборы. Возле неё находились все три дворовые собаки. Они вертелись вокруг и дружно глотали остатки еды, лежавшей в грязной посуде.

Заметив, что на какой-то тарелке не осталось объедков, женщина брала её с пола. Опускала в ведро с грязной водой и ополаскивала лёгким движением руки. Почти тотчас вынимала и ставила на деревянную полку.

К удивленью солдата, облизанный крупными псами и побывавший в помоях, фаянс удивительно ярко сверкал белизной. Парень очень любил всяких животных. В его доме всегда жили питомцы, и он иногда кормил их со стола. И собака и кошка частенько облизывали пальцы хозяина.

Молодой человек не обращал на это внимания, и не бегал множество раз ополаскивать руки. Поэтому, боец не расстроился оттого, что увидел. Солдат усмехнулся и побежал за друзьями ушедшими немного вперёд. Он догнал своё отделение, пристроился в хвост короткой колонны и двинулся следом.

Солдат понимал, что не все относятся к домашним зверькам с той же любовью, что он. Многие люди очень брезгливы. Если бы подобные граждане знали, как поступала пани Ядвига, они вернулись назад и расстреляли её вместе с огромными псами.

Лишь после того, как полк покинул селение, в голове молодого бойца возникла новая мысль: – Раз женщина так ненавидела советских солдат, то она могла делать то, что было значительно хуже всего, что он только что видел.

Например, плевать в любую тарелку и даже мочиться в еду, приготовленную для проклятых врагов: – В следующий раз, нужно будет всё готовить самим. – решил красноармеец и тихо добавил: – Если, конечно, нам ещё доведётся, пожить в доме богатых поляков и немцев…

Польский хутор

Один из знакомых солдат оказался в плену уже значительно позже Григория. Он рассказал парню целую сагу о битве за небольшой хуторок. Их часть в то время стояла среди очень густых польских лесов.

Молодой лейтенант изучил карту местности, лежавшей вокруг маленькой, уютной деревни. Показал подчинённому на небольшую группу квадратиков, расположенных в глубине обширного леса и сообщил: – Сейчас наш взвод находится здесь. В двух километрах от восточной околицы, расположен крохотный хутор в пару-тройку домов.

Бери всех своих здоровых ребят. Двигай по этому лесному просёлку и посмотри, нет ли там немцев? Если есть, то постарайся их выбить и закрепиться на какое-то время. Если возникнет нужда, пришлёшь связного ко мне. Выполняй.

– Есть! – ответил молодой человек. Сержант бегом направился к месту, где размещалось его отделение. Он поднял на ноги голодных и усталых людей. Объяснил им задачу, и велел двигаться в путь.

Шёл 1944-й, третий год Великой войны. Красная армия постепенно избавилась от неуклюжих винтовок. Их заменили на снаряжение более грозного свойства. Поэтому, каждый из девяти советских солдат имел автомат «ППШ». Десятый, нёс ручной пулемёт Дегтярёва с круглым диском, крепившимся сверху.